Мир без счастья

Домино

Убежище повстанцев

Медпункт

Тонкая закруглённая игла легко проходила через кожу, не капризничая, не застопориваясь. Нить, продетая в ушко, светлая, практически невидимая, туго стягивала рваные края свежей раны. Обнажённая спина наглого парня была испещрена разнообразными шрамами, впрочем, как и другие части тела. Обезболивающая мазь, сделанная вручную из растений, и три бинтовые повязки одиноко лежали на столике, дожидаясь своей очереди: сейчас, ещё немного, и ваше время придёт. Хрупкая, стройная, как весенний полевой цветок, девушка неодобрительно покачала головой, рассматривая спину непутёвого пациента. Тяжело вздохнула. И почему этот парень постоянно калечится? – задалась вопросом, поднимаясь на ноги. От этого действия кушетка тихонько скрипнула. Подхватив лоток с использованным материалом, лекарь направилась к раковине. Кран зарычал, закряхтел и задребезжал, когда вода была включена. Наконец, она побежала: сначала ярко оранжевого цвета с какими-то примесями, потом чуть желтоватая, а после чистая, прозрачная. Девушка замочила инструменты, которые потом ещё придётся стерилизовать, выбросила в урну окровавленные салфетки, вымыла испачканные кровью руки, вытерла их мягким полотенцем и вернулась к кушетке. Распущенные длинные волосы цвета карамели колыхались при каждом шаге, изящно прикрывая шрам на левой стороне шеи. Простое средней длины платье цвета фуксии красиво обтягивало стройную талию. Глаза, зелёные, как молодая листва, проницательные, добрые, обратились на спину покорно ждущего её парня: привык уже, дважды на неделе здесь бывал. Тоненькая смуглая ладонь ласково прошлась по краям ран, зашитых несколькими короткими крепкими стяжками. Пять минут, и повязки с мазью были наложены. Флора, именно так звали целительницу, похлопала парня по плечу. Всё, приятель, закончила. Можешь не благодарить, хотя и так никогда этого не делаешь. Только не калечься больше. Высокий повстанец, лидер группы R, поднялся с кушетки, продолжающей жалобно поскрипывать при любом движении. Привычным движением, крайне быстро, натянул белую футболку, не позволяя рассмотреть имеющиеся шрамы. Вздохнув и сцепив перед собой пальцы, она оглядела его на предмет других ран: не из любопытства, а просто по привычке, всегда так делала. Что ж, вроде бы, всё как обычно. Малиновые волосы были уложены интересной формой кверху. Фиолетовые глаза смотрели с огоньком, с вызовом, будто подначивая: давай, скажи, что слишком небрежен, что неосторожен; давай, ты же хочешь. — Постарайся повременить с резкими движениями, Ривен, — попросила Флора, вставая напротив него. Крайне серьёзным взглядом она заглянула ему в глаза. Она понятия не имела, зачем старается, он всё равно никогда её не слушал. — Не с моей работой, — усмехнулся он, выходя из кабинета. Покачав головой, лекарь опустилась на ту скрипучую кушетку. Спрятала лицо в ладонях. Не с моей работой. Они все ей так говорили. Каждый из повстанцев: неважно молодой он или в возрасте, накаченный или худощавый, мужчина или женщина, волшебник или нет. Все они рвались в бой, сломя голову, не думая о последствиях, не жалея себя. Единственное, что их когда-либо волновало, – это одолеть Валтора, и им было плевать, какие жертвы для этого нужно было принести. Флора же так не могла: она слишком многое потеряла. Её мир, прекрасная Линфея, давно была порабощена и лишилась всех сильнейших заклинаний. Все её друзья и близкие погибли, когда монстры – рабы Валтора атаковали, а сама она чудом осталась жива, будучи совсем ребёнком. Она видела слишком много смертей. И именно ей приходится заботиться обо всех ранениях отряда повстанцев, прятавшегося на Домино. С каждым разом это давалось ей всё тяжелей: у неё уже не было сил наблюдать за тем, как все эти отважные мужчины и женщины калечат себя. Резко открывшаяся дверь заставила девушку подняться на ноги. Тонкие брови тут же нахмурились. Глаза обратились к входу – их владелица прекрасно знала, кого там увидит. Лишь один человек входил в медчасть без стука и приглашения, словно к себе домой. Анаган. Тёмный маг, охотник на фей, с недавнего времени сотрудничающий с повстанцами. Высокий, излучающий ауру опасности и силы мужчина остановился в паре шагов от распахнутой двери. Каштановые короткие дреды были стянуты на макушке простой коричневой резинкой. Сине-красная кофта обтягивала широкую грудь, при этом оставаясь свободной в руках. Тёмно-синий плащ, словно в спешке, был наброшен на плечи. Обычно гладко выбритый подбородок, исключая небольшую бородку, теперь покрылся лёгкой щетиной. — Фея природы, — проговорил он тягучим голосом. В тёмных глазах полыхнуло озорство, заставившее девушку нахмуриться сильнее. — Дай-ка мне обезболивающее. Флора сложила тонкие руки на груди, продолжая рассматривать мага. Никаких видимых повреждений своим опытным взглядом она не обнаружила, а значит, он снова пришёл к ней с пустячной причиной. Маг частенько захаживал в медчасть, просто чтобы лишний раз позлить целительницу, при этом подбирая до безобразия глупые оправдания. Прости, цветочек, я потянул плечо. Ни какая это не царапина! Тот косяк возник из ниоткуда. Да откуда ж мне было знать, что он кусается? — Анаган, — устало вздохнула она. День выдался напряжённым, она подлатала почти дюжину повстанцев, раненных во время атаки на конвой с продовольствием, да ещё и пришлось штопать Рива, чуть не погибшего на индивидуальной миссии, – сегодня у неё не было сил на мага, решившего поиграть. — Почему ты продолжаешь приходить сюда? Он подошёл к ней ближе, улыбаясь лукаво, но при этом оставаясь достаточно серьёзным. Остановившись в метре от неё, он всё равно был слишком близко – Флора отступила на пару шагов назад, увеличивая расстояние. — Я же говорил, ты – моя любимица, фея природы, — заметил он с улыбкой. Поставил руки на пояс, чуть заметно морщась. Видно, о надобности обезболивающего он не лгал, ведь тоже участвовал в недавней атаке. Целительница сложила руки на груди, продолжая следить за его движениями: раз упустила одну травму – могла упустить и другие. При этом она заметила: — Сколько раз повторять, я не фея. — Сколько раз повторять, я охотник на фей, я вас чувствую. И ты, милая моя, фея. Они ведут этот спор уже давно, с самого первого появления мага в её части, когда он вошёл и сказал: «О, фея». Понаблюдав за ней пару дней, чем сильно злил её, он вынес свой вердикт – фея природы. С тех пор он не называл её иначе, а она раз за разом повторяла ему, что, мол, нет, никакая она не фея, что она бы почувствовала, если бы обладала магией. Но правда в том, что нет, не почувствовала бы. Магией пользовались единицы, те, кто родился до прихода узурпатора Валтора к власти. Молодое же поколение даже не догадывалось, как этой магии внутри себя коснуться, не то что использовать. — Так ты дашь мне обезболивающее? — нетерпеливо спросил он, крайне медленно меняя позу, в которой стоял. Совсем на него не похоже. Главной силой мага была как раз скорость – мало что в мире он делал медленно. — Не дам, — серьёзно сообщила Флора, всё же приближаясь к нему. Посмотрела на него строгим взглядом зелёных глаз. — Поставок медикаментов не было уже два месяца. Анальгетики сейчас на весь золота. А ты можешь регенерировать. Это пустая трата лекарства. — Только вот я не могу лечить себя без магии. А у вас опять этот чёртов режим особой секретности или типа того. Старик запретил колдовать, пока снова не возведёт защитные чары. Режим повышенной опасности объявили два дня назад, когда монстры Валтора зашли в Чёрный лес для ежемесячного патруля. Это была скорей просто предосторожность, чем реальная опасность, но Саладин не хотел рисковать быть раскрытыми, пусть вероятность этого и была довольно низкой – если уж Валтор за столько лет не обнаружил убежище прямо под носом, то вряд ли монстры наткнуться на него случайно. — Прости, но есть те, кому оно нужнее.

Домино

Убежище Повстанцев

Техническая комната

Маленькая комната, заставленная оборудованием, была погружена во мрак. Один из четырёх экранов, работающих беспрерывно, горел голубым светом. Поток самых разнообразных символов не прерывался ни на секунду. Тонкие длинные пальцы быстро порхали по клавиатуре. Кроме этих быстрых движений пальцами молодой человек, обитающий в этой комнате, практически не шевелился, лишь изредка делая короткие кивки головы, чтобы отбросить со лба длинную чёлку рыжих волос, концы которой раз за разом закрывали ему обзор. Его карие глаза, скрытые за стёклами квадратных очков, не отрывались от экрана. Даже когда его мать вошла в комнату, он и глазом не повёл. Сделав тяжёлый глубокий вздох, женщина покачала головой, заставляя светлые волосы закачаться, медленно вошла в темноту комнаты. Стук подошв её сапог громко раздавался, нарушая уже устоявшуюся тишину, смешанную со стуком клавиш. Это звук и привлёк внимание юноши, отвлекая его от экрана. Чуть покрасневшие глаза из-за стёкол очков обратились к матери. Она потрепала его по лохматой шевелюре, села напротив, ласково улыбаясь. — Как продвигается работа? — спросила она, отмечая про себя, каким уставшим он выглядел. Сцепила лежащие на коленях пальцы в замок. — Нам бы сейчас не помешали хорошие новости. Закончив печатать, Тимми отодвинул кресло от стола, откинулся на его спинку, посмотрел на мать серьёзным взглядом. Медленно покачал головой. Дафна видела, как ему тяжело говорить ей, что хороших новостей нет, точно также тяжело, как ей самой, когда она сообщает своим людям о невозможности получить лекарства или продовольствия. Она не понаслышке понимает, как тяжко её сыну. — Пока ничего, — покачал головой юноша. Длинная чёлка спала ему на глаза. — Я пытаюсь пробиться уже через шестьдесят восьмой файервол, но стоит мне только сделать это, как на той стороне выставляется ещё один. Я не знаю, кто технарь Валтора, но работает он отлично. Он словно бы чувствует, когда я взламываю очередной файервол, и тут же выставляет новую защиту. — Но ты же справишься? — задала она простой вопрос, всматриваясь в лицо парня. Он снял очки, покрутил их в руках, неловко пожал плечами. — Честно? — спросил, делая глубокий вздох. Мать медленно кивнула, зная, что сын не станет приукрашать информацию только для её спокойствия. Он никогда так не делал, и вряд ли когда-нибудь начнёт. Только голые рациональные факты. — Я не знаю. Никогда не сталкивался с чем-то подобным. Не знай я, что техно-магии больше не существует, то решил бы, что это она. — Дафна неуклюже потрепал собственные волосы. — Хотя я уже ни в чём не уверен. — Понятно, — пробормотала она, наклоняя голову. Значит, ей всё-таки придется отпустить их лучшего лекаря наверх за травами. Ничего не поделаешь, выхода не было. Это было ясно ещё несколько дней назад, но фея не переставала надеяться, что случится чудо, и им не придётся рисковать молодой беззащитной девушкой. Зажмуриваясь всего на секунду, она поднялась на ноги. — Что ж, ничего не поделаешь. Мне стоит обсудить это с Саладином. — Произнеся это, она наклонилась к сыну, встретилась с его взглядом. Ласково провела ладонью по его щеке, прошептала медленно и отчётливо: — Ты отлично поработал, дорогой. Я горжусь тобой. Но тебе нужно сделать перерыв. Иди, перекуси чего-нибудь перед встречей с Флорой, хорошо? Парень ничего не ответил, но кивнул словам матери. Она кивнула в ответ, хотя знала, что он никуда не отправится и будет работать до самой встречи с целительницей. Но ничего, она попросит ребят на кухне принести ему чего-нибудь попозже, как делает каждый день. Быстро чмокнув сына в лоб, она направилась к двери. Её остановил его тихий голос: — Спасибо. Я люблю тебя. Дабы остановить разрывающееся на куски сердце, она зажмурилась, вздохнула, после чего пробормотала в ответ: — Я тебя тоже…

Домино

Убежище Повстанцев

Медчасть

— Ну что, до завтра? — спросила Флора, сложив руки на груди. Зелёные глаза не отрывались от молодого парня, пересаживающегося с кушетки на коляску. Худое тело было напряжено; руки, на которые опирался, тряслись, лицо было красным, уязвлённым. Ничего не поменялось, и вряд ли когда-нибудь поменяется. Её сердце разрывалось. Она знала, что должна была помочь ему с перемещением, так было правильно. Жалость затопила её, но она взяла себя в руки, не позволяя ей подчинить себя. Бросься она помогать Тимми, только ухудшила бы ситуацию. Так она могла уязвить его сильнее, она могла обидеть его. Гордость – штука хрупкая, её так легко задеть. Особенно если это гордость парализованного юноши, ни разу не стоявшего на собственных ногах. Двери медпункта раскрылись резким громким ударом, не давая Тимми шанса что-либо произнести. Флора быстро обернулась, по привычке тут же бросилась к входу. Сердце целительницы рухнуло вниз, стоило ей только увидеть развернувшуюся прямо перед ней картину. Глаза наполнились слезами. Охотник на фей с красными собранными в косу волосами и пронзительными холодными голубыми глазами – кажется, его звали Огроном – втащил в кабинет громадного мужчину, еле передвигающего ногами самостоятельно. Усадил на кушетку, взглянул на Флору. — Отец, — воскликнула она, бросаясь к нему. Яростно смахнула слёзы со щёк. Бледный мужчина тяжело дышал, то прикрывая глаза, то вновь открывая, чуть покачивался. Все его огромные мышцы были покрыты кровью. Кое-где проглядывали глубокие раны и укусы. Даже каштановые волосы и борода были растрёпаны и слеплены из-за крови. Одежда изодрана так, что не оставалось сомнений, под ней ран ещё больше. Покачивая головой, Флора кинулась к шкафчику с настоями, принялась искать флаконы с кровоостанавливающим и обезболивающим. Бросила быстрый взгляд на Огрона, профессиональным взглядом оценивая его состояние: маг выглядел ничуть не лучше Кодаторты. — Что случилось? — спросила, продолжая искать лекарства. — Нам было поручено проверить поселение: пикси давно не выходили на связь, — морщась от боли, произнёс маг. Медленно вздыхая, он прислонился к стене. — Мелкие гады напали на нас. Их была сотня, не меньше. Все помеченные, обезумевшие, кровожадные, лишённые всякой магии. Это были уже не волшебные создания, а животные, дикие, необузданные. Протягивая Огрону два флакона – один с кровоостанавливающим, второй с обезболивающим настоями – Флора быстро подошла к отцу: по-прежнему, сидящему на кушетке, покачивающемуся из стороны в сторону. Уму непостижимо. Валтор отыскал поселение пикси. Сколько целительница себя помнила, поселение было своего рода легендой: его было невозможно найти, а его жители не появлялись на территории Волшебного измерения. Поговаривали, что только фея могла отыскать дорогу в поселение, ведь пикси навсегда останутся связанными с феями, вот только в этом мире фей практически не осталось, а значит, некому искать жилище пикси. В детстве Флора тысячу раз заставляла отца читать ей на ночь о легендарном древе жизни. — Ты сможешь помочь ему? — спросил обеспокоенный Тимми, о котором Флора уже и думать забыла. Он подъехал к кушетке, помог ей поддержать мужчину. — Не знаю… Нежным прикосновением она попыталась привлечь внимание отца к себе. По смуглым щекам бежали слёзы, когда она смотрела на этого непобедимого мужчину и видела его таким слабым. Помня его, как ангела мщения, ворвавшегося в её комнату и разорвавшего трёх помеченных на куски, она иногда забывала, что он был всего лишь человеком. — Тебе нужно выпить это, — попросила она, протягивая флакон ему. Ноль внимания. Мужчина даже глаз не приоткрыл. — Пожалуйста, папа… Она шмыгнула носом, поднесла лекарство к его рту. Словно откликаясь на слёзную просьбу дочери, мужчина приоткрыл рот, позволяя ей влить в него жидкость. Целительница быстро стёрла дорожки слёз. За первым флаконом последовал и второй. Кодаторта пил медленно, делая паузу после каждого крошечного глотка, но он хотя бы это делал. — Помоги мне раздеть его, — попросила она Тимми, проводя ладонью по колючей щеке отца. Бросив в раковину пустые флаконы, Флора достала необходимые ей, чтобы зашить раны, принадлежности. Поставила их на кушетку рядом с мужчиной, которому Тимми уже помогал снимать разорванную рубашку. Медленно вздохнула, стараясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Направилась к раковине, мыть руки. Крупная сильная рука вцепилась в плечо лекаря, заставляя её остановиться. Маг развернул её к себе лицом, встречаясь с её взглядом. — Не так быстро, маленькая фея, — произнёс Огрон, наклоняясь к её лицу. — Сначала ты поможешь мне. — Отпусти её, — сердито бросил Тимми, собираясь оставить Кодаторту и подъехать к магу и целительнице. Флора обернулась к нему и помотала головой, глазами умоляя не бросать её отца, после чего отвернулась обратно, смело смотря на охотника. — Я не могу. Кодаторта умрёт, если я не помогу ему. Ты можешь дождаться другого целителя – Пион скоро вернётся, а он погибнет. Огрон приподнял одну бровь, словно говоря: «Меня это должно волновать?». Флора стойко выдержала его взгляд, ни разу не вздрогнув, хотя прекрасно знала, ему нужна всего секунда, чтобы стереть её в порошок. Но если ради спасения отца ей нужно было рискнуть, она была готова это сделать. Странное ощущение, будто что-то копошится, бурлит под кожей, разлилось по телу, требуя выхода. Крошечный энергетический шар, изрядно напугав целительницу, пролетел перед ней, ударил Огрона по руке. Не ожидавший этого маг зашипел от боли и отдёрнул руку, отпуская Флору. Оба повернулись к входу, посмотрели на растрёпанную Дафну. Женщина была одета в просторные штаны и растянутую белую футболку. Волосы распущены и торчали во все стороны. Очевидно, новость о ранении Кодаторты вырвала её из постели. В руках она держала энергетический шар побольше. — Займись Кодатортой, Флора, — отдала она приказ, дождалась кивка от целителя, после чего повернулась к Огрону. — Саладин снял режим повышенной опасности. Теперь ты можешь убраться и вылечить себя сам.

Домино

Убежище повстанцев

Коридор у медчасти

Слабость – одна из самых отвратительных вещей в мире. Слабые люди всегда проигрывают. Они ничего не добиваются и не могут защитить любимых. Они чувствуют себя никчёмными, бесполезными неудачниками. В какой-то момент эта слабость становится их постоянным состоянием, и они становятся презираемыми и обществом, и самими собой. Тимми, как никто другой, понимал это. Всю его жизнь слабость была его верным спутником, его преследователем и мучителем. Он не помнил ничего из раннего детства, до того, как Дафна нашла его, четырёхлетнего, под завалом. Не помнил, кем были его биологические родители, что произошло или как это, ходить. Тот обвал повредил спинной мозг, в результате чего он потерял возможность ходить. И исправить это не могли ни лечение, ни имеющаяся у них магия. Да он и не мечтал уже когда-нибудь встать на собственные ноги, привык давно. Но иногда, например, как сейчас, слабость и беспомощность одолевали его. Сквозь приоткрытую дверь он бросил последний взгляд на свою мать – невероятную фею и женщину, что воспитала его и подарила столько любви. Она сидела у койки своего жениха, держа его огромную ладонь в своих тонких ручках. По её щекам бежали слёзы: пока никто не видел, она позволила себя эту слабость. Крайне медленно свободная рука Кодаторты поднялась, чтобы стереть одну из слезинок. Тимми аккуратно закрыл дверь, оставляя мужчину и женщину наедине. Медленно отъезжая от медпункта, он развернул кресло, приблизился к целительнице, сегодня сотворившей ещё одно чудо. Она была секретным оружием повстанцев, их талантом, самородком. Целебные отвары и настои, что она готовила, имели невероятные свойства и помогали почти также хорошо, как и лекарства, что повстанцам удавалось украсть, а иногда и даже лучше. При этом она нигде этому не училась, интуитивно зная, какие травы и в каких пропорциях нужно смешать, чтобы добиться желаемого эффекта. Никто не знал, как у неё это выходило. Один из магов Повстанцев считал, что она фея, а Дафна подозрительно отмалчивалась на этот счёт. Сам же Тимми никогда бы этого не сказал девушке, но был склонен согласиться с магом. Уже многие годы никто не видел магии Линфеи: она исчезла, когда планета была покорена, так почему это не могло быть её проявлениями? Флора сидела на полу узкого коридора. Затылок упирался в стену, длинные волосы были собраны в неряшливый низкий хвост, сделанный в спешке перед операцией. Ноги поджаты под себя и скрыты подолом розового платья, руки безвольно свисают по бокам от тела, лежат на полу. Глаза закрыты, слёзы бежали по щекам, смазывая кровавые полосы. Она сидела так уже час, с момента как закончила штопать Кодаторту, даже кровь не отмыла. Перемазано было всё: и лицо, и платье, и тем более руки. Кровь уже высохла, и теперь кожа под ней была немного стянута. Девушка плакала, но тихо, практически беззвучно. — Флора, — нерешительно произнёс Тимми, останавливая кресло перед ней. — Ты в порядке? — Я так устала, Тимми, — прошептала она, опуская голову. Шмыгнула носом, заглянула ему в глаза. — Так устала. Все вокруг меня постоянно рискуют жизнью, травмируются, истекают кровью, умирают… Последнее слово она произнесла совсем тихо, словно боясь озвучить его вслух. Тимми не знал, как её утешить: сидя постоянно в своей комнате за компьютером в так любимом ему одиночестве, он этого просто не умел. Ему было комфортно одному, и налаживать социальные контакты он не горел желанием. Но стоя перед Флорой сейчас, он очень хотел её поддержать. Единственная девушка, с которой он общался, с которой ему было комфортно. Их родители собирались пожениться, они знали друг друга с самого детства, она была ему сестрой ещё прежде, чем стать ею официально. — Мы делаем то, что необходимо, чтобы спасти Волшебное измерение, — произнёс он слова, когда-то сказанные его матерью. — Иногда это значит рискнуть своей жизнью. Она горько усмехнулась, помотала головой. — Да нечего уже спасать. — Закусила губу, снова шмыгнула носом. У Тимми сердце сжалось от боли, промелькнувшей в её зелёных глазах. — После того, как Валтор поставил Измерение на колени. Ему уже не подняться. Нам не победить его. Мы только продолжим отдавать свои жизни впустую, Тимми, пока все не проиграем. Она стёрла дорожку слёз со щеки. Только сильнее размазывая по ней кровь. Выпустила из лёгких весь воздух, поднялась на ноги. Отбросила длинные карамельные волосы назад, открывая взору брата шрамы от когтей, покрывающие левую половину шеи. Обычно она строго следит за тем, чтобы их никто не видел, даже её отец, но, видимо, сейчас она настолько устала, что ей не до этого. Флора повернулась, встала перед его коляской. Прошептала: — Иногда я хочу сбежать. Так далеко, чтобы ни одна живая душа не смогла меня отыскать. Туда, где не было бы ни одного повстанца или помеченного, где мне не пришлось бы смотреть, как дорогие мне люди истекают кровью, и где мне не нужно было бы переживать из-за этой идиотской войны, которую нам никогда не выиграть. — Она присела перед ним, взяла его руку в свои тонкие ладони. В глазах стояли грусть и боль, но ещё там была и решимость. — Я хочу сбежать. Единственное, что меня останавливает, – это вы с Дафной и папа. Вы бы посчитали это предательством. Но мне страшно, Тимми. Страшно, что однажды я войду в эту палату и не смогу спасти ни одного из вас. Она снова начала плакать, положив голову ему на колени. И Тимми сделал то, что должен был сделать уже давно, – наклонился и крепко обнял сестру, выражая ей всю поддержку, что только мог.