Первый бой
Голова гудела, весь продрог. Стать жены над ним нависла гордо. Сладкий поцелуй. А над губой пушок? Глаз открыл — коню целует морду. Уже светало. Тихо, ни души. Оседлавши вороного, двинул. Близкий голос вновь в тиши Прозвучал так близко в спину. Обернулся, видит — Эрнста Явилась позади него в седле. Тонкой рукой своей невеста Томно мужа жмёт к себе. — Знаешь, милая жена… Ты со мной, а сердце не на месте. Мне кубок крови бы до дна, Да поле брани мне и неизвестно. — Я помогу тебе, мой муж. Но раньше, чем достанешь меч из ножен, Пусть смел ты, и хитёр, и дуж, Пообещай, что будешь осторожен! Я покажу тебе войну, Но дам тебе я лишь одно сраженье. Её ты плохо знаешь глубину, И лишь своё в ней видишь отраженье. Моргнул. Жены и не бывало словно. Огляделся — знакомые солдаты и кресты. Он к ним метнулся вниз по склону, Через ухабы и колючие кусты. А им навстречу конный враг через дубы. Прогремели выстрелы. Легла пехота. От грохота поднялся гунтер на дыбы. — Не дрейфь, родной. Мне в бой охота! Надел свой шлем и застегнул. В галоп. Из-под седла, из старой сумки Он двуручный вынул меч. Колоть, Рубить и сечь, хотят и помнят, воют руки. Противник с шашкой наголо, На головах одни лишь каски. Взмах. И труп до пояса седло Несёт. Что выше — катится с терраски. Покрылся кровью алой клеймор, Для воина сильнее нет экстаза. В душе у Генри встрепенулся демон, Второго рубит — от плеча до таза. По кольчуге шашка проскользила, Грозясь ушибом, синяком на коже. Вдогонку череп клеймора скосила. Враги без лат — что может быть дороже? Вот бой пришёл к своей развязке, Остатки конницы отходят в беспорядке. Замер рыцарь, будто в красной краске, Ощущая вкус победы сладкий.
Генрих заметил поблизости озеро и направился к нему, чтобы напоить коня и смыть с себя кровь. Когда он слез с лошади, вновь из ниоткуда появилась Эрнста. Она протянула мужу кувшин с мёдом. — Ты храбро сражался, Генрих. Я обещала показать тебе войну. Ты хочешь видеть? — Да, моя богиня! Эрнста коснулась ладонью его лба и велела закрыть глаза. Когда он поднял свои веки, как миражи перед ним начали проноситься видения, перенося его из одного места в другое. Порой он видел местности с высоты птичьего полёта. Жена показала ему, какие территории успела захватить Германия за несколько лет, рассказала о том светлом будущем, которое ждёт его страну с новыми землями и рабами. Генрих явно воодушевился, вся тоска его исчезла, и больше всего ему захотелось остаться в этом дивном времени, чтобы разделить период невиданного расцвета со своим государством. — Однако совсем скоро всё изменилось, — сказала Эрнста, погладив мужа по голове. Перед ним пронеслись огромные колонны пленных немецких солдат, разрушенные дома, новизне которых он удивлялся ещё вчера. Огромное здание, где ещё вчера он слушал речь нового правителя, представляло собой жалкое зрелище. — Нет, этого не может быть! — воскликнул он. — Может! — женщина схватила его за шиворот. — Это всё сон! — заорал он, с силой оттолкнув её, и вновь оказался на берегу озера. Взяв разбег, он нырнул в тёмную воду, которая обожгла лицо своей прохладой. — Генрих! Генрих, ты слышишь меня? — звал его мужской голос. Раскрыв глаза, он увидел тусклый свет масляной лампы и склонившийся над ним силуэт с ведром, обдавший его тело новой порцией воды. — Что… вообще… Где я? — с трудом выговорил он. — Ты на корабле. Это я, Карл. Узнаёшь меня? — Карл… Что со мной случилось? — Когда начался шторм, ты помогал убрать паруса. Ты спускался в трюм, палуба была мокрой, ты упал и сильно ударился головой. Ты сутки пролежал без памяти. Мы уже думали, не очнёшься. Собравшись с силами, Генрих поведал другу обо всём, что видел. Тот отнёсся к его словам максимально серьёзно и добавил, что он чудом остался жив. Принеся ему еду и сухую одежду, Карл уложил его спать и велел выбросить дурные видения из головы, ведь впереди реальный поход, до которого ему нужно успеть оправиться и быть готовым духом и телом. to be continued…