Кризализм

      Гром уже минут десять хмуро смотрел на эти коробки, в которые ему так заботливо Волков еду сложил. Обдумывал этот вечер, анализировал, зачем-то попутно пересчитывая белые пластиковые контейнеры с едой. Выдыхает, прикрывая глаза, сидит на диване ещё несколько минут. После встаёт резко, — если бы у него были проблемы с давлением, то пришлось бы ждать прихода в нормально состояние ещё с минуту, опиравшись на диван — берёт все коробки и запихивает в холодильник. Закрывает дверцу, смотрит на неё, прожигая взглядом. Сжимает губы в тонкую линию, морщится, достаёт одну коробку, в которой, предположительно, находится пирог. Так и оказывается. Он разглядывает этот пирог с разных сторон зачем-то, потом берёт его — прямо руками, как Серёжа — и откусывает чуть ли не половину куска. Пережёвывает и закатывает глаза от блаженства. Даже что-то мычит, кажется. Откусывает ещё, после с набитым ртом отправляет матерный отзыв в воздух, упираясь бедром в столешницу. Если Волков не самый лучший в плане кулинарии, то кто?       Волков во многом был лучшим. Но сам этого не признавал. Он удостоился уважения командира батальона, потому что был лучшим в стрельбе, иногда даже брал на задания, где были далеко не призывники первогодки. В роте его признали самым дисциплинированным и спокойным. Серёжа говорил, что он у него просто самый лучший. На кухне, в работе, в постели, в обычной повседневной жизни. Олег на это кивал, тихо благодаря, а сам осаживал себя. Мол, у Серёжи и выбора особо нет, кого ещё номинировать на такие звания?       Волков грушу в спортзале так сильно бил, их часто меняли, но ещё чаще они просто слетали с петель. Если бы перед этим Олег не дубасил эту грушу минут двадцать без перерыва, то, возможно, почувствовал бы злость. А так, он просто смотрел несколько минут на лежащий боксёрский мешок, пытаясь восстановить дыхание, потом снимал перчатки — которые тоже часто менялись — и поднимал эту восьмидесятикилограммовую грушу, приводя её в вертикальное положение, а потом вешал обратно на крючки.       Серёжа как-то пошутил про это, сказал, что Олегу надо купить грушу потяжелее. А тот посмотрел на рыжего, и сказал, что потолок не выдержит. Представляете? Сказал, что обвалится. Зато отметил, что потолок зала выше станет. На метра три.

***

— Игорь, — зовёт его Дубин раз в десятый. А тот лишь хмуро разглядывает кофейную гущу в своей кружке. Машинка сломалась недавно, все перешли на эти пакетики химозные. — Ты вообще в последнее время хмурый ходишь, — не дождавшись ответа от напарника начинает стажёр сержант. — Это пугает до чёртиков, — сам теперь хмурится, складывая руки на груди. — Может случилось что, Игорь? — он смотрит на него, ожидая ответа, Гром только морщится, ставя кружку на стол. – Ты же знаешь, что можешь мне рассказать, — майор наконец поднимает на него глаза, смотрит исподлобья, ему улыбаются. Игорь вдыхает побольше воздуха, но ничего не говорит, отводя взгляд. — Ладно, если захочешь поговорить — я рядом, — Дима снова улыбается, на этот раз выходит криво, встаёт из-за стола и уходит куда-то. Гром хмыкает. Вот оно «рядом».       На следующий день Игорь выходит на ночную смену с каким-то лейтенантом. Вызовов нет совсем — Игорь пялится в стену, разглядывает её внимательно, выглядывает каждую трещинку, не хотя отвлекаться на свои мысли. В последнее время он вообще не хотел один на один с собой оставаться. Зачастил к семье Прокопенко, начал рядом с Димой ошиваться. Несвойственно ему это, все близкие сразу заподозрили неладное. — Игорёш, девушку тебе надо найти, — Игорь слушал Прокопенко, но слова эти через себя не пропускал. Мало ему над чем думать. — И чем тебе Юлька не угодила? — Гром чуть глаза не закатил, лишь вздохнул, пожимая плечами.       Пчёлкина была потрясающей. Сначала бесила Грома своими репортажами, мешала ему работать, а потом он ради её новых репортажей телефон поменял на более современный. Еле разобрался с приложениями, до этого ведь Дима ему видео включал. После Игорь сам разобрался с тем, как поставить уведомления на единственный канал в его подписках. Они с Пчёлкиной начали общаться после того случая, когда случайно столкнулись на открытии казино «Золотой Дракон». Гром начал водить её на крыши, когда оба могли, но продлилось это не долго — да и случилось всего раз. После того похода в офис и второй встречи с Разумовским — первая была в том же казино — Игорь больше не отвечал на её сообщения. Прочитывал и выходил из чата. Юля достучалась до Димы, но и тот лишь плечами пожимал, смотря на неё, сделав брови домиком. Пчёлкина не глупая — не вломилась в полицейский участок со злой миной, не подошла к Грому и не высказала всё, что думает о его непостоянности, не выплеснула на него кофе. Она отошла в сторону, начала больше с Димой общаться. А Дубин иногда рассказывал про работу с Громом, то, как майор себя чувствует и так далее.       Чувствовал Гром себя почти всегда паршиво. И если не в физическом плане, так в ментальном. Кажется, у него началась бессонница. Со стороны он выглядел нормально, но чувствовал себя амёбой, которая просто есть. Ему даже иногда думать не хотелось. Особенно над этими интересными делами: то сумку украдут, то собака пропадёт, то подерётся кто-то, а теперь именно майору надо виноватых искать.       И приходил он домой, агрессивно дубасил грушу, пока с потолка на него сыпалась штукатурка, а потом заваливался спать — на диван, после которого спина некоторое время болела. Вставал в шесть тридцать утра по будильнику на механических часах, стоял под водой, которая не всегда была комфортной температуры, выпивал стакан воды из-под крана и отправлялся на работу. Приходил в восемь тридцать — за полчаса до начала рабочего дня — и заваривал кофе в кружке. В эти тридцать минут давал свободу мыслям, всё-таки позволяя мозгу думать обо всём. И сегодняшний день не оказался исключением, хоть и не очень-то хотелось. Сначала его мысли понеслись в сторону его работы, раскрытия дел, взаимоотношений с Димой, Юлей, Фёдором Ивановичем, Олегом, Серёжей. Нахмурился из-за того, что поставил этих двоих на один уровень с теми людьми, которые ему были близки. Он заморгал, заглядывая в свой телефон. Пролистал несколько чатов с сообщениями, достаточно быстро доходя до контакта Волкова, которого он так и записал по фамилии. Нажал на переписку, пробежался по двум сообщениям — Олега и его самого — и открыл клавиатуру. Посидел секунд десять так, а потом выключил телефон, положив его на стол экраном вверх. Запрокинув голову назад, Гром прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула.       И что он напишет? «Доброе утро, хочу встретиться лично с тобой, потому что боюсь смутить Серёжу»? А может вообще без объяснений написать: «Давай встретимся у меня в субботу. Один на один. С 14:00 до 17:00.» Гром усмехнулся своим мыслям. Его так эти цифры удивили тогда. Им что заняться нечем, и они выделили для него аж четыре часа? Гром нахмурился — целых четыре часа выделили для него одного. С кряхтением и невнятным бурчанием, он выпрямился, снова беря телефон в руки, но теперь с большей уверенностью открыл переписку с Олегом, набирая сообщение.

“Мы можем встретится в субботу в обед? Один на один, без Серёжи, у меня?”

      Волков сидел в кресле за серёжиным столом-компьютером, медленно попивая не пойми какой кофе, сделанный из этой навороченной кофемашинки, которую Серёжа недавно купил. Капсульная, без зерен. Олег вздохнул сначала, смотря на это новшество, думая уже отказаться от утреннего кофе, но Серёжа настоял на том, чтобы он попробовал. Засунул какую-то капсулу, машинка зашумела и выдала рыжему кружку непонятной жижи, которую он протянул Олегу, улыбаясь во все тридцать два. Тот хмуро посмотрел в кружку, всё-таки беря её, сделал глоток, одобрительно кивая. Пискнув, айтишник налетел на него с объятиями, вжимаясь всем телом, а Волков думал про себя, куда же этот бесёнок дел старую машинку. Но он так её и не находит. И по сей день пьёт это сладкое месиво, уже даже немного привыкнув и почти смирившись.       А Разумовскому, вроде как, и кофе не нужен. Носится, как сумасшедший по всем комнатам, прибегая иногда в главную, оглядывает её и снова убегает. У него презентация сегодня в одиннадцать, но поднялся он в шесть, разбудив ещё и Олега. Нервничает жутко, хоть ему это и не впервой. Волков даёт ему возможность выплеснуть энергию, чтобы потом за полчаса до мероприятия успокоить. Он вычислил опытным путём, что это лучший способ для рыжего.       Электронные часы на руке Волкова вибрируют, он уже по инерции смотрит на них. «Новое сообщение от абонента Гром, » — оповещает гаджет. Волков переводит взгляд на Разумовского, который как-то за секунду прямо около стола оказался. Рыжий кулаки сжал, будто в драку полезть собрался, но сделал глаза жалобные. Олег брови приподнял, он ожидал, что сейчас Серёжа скажет. Тот набрал воздуха в лёгкие и на выдохе произнёс: — Олег, свяжи меня, я так больше не могу, — после этих слов парень вцепился в край стола пальцами, до сих пор находя силы смотреть телохранителю прямо в глаза. — А волшебное слово? — Олег запоминает, что нужно потом проверить уведомления на телефоне, и поднимается на ноги, ставя кружку, на дне которой осталось пару глотков кофе, на стол. — Пожалуйста, Волче, — он растягивает губы в лёгкой улыбке. — Делай, что хочешь, только свяжи и сделай так, чтобы я думать перестал, — Олег обходит его, располагается прямо напротив на расстоянии сантиметров тридцати. — Вот так прям всё, что захочу? — мужчина тянется рукой к лицу Разумовского, который сам льнёт к ней щекой, прикрывая глаза. На вопрос ему отвечают простым «угу», а после позволяют взять себя на руки, целуют, а рыжий, схватившись руками за плечи, повисает на мужчине. Открывая дверь в спальню, Олег ставит парня на землю, но тот всё равно прижимается к нему, смотря точно в глаза, почти соприкасаясь носами. — Садись на кровать, разденься до белья, — рыжего целуют в нос, а тот морщит его, расстёгивая верхние пуговицы белой рубашки, снимая её через голову, а после начинает возиться с брюками.       Олег в это время заглянул в их шкаф, куда, кажется, Серёжа недавно верёвки клал — мягкие такие, ярко-фиолетового цвета, великолепно резонировали с рыжим цветом волос. Найдя их, он прихватил ещё парочку вещей и только тогда развернулся. Разумовский сидел с краю кровати на коленях, смотря на Волкова огромными голубыми глазами. Пронаблюдал за тем, как телохранитель подошёл к кровати, забрался на неё и сел за ним, пропадая из поля зрения рыжего.       Игорь, заметив Диму, мысленно ответил на его лучезарную улыбку, но в жизни лишь глянул на него исподлобья. Его напарник приходил ровно без десяти девять и тратил эти минуты на разговоры с Игорем, которые обычно были монологами. — Сегодня у «Вместе» презентация нового обновления, — начал Дима, раскладывая на столе бумаги, связанные ещё со старым делом. Гром ничего не ответил, а Дубин продолжил: — Они вроде как коллаборацию с каким-то брендом сделали, наверное, сегодня сообщат с каким, — Гром нажал на кнопку включения компьютера и всё-таки глянул на напарника из-за монитора. — На наших глазах пишется история, — воодушевлённо произнёс тот, улыбаясь и ёрзая на стуле. — Она перестала писаться на наших глазах, когда Москва забрала дело Чумного Доктора, — буркнул Гром, наконец становясь участником разговора. — Теперь по всей России за ним гоняются. Я бы его в Питере давно поймал, — он шевелит плечами, выпрямляет спину, смотря на загорающийся экран. — Как Юля? — ненароком спрашивает он, открывая дело о пропаже еды сразу у десяти курьеров, тут же гуглит ту фирму, у которой эти горе-курьеры работают. — Хорошо, она сейчас работает над видео про обновление «Вместе», кажется, даже смогла достать пропуск на презентацию. Хорошо, что иногда от политики и скандалов отстраняется, так и с ума сойти можно, — Дима тоже приступил бы к работе, но дело у майора. Ему остаётся только привстать на стуле, пытаясь определить по первым словам заявления, что это за дело. — Игорь, ты бы хоть написал ей, а то я у вас голубем почтовым работаю, — недовольно говорит он, падая на стул, кладя руки на подлокотники. — Зато первый информацию узнаёшь, — Гром оторвался от экрана, передавая папку с одним лишь заявлением Диме, а сам снова откинул голову назад, прикрывая глаза, потягиваясь всем телом.       Разумовский сидит с запрокинутой головой на кровати и не может ни то чтобы потянуться — он только пальцами шевелить может. Олег, как его и просили, обездвижил его полностью. Даже волосы завязал верёвкой, привязывая её же к рукам, которые были заведены назад, сложены друг на друга, как за партой, только сзади. Ноги связаны друг с дружкой, согнуты в коленях. И как у рыжего так сидеть получалось вообще?       Олег сидел в кресле рядом с кроватью, разглядывал Серёжу, вдруг кожа станет чуть синее в каком-то месте — сразу развязывать нужно, ведь это означало, что кровь перестала туда поступать. Хотя он всё проверил… Ладно, он просто наслаждался своей кропотливой работой и расслабленным парнем, у которого даже дыхание ровным стало. Волков иногда поглядывал на часы, следил за временем, потому что долго в такой позе сидеть всё-таки не стоит. В очередной раз смотрит на часы, чтобы узнать время, а они показывают ему старые уведомления. Взглядом пробегается по комнате в поисках телефона, замечает его на зарядке и поднимается на ноги.       Рыжий никак не реагирует на передвижения Волкова, пока пальцы мужчины не касаются шеи c редкими веснушками. Тот сразу всё тело напрягает, из-за чего верёвки натягиваются, заставляя его недовольно нахмуриться. Эти пальцы медленно передвигаются по телу вниз, идут прямой линией, прямо к… Разумовский жалобно мычит, пытаясь сдвинуться с места, а когда понимает, что не может, переходит на протяжное «Оле-е-ег». — Я слушаю, — отзывается обладатель этого имени, всё-таки доходя рукой до белья Серёжи. — Прекрати, это же пытка, — он морщится, распрямляя пальцы рук, и попытается выгнуться, когда ладонь Олега ложится на пах. — А ты на что надеялся? — усмехнулся он, мягко поглаживая нежную кожу через бельё, включая телефон и вводя пароль, чтобы разблокировать его. — Думал, так и будешь спокойно сидеть тут? — он зашёл в сообщения, сразу замечая непрочитанное от Грома. — Со мной такого не будет, — Волков усмехнулся, заходя в чат. — Волче, — прошептал Серёжа, всё-таки умудряясь чуть дёрнуться вперёд. Он прекрасно видел лицо Олега — угол обзора позволял, правда, приходилось смотреть очень сильно вниз. — Не могу, пожалуйста, развяжи хотя бы ноги, — он закатил глаза, когда Олег несильно сжал член парня. — Серый, сейчас я тебя слушать не буду. Ты сам сказал, что я могу делать, что хочу, — он быстро напечатал ответ Игорю, произнося это. Серёжа зажмурился, задрожав, это Волков из виду не упустил, засунул телефон в карман брюк и припал губами к шее Разумовского. Тот шумно выдохнул, по спине мурашки пробежали.

«Хорошо, тогда я приеду примерно в шестнадцать.»

      Телефон Игоря пиликнул, и мужчина, неожиданно быстро схватил его, снимая блокировку и читая новое сообщение. Дима от такого резкого движения даже подпрыгнул на стуле, удивлённо смотря на своего напарника, который легко улыбался, смотря в экран. Но, заметив, что на него смотрят, Игорь снова сделал серьёзное лицо и поднялся со своего места, направляясь в неизвестном даже ему направлении.       Дни плыли слишком быстро. Сообщение Игорь написал аж во вторник, а сейчас уже идёт домой с укороченного субботнего рабочего дня — лишь для него, потому что он и так перерабатывает. Даже в магазин заходит, чтобы купить что-нибудь более-менее съедобное, а то в холодильнике только кетчуп да картошка валяется в самом углу. Взял макароны, — нормальные такие, хотя он в них не разбирался — яблок на развес, банку тушёнки и какое-то песочное печенье.       Он думал, что у него получится сварить макароны, но они разварились, слиплись и превратились в единый ком. Поморщившись, он ещё пытался их разделить, но ничего не получилось. Раздраженно закрыв кастрюлю, он сунул её в холодильник. Волкову их не дашь, засмеёт ведь его кулинарные навыки, значит, Игорь сам потом съест, вместе с тушёнкой, которую он тоже в холодильник сунул. Значит даст ему яблок с печеньем и чай за… Чёрт, чая-то нет! Глянув на время, он нервно выдыхает. Двадцать минут до четырёх, до магазина идти пять, от него тоже пять. Боже, это он Олега собрался чаем с печеньем кормить? Он же, наверное, не обедал… Игорь жмурится, да так сильно, что глаза болеть начинают. — Блять, — прошептал Гром, всё-таки вылетая из квартиры, не забывая её закрыть.       Волков сел в их с Серёжей «Ауди», заводя мотор и вводя адрес квартиры Игоря, который был написан в его досье, в поисковик навигатора. Когда маршрут был построен, мужчина улыбнулся. Он должен приехать аж на десять минут раньше положенного. Вырулив со своего парковочного места, он вскоре выехал из подземной парковки и поехал по дороге, которую ему показывал навигатор. Как же у него получилось улизнуть от Серёжи незамеченным? Никак. Олег знал, что даже если уедет, и парню не скажет, то тот его по камерам вычислит. Из-за этого Волков сказал Серёже про сообщение от Игоря сразу после успешной презентации. Ну и из-за того, что у них всё-таки здоровые отношения, и никто ничего не скрывает. — А почему он только тебя позвал? — в голосе Разумовского звучала некая обида, от которой Волков усмехнулся. Они сидели бок о бок на диване в офисе, поэтому эта усмешка не скрылась от Серёжи. — Наверное, потому что он весь вечер только со мной общался, не думаешь? — Олег сравнивал отчёты, в которых бухгалтер нашёл ошибку, но какую, конечно же не сказал, и Волков сидел сравнивал два листа меж собой, ища опечатку, не ту цифру, может, забытую запятую. После откинул бумаги на стол, поворачиваясь к рыжему. Тот сердито глядел на него. — Что? — Я стеснялся, — он приподнял брови. — Так и он тоже, — мужчина пожал плечами. — Серый, радуйся, что он вообще написал, — он протянул руку к рыжему, а тот, схватившись за неё, пересел поближе к телохранителю, кладя голову на его плечо. — Хочешь, я что-нибудь передам ему от тебя? — спросил Олег, поглаживая рыжие волосы. — А ты сможешь его поцеловать?       Гром всё-таки купил чай, а ещё захватил какой-то овощной замороженный микс и только, когда почти дошёл до арки, ведущей во двор, понял, что не успеет это разморозить. Честно, он прям там хотел кинуть эти две вещи в ближайшую стену.       Олег выключил мотор машины, припарковавшись прямо около нужной парадной. Посмотрев на время, убедился, что навигатор не соврал, Волков был на месте ровно без десяти четыре. Мужчина решил всё-таки дождаться назначенного времени и не приходить раньше, так что ему оставалось лишь наблюдать за самой интересной картиной — картиной безлюдного двора.       До Игоря только на обратном пути дошло, что около его дома есть ларёк с шавермой, и он, конечно, взял две, но всё равно не был уверен, что такие люди, как Волков, таким питаются. Заходя в арку, он подметил дорогую машину такой марки, которая здесь не то чтобы не часто стояла, но даже и проезжала редко. Нахмурившись, он пошёл дальше, уже по дороге стараясь переложить все вещи в одну руку, чтобы открыть дверь в парадную. У него это не получилось, поэтому он с минуту пытался открыть дверь ногой, тихо чертыхаясь.       Волков, докуривая сигарету, выбрасывая пепел в открытое окно, заметил какое-то движение в зеркале заднего вида, сразу узнавая походку Грома. Он легко улыбнулся, но из машины не вышел, решил подождать, а вдруг что-то случится и ему посчастливится стать спасителем. Слышал, как тот бубнит что-то пытаясь переложить все вещи и не выронить ничего. И в итоге выронил, Олег в этот момент хлопнул дверью машины. Пачка замороженных овощей — Волков её поднял с земли, даже не протягивая опешившему Игорю, кладя её под подмышку, забирая коробку чая из его рук и открывая входную дверь. Гром пробубнил что-то благодарственное, наверное, и зашёл в тьму, из которой тут же раздались эхом его шаркающие шаги.       Олег поморщил нос, оказавшись внутри хором майора. Пыльно, душно, чуть сыро, почти на всех стенах штукатурка обвалилась, кое-где на полу даже комками лежала какая-то грязь. Здесь не хватало уборки, и ремонта, и перестановки некоторых вещей… Волков перевёл взгляд с интерьера квартиры на её хозяина, который деловито прошёл на кухню, закидывая пакет с овощами в морозилку. — Слушай, — начал Игорь, разворачиваясь лицом к Волкову, — я пытался приготовить что-нибудь на обед, но ничего… — Не слепой, вижу, что ты принёс, — Волков легко улыбнулся, перебивая Игоря. — Я могу что-нибудь приготовить, если… — О нет, — теперь Гром прервал Олега, — не надо, ты всё-таки гость. — Игорь, мне не сложно, — Волков упёрся бедром в спинку дивана, складывая руки на груди. — Нет, — он мотнул головой, моргая. — Если ты не хочешь есть её, то я сейчас что-нибудь придумаю.       Волков прикрыл глаза, выдыхая. Что он там придумывать собрался? В его холодильнике только тушёнка, кастрюля с чем-то, картошка одна и овощи эти в морозилке. Но Гром так усердно хлопал ящиками, что на долю секунды Олегу показалось, что у него есть ещё что-то — печенье и яблоки считаются, наверное. В конце терпение Волкова лопнуло — ему надоело наблюдать за Громом, ходящим туда-сюда и слушать вечно хлопающие и скрипящие двери ящиков. Олег оттолкнулся от спинки дивана, двинулся в сторону кухни. Ходящий от столешницы к столешнице Игорь не заметил мужчину и налетел на него, но тут же отскочил, бубня себе что-то под нос. Олег лишь смотрел на него, приподняв брови, ничего не говоря.       Сейчас их разница в росте сильно резонировала. Олег, всегда ходящий с прямой спиной, мог смотреть на вечно горбившегося Грома только чуть подняв голову вверх. Не то, чтобы он к такому не привык, но… да, он к такому не привык. Даже Серёжа, с которым они были одного роста, казался чуть ниже. — Я разве говорил, что не собираюсь это есть? — произносит Олег. Гром бегает по его лицу глазами, а потом кивает головой, как болванчик, несколько раз. Олег тянется рукой к лицу мужчины, а тот резко переводит взгляд на эту руку, наблюдает, пока она не касается его небритой щеки. — В твои мешки под глазами можно твой же диван спрятать. Ты спишь хоть чуть-чуть, Игорь? — пальцы размеренно гладят щёку мужчины. — Да, сплю, — он утвердительно кивает головой, но взгляд этих пронзительных голубых глаз заставляет всё-таки рассказать правду: — У меня бессонница началась, — тише добавляет он, а пальцы на его щеке переходят на шею, — стресс, наверное, возможно из-за работы, сам понимаешь, — усмехается, чувствуя, как рука переместилась на предплечье. — Ещё как вариант вы с Серёжей, но это скорее… — он прикусывает язык, не моргая, смотрит на Волкова. Тот, кажется, ничего особенного не услышал, зато его рука теперь покоилась на талии Грома.       Оба молчат, кажется слишком долго. Даже слышно, как шумят соседи, хотя Гром на это внимание никогда не обращал. Он отворачивается, смотрит на две шавермы в тонких крафтовых обёртках, которые покрывают их полностью, выдыхает. Волков пальцами ведёт, не давая забыть о своём присутствии. — Может, поедим уже? — выдавливает из себя Игорь. Выходит как-то нервно, но он на это внимания не обращает, берёт свою порцию, освобождается от руки мужчины и идёт к дивану. Волков лишь глаза устало прикрывает, беря свой обед.       Игорь сидит на одной стороне дивана, жуя шаву, на другой сидит Олег, тоже поедает свою, рассматривая стену перед собой. Карта мира, почти полностью завешанная фотками каких-то людей, кажется не такой уж и странной в этом хаосе квартиры Грома. Замечает этот велотренажёр, огромное количество книг на полках старых шкафов. Этот угол бы разобрать… было бы восхитительно. Столько всего сделать можно.       Несмотря на то, как быстро Игорь всегда заглатывал шаверму, сейчас ком в горле замедляет его немного, и выходит так, что Олег заканчивает есть раньше, комкает пакет в руке, откидывается на спинку дивана — до жути скрипучую — и разглядывает майора, кажется, даже не стараясь остаться незамеченным. Игорь почти вскипает. Ему неприятно, когда на него так пялятся, ещё тогда на ужине ему это не понравилось. Слишком много внимания. — Тебя что-то напрягает? — Олег прекрасно знал, что. Хотя… скорее, как всегда, ткнул наобум, точно попадая в цель. Удача. — Хорош пялиться, — с набитым ртом произнёс Гром, даже не смотря на того, к кому обращался. — Но ты красивый, хочу рассмотреть получше, — у Игоря ноздри вздулись, он положил последний кусочек еды в рот, посмотрел на Волкова, агрессивно пережёвывая его, тоже комкая пакет. — Не бесись ты так, мне что, посмотреть на тебя нельзя? — он всё-таки отводит взгляд, переводит его на окно, отмечая про себя, что даже от этой рамы буквально веет Петербургом.       Как только Гром перестаёт ощущать взгляд Волкова на себе, он по-своему расслабляется, позволяет сжатому левому кулаку превратится в ладонь, а пальцы на ногах разгибает, двигая ими чуть-чуть. Голова падает на спинку дивана, глаза прикрываются, он с наслаждением проглатывает еду, облизывая губы кончиком языка.       Открывает глаза — над ним Волков. Гром напрягается всем телом, вжимается в диван, не понимая, как не услышал ни единого шороха со стороны мужчины, как не почувствовал, что диван опустел. Мужчина не говорит ничего, но в глазах у него одно спокойствие, руки сложены спереди в замок, чтобы Игорь видел их. Ещё пара секунд уходит у Грома на оценку ситуации, потом он чуть расслабляется, но взгляд от гостя не отводит, после видит, как на лице Олега появляется еле заметная улыбка. — Хороший мальчик, — щипает его не больно за подбородок, забирает скомканный пакет из руки и уходит на кухню. Когда Волков пропадает из его поля зрения, майор моргает, приоткрывая рот, в немом вопросе. Точнее, вопросов у него было много. Его назвали мальчиком? Его? Мужика, которому за тридцать? Стоп, а так разве не говорят собакам? То есть он стал псом? Каким, мать его, образом он стал псом для Волкова? — Я заварю чай, — вопроса в его интонации Игорь не услышал, повернулся в пол оборота и глянул на гостя, который, кажется, чувствовал себя здесь, как дома. — У меня ничего к нему нет, кроме печенья, — Гром сложил руки на спинке дивана, а потом упёрся в них подбородком. — Я взял пирог, он в машине. — Такой же, как в тот раз? — Игорь оживился, поднял голову. Если бы у него был хвост, то тот сейчас бы завилял из стороны в сторону. — Ага, — улыбнулся Олег. — Сходишь? Ты, вроде, понял какая машина, но, если что, она фарами помигает, — он достал ключи из кармана, протягивая их в сторону Игоря. После того, как их не забрали, он оторвал взгляд от чайника, смотря на Грома. Тот моргнул, наконец поднимаясь на ноги, подходя к гостю. Взял ключи, кивнул. — Он на заднем, там ещё пакет небольшой, его тоже возьми.       Игорь нахмурился, прокручивая ключи на пальце. Пакет? Вышел из квартиры, спустился по лестнице, вышел во двор — на автомате. Увидел иномарку, нажал на кнопочку открытия дверей на ключах, и фары приветливо мигнули в ответ два раза. Гром подошёл к машине, проводя по капоту пальцами, подошёл к задней двери, открыл её. На заднем сидении и правда был какой-то крафтовый пакет, а рядом с ним тарелка с пирогом, который было видно благодаря прозрачной пищевой плёнке, которой была обмотана тарелка. Неосознанно нахмурив брови, он взял эти вещи в свои руки, закрыл дверь и нажал на пульте кнопку закрытия дверей. — Что за бардак у тебя здесь? — это были первые слова, которые Гром услышал от гостя, когда буквально только переступил порог квартиры. — Почему у тебя в шкафах ничего нет? Игорь, я же говорил, что надо нормально есть, — Игорь зашёл на кухню с видом маленького мальчика, которого отчитывают за грязные штаны или порванную куртку. — Я в гости иногда к… — он замялся, думая стоит ли говорить Волкову о его плотном общении с семьёй Прокопенко, но после продолжил: — семье Прокопенко хожу. Меня там нормально кормят и ещё еды с собой дают, так что ем хорошо, — он не смотрел на мужчину, лишь поставил тарелку с пирогом и пакет на столешницу. — И всё же с желудком не шутят, — Олег прислонил горячую чашку к предплечью майора, тот дёрнулся, машинально накрывая ладонью место прикосновения. — Возьми, я пока пирог порежу, — Игорь повернул голову в его сторону, беря кружку из его рук. — Ты как мама, — усмехнулся Гром. Волков хмыкнул.       Смешно, ведь они оба не очень-то и знали, как должна вести себя мама и что должна делать, но то, что забота шла вместе с ней в комплекте, знали оба. Хотя нет, об Игоре пеклась теть Лена, он знал, что значит забота чуть больше Олега. — Это, наверное, от Серого пошло, — Волков на кухне Грома уже хорошо ориентировался. Спокойно нож достал из ящика, снял плёнку с тарелки, только через некоторое время осознавая, что на него смотрят хмуро и требуют уточнений. — Ну я забочусь о нём… Думаю, эта забота чем-то схожа с братской или родительской любовью. — С ложечки поди ещё кормишь, — прыснул Игорь, но Олег лишь плечами пожал. — Когда заболеет, то приходится.       Гром мотнул головой, усмехаясь. С одной стороны — Серёжа и Олег два взрослых человека, каждый может позаботиться о себе сам, с другой… они держатся вместе, помогают друг другу, поддерживают. Игорю не то чтобы завидно, — его и Дима с Прокопенко поддерживают — ему так же хотелось. Он видел, как они взаимодействовали друг с другом, как Серёжа успокаивался от одного присутствия Олега, который ради него на всё готов. Майор нахмурился. На всё? — А это Серёжа предложил меня пригласить? — он обнял чашку ладонями, несмотря на то, что она была слишком горячая. Олег, глянув на мужчину, подцепил кусочек пирога, кладя тот в блюдце. — Да, — ответил Волков, почти сразу добавляя: — Это что-то меняет? — шатен подхватил блюдце с тортом и ложкой, передавая его Игорю.       Гром промолчал, забирая еду из рук гостя. Ложку он сразу положил на столешницу, — там же оказалась кружка — беря ломтик рукой, откусывая сразу половину, закрывая глаза. Это слишком вкусно, как Олег может так потрясающе готовить? — Тебе так нравится этот пирог? — усмехнулся Олег, делая глоток чая, отламывая кусочек ложкой от своей части пирога. Игорь снова не ответил, лишь быстро закивал, не открывая глаз. Волков улыбнулся, кладя ложку в рот.       Ели они в тишине, иногда кто-то дул на чай или мешал его ложкой, — это делал только Олег — а Игорь взял руками второй кусок, даже не собираясь делать вид, что сегодня будет пользоваться столовыми приборами. Когда Олег заканчивал есть первый кусочек пирога, Гром уже тянулся за третьим. Волков приподнял уголки рта, отпивая чай. — Хочешь, могу привозить его тебе иногда, — предложил он, останавливая Игоря на полпути. Ну, том самом пути, когда ты пытаешься запихнуть целый кусок пирога себе в рот. — А что взамен? — деловито спросил Гром, отодвигая еду от своего лица. — Ничего, — пожал плечами Волков, глядя на мужчину.       Гром нахмурился. Часто ли наёмники предлагали вам что-то безвозмездно? Он чуял неладное. — Игорь, прекращай, — отмахнулся от него Олег, будто услышал его мысли. — Я не вожу свои пироги кому попало. — А кому ещё возишь? — спросил мужчина, даже не подумав. — В детский дом вожу, детей радую, — Игорь почти отшатнулся. — Готовлю разом штук десять, время занимает кучу, потому что больше двух в духовку не влезает, — Гром моргнул. Серёжа с Олегом из одного детдома, он это из их личных дел знал. Так почему так резко отреагировал сейчас на упоминание об этом? — Серёжа не очень любит туда ездить, но следит дистанционно за состоянием зданий и всего остального, — Олег кивнул сам себе, рассматривая, ванную. Кто вообще додумался её на кухню поставить? — Мило с твоей стороны, — выдавил из себя Игорь, откусывая половину куска в своей руке, запивая чаем. Волков усмехнулся такому «комплименту» от Грома. — А вы вообще… Как вам там жилось? — спросил Игорь после того, как дожевал. — Ужасно, — просто ответил, даже ни один мускул на лице не дёрнулся. — Серёжу там все гнобили: дети, воспитатели, учителя. У него волосы были ниже плеч, а люди вокруг злились на весь мир, поэтому его все девочкой обзывали. А стричь он их тогда не хотел, потому что длина была мамина, а цвет — папин. Это, грубо говоря, единственное, что он про них помнил, — Игорю даже есть расхотелось, поэтому он положил кусок на своё блюдце. — А ты? — Игорь поднял взгляд на гостя. — В самый первый день моего нахождения там, Серёжу избили. Это было во время майских праздников, поэтому я просидел один целый день в малюсенькой комнате с тремя кроватями. Выбрал ту, что за шкафом, я бы сказал, та была самая кошерная, ибо тебя не сразу можно было заметить, — Олег поставил пустое блюдце на столешницу, продолжая. — И Серёжа не заметил. Он так тихо зашёл в комнату, что я дёрнулся, когда краем глаза его увидел. — О нет, — жалобно протянул маленький Серёжа, сидя на корточках, роясь в своём прикроватном шкафчике. Потом вытер лицо руками свитера, расстроенно закрывая дверцы. Олег заметил красные разводы на фиолетовых рукавах, но подниматься с кровати не собирался.       Разумовский пересел на колени, разворачиваясь спиной к этому шкафчику и опираясь на него спиной. Он до сих пор не видел нового соседа, ведь его глаза были плотно зажмурены. Зато Волков мог теперь более детально рассмотреть его лицо, думая о том, в какое ужасное место он попал. У мальчика была разбита губа и, кажется, бровь, кровь была размазана по всему лицу, что придавало маленькому ребёнку пугающий вид. Он также разглядел дорожки слёз, которые лились непрерывно, но беззвучно. Вообще беззвучно — Серёжа даже носом не шмыгал.       Олег встал с кровати, стараясь быть как можно тише, но пол под ногами предательски скрипнул, выдавая его. Голубые глаза тут же распахнулись, а их обладатель прижался к ящику так сильно, что, возможно, сделал небольшую вмятину в пластиковой дверце. Волков кивнул ему, здороваясь, и вышел за дверь. Серёжа выдохнул весь воздух из лёгких, думая, что наконец остался один, обхватывая свою голову руками, снова начиная беззвучно плакать.       Но Олег вернулся, заходя в комнату с чуть мокрой туалетной бумагой, ваткой и бутылочкой перекиси водорода. Сережа испугался, когда Волков рядом с ним на колени присел, протянул ему бумагу и не двигался больше никак. — Вытри лицо, ты весь в крови, — пояснил он, уже не дожидаясь, когда бумагу возьмут из его рук, а просто положил её на колено мальчику. Сам намочил ватку перекисью водорода, плотно закручивая крышку, а рыжий до сих пор просто смотрел на него. — Ну, чего ты ждёшь? — Олег понял, что сказал это слишком зло, потому что нижняя губа мальчика задрожала.       Тогда он нахмурился, снова беря бумагу, и принялся стирать кровь с лица соседа по комнате. Тот не прекращал плакать, но слезы не особо мешали стирать следы драки со лба, щёк, подбородка, покрытых чуть видными веснушками. После того, как лицо мальчика стало чище, Волков взял влажную ватку и аккуратно приложил её к месту над бровью Разумовского, чтобы промокнуть рану. Рыжий зажмурился, тихо пискнул, Олег отодвинул ватку от раны, и подул на то место. — И всегда тут так? — через несколько минут «лечения» спросил Волков, дабы разбавить тишину, до сих пор разбираясь с раной над бровью. — Нет, нечасто, да и попадаю толь-лько я… — Серёжа всё-таки тоже взял ватку, налил на неё перекиси и прикладывал к ранке на губе. Его голос дрожал из-за недавних слёз, но поправить он это, увы, никак не мог. — За что? — кратко спросил мальчик, отрываясь от своего дела и заглядывая в голубые глаза. — Меня девчонкой считают. Ну, из-за во-волос, — он сжал губы, но быстро разжал, чувствуя боль. — Красивые волосы, — рука Волкова потянулась к волосам, пропуская их между пальцами. Мягкие и немного вьются, а ещё спутаны. Наверное, эти задиры его за волосы дёргали. — Правда? — Серёжа сделал бровки домиком, но тут же зашипел, возвращая их в исходное положение. И над бровью место тоже болело. — Ага, — Олег отодвинулся от него, рассматривая раны. — Я подкармливал кота на улице, он тоже рыжий был, но не такой мягкий, — Разумовский хихикнул, прикладывая ватку к губе. — Меня Олег зовут, кстати, — он протянул ему руку, мальчик глянул на неё. — Серёжа, — вместо того, чтобы пожать ему руку, рыжий кинулся на него с объятиями.       Возможно, тогда он подумал, что это единственный хороший день в его детдомовской жизни. Думал, что завтра, когда Олег встретит тех детей постарше, начнёт с ними общаться, сдружится. Так что в те объятия вложил столько своей детской любви, сколько мог. Волков же не особо обниматься хотел, у него недавно родители погибли всё-таки, а папа учили его быть сильным. Но мальчика он всё же обнял. — Ты не представляешь, как он боялся, что я начну дружить с теми детьми, — Волков замотал головой, сжимая губы. — Он тогда только по внешности судил, а я был больше на них похож.       Гром жалобно посмотрел на Олега, понимая, что словами как-то помочь не сможет, ибо это прошлое, и его ворошить не стоит, но ему было слишком интересно узнать побольше о них двоих. Не то чтобы он собирался рассказывать что-то о себе… Да там и рассказывать нечего особо. — Расскажешь о вас что-нибудь ещё? — игорева кружка сделала полный оборот вокруг своей оси, дном не отрываясь от столешницы. — А ты будешь к нам приходить? — Волков повернулся к нему, а мужчине так врезать захотелось. Но вида он не подал. Ох ты ж как от темы увильнул. — Потом решу, — Игорь повернул голову в сторону гостиной, бегая глазами от вещи к вещи.       Это, — его хождение в гости — как не посмотри, было неправильно. Зачем он будет к ним ходить? Он не хотел общаться с ними как с друзьями, но и… Отношения мужчина и мужчина — неправильно. Отношения втроём — неправильно. Влезать уже в устоявшиеся отношения — неправильно. Да и вообще — Олег и Серёжа знают друг друга много лет, а Игорь… всего лишь несколько раз видел обоих. И он старше их. Ладно, уж этот пункт можно опустить, разница не такая большая. — Игорь, — обладатель этого имени слишком резко повернул голову, смотря на Волкова. — Не загоняй себя в угол, — мужчина поднёс кружку к лицу. — Давай сразу договоримся, что все мысли, связанные со мной, с Серёжей и с нашим взаимоотношением, ты озвучиваешь вслух.       Гром моргнул только спустя секунд десять. Да что ж он за человек такой? Самый спокойный, зараза, так ещё и мысли читает. И наёмник ещё. Майор прищурился — про это тоже забывать нельзя. — Как ты это делаешь? — Гром сложил руки на груди, бегая глазами по непроницаемому лицу мужчины. — Что? — Олег допил чай, но продолжил держать кружку в руках. — Читаешь мысли, — уточнил мужчина, почти цокая. — Игорь, я не читаю мысли, — он улыбнулся, мотая головой, после продолжая: — Я лишь замечаю детали. — Нас в полиции учили психологии, но я ничего сейчас не сделал, что показало бы, о чём я думал. Поворот головы обычное движение, которое я делаю каждый день, — он поморщился, неосознанно корча недовольную рожицу.       Олег приподнял брови, отмечая про себя, что Гром не особо контролирует свою мимику, когда его выбивают из колеи. Так же было при их первой встрече, что-то похожее было во время ужина… — Если я расскажу тебе, то ты перестанешь так делать, — Гром фыркнул, снова отвернулся. — А что касается нас… Могу рассказать, что было после окончания школы, — Игорь зашевелился, повернул голову так, чтобы Волкову был виден его профиль, и почти незаметно кивнул. — От государства ни один из нас квартиру не получил, потому что очередь была бешеная, а пожить отдельно от воспитателей и детдома хотелось, пришлось снимать маленькую коммуналку. Я тогда иногда на уличные бои ходил, немного денег там получал. Серый сайты делал разные, с компа, который я ему подарил на шестнадцатилетие, долго листовки тогда раздавать пришлось. Но то лето было классным, мы оба на бюджет прошли, и после того, как об этом узнали, сразу расслабились, наслаждались днями без воспитателей и учёбы. — Серёж, выпрями спину, в конце концов, — уже почти зло произнёс Олег, отворачиваясь от плиты в третий раз.       Разумовский замычал, не отрывая взгляда от экрана ноутбука, который адски гудел. Мышка щёлкала раз в несколько секунд, иногда прерываемая клацаньем по клавиатуре. Он уже почти закончил работу над очередным сайтом, добавляя какие-то мелкие детали, делая более удобный интерфейс. — Серый! — не выдержав, Олег всё-таки прикрикнул, хмуро смотря на рыжего. Тот дёрнулся от такой интонации, очумело смотря на Волкова. — Спину выпрями и комп убери с обеденного стола, — он указал лопаткой на тот самый ноут, отворачиваясь. — Спину выплями и комп убели, — тихо передразнил его Разумовский, сохраняя все коды, что написал.       Пока это всё сохранялось, парень потянулся, хрустя пальцами и позвоночником, вытягиваясь в струнку. Зевнул, обмахиваясь рукой. Жарко было до ужаса. По прогнозу на улице было двадцать семь градусов, но из-за повышенной влажности в Питере, эти двадцать семь ощущались как тридцать, а то и выше. — Жарко, Волч, как ты можешь так долго у плиты стоять? — спросил Разумовский, откидываясь на спинку стула. — Жару люблю, — он помешал жареную картошку, переворачивая другой стороной, дабы прожарить равномерно и без черноты. — От твоего компьютера парит больше, чем от плиты, — Серёжа фыркнул, прикладывая руку к корпусу, отмечая про себя, что это правда. — Слушай, а… — Разумовский нахмурился. Сам не понял, как у него вообще в мозгу эта тема всплыла. — Что мы дальше будем делать? Я про наши… эм, — поднял глаза вверх, думая, как бы назвать то, что они друг к другу испытывали. — Отношения? — подтолкнул его Волков, поворачивая голову на пол оборота. — Ну… Ладно, пусть будут они, — выдохнул рыжий, поправляя волосы, в те года ещё струящиеся по плечам. — В плане? — — В России не разрешены такие отношения. В этом плане, — он подтянул ногу к груди, ставя ступню на стул. — А ты прям в ЗАГС хочешь, я смотрю, — усмехнулся Волков, выключая газ. — Тебе это так важно? — он повернулся к нему всем телом, упираясь руками в столешницу рядом с плитой. — Да нет, но всё же… Это выглядит неправильно, — он насупился, разглядывая милый фартук Олега с цветочками. — А перед кем ты правильным захотел стать? — Волков оттолкнулся от столешницы, беря по пути табуретку, и сел рядом с Серёжей. — Тебя же не особо волновало мнение окружающих, что случилось? — рыжий нахмурился, понурил голову, но Олег подхватил его за подбородок, поднимая, чтобы видеть глаза. — А вдруг в универе не поймут? — А ты собрался там всем рассказывать, что у тебя парень есть? — Олег немного наклонил голову, потирая веснушчатый подбородок. Сейчас — летом — эти веснушки у Серёжи были по всему телу, выглядело как цветочная поляна с высоты птичьего полёта. — Нет, но вдруг они узнают, — он стушевался, сжимаясь. — Не думаю, что в Московский Государственный поступают за тем, чтобы осуждать кого-то за нетрадиционную ориентацию, — Волков мягко улыбнулся, быстро целуя Серёжу в губы. — Я долго его тогда пытался настроить на то, что в его универе с ним не будут обращаться так же, как в школе, — мужчина смотрел вперёд, но, кажется, ничего особо перед собой не видел. — Но травма была слишком глубоко, даже сейчас следы остались, — он вздохнул, запуская руку себе в волосы. — А потом универ начался. Мы в Москву уехали, нам одобрили общагу, поселились там. Нам повезло, что комната на двоих была. — Я бы в армию пошёл, — Олег отложил книгу по высшей математике на прикроватную тумбу, потягиваясь и зарываясь носом в волосы Серёжи, который рядом с ним на кровати лежал. Разумовский, который был занят скроллингом какого-то сайта, остановился, поворачивая голову на своего парня. — Хочу научиться стрелять, — прошептал он, прикрывая глаза. — А если тебя пристрелят? — спросил рыжий, кладя ноут рядом с собой. — Да ну, брось, — отмахнулся он рукой, как будто муху отгонял. — В учебной части точно не ранят. — А вдруг тебя отправят в какую-то горячую точку? — Разумовский сделал бровки домиком, обнимая парня, прижимаясь к нему всем телом. — Это только по контракту, — Олег одной рукой обнял его за плечи, целуя в макушку. — Ты же не будешь его подписывать? — с надеждой спросил Серёжа, но в ответ услышал молчание и почувствовал, что его прижали к тёплому телу сильнее. — Я прослужил год в армии. Лишь положенный год. А потом подписал контракт на три, потом ещё на три, — Олег потянулся к тарелке с пирогом, закрывая его пищевой плёнкой. — Меня по второму контракту отправили в Сирию, и Серёжа был прав, когда говорил, что меня сплавят в горячую точку. А ещё был прав, когда говорил, что меня подстрелят. До сих пор рука не на полную работает, — он потёр предплечье правой руки, криво улыбаясь. — Нехило, — кивнул Игорь, следя за движением руки Олега. — Из-за этой раны я там пробыл лишние два месяца, — добавил Волков. — А Серёжа знал, что ты туда попал? Что тебя ранили? — Это я ему уже при встрече рассказал, — ответил Олег, смотря на часы, которые оповестили о новом уведомлении в телефоне. — Я не написал ни одного письма за все четыре года. Что мне ему писать надо было? Про то, как я снег убирал в части или полы мыл? Про то, что меня по контракту в самую горячую точку закинули? — он накрыл часы рукой, выключая их. — Нечего ему нервы было трепать, лучше пусть надумал бы чего похуже, а потом выдохнул. В прочем, — он прищурил один глаз, — так и было. — Сергей, к вам гость, — мягко произнесла Марго, врываясь в тишину квартиры. — Кто? — безразлично спросил рыжий, половина волос которого была собрана в маленький хвостик, а вторую половину просто не получалось завязать вместе с первой. — Он представился как Олег Волков, — Серёжу передёрнуло от этого имени, он посмотрел на проём, ведущий в прихожую из гостиной, будто ожидая увидеть там своего друга, а после вспомнил, что Марго не может открывать двери на ключе. — Спасибо, — Разумовский попытался произнести это не дрожащим голосом, и у него получилось. — Впускай, — добавил, вспоминая, что ранняя Марго открывает за него дверь в подъезд.       Парень поднялся на ноги, сложил все бумаги со стола в ящик рядом, заправил выбившуюся прядь за ухо и вышел из маленького кабинета в прихожую. Видимо, мужчина ещё не поднялся на третий этаж, так что у рыжего было немного времени, чтобы придумать лучшую позу для встречи старого лучшего друга, парня, соседа по комнате в детдоме — как хотите. По итогу он встал около стены, заламывая руки за спиной, вслушивался в шаги за дверью, после открыл её, не глядя в глазок. Наблюдает за тем, как бородатый мужчина в немного поношенной одежде, неся спортивную сумку в руках, входит в помещение.       Серёжа отметил про себя, что Олег изменился внешне, но глаза были такими же светлыми. Волков заметил, что Разумовский длину волос укоротил и схуднул сильно. — Почему не писал? — первым диалог начал Серёжа, хмурясь. — Не хотел, чтобы ты нервничал, — продолжил бывший военный, ставя сумку на пол рядом с собой, тут же хватаясь за руку чуть выше локтя, морщась. Серёжа настороженно посмотрел на это место, дёргаясь от перенятой боли. — Что с рукой? — Ранили, — программист, кажется, побледнел, приоткрывая рот. — Да не парься, осколок отскочил и царапнул чуть-чуть, — и прежде, чем Серёжа начал возмущаться, продолжил: — Лучше расскажи, как ты из московской общаги в питерскую квартиру в центре переселился, — он огляделся, останавливаясь на проходе на кухню. Сделал пару шагов, заглядывая внутрь. — Ух ты. — Я новую социальную сеть запустил на последнем курсе института, и людям она понравилась, — Серёжа, не отрываясь, смотрел на Олега, пытаясь понять, снится ему это или нет. Даже ущипнул себя, после растирая кожу. Было больно, не проснулся. — Ну ты прям… — Олег перевёл на него взгляд, одобрительно кивая, легко улыбаясь. — Стоп, — тихо прошептал Серёжа, отводя взгляд от мужчины, часто моргая. После глянул на наручные часы, разглядывал их долго, достал телефон, зашёл в калькулятор и начал несколько раз повторно перемножать одно число на другое, меняя их иногда местами. Всегда получался один и тот же ответ. — Так, — его голос заметно дрогнул. Он почти кинул телефон на мягкий диванчик, разглядывая свои руки внимательно, вращая их, шевеля пальцами. — Реальность, — констатировал парень, кивая сам себе. Повернул голову к Олегу, заглядывая в его голубые глаза. — Точно? — обратился он к отслужившему военному, а тот лишь плечами пожал. — Да к чёрту, — прошептал он, двинувшись в сторону посетителя, налетая на него с объятиями. Обнял крепко — ему так же ответили, гладя по волосам. Рыжий задрожал, но не из-за того, что его по волосам погладили, а из-за того, что Олег перед ним реальный был, и, скорее всего, ему эта встреча не снилась. — Я тебя чувствую, — дрожащим голосом произнёс айтишник, прижимаясь к тёплому телу настолько сильно, насколько мог. — В общем, ему снились кошмары, в которых я то возвращался, то наоборот — уходил, — Волков закончил свой краткий пересказ их с Серёжей жизни, выдохнул и склонил голову, закрыв глаза. — Он там чуть с ума не сошёл. — Тебе нужно было хоть раз в год ему письмо отправлять, о том, что всё хорошо. — Нет, Игорь, — Волков замотал головой. — Мы ещё в детдоме договорились не врать друг другу. Меня бы совесть сгрызла, напиши я, что всё в порядке. — Это была бы ложь во благо, — возразил Гром. — Это была бы ложь. Плевать какая, — он снова взглянул на часы, потом достал телефон из кармана брюк. Игорь с самого начала отметил, что Олег снова был в официальном. Как и на ужине. Откуда он приехал? Или оделся ради него?

«Ну как всё проходит?»

«О чём разговариваете?»

«Может ты лучше уговоришь его домой к нам приехать?»

«Ты его поцеловал уже?»

«Олег: ’(»

«Прекращай.»       Серёжа насупился, глядя на сообщение от своего парня, и пожалел в сотый раз о том, что не поставил прослушку на его телефон. Ему до безумия хотелось послушать их разговор. О чём они разговаривают? Может, уже час разгоняют тему про армию, а может, про вкусный пирог Олега, а может про него самого — Разумовского — разговаривают. Он отбросил телефон, съёживаясь и накидывая на себя плед. — Марго, где находится машина Олега? — помощница без лишних слов вывела на экран карту Питера, а после медленно приблизила к тому месту, где мигал синий фонарик. — Далеко от нас, — поёжился, отворачиваясь от экрана. — Марго, у каких приложений на телефоне Олега всегда включён микрофон? — Секунду, Сергей, — виртуальная помощница вывела на экран скрин телефона Олега, быстро отмечая галочкой парочку приложений на его телефоне. — Ты можешь включить прямой эфир звука из камеры? — Разумовский оживился, наблюдая за происходящим на экране. — Хорошо, но я буду вынуждена отправить сообщение Олегу, чтобы всё согласовать, — Сергей только рот открыл, чтобы громко отказаться от затеи, но помощница, улыбаясь, продолжила: — Сообщение отправлено, ждём подтверждения. — Вот чёрт, — шикнул айтишник, недовольно морща нос. — Наигрался? — произнёс голос Олега из динамиков огромного экрана. — Наигрался, — подтвердил рыжий, подавляя в себе желание запульнуть что-то в огромный экран. — Я уже скоро буду выезжать, а когда приеду, всё тебе расскажу, — на фоне послышалось шарканье, похожее на тихий шелест салфеток. — Выключай прослушку. — Ладно, — недовольно произнёс парень. — Марго, выключи трансляцию звука.       И видимо помощница выполнила его просьбу — на другом конце повисла тишина. Олег выдохнул, мотая головой. Начал что-то печатать в телефоне, позволяя Игорю обдумать всё, сказанное Волковым.       Ему хотелось ещё узнать что-нибудь о них. Хотя ему уже столько рассказали. Ему бы закатать губу и довольствоваться тем, что у него уже есть, но в груди медленно накапливались незаданные вопросы, утяжеляя тело, разнося тревогу по нему. Гром вздохнул, складывая руки на груди, смотря под ноги. И когда это у него тревога появилась? — Где у вас ближайший продуктовый? — Волков прервал ход мыслей майора. — На другой стороне улицы. Там надо во дворы зайти… — Покажешь? — Олег теперь прерывает его речь, засовывая телефон в карман брюк.       Игорь коротко кивает, угукая тихо. Плетётся к выходу, съёживаясь по пути. Олег хмурится. Это майор так информацию из прошлого воспринял или звонок Серёжи так повлиял? Волков двинулся за ним, думая о том, что было бы здорово сесть и покопаться в голове Грома.       В салоне иномарки было слишком комфортно, Игорь почти расплылся по сидению, когда там заработал подогрев. Начало августа в этом году выдалось какое-то слишком холодное и дождливое — совершенно обыденно для Питера. И скорее всего оно воспринималось так из-за очень уж жаркого июля. — Вот здесь направо, — сориентировал Гром, уже почти глаза закрыв в объятиях тёплого сиденья.       Волков свернул во дворы, протискиваясь в узкую, но высокую арку — даром габариты машины позволяли. Вывеска «продукты» мерцала иногда, подмигивая новым клиентам, заводя их в подвал.       Игорь ходил хвостиком за Олегом по всему магазину. Смотрел, что он выбирал, а сам не собирался ничего покупать. С сегодняшними тратами ему, кажется, до аванса сидеть только на этих переваренных макаронах и яблоках. Упаковка листьев салата, парочка огурцов и столько же помидоров, пачка молока, замороженные драники, мармелад в кислой посыпке, подсолнечное масло, сливочное, батоны белого и чёрного хлеба — уже в корзине Волкова. Гром хмурится, ведь этого явно мало для двоих, так ещё и драники замороженные… Олег же готовит великолепно, зачем ему эти полуфабрикаты понадобились? Сейчас Волков снова стоит над морозилкой с едой «разогрей-съешь», берёт рыбные палочки, крутит, внимательно читает состав, хмурясь, и закидывает коробку в корзину. Подходя к кассе, берёт жвачку мятную, а у кассирши просит сигареты. Его спрашивают паспорт. Уморительно.       Выходя, всучивает Грому пакет, оставаясь только с тремя вещами: упаковкой мармелада, жвачкой и пачкой сигарет. Одну, кстати, сразу достаёт, поджигая чёрной зажигалкой с эмблемой «Вместе». Делает рваный затяг, отключая аварийку и открывая заднюю дверь машины, выдыхает. Затягивается ещё раз, выдыхает остаток дыма в сторону, кладя мармеладки в задний карман своего сидения. Остаётся на улице докуривать, а Гром в салон залезает, закидывая пакет назад.       Салон пропах костром буквально за считанные секунды. Даже мятная жвачка, которую Олег так оперативно прикупил, не помогала. Пахло от одежды, пальцев, лица, волос. Игорь был не против — многие из его окружения курят, кажется, только Дима святошей остался из всего отдела, Юля, кажется, электронками баловалась, Прокопенко курил редко, но такие гадские сигареты… — Мне ехать надо, — припарковавшись во дворе, Волков тут же вылез из машины, потягиваясь. Гром, вышедший за ним, кивнул, тихо прикрыл дверь, разворачиваясь, размеренным шагом идя к подъезду. — А попрощаться? — послышалось вслед. Майор остановился, поморщился с секунду, развернулся, пошёл обратно. — До встречи, — произнёс, стоя около капота, разделяющего их сейчас. — Продукты забери, — глаза Олега смеялись — он видел это слишком чётко. — И Серёжа просил кое- что передать, рано мы из машины вылезли.       Волков залез наполовину в салон, перенёс продукты с заднего на переднее сиденье, где Гром сидел недавно, где оказался снова через несколько мгновений. Мужчина жвачку выкинул, как только в салоне снова оказался, Гром заметил, напрягся, нахмурился. Шатен смотрит на него внимательно, разглядывает кожанку, футболку серую, джинсы потёртые, шею широкую, линии челюсти острые, волосы тёмные. Тянется рукой — майор дёргается почти незаметно, следя за рукой, которая после аккуратно зарывается в прямые локоны, массажируя кожу головы. У Игоря почти глаза закатываются, но он пересиливает себя, смотрит на Волкова, следит пристально. Тот улыбается ему легко, переводя пальцы с макушки на затылок. Тянется лицом к лицу — Грому не отодвинуть голову назад, там его держат, — прикладывается губами к губам, замирает на несколько секунд.       У Игоря мозг выключается. Его думай-думай не работает. Глаза распахнуты широко, губы сжаты. Мужчина отстраняется от майора, хмурится, поглаживает большим пальцем затылок. Потом снова тянется к нему, только теперь целует сначала в щетинистую щёку, потом в подбородок, только потом возвращается к теперь немного приоткрытым губам. Лижет нижнюю кончиком языка, и у Игоря, кажется, крышу сносит окончательно. Он вдыхает побольше воздуха через нос, хватает мужчину за руку чуть выше локтя и двигает губами аккуратно, стараясь не показаться слишком… слишком. Волков улыбается через поцелуй, принимая правила.       Они целуются медленно, долго и лениво. Тихо — ни одного причмокивания не было, только рванное дыхание майора. Олег улыбался, слыша его, понимал, что, скорее всего, мужчина впервые целуется с человеком своего пола. Гром чувствовал табак вперемешку с мятой, чувствовал ладонь на своём затылке, чувствовал, как щёки краснеют. Будто он впервые вообще впервые целуется. Будто он сейчас сидит не в салоне дорогой машины, а стоит в кабинке школьного туалета.       Волков отстраняется от губ, прижимается щекой к щеке, целует где-то около уха, после снова переходит на горячую щетинистую щёку. Буквально два поцелуя, и Олег отодвигается, улыбаясь до сих пор. Гром смотрит на него, моргает пару раз, губы облизывает, сглатывает. — А это я передам Серёже, — шепнул Олег, потирая место поцелуя большим пальцем. — Теперь можешь идти. И напиши, когда захочешь приехать к нам, — касается мимолётно подбородка, откидывается на сиденье, не отрывая взгляд. Игорь тянется к ручке, оттягивая её, чтобы открыть. — Продукты, — слышит в спину. Чертыхается, разворачивается резко, забирает пакет и всё-таки вылезает из машины.       Уже в квартире Гром разбирает пакет, закидывает всё в холодильник, кроме подсолнечного масла. Залипает на секунду, разглядывает продукты в нём, которые заполнили его на три четверти. Не помнит уже, когда в последний раз такое в своём холодильнике видел. По телу тепло разливается, его брови хмурятся до сих пор, но губы расплываются в лёгкой улыбке.       Волков улыбается, когда видит Серёжу на диване, укутанного в плед до носа. На большом экране включено какое-то видео о космосе, рыжий смотрит внимательно, ровно до того момента, как в его поле зрения попадает Олег. Разумовский улыбается ему в ответ, даже видео останавливает, Олег садится рядом с ним, а тот тянется, трётся носом о щетинистую щёку. — Я жду, — произносит Серёжа, поворачиваясь полу боком, забирая мармелад из рук телохранителя, открывая его тут же. — Всё тебе расскажи, — усмехается мужчина, убирая выбившуюся рыжую прядь за ушко. — Мы поговорили о прошлом. О нашем знакомстве, поступлении, потом про мой уход в армию. — Поцеловались? — он кладёт мармеладинку на язык, облизывает губы. — Тебя только это интересует? — уже посмеивается, падая на спинку дивана. Серёжа хмурится. — Да, — голубые глаза заблестели, ожидая подробностей. — Он не ожидал, поэтому получилось скомкано.       Олег потянулся рукой к веснушчатой щеке, погладил её костяшками пальцев. Притянул Серёжу к себе за подбородок. Хорошо, что тот его понимал лучше Грома, тут же придвинулся ближе. Волков улыбнулся, накрывая его губы своими, рыжий тут же замычал, хватаясь рукой за сильное плечо — второй упаковку мармелада держал. Через мгновение вырвался из кокона одеяла, садясь бедром к бедру Олега, хватаясь уже двумя руками за его плечи. Рука Волкова ожидаемо зарылась в рыжие локоны, оттягивая от себя парня. Улыбающегося парня. Мужчина сначала даже не понял, из-за чего он такой счастливый. — Так же целовались? — посмеялся Серёжа, беря новую мармеладку из упаковки. — Ага, — усмехнулся Волков, обнаруживая у себя во рту сладость, прикусывая её зубами и улыбаясь. — Только без мармелада.