Просто ночной кошмар

Иронично, что минуту назад Век Хур заставлял себя повторять мысленно псевдонимы по списку от старшего к младшему, в обратном порядке, в порядке иерархии, а затем попросту вразнобой, чтобы быть готовым использовать их свободно в случае чего и не путаться, и уж тем более ненароком не назвать никого настоящим именем, показывая, какие они ещё зелёные. Наткнувшись буквально за поворотом на знакомые лица в знакомых костюмах, он неожиданно для самого себя первым делом думает о них не как о парнях, которых видел в худших ситуациях, чем, пожалуй, их собственные матери, а как о выдуманных персонажах, которых сам не в состоянии запомнить. Это не Вак Му и Джу Лакх, а Фантом и Шейд посреди коридора у стены, из-за которой он только что почти вывернул по глупости, не подумав даже заранее прислушаться, слишком погружённый в себя. Наверное, он со стороны выглядит так же, с трудом узнаваемо и едва похоже на человека во всех ремнях, шипах и блёстках. По крайней мере он на это надеется, потому что выглядят они неплохо. Его прошибает на мгновение гордость, будто это его собственная заслуга, а не их владение образом и труд гримёров. Затем он слышит наконец их голоса, и против воли ощущает, как глаза закатываются почти до боли. Восхитительно. Он наполовину не верит, но в то же время ни капли не удивлён, так что вполне объяснимо, почему первым делом подсознание решило сострить насчёт того, что он никогда в жизни не понимал, как можно пожалеть, что узнал что-то. В смысле, как может быть что-то настолько неуместным, чтобы повлиять на жизнь человека так, чтобы он захотел забыть эту информацию и жить «как раньше»? И вот, теперь он, пожалуй, знает, что это за чувство. Жизнь реально была проще минуту назад, до этого поворота «сильно не туда» за стену, крашенную мрачной бледно-серой краской. И была бы, конечно, пусть не идеальной и лёгкой, как у множества людей, которых он обязательно сможет перечислить, хорошо подумав, но гораздо проще, чем только что стала. «Блядь, да ладно», — думает он, прижимаясь лбом к шкафу с огнетушителем и гадая, увидят они остальное его тело под ящиком, или периферийному зрению обязательно нужна верхняя половина. В каком-то смысле полезный научный эксперимент. Он почти не может поверить. Он почти не падает в лихорадочно проносящийся в его же голове поток образов, которые только что поселило услышанное. Он не может врать себе, что «страшно удивлён», но искренне считает, что не было никаких доказательств или серьёзных мотивов подозревать их. В конце концов, всё, что не доказано поимкой за руку — всего лишь домыслы, и уровень грязи в них зависит от того, кто об этом думает. Век Хур никогда не хотел быть тем, кто думает хуже всех по любому поводу, так что до последнего способен был что угодно объяснить. Ну, кроме, конечно, реплик вроде «Если для тебя это так много значит, что превращается в «Шестьдесят подтонов прожить всю жизнь вместе и умереть в один день с именами друг друга на устах», то по-моему, проще прекратить и забыть, чем бодаться дальше, что это я что-то делаю не так и не собираюсь доносить до всех и каждого, что у меня и с кем». В смысле… Как ещё это можно понять. Век Хур если и удивлён, то только тому, что это говорит именно Фантом. Мгновенно угрызается совестью, допустив, что виной тому его собственная подверженность стереотипам, которые он ненавидит. Но что поделать, от Фантома такого никто не ожидает, или Век Хур просто плохо знает людей. Он всегда считал, что если вдруг непостижимым образом допустить, что каждый из них или хотя бы кто-то один способен увлечься кем-то ещё из группы, то вот Вак Му окажется тем, на кого не поохотится только ленивый, пользуясь его наивностью и слащавостью. Ему не просто так дали этот псевдоним и придумали образ. Век Хур искренне думает: «Может, я сплю, и это кошмар перед шоу». — Я никогда не говорил, что для меня это что-то большее, — слышит ответ Шейда, и понимает, сводя глаза в этот раз к переносице и подавляя желание застонать от нежелания вникать в это всё, что ничего ему не снится. А лучше бы это был просто кошмар. Боги милосердные, если сейчас всё это дерьмо они принесут в студию и как начнут демонстрировать своё «фу» друг другу. Вот за что Век Хур ненавидит все эти истории в реальности, которые так любят сочинять фанатки. Это всё так круто и смешно, пока это просто фантазии, но как только это случается по-настоящему, это хуже газовой камеры, в которой теперь он, судя по всему, обречён торчат ещё как минимум три часа, а если по-честному — года три. «…хотя он же отойдёт, если они расплюются, раньше, чем через три года, правда?» — невольно задумывается, на что рассчитывать в случае Шейда. Шейд, в принципе, тоже вполне отражает свой псевдоним и образ, если не вглядываться. Век Хур не ожидал бы от него ничего особо эмоционального. …как вообще вышло, что эти двое пришли к этому разговору именно в этой комбинации. Как вообще можно было каким-то невероятным образом спутаться с этим персонажем, если они такие разные, и с ним нереально поладить, просто потому что у него не допросишься, что он думает, любит и хочет в любой случайно взятый момент? Как общаться с человеком, который настолько закрыт от окружающих? Он тут вообще, вроде бы, чисто ради работы, а всё личное у него в голове и смартфоне, который вечно получает больше внимания, чем реальные люди вокруг. — Тогда мне неясно, что опять не так, если для тебя это не так? Что я сделал такого, что ты захотел «разобраться уже наконец»? Разобраться в чём? — Фантом шепчет, и Век Хур думает, когда же они его заметят наконец, если он достаточно близко, чтобы слышать шёпот. С другой стороны, они друг от друга стоят в метре, не меньше, так что шепчет он довольно громко. Даже скорее шипит. — Мне неясно, если это ничего не значит, почему ты всё время психуешь, стоит что-то сделать мне. Это не ты, а я всё время делаю что-то «не так» у тебя, судя по реакциям. Ты в следующий раз мне сразу из чашки в лицо плесни, а то не всем понятно ещё. — Почему тебе нужно всё время что-то делать, чтобы заставлять меня так реагировать, если для тебя это ничего не значит? Почему это обязательно нужно выносить напоказ? — Почему это нужно скрывать, если мне просто хочется что-то сделать? Почему это обязательно нужно оценивать, как «напоказ» или «не напоказ»? Почему я должен думать о том, видит это кто-то или нет, если это на самом деле ничего не значит и выходит само по себе? Ты придаёшь этому такое значение, что если это кто-то видит, это что-то меняет? Что это меняет? — То есть теперь я снова мразь, что мне этого делать напоказ не хочется, что я в отличие от тебя думаю, что напоказ, а что для своих, и что у меня не «выходит само по себе»? — Я не говорил, что ты мразь, ты сам это только что сказал. — То есть ты согласен? — Как я могу быть согласен с тем, чего не говорил? — О, боги. Век Хур морщится, слушая, потому что на уровне подсознания улавливает, что где-то в логике что у того, что у другого пробелы просто страшные, но не может в то же время точно указать даже самому себе, где именно и что конкретно не так. Ведь вроде всё звучит логично. — Это ни к чему не приведёт. Это снова выброшенное впустую время. — Как и всё время со мной, судя по тому, как любая выброшенная на разговор со мной минута для тебя впустую. — То есть ты всё-таки согласен, что я мразь, и что раз я в состоянии держать себя в руках на людях, то со мной что-то не так? Что дальше? Окажется, что я тебя недостоин, что ли? — Забудь, ладно? Я буду сильнее стараться думать, напоказ или нет, и не стану загонять тебя снова в ситуацию, когда тебе придётся либо терпеть мою неадекватность, либо ставить на место. — Что и требовалось доказать, снова я скотина. — Я сказал, что постараюсь угодить тебе. — Потому что я скотина и заставляю тебя подстраиваться под меня, ты не слышишь, как ты это подаёшь?! — Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал, если всё не так?! Судя по всему, нет, замеченным Век Хуру быть не светит, и он скрещивает лодыжки, поставив одну ногу носком казака на пол, пяткой перпендикулярно стене, напротив которой стоит. Скрещивает и руки тоже, привалившись плечом к стене поудобнее, решает рискнуть и выглядывает одним глазом из-за огнетушителя. Поверить не может, что думает об этом, но в какой-то момент представляет их целующимися. Подумать о том, что с ним не так, обещает себе как-нибудь потом. «Я бы давно уже сказал, что да, ты скотина», — думает он. Не то чтобы между ним и Вак Му что-то было неровно, просто у Век Хура в принципе аллергия на игры в жертву там, где они неуместны. Когда перед ним кричат «Я мразь, я же мразь, скажи, что я мразь», единственное желание, которое у него возникает — согласиться и посмотреть на реакцию. И он не представляет, почему. И не представляет, почему это не так для других. Они молчат, и он уже почти пугается, что они его заметили, как вдруг понимает, почему именно они молчат. Вак Му нечего ответить, и вот он снова стал самим собой, флёр Фантома снесло, как проносящимся по коридорам здания сквозняком. Вот, что между ними не так. Век Хура раздражает, что на деле, в глубине души этот тип сам не знает чего хочет и склонен разводить скандал просто ради скандала. Спорить, чтобы просто не согласиться. Неужели такому человеку, как Шейд, который вроде бы тоже растерял свой образ, но отчасти держит его до сих пор, правда интересно, что нужно сделать, чтобы угодить этой бестолочи? …не то чтобы Век Хур вообще его знал. Потрясающе, но за два года он не узнал о нём практически ничего толкового, кроме банальных бытовых привычек, которые можно узнать и за три недели в летнем лагере буквально о каждом в отряде. Это ничего не даёт. Это ничего не говорит о человеке, как о личности. Может, конечно, Век Хур просто переоценивает его, и он настолько баран, что ещё хуже Вак Му и просто пытает его, а Век Хур предвзят и видит всё не в том свете. Вполне вероятно. Ему не чужда самокритика и скептицизм к собственным же позициям. — Я хочу, — наконец отвечает, отдышавшись, будто после пробежки, что странно, Вак Му, — чтобы ты вёл себя так, чтобы это реально соответствовало твоим заявкам. — Моим заявкам? «Может, он реально колоссально тупой», — допускает Век Хур вновь, потому что он, в отличие от Шейда, всё понял прекрасно про заявки, находясь в этой истории постольку-поскольку и вообще мимоходом. — Если для тебя это не «навеки вечные», то прекрати вести себя так, но не надо делать это с лицом мученика, знаешь. Как будто это огромная жертва во имя меня, потому что это тоже выбивается из твоей линии, что тебе это не важнее, чем мне. Я ради тебя ничем не жертвую. И ты ради меня давай не надо, ладно? — То есть по сути ты просто хочешь, чтобы я оставил тебя в покое. — Включи немного автономии и реши сам, что ты хочешь делать, а не перекладывай ответственность на меня, ладно? Я знаю, что я хочу делать, и это и делаю. А разборки из средней школы мне устраивать не надо. — Знать, чего хотят другие, это разборки из средней школы? — Шейд хмыкает вдруг, и Век Хур с подозрением щурится. — А взрослые люди, значит, всегда просто делают, что им в башку взбредает, не задумываясь, нужно ли это тем, с кем они делают? Ты хочешь, чтобы я делал всё, что захочу, даже если тебе это не понравится, но главное — тащил за это ответственность сам, а не перекладывал на тебя? — А ты хочешь делать что-то, что мне не понравится? Мне не понравится только то, что выйдет за рамки твоих же слов, что тебе это не так уж важно. Ты уже переобулся? Теперь ты хочешь сделать что-то, что покажет, как тебе это важно? — С чего ты взял, что у нас одинаковое представление о том, что говорит о важности, а что не говорит? — А оно может быть разным? — Может, мне вполне нормально «напоказ» делать вещи, которые для тебя чуть не история Замарашки, а для меня — просто прикол? И я могу сделать это с кем угодно хоть напоказ, хоть нет? Хочешь я начну делать то, что я хочу, не спрашивая у тебя ничего и не устраивая «разборок»? Точно хочешь? — Ты мне угрожаешь? — Вак Му смеётся, запрокинув голову и топнув правым каблуком перед собой, и Век Хур мгновенно чувствует, что что-то изменилось, но не может понять, что. — Если тебя так легко напугать, что это для тебя угроза, неудивительно, что для тебя любая хрень на людях — предложение о помолвке, — тем же тоном что прежде отвечает Шейд, и в нём, кажется, не изменилось ничего. Сместилось что-то на пару дюймов только в тоне Фантома. — Я рад, что мы поняли друг друга. Но напугать меня может только лишняя серьёзность, правда. Хорошо, что я просто неправильно истолковал твои… приколы, — он как ни в чём не бывало касается на мгновение подушечкой указательного пальца кончика носа Шейда, и Век Хур на то же мгновение видит за Шейдом Джу Лакха, который точно так же потерян в моменте, как случайный свидетель. Это всё очень странно, на самом деле, потому что Век Хур отдаёт себе отчёт в том, что ничего не знает об их отношениях, но в то же время почему-то подозревает, что Джу Лакх о них знает не больше. Но это, в конце концов, и не его дело, а их проблемы. И возможно, если они ещё не подрались посреди коридора, где нет камер, а так быстро нашли общий язык в казалось бы реальной ссоре, ему и не стоит в это лезть. Может, это правда был дурацкий сон, который стоит забыть.