Мир без счастья

Андрос

Как сложно найти человека в собственном королевстве, зная, его имя и род деятельности? По идее, не особо сложно, ведь так? А если круг поиска не ограничивается всего лишь одним королевством? Уже не так просто. На самом деле, сложновато даже. А если теперь добавить к этому то, что этого человека научил прятаться сильнейший маг планеты? Шансы падают до «невозможно». Почти за месяц поисков молодая королева Андроса испробовала практически всё, что только могла, чтобы найти ученика Тэбока, который, как написал маг, был их последним шансом на спасение, но всё было бесполезно. Она отдавала парню должное – уж что-что, а прятаться он умел. У Лейлы осталась последняя надежда – человек, визит к которому она откладывала до последнего. Она знала всё, что творилось в мире, и если о Набу прошёл хоть слушок, она должна была его услышать. Одна проблема – работать с ней себе же дороже. Ей была важна лишь цена и совсем наплевать, кто её заплатит. Она водилась как с людьми Валтора, так и сопротивлением. Все об этом прекрасно знали. Если она знает, где может быть маг, то с огромной вероятностью этой же информацией обладает и Валтор. Но других идей у феи не было. Ей нужно было найти Набу, и с каждым днём времени у неё было всё меньше. Поставив корону на столик, она бросила на неё взгляд, полный ненависти. Сама по себе корона её отца была небольшой, но вес, с которым она сидела на её голове, был неизмерим. И то был вес не металла – вес ответственности за жизни людей, вес тягот королевства, вес потерь и боли. Как бы она не любила Андрос, этот вес она просто терпеть не могла. Не так всё должно было быть. Зажмурившись, Лейла помотала головой, подняла голову, взглянула на себя в зеркало. Так плохо она ещё никогда не выглядела. Она вообще обычно не особо обращала внимания на свою внешность, но теперь усталость даже ей в глаза бросалась, что уж говорить о народе. Мешки под синими глазами, опущенные уголки губ и нежно-голубое платье, раньше хорошо сидевшее на стройной талии, а теперь висящее на исхудавшем теле. Пора было с этим разобраться. Она знала, что было необходимо прислушаться к словам Тэбока и перестать снимать метки Валтора с подданных – было необходимо поберечь силы только для поиска Набу. Но она ничего не могла с собой поделать, пусть убежище для тех, с кого сняли метки, и было уже переполнено: совсем скоро мистер Авалон начнёт отпускать тех, кто прошёл восстановление, чтобы найти место для новеньких. Она знала, Тэбок был прав, и его жертва не должна быть напрасной. Но как заставить себя перестать помогать людям? Сделав глубокий вздох, Лейла вытащила заколку из волос, позволяя тем упасть на плечи и спину и скрыть её худобу. Упёрлась ладонями в стол, наклонила голову. А если и Повелительница Стихий ничего не знала о Набу? Что ей тогда делать? Как найти одного юношу в целом Измерении? Ведь он буквально мог быть где угодно. Не будет же она осматривать каждое королевство Магикса. Она не могла так надолго оставить Андрос, не говоря уже о том, что многие уже подчинились Валтору, и там ей рыскать было небезопасно. Стук в дверь привлёк её внимание. Королева выпрямилась и строгим голосом дала позволение войти. На пороге стоял один из гвардейцев, намного моложе остальных. Он поклонился своей правительнице. — Ваше величество, Лорд Баррет и знать просят вас спуститься в тронный зал. — Чего они хотят? — Никак не знаю, моя королева. Но они очень настаивают. Лейла кивнула и отослала гвардейца, попросив передать дворянам, что спустится через минуту. Перевела дыхание, на скорую руку причесала непослушные волосы и, не став их собирать в причёску, надела корону. Вес королевства снова давил на неё, стараясь припечатать её к земле. Но королева перевела дыхание, распрямила плечи и покинула свои покои. Тронный зал Андроса не представлял собой ничего особенного: обыкновенный зал с высокими стенами, огромной люстрой и двумя тронами, ни на один из которых юная королева так ни разу и не решилась сесть – это были места её родителей, и их смерть этого не меняла. По сравнению с любым другим королевством этот тронный зал и вполовину не был так хорош, но Лейле нравился этот минимализм, как и её отцу. Каждый раз королева Ниобе пыталась убедить мужа украсить это место, приговаривая, что соседи будут судить об их силе именно по этому месту, а король в свою очередь отвечал, что не против побыть слабым в их глазах, если ему не придётся устраивать шоу. Лейла придерживалась того же мнения. Если ты на самом деле силён, свою силу не нужно доказывать, люди и так её видят. Осмотрев людей, собравшихся в зале, Лейла заметила представителя каждой дворянской семь Андроса. Всего двадцать человек, но они выглядели очень весомо в пустом зале, стоя напротив вошедшей правительницы. Кажется, у них что-то важное, раз собрались все… Лорд Баррет стоял чуть впереди, выступая негласным лидером этого сборища. Высокий, статный, в тёмно-синем кафтане, короткими каштановыми волосами, лёгкой щетиной на круглом лице. Он крепко сжимал в руках коричневую папку и смотрел на Лейлу серьёзным холодным взглядом. Она к такому не привыкла. Будучи хорошим другом её отца, Баррет был всегда добр к ней, нянчился с тогда ещё малышкой, поэтому холод в глазах был в новинку. — Ваше величество, — выступил лорд вперёд, подходя к ней, — я от лица всей знати прошу вас подписать этот документ. — Вот как, — тихо произнесла королева, осматривая каждого из присутствующих. Ни один из них не поднял на неё глаз, смотря куда угодно, только не на свою правительницу. Помотала головой, не веря своим глазам. Трусы, имейте смелость хотя бы смотреть мне в лицо, когда чего-то требуете. Разочарованная она вернула взгляд к лорду, любезно раскрывшему перед ней папку. — И у меня нет выбора, так? — Заглядывает в карие глаза когда-то близкого ей человека. Отвечает строгим голосом: — Тогда называйте всё своими именами, дядя. Это не просьба, а требование. — Пожалуйста, Лейла, не услож… — Для вас «моя королева», — оборвала она, гордо подняла подбородок. К своей чести Баррет действительно выглядел печальным. Но от этого ей стало только ещё более тошно. — Могу я хотя бы прочесть, что меня заставляют подписать? Дворянин быстро кивнул, и она подошла к раскрытой папке. Пробежалась глазами, особо не вчитываясь в текст, – ей хватило и первого абзаца, чтобы понять, что задумала эта шайка. Вполне ожидаемое решение с их стороны, но почему-то оно всё равно кольнуло её в самое сердце. А она-то думала, что подданные понимают, за что они борются. Но эти трусы хотели сдаться! Присягнуть в верности Валтору, отдаться на его милость, буквально преподнести ему на блюдечке не только Андрос, но и победу над всем Измерением. Они не понимали, что у людей была надежда, только пока они сражались. Сдайся она, и всё было напрасно: последние несколько лет постоянной борьбы, жертва её родителей, Тэбока… Нет, она не могла этого допустить. — Вы понимаете, что просите меня подписать? — спросила, сжимая ручку. — Полная капитуляция? Вы в своём уме? — Прошу вас, моя королева, — прошептала графиня Тереза, сжимая ладонями свои плечи. Белоснежные волосы упали на её плечи от взмаха головы, закрывая бриллиантовые серьги, подходящие к колье из тех же самых камней. — От этой битвы не страдает никто, кроме наших людей. Они обессилены, голодают, а наши ресурсы истощены войной. — Да плевать вам на обычных людей! Всё, что вас волнует, это как перестать получать убытки и вернуть своё золото. Вам всё равно, потому что подпиши я капитуляцию, страдать будут именно обычные люди, Тереза. — Она нарочно опустила титул блондинки, смотря на неё злым взглядом. Женщина оскорблённо охает. — И тогда с нашим королевством произойдёт тоже, что с остальными. Постоянные казни неугодных, запрет на магию, торговля телами, половина наших жителей пополнит коллекцию помеченных Валтора. Вы этого хотите? Нет, я этого не подпишу. — Без этого документа мы отзовём свою поддержку, — бросил лорд Баррет, захлопывая папку. — А королева без поддержки знати долго не протянет. «Правитель без поддержки знати долго на троне не удержится», – говорил Тередор дочери, когда готовил её возглавить королевство. «И что же я должна угождать им во всём?», – спрашивала она у отца. «Ни в коем случае, Лейла. Стоит тебе подчиниться им хоть раз, и они будут помыкать тобой до конца твоего правления. Помни, ты – их королева, это они угождают тебе. Но нужно делать всё аккуратно, они нужны тебе». К сожалению отца, Лейла никогда не умела действовать аккуратно. Она была прямым и честным человеком, а потому не видела смысла изворачиваться перед этими богатыми снобами. Отступив на шаг, она отбросила ручку в сторону, обвела толпу презрительным взглядом. — Я сказала «нет», дядя. Это значит «нет». — Он уже было открыл рот, чтобы что-то добавить, но она подняла ладонь, помотала головой. — Мне плевать, что считает знать. Будет моя воля, каждый из вас лишится титула, тем более что сейчас в них нет смысла. Пока что я – ваша королева, и моё слово закон. Вы будете ему подчиняться, пока я сижу на троне.

Эраклион

Музыка – самая уникальная вещь в мире. Она словно ключик к каждому человеку, просто нужно подобрать правильный. Но если подобрал, то считай, у тебя есть универсальное средство. Можно развеселить человека или облегчить его депрессию, а можно успокоить, усыпить бдительность и просить всё, что хочешь. Муза знала это как никто другой. Но вот что удивительно, она могла подобрать мелодию для каждого, только не для себя. Ни одна песня на свете не могла унять её боль. Концерт закончился час назад, а это значило, что настало время для другой работы – той, от которой ей было тошно, за которую её презирали все, включая её саму; той, что разрывала её душу на части всякий раз, до сих пор причиняя боль. Она взглянула в зеркало в номере своего отеля, готовясь к приходу её сегодняшнего гостя. Синие глаза безэмоционально пробежались по отражению. Когда-то в них горел бунтарский огонёк, но он уже давно погас, умер вместе с душой хозяйки. Теперь ей было на всё наплевать. Не было ни волнения, ни страха. Не впервые она принимает гостей в номере, да и этот мужчина не был незнакомцем. Она знала Кораса Торраса уже почти год, знала его привычки и то, что ему нравилось. Он любил, когда она была в той же одежде, что и во время концерта. Любил, когда короткие чёрные волосы были распущены, чтобы зарываться в них рукой и оттягивать. Любил, когда она во всём подчинялась ему, немного попресмыкалась, прежде чем он возьмёт её. В крошечной ванной комнате раздались два стука, после чего дверь открылась, и на пороге появился высокий мужчина, одетый в белую рубаху и бежевые брюки, заправленные в высокие коричневые сапоги. Белокурые волосы были собраны в низкий хвост, а остроконечные уши выдавали в нём эльфа. Муза натянула на лицо улыбку, повернулась к своему владельцу. Палладиум внимательно оглядел её красное платье-колокольчик, заканчивающееся чуть выше колена. Обеспокоенная морщинка залегла между его бровей, когда он сложил руки на груди, прислонился плечом к косяку. — Он уже здесь. Ты готова? Не доверяя своему голосу в присутствии мужчины, Муза просто кивнула. Это был не первый клиент, и, казалось бы, за шесть лет она должна была бы уже привыкнуть. Отчасти так и было, она переносила каждую встречу проще, но, тем не менее, всякий раз словно умирала частичка её – певица боялась, что совсем скоро умирать будет нечему, души в ней просто не останется. Но Палладиуму знать об этом было не обязательно. Его задача – продавать её, и он не обрадуется, услышав о её психологических проблемах. — У вас будет час. Корас здесь не впервые, он знает правила. Но если позволит себе лишнего, у тебя есть браслет. Она снова кивнула, отворачиваясь обратно к зеркалу. Мужчина понял намёк и вышел. Она же взяла с тумбочки тёмно-синие наушники, повесила их на шею. Подошла к кровати, села в красивую позу, закинув ногу на ногу и откинувшись чуть назад, упираясь руками в матрас. Это была правда, все постоянные клиенты знали правила, которых было немного. Никакого принуждения, если это не обговорено заранее. Никакого насилия, она должна остаться невредимой. Никаких разговоров во время секса. И весь процесс она будет находиться в наушниках. Самые простые правила, соблюдать которые проще простого, но всегда находился уникум, который пытался проверить их на прочность. Дверь отворилась привычным движением, без стука. В номер зашёл высокий мужчина лет тридцати. Рыжие волосы зачёсаны назад, пара локонов спадала на узкий лоб. Холодный взгляд зелёных глаз смягчился, как только остановился на Музе. Быстрыми шагами он прошел в комнату, остановился перед ней. Не отводя от неё взгляда, стянул с плеч чёрный кафтан, оставаясь в серой рубахе и чёрных брюках. Оглядел певицу с ног до головы, улыбнулся – видимо был доволен, что она не переоделась после концерта, что она помнила о его предпочтениях. — Мисс Муза, вы само очарование сегодня, — прошептал он, протягивая ей ладонь, которую она тут же приняла. Поднялась на ноги, оказываясь прямо перед мужчиной. Их разделяло сантиметров пять. Проще всего было бы просто сделать первый шаг и позволить всему случиться очень быстро. Но она прекрасно знала, чего он от неё хотел, поэтому помотала головой с натянутой на лицо улыбкой и отступила на пару шагов, приближаясь к кровати. — Вы льстец, Корас, — бросила она. Очень артистично помотала головой, сложила руки на груди. — Чего же вы ждёте? Я ждала вас слишком долго. Одним широким шагом мужчина приблизился к певице, схватил за волосы на затылке, приподнял голову, заставляя смотреть прямо в глаза. Теперь их лица разделяло всего пара сантиметров, и Музе даже не нужно было сильно стараться, чтобы изобразить испуг. Корас делал так не впервые, но всякий раз это её пугало, пусть и всего на секунду: она знала, что он не причинит ей вреда. Всё, что он умел, это платить ей, чтобы она притворялась слабой девчонкой, дабы потешить его эго. — Думаешь, так легко получишь желаемое, шлюшка? — прорычал он. Ах, да, ещё одно его предпочтение, о котором она совсем забыла, – он обожал называть её именно так, доходчиво указывая ей, где её место. Муза вздохнула, прогоняя навернувшиеся слёзы. — Проси правильно, как я тебя учил. Он сжал сильнее пряди волос в кулак, натягивая их, и певица, зашипев от боли, произнесла ненавистные ей строчки, которые в первый свой визит Корас заставил её запомнить: — Прошу вас, накажите меня, Корас. Дайте мне то, что я заслужила… Губы мужчины растянулись в хищной улыбке, и он отпустил её волосы, правда только за тем, чтобы развернуть её спиной к себе и припасть губами к её шее, оставляя болезненный засос на белоснежной коже, помечая её. И каждая такая метка была словно пулей в её душу, убивающей ещё один крошечный кусочек. Не уверенная, сколько ещё сможет это выносить, она потянулась за наушниками, висящими на шее, но массивная рука спутника её остановила, крепко вцепляясь в тонкое запястье. У певицы перехватило дыхание. Наушники были её спасением – надевая их, она могла отгородиться от происходящего; могла представить, что находилась в другом месте, и всё это происходило не с ней. Самым большим её страхом было, что однажды один из клиентов просто не позволит её их надеть, и реальность происходящего обрушится на неё, как было в первый год её «карьеры», шесть лет назад, когда она ещё не надевала наушники, когда ей приходилось участвовать в процессе… — Вы знаете правила, Корас, — прошептала она через силу тихим голосом. Мужчина оставил ещё одну метку на её плече, и по телу прокатилась волна дрожи. Она могла только надеяться, что он примет её за дрожь наслаждения. — Знаю, — ответил он, поглаживая нежную кожу плеч. Желчь подступила к горлу, когда он провёл большим пальцем по оставленной им метке. — И ты их наденешь, только не сейчас. Я хочу, чтобы ты приняла немного участия. Последнее предложение он прошептал, медленно расстёгивая молнию её платья. Спустил рукава и позволил платью упасть вниз, оставляя девушку в одном белье. Обняв себя за плечи, она наклонила голову и, прогоняя слёзы, спросила: — Что вы хотите, чтобы я сделала?

Домино

Холодный вечерний воздух коснулся обнажённой спины пятнадцатилетнего парня, прикованного к позорному столбу посреди городской площади, остужая горячую кожу. Худые запястья, стёртые металлическими браслетами кандалов, посинели. Рассечённая кожа кровоточила. Волосы, мокрые от вылитого на голову ведра воды, малиновыми прядями свисали на лицо. Дыхание, тяжёлое, редкое, ничуть не облегчало невыносимой боли. Я смогу, – мысленно говорил себе тощий парнишка, – смогу. Осталось всего десять ударов. Чувство стыда и несправедливости трансформировалось в ярость. Она-то и помогала ему держаться. Он ни за что не сдастся на глазах этих людей. Он презирал их всех: и стражу, держащую в руках кнут, при этом мерзко ухмыляясь, и жителей, что просто стояли и смотрели, даже не пытаясь бороться. Он злился, он ненавидел, и от этого становился сильнее. Давайте свой кнут! Он и ещё столько же выдержит! Новый удар кнута обрушился на истерзанную спину, и паренёк сжал зубы, зажмуриваясь. Всё, только бы не радовать стражу вскриками боли. Никакой слабости. Ещё один удар. Перед глазами пронеслась спина рыдающей девчонки, что волокли по коридору, объясняя, сколько богатых мужчин Измерения будут счастливы её приобрести. Он помнил каждую частичку этой бедняжки: длинные иссиня-чёрные волосы, бежевое платьице, белоснежная кожа. Удар. Крик девочки и мольбы о помощи прозвучали в голове снова, заставляя его сильнее стиснуть зубы. Нет, он не сдастся. Ради нее и таких же, как она. Пусть нанесут хоть сотню ударов, он продолжит бороться… Ривен проснулся, почувствовав прикосновение холодной руки к груди. Он больше не стоял на коленях, прикреплённый к позорному столбу, больше не получал кнутом за то, что вмазал придурку-стражнику. Он лежал на своей кровати, в штабе, и тяжело дышал, а воспоминание было всего лишь сном. Сколько раз он прокручивал этот момент в голове, всегда без сомнения знал – вернись он назад, пошёл бы по тому же пути. Один стражник решил, что он вправе приставать к дочери пекаря. Тогда ещё пятнадцатилетний слабый Ривен показал ему, что это не так. Правда, не очень удачно. За нападение его приговорили к высечению на городской площади. А исполнить приговор позволили тому самому стражнику, которому Рив врезал – не стоит говорить, что пощады не было. После этот мерзавец с дружками даже не потрудились дотащить его до лекаря, бросили на том же месте. Он был жив только потому, что Дафна оказалась тогда в Магиксе. Сбрасывая с себя остатки сна, он осознал, что был ни один, кто-то его разбудил. Перевёл внимание на край кровати, где сидела одетая в сорочку девушка. Каштановые волосы были собраны в косу, а карие глаза скрыты за небольшими квадратными очками. Дарси… Вот только, что она здесь делает? Они с повстанцем не были близки. Их отношения ограничивались строгими рамками субординации. Он лидер диверсионного отряда, она его подчинённая. С её силами иллюзий в маскировке ей не было равных, и Рив уважал её, как сестру по оружию. Но это не значит, что ей можно появляться в его спальни. — Не помню, чтобы приглашал тебя, — произнёс он, раздражённо. — Решила, вдруг тебе нужна компания, — пожала та плечами в ответ. Посмотрела прямо ему в глаза, видимо, чтобы у него не осталось сомнений, на что она намекала. Но этого и не требовалось, он прекрасно видел, что девушка заинтересована в нём, – уж кем-кем, а идиотом он не был. Вот только всего этого дерьма не хватало! У него была цель, ему не было дела до глупой любви – не то место, чтобы строить отношения. — Тебе снился кошмар… — прошептала она, продолжая смело смотреть на него. Она не строила из себя невинность, не изображала ложную скромность. Ривен никогда бы не признался в этом даже себе, но это подкупало. — Слушай, я не идиотка, я вижу, что не нравлюсь тебе. — Повстанец ухмыльнулся, она буквально повторила его мысли. — Но все мы не просто так оказались здесь. Кошмар, что видел ты, – нечто подобное каждую ночь вижу и я. И иногда ночами в этом холодном штабе бывает очень одиноко. Я не говорю об отношениях, но может мы могли бы помочь друг другу чувствовать себя не такими одинокими? Ривен сжал челюсти, отвёл взгляд от неё. Предложение, и правда, было заманчивым. Воспоминания преследовали его, где бы он ни оказался, и было бы приятно иногда спать спокойно. Но он этого не хотел. Каждый кошмар, что он видел, каждое воспоминание лишь сильнее разжигало огонь ярости в его душе. Только эта ярость помогала ему сражаться, она двигала им, поддерживая желание свергнуть систему. Ему не нужно было отгонять одиночество, тогда он потеряет себя. Он знал, что так нельзя, но только ярость толкала его к цели, ради которой он жил. — Мне не нужна помощь, — холодно произнёс он. — Не много ли ты додумываешь? Что если ты – единственная, кто чувствует себя одиноко? Найди себе другое отвлечение.

Пирос

Остров драконов всегда был самым опасным местом в Измерении. Место с самой большой популяцией драконов разных видов, остров вулканов и огня. Путешествие сюда само по себе несло огромную угрозу жизни. Ни каждый путник решится навестить здешних существ, страшась стать для них ужином. Но в последние годы Пирос стал ещё опаснее – он стал домом Повелительницы Стихий. Спускаясь с трапа корабля, Лейла осмотрелась. Несколько огромных чёрных драконов летало над вулканом по правую сторону, ещё парочка бескрылых существ лакомилось травой слева. Было настоящей удачей, что ни первым, ни вторым не было дела до крошечного корабля, приземлившегося на их территории. Но это был вопрос времени, рано или поздно их всё равно заметят, так что королеве нужно было действовать быстро. Попросив гвардейцев, к их личному недовольству, ждать её на борту, Лейла поправила пояс с ножнами, в которых был заключён меч её отца. Фиолетовые камни в его рукоятке поблёскивали на солнце. Фея была не очень умелым фехтовальщиком, она гораздо увереннее чувствовала себя с магией, но нельзя было позволить Повелительнице думать, что она несёт угрозу. Приди она в обращении, мирный разговор был бы омрачён подозрениями. Поэтому на ней была блуза с длинными расклешёнными рукавами и кожаные доспехи, состоящие их корсета и обтягивающих брюк. Каштановые волосы правительница Андроса стянула в высокий хвост и заплела колоском. Дворец Повелительницы был и вполовину не такой большой, как королевский дворец Андроса, но ей этого и не было нужно. У неё не было придворных, что составили бы королевский двор. Вход в мрачный замок никто не охранял. Лейла, соблюдая приличия, взялась за дверной молоток в форме руки, сжимающей молнию, и постучала. Подождала минуту, медленным шагом вошла, тут же сталкиваясь с хозяйкой. — Мне было интересно, через сколько ты войдёшь, — усмехнулась она, складывая руки на груди. — Обычно никто не стучит. Лейла оглядела Повелительницу Стихий. Почему-то она была уверена, что это будет женщина примерно возраста её родителей, достаточно сильная, чтобы не подчиняться Валтору. Но это была молодая девушка, примерно её одногодка, может старше на пару лет. Кудрявые волосы, собранные в хвост, оттенком напоминали грозовую тучу, а чёлка две молнии. Бордовый топ, короткий спереди и длинный сзади, оканчивался почти у щиколоток и напоминал раскрытый плащ. Он оголял плечи, очень здорово смотрясь на светлой коже, и дополнялся того же цвета брюками. В тёмно-бирюзовых глазах будто бушевал шторм. — Если ты удовлетворила своё любопытство, говори, что ты хочешь, — проворчала девушка, разворачиваясь и удаляясь прямо по коридору. Лейла последовала за ней. — Повелительница, я надеялась… — Знаешь, куда ты можешь засунуть свою дипломатию? — оборвала её спутница, мотая головой. — Мы обе знаем, тебе нужна информация, а мне плата. Переходи сразу к делу, не трать моё время. — Обернувшись к королеве Андроса на секунду, она добавила: — И не называй меня так. Это идиотское прозвище, придуманное жополизами. Я Сторми. Девушка привела её на нечто, напоминающее кухню. Посреди комнаты стояла стойка с бутылками и стаканами. По краям располагались тумбочки, холодильник и раковина. Всё было выполнено из красного дерева, и хорошо смотрелось в лунном свете, проникающем из окна. Взяв себе стакан, Сторми плеснула в него коричневой жидкости и выпила залпом. — Я ищу одного человека, возможно, ты знаешь, где я могу его найти, — произнесла Лейла, отбрасывая маску дипломатичной королевы. Она поставила ладони на кухонную стойку, посмотрела на Сторми. — Мне нужен парень, по имени Набу. Валтор может решить, что он ученик Тэбока Мудрого. Девушка заинтересованно взглянула на фею, отставила стакан в сторону. Ухмыльнулась. — Возможно, я, и правда, знаю кое-что. Но что ты можешь мне предложить? — Что ты хочешь? Золото? — Зачем оно мне? Его я могу получить от кого угодно. — Она помотала головой, снова сложила руки на груди. — Ты же фея с энчантиксом, так? Мне нужна пыльца. Дай мне немного, и я расскажу всё, что мне известно. — Зачем она тебе? — Это уже не твоё дело. Ну так что, согласна? Лейла с сомнением взглянула на свои руки. Только феи умели использовать все скрытые возможности пыльцы. В руках других же, будь то ведьма или человек, функции пыльцы были довольно ограниченными: её можно применить для снятия тёмного заклятия или попытки исцеления. Ни то, ни другое не могло быть использовано для битвы, а значит, она ничем не рисковала, давая ей немного пыльцы… — Думай скорее, феечка, — ядовито бросила Сторми. — Времени у тебя не так уж много. — Я согласна. Говори. — Личная охотница Валтора выслеживала его последний год. Насколько мне известно, она нашла его в измерении Омега и со дня на день приведёт своему господину. Скорей всего Валтор тут же его убьёт. — Как мне его вытащить? — Есть один повстанец…

Эраклион

Только зазнавшейся эгоистичной певичке могло придти в голову провести автограф-сессию на открытой поляне посреди дня в королевстве, подчинённом Валтором. Эраклион сдался одним из последних, в наказание его жители страдали каждый день. Большинство людей, живших в поселениях недалеко от этой поляны, работали на двух, а то и трёх, работах и не всегда знали, чем будут кормить детей завтра. Но проблемы обычных горожан выше её голосистого высочества. Важнее сколько альбомов она продаст… Её музыка дарит надежду людям везде, где бы она ни выступала. Они светлеют на глазах. Именно это сказала ему Дафна, поручая задание. И Ривену было тяжело, но он не мог отрицать очевидное. Во-первых, люди получали подписанный альбом совершенно бесплатно – за время, что он стоял в очереди, певица не продала ни одного диска. А, во-вторых, люди действительно будто наполнялись силой после секундного общения с ней. Грустная истощённая женщина ушла от нее с искренней улыбкой на губах. Маленькая девочка, упавшая по пути к поляне, перестала плакать тут же, когда певица присела перед ней на колени. Какого бы мнения он о ней не был, он признавал, что Дафна была права, люди нуждались в ней. Он простоял в очереди целых три часа, вот, наконец, перед ним остался всего один мужчина. Засунув ладони в передние карманы джинсов, он перевёл взгляд со спины человека впереди на девушку. Муза сидела за небольшим столиком с горой дисков. Над её головой был раскрыт огромный зонт, закрывая её от яркого солнца. Она улыбнулась подошедшему и спросила его имя. Она разительно отличалась от той девушки, что он встретил месяц назад. Одетая в широкую одежду с кепкой на голове, она будто нарочно скрывала свою красоту. Сейчас же перед ним была та самая певица с обложек журналов. Синий топ обтягивал стройную талию, как вторая кожа, выгодно подчёркивая красивую грудь и открывая ложбинку. Джинсовая юбка была достаточно короткая, чтобы рассмотреть длинные подтянутые ноги в босоножках. Короткие волосы, завитые в спирали, отливали синим в редких солнечных лучах. Она была симпатичной – этого повстанец тоже отрицать не мог. Но он также помнил, кем именно она была и чем занималась. Он не мог просто взять и отбросить, что презирал её и ей подобных. Всего на секунду он дал себе отвлечься, подкупленный настроением людей, но только начавшие исчезать красно-фиолетовые отметины на её коже напомнили ему правду. Продажная девка, не больше. Вот мужчина получил свой диск, освобождая путь Ривену. Всё так же держа руки в карманах, он встал перед девушкой. Подняв на него тёмно-синие глаза, она улыбнулась ему. Отточенным движением взяла диск, но из другой стопки, нежели чем для других. — Для кого подписать? — спросила она. — Ральф, — ответил Рив, вновь бросив взгляд на засос на её шее. Когда певица поняла, на что именно он смотрел, она помрачнела. Улыбка спала с её лица. Она наклонила голову, принялась быстро писать на обложке диска. Что это, стыд? Показная невинность? — Держи,— грустно произнесла она. — Спасибо за поддержку. Получив диск, Ривен поспешил убраться с поляны подальше. Хватит с него на сегодня. И так целый день потратил чёрт знает на что. Ещё не факт, что она добыла что-то стоящее. Шагая, раскрыл диск. Как и ожидал, вытащил оттуда записку, быстрым движением спрятал её в карман. Ну вот и всё, можно возвращаться в штаб. Он уже почти покинул поляну, когда за его спиной раздались крики. Подчиняясь отточенным рефлексам, быстро развернулся. Куча мелких летающих существ нападали на людей, стараясь укусить их. Присмотревшись, Ривен узнал в них пикси: они уже не были маленькими помощницами фей. Они одновременно и выглядели собой, и отличались. Это были пикси, но с острыми огромными зубами и бешеными глазами. С раскрытых ртов капала слюна, пока очередная тварь не впивалась в бедных жителей. Будь у Рива с собой оружие, он мог бы попытаться защитить хоть кого-то. Но всё, что у него было, – это крошечный нож, спрятанный на левой голени под штаниной. Он не мог никого защитить, потому всё, что ему оставалось, это бежать, как и всем. А где Муза? Сколько бы он не презирал её выбор карьеры, он всё ещё был послан её защитить, если что. Пробежавшись взглядом по толпе, он, наконец-то, заметил её. Несясь почти через всю поляну, она подбежала к маленькой девочке, закрывая её от напавшей розоволосой пикси в платье, с изображённой на нём замочной скважиной. Глупая девчонка! Ради чего ты рискуешь своей жизнью? Выругавшись, Ривен рванул к ней. Подбежал как раз тогда, когда мелкая тварь впилась ей в плечо. Быстро схватил её, отшвыривая от певицы. Повернулся к девочке, приказал бежать, к чему та сразу прислушалась. Взглянул на Музу, держащуюся за раненную руку. — Нам нужно уходить. Ты как? — Всё в норме, — прошептала она, крепче прижимая рану. Вниз по тонкой руке бежали дорожки крови. Как только они укроются, он обязательно постарается оказать ей первую помощь, хотя лекарь из него так себе. Взяв девушку за руку, он рванул с ней в лес, надеясь, оторваться от тварюг. План сработал. Всего минуты две быстрого бега, виляя между деревьев, и все пикси отстали. Все, кроме одной. Той, что укусила певицу. Неизвестно как, но куда бы они не побежали, она продолжала следовать за ними. Даже если они убегали достаточно далеко из её вида, она продолжала нагонять их. И повстанец не понимал, как она это делала, пока не остановился и не заметил перед пикси стрелку, указывающую как раз в их направлении. Бросил взгляд на скважину на платье. — Гадство, нам говорили, что они лишены магии. — Рив перевёл дыхание. В таком случае ему ничего не осталось, кроме как действовать радикально. Он взглянул на Музу. — Я знаю, где мы можем спрятаться, но нам никак нельзя, чтобы она нас обнаружила. Тогда рассекретят одно из убежищ повстанцев. Нам придётся от неё избавиться. — Что? Нет! Это же пикси. Должен быть другой выход. — У тебя есть в кармане пыльца феи? Не думаю. Без неё метку Валтора не снять. — Он схватил её за плечи, позабыв о ранении. Девушка поморщилась. — Взгляни хорошенько на эту тварь. У неё есть магия поиска. Где бы мы ни спрятались, она нас отыщет. Другого выхода нет. Заглянув ему в глаза, Муза медленно кивнула. Слёзы бежали по её лицу. Всего секунда, и Ривен сделал две вещи: схватил припрятанный нож и, метнув его в тварь, бросился бежать, держа девушку за руку. Нож попал точно в цель, пригвоздив голову помеченной феечки к дереву. Бешеные зелёные глаза безжизненно потускнели. Толстая струя крови медленно побежала по коре дерева, окрашивая её в тёмно-красный. На небе сверкнула молния, словно сама вселенная прощалась с когда-то полной жизни и радости феечкой…