Яростный свет

«Ты из тех, кто всегда идёт к своей цели; Все, кто рядом с тобой — всего лишь ступени. Ты делал шаги соразмерно желаньям Но не прошёл лишь одно испытание состраданьем».

«Властелин Ничего», мюзикл «Последнее Испытание»

«Делай то, что должен, Будет то, что будет: Кто-то тебя поддержит, кто-то тебя осудит. Главное, мир уже не забудет».

«Будет то, что будет», рок-опера «Орфей»

*** Время до зимы пролетело незаметно. Суета, напряжённая учёба, общение и светлый уют Малого дворца закружили Дэйю, захватили в плен. Она буквально срослась с этим местом, впервые чувствуя себя в полной безопасности, свободной и счастливой. Встретила своё восемнадцатилетие как весну жизни после бесконечно долгих холодов. И в день её рождения Дарклинг выполнил её давнюю просьбу — вдвоём, без охраны прогуляться по столице. На всякий случай Женя изменила им внешность, а броские белые волосы Заклинательницы спрятали под шляпкой, но всё это не играло особой роли. Ведь генерал, как оказалось, был не только хорошим собеседником, но и на проверку неплохим экскурсоводом. Ос Альта — город на удивление контрастный, в нём нищета сопутствовала поразительному богатству, но всё же Дэйю была как минимум впечатлена, и тот яркий день запомнился ей надолго. Потом Дарклинг вновь уехал, оставляя Заклинательницу Солнца с немного пугающим осознанием нехватки его присутствия, и вновь потянулись дни, складываясь в недели и месяцы. Дело шло к весне, на носу была Масленица — праздник, на котором девушке ужасно хотелось побывать — когда ей сообщили, что вскоре состоится большой бал, где будет множество иностранных гостей. — Это ведь очень затратно, разве казна не испытывает нужду в средствах? — удивилась Дэйю. — Только не говори так кому-нибудь ещё, по головке не погладят, — скривила губы Женя, с которой Заклинательница успела крепко подружиться. — У меня давно закрадывались подозрения, что царю плевать на состояние Первой армии. Ты что, надо же показать себя перед иностранными послами во всей красе, не терять лицо, это важнее! Не знаю даже, как при таком раскладе Дарклингу удаётся обеспечивать всем необходимым Вторую армию. Дэйю промолчала, искоса глядя на подругу. До неё доходили злые слухи, что Женя — фаворитка царя, но рыжеволосая «фея» относилась к монарху с очевидной неприязнью и была явно влюблена в талантливого субстанциала Давида, однако Заклинательница не решалась напрямую поинтересоваться у подруги о правдивости этих слухов. В конце концов, это её личное дело. — Но тебя сейчас должно волновать не это, — между тем добавила портниха, и огорошила новостью: — На этом балу царь хочет продемонстрировать всему миру твои способности. — Я что, должна буду выступить… с чем-то вроде циркового номера? — лицо девушки недоверчиво вытянулось. — И какая в этом практическая польза? — По мне — никакой, но царь считает иначе. — пожала плечами Женя. — Только не называй это «цирковым номером». Дарклинг терпеть этого не может. Он тоже считает подобные балы напрасной тратой времени и денег. Нетрудно было понять почему. В мастерской субстанциалов днем и ночью кипела работа — они выполняли дворцовые заказы, начиная с драгоценных тканей и заканчивая фейерверками. Заклинатели проводили бесконечные часы в каменных павильонах, доводя до совершенства свои «демонстрации». Учитывая, что в Равке уже столетие идет война, это казалось немного легкомысленным. — Ладно… надо — так надо. Мне найдётся, что показать. — кивнула Дэйю. Её подготовка к демонстрации ограничивалась лишь воплощением прекрасных природных явлений вместе с проливными и шквальными в дополнение к основным занятиям. Дар Заклинательницы стремительно развивался с каждым днём, принося своей обладательнице невиданную прежде уверенность в себе. Несмотря на общее неблагосклонное отношение к предстоящему празднеству, вечеринки были для неё в новинку, поэтому было трудно не заразиться радостью, слушая разговоры про шелка, танцы и цветы. Багра теряла терпение. Стоило ей на секунду отвлечься, как наставница тыкала её тростью и приговаривала: — Мечтаешь о танцах со своим темным принцем? Ужасно, но эти слова били точно в цель. Девушка, привыкшая быть с собой честной, с жутким смущением признавала, что её постоянные мысли о Дарклинге, об их прогулках и беседах не укладываются лишь в рамки чуть отстранённого почтительного восхищения, какие надлежало бы ей испытывать к грозному генералу, за молодым лицом которого скрывалось неизвестное множество лет. Более того, теперь нельзя было объяснить это нехваткой необходимого молодой девушке мужского общества — её окружало множество парней, и некоторые вполне недвусмысленно ухаживали за Дэйю. Но ни с кем из них ей, естественно, не было так интересно, ни один не вызывал этого раздражающе прекрасного внутреннего трепета. Хуже всего, пожалуй, то, что девушка осознавала всю наивность и неуместность своей первой влюблённости, но поделать с этим ничего не могла. При редких встречах с объектом своих таких лишних эмоций она так старалась не выдать волнения, что оно становилось неуклюже-очевидным, и ей то и дело чудились насмешливые искорки в чёрных глазах генерала. От этого становилось совсем не по себе. «Правильно Багра говорит, я — всего лишь глупая девчонка. — в приступах самобичевания резюмировала Заклинательница Солнца. — Моё положение до сих пор неопределённое, я так мало знаю о нём и его планах на меня, и всё равно… Это так поверхностно, более того — опасно! Я, конечно, тоже далеко не святая, что бы там ни говорили некоторые, но ведь не зря враги слагают о нём страшные сказки. Вот уж с кем точно всегда нужна холодная голова! От того, какую роль он мне уготовил, зависит вся моя дальнейшая жизнь, и последнее, чем я должна руководствоваться в этом случае — эмоции. Да и разве он посмотрит на меня, когда рядом такие девушки, как Женя и Зоя?» Помогало мало. Глупое сердце находило контраргументы, вроде «а свободное время он всё же тратит не на Женю или Зою», и мозг тут был почти бессилен. Поэтому, когда Сафина помогала ей собраться на торжество, поинтересовалась подчеркнуто равнодушным голосом: — Дарклинг уже вернулся? — О да, еще вчера. Видела его экипаж. Сердце ухнуло вниз. Он был во дворце целый день, но не навестил её и не позвал к себе. — Он наверняка очень занят, — пояснила Женя. — Конечно. Через секунду рыжеволосая тихо произнесла, поправляя и без того идеальную высокую причёску подопечной: — Знаешь, мы все это чувствуем. — Ты о чем? — О притяжении к Дарклингу. Но он не такой, как мы, Дейю. — Что ты имеешь в виду? — даже ей самой голос показался неестественно высоким. — Он обладает мощной притягательной силой. Нужно быть слепым или сумасшедшим, чтобы не заметить этого. Заклинательницу буквально разорвало от желания спросить и от нежелания услышать неудовлетворительный ответ. Решилась: — Он когда-нибудь…? В смысле, вы с ним…? — Нет! Никогда! — на чувственных, красиво очерченных губах подруги заиграла озорная улыбка. — Но я бы не отказалась. — Женя!.. — девушка смутилась и покраснела под насмешливым взглядом собеседницы, а после негромко уточнила: — Правда? — А кто бы удержался? — она встретилась с ней взглядом в зеркале. — Но я бы никогда не позволила себе проникнуться к нему чувствами. Почему-то из-за этого разумного, вообще-то, замечания на душе Заклинательницы стало ещё более слякотно. — Ты права. — деланно равнодушно ответила Дэйю. — Тем более, что ты, кажется, влюблена в Давида. — Ничего я не влюблена, — отмахнулась та. — Пока, по крайней мере… А вот ты, дорогая моя, прозрачна, как стекло, настолько, что это было бы смешно, если бы не было так грустно. Поэтому позволь дать тебе один очень важный совет, — Сафина неожиданно посерьёзнела и сказала, наклонившись ближе: — Остерегайся властных мужчин. Дэйю подавила тяжёлый вздох: дельный совет подруги тесно перекликался с её собственными выводами на этот счёт, но лишь теми, что были продиктованы разумом. Собравшись с духом, Заклинательница уже хотела было всё-таки спросить Женю о её взаимоотношениях с царём, но тут вошли служанки, неся большую коробку. — Наконец-то. Это твой праздничный кафтан. — пояснила портниха, заканчивая колдовать над лицом и причёской подопечной. Тут её ждал сюрприз. — Чёрный? — в лёгком ступоре коснувшись приятной на ощупь ткани, вышитой золотыми узорами, удивлённо пробормотала Дэйю. — Но ведь это его цвет… — И он решил, что ты тоже достойна его носить, — как-то невесело усмехнулась Женя. — Давай же, примерь. Показательный жест отнюдь не привёл Дэйю в восторг, хотя и чёрный цвет, и кафтан сами по себе ей очень нравились. Почему-то было ощущение, будто на неё надевают не красивую одежду, а бирку с отметкой о праве собственности. «В целом, ничего неожиданного в этом нет. Логично же показать, в чьих руках Заклинательница Солнца» — мысленно отмахнулась от лишних эмоций девушка и с удовольствием надела кафтан. Он сел идеально по фигуре, выделяя то, что она стала, наконец, женственной, перекликаясь золотом вышивки с янтарно-солнечными глазами и контрастируя цветом с белыми волосами. Разглядывая отражение, Дэйю уже не раз отмечала свою миловидность, но впервые в её облике столь явственно проявилась… величественность, гордая стать. И уже не так важно, что тому способствовало: осанка, прекрасная одежда или твёрдый, уверенный, сверкающий взгляд. Ещё никогда Дэйю так не нравилась самой себе. *** Бальный зал оказался даже больше и величественней, чем тронный: освещенный рядами мерцающих канделябров, он был полон гостей, танцующих под аккомпанемент музыкантов в масках, сидящих вдоль дальней стены. Платья, украшения, кристаллы, свисающие с люстр, даже пол под ногами, казалось, блестел; гриши смешались с гостями и кружились вместе с другими танцующими, но их было легко приметить по ярким цветам: фиолетовому, красному и синему, — они сияли, как экзотические бутоны, распустившиеся в поблекшем саду. Оркестр выдал драматичный аккорд, и вскоре гости охали и аплодировали инферну, выстреливающему дугами пламени над толпой. Затем шквальным, сотворившим маленькие ураганы из блесток. К ним присоединилась большая группа проливных, которые, не без помощи шквальных, наслали огромную волну на балкон, замершую в паре сантиметров над головами зрителей. Те вытянули руки, чтобы коснуться сверкающей воды. Затем инферны вступили в дело, и волна с шипением превратилась в густой туман. На этом моменте к действу незаметно подключалась Дэйю. Направив на туман лучи солнца, она создала радугу, которая, при помощи шквальных, перешла в подобие северного сияния, озарившего комнату, а затем — в солнечный ветер, будто поток видимых глазу лучей наполнил воздух. Но поскольку Заклинательница Солнца стояла в тени, её вмешательство посчитали обычным фокусом. — Ты прекрасно выглядишь. Девушка едва не подпрыгнула от неожиданности, услышав голос Дарклинга за спиной, обернулась и ощутила, как сердце подскочило к горлу от того, как он на неё смотрел. Словно она была самым ценным сокровищем мира. Чтобы не показать смущения, Дэйю отвела взгляд от чёрных глаз, в которых горели блики свечей, остановила взгляд где-то на воротнике его кафтана и подумала, что они в этой толпе — словно два ворона среди павлинов. Неуместные, другие. — Думаю, пришло время показать им то, за чем они пришли. — ободряюще улыбнувшись, Дарклинг взял её за руку и повёл к опустевшей сцене. Внезапно рядом оказался Иван и прошептал что-то Дарклингу на ухо. Дэйю услышала только, как тот ответил: — Отведи их в штаб. Я скоро буду. Он провел её по ступенькам и вывел в центр помоста, после чего обратился к затихшим гостям бала: — Долгое время все мы ждали Заклинательницу Солнца. Теперь она с нами, и она подарит нам свободу. После этой короткой преамбулы он хлопнул в ладоши, и комната мгновенно погрузилась в непроглядную мглу. Он ждал, позволяя нарастать всеобщему нетерпению, а потом коротко кивнул Дэйю. С дрожью в сердце она вытянула руку вверх, сделала глубокий вдох и призвала поющий внутри неё свет, сконцентрировавшийся на ладони, из которой устремился яркий луч, засияв во тьме бального зала. Зрители ахнули, кто-то прокричал: «Так это правда!» Вскоре темная комната оказалась расчерчена пересекающимися полосами света, образующими причудливый геометрически ровный узор, будто Заклинательница принялась вязать солнечными нитями. Толпа забормотала от восторга. Девушка сжала ладонь, и плетение исчезло. А затем луч вспыхнул уже рядом с нею, и Заклинательница позволила свету заключить её с Дарклингом в мерцающую золотую сферу. Генерал посмотрел на неё и протянул руку, из которой поползли черные темные ленты, похожие на живых змей, пронизывающих сферу. Дэйю позволила свечению вокруг них шириться и нарастать, наслаждаясь собственной силой, заставляя лучи плясать на кончиках пальцев, пока Дарклинг метал чернильные щупальца тьмы. Перед глазами её стоял тот вечер в саду, когда их силы сплетались в танце-борьбе, и нынешнее выверенное, показательное выступление казалось лишь отдалённой пародией. Наконец, завершающий штрих: Дэйю широко развела руки, раскрываясь, а затем резко свела ладони вместе, и зал затрясся от гула. В мгновение ока комнату затопило ослепительным светом, от которого зрители дружно ахнули и зажмурились, пытаясь руками защититься от яркого сияния. Заклинательница продержала их в таком состоянии несколько секунд, а затем опустила ладони и позволила свету померкнуть, возвращая залу нормальное освещение. И смотреть бы ей в этот миг куда угодно, но нет: взгляд намертво прикипел к лицу генерала, на котором было написано неприкрытое восхищение, и от этого всё внутри нее переворачивалось. Придя в себя от увиденного, гости разразились оглушительными аплодисментами, и толпа наполнилась возбужденными восклицаниями. — Не могу поверить… — … чудо! — … никогда ему не верил, но… Одни кривились, будто лимон проглотили, другие — смеялись и плакали. Спустившись со сцены, Дэйю едва не сгорбилась от груза обрушившихся на её плечи чужих ожиданий; кто-то молился, благоговейно глядя на неё, все тянулись к ней и протягивали руки, словно одно прикосновение к Солнечной Святой могло избавить от всех бед, и тут девушка очень остро ощутила отсутствие куда-то ушедшего Дарклинга, оставившего её на растерзание. Следующий час она провела как в тумане. Её представили бесчисленным дворянам, высокопоставленным военным, иностранцам, придворным и даже некоторым гришам из почтенных семейств, также в качестве гостей приглашенным на бал. Вскоре поняла, что запоминать все имена бесполезно, и просто улыбалась, кивала и кланялась. Всё это жутко утомляло, и Дэйю порадовалась возможности немного отвлечься, когда к ней подошёл Фёдор. Приятный и улыбчивый сердцебит излучал хорошее настроение и будто делился им с нею. — Сударыня, позвольте проводить вас на ужин. — Фёдор как раз куда-то ушёл, когда к Заклинательнице подошли двое молодых опричников, парень и девушка. — Вообще-то я… — обернувшись к охране, Дэйю на секунду растерялась, поборов в себе желание ещё раз оглядеть зал на предмет наличия другого чёрного кафтана. — А, впрочем, я действительно проголодалась. Они не успели даже покинуть залу, когда появился Дарклинг, встав у них на пути. — Спасибо, дальше я сам. — коротко посмотрев на охрану, сказал он, а затем вновь перевёл взгляд на Заклинательницу, галантным жестом вручил ей небольшой букет изящных белых лилий и, предложив локоть, повёл прочь от ужасно надоевшей ей толпы. Всё, чего ей сейчас хотелось, это оказаться подальше от лишнего шума и суеты. Желательно, всё так же в компании генерала, но эту навязчивую мысль девушка отогнала, целиком положившись на волю того, кто так ловко и незатейливо её увёл. «Ну хватит уже растекаться лужицей, он всего лишь подарил мне цветы. — в противовес радостному биению сердца мозг исходил язвительным сарказмом. — Сейчас проводит до моих покоев и скажет, что детям спать пора». И всё-таки ей совершенно не удавалось подавить глупую улыбку, разве что спрятать её в букете. Неспешно шагая по коридорам, они обсуждали прошедшую демонстрацию, не замечая попадающихся на пути гостей, пока, наконец, не оказались возле кабинета Дарклинга. — Разве это было в нашем расписании? — чувствуя удивительную лёгкость, будто вот-вот взлетит, с улыбкой поинтересовалась она, заходя и осматриваясь. Ей нравилась сдержанная роскошь этого кабинета. Закрыв дверь, Дарклинг зажёг лампу и обернулся к ней, после чего неторопливо подошёл к девушке, расслаблено облокотившейся о стол с картами, рассматривая её с высоты своего роста. — Не было, — он приблизился вплотную, склонив голову и ничуть не помогая унять резко взметнувшееся напряжение, покалывающее на кончиках пальцев так ощутимо, что ей пришлось чуть заметно сжать ими столешницу, дабы это скрыть. — Может, ты предпочтёшь отправиться на приём? — Наоборот, радуюсь, что удалось сбежать, — в золотых глазах мелькнули озорные огоньки. — Мария, мой сегодняшний двойник, справится. — Одна?.. — С нею Женя, — пожала плечами девушка, и поймала себя на том, что взгляд сорвался на его губы. Опять. Проклятие какое-то. Собравшись с духом, Дэйю всё-таки заставила себя оторваться от греховно-заманчивого созерцания, надеясь, что станет легче, и удушливо-сладкое наваждение отпустит. Отнюдь. Глаза генерала стали ещё темнее, что казалось невозможным, и, будто обведённые росчерками тлеющего угля, они поймали её в плен, захватили мгновенно и без объявления войны. — Тогда, — его пониженный на пару октав голос щекочущим рокотом отозвался где-то в груди, — полагаю, они действительно справятся. С секунду они ещё смотрели друг на друга, замершие в последнем миллиметре, как перед краем бездны, а в следующее мгновение уже не важно было, кто из них сделал последний шаг, потому что упали в неё они оба. В представлении Дэйю, её первый поцелуй должен был быть нежным, трепетным, будто украденным у самой судьбы. Однако обрушившийся на неё ураган, кружащий голову не хуже крепкого вина, сметал в ничто любые ожидания и мысли, и, несмотря на неопытность Заклинательницы, трудно было сказать, кто из них двоих был более жаден в этом безумном, голодном, едином порыве. Стало невыносимо жарко, словно в вены впрыснули потоки лавы, настолько, что вскоре краем сознания Дэйю поймала себя на бесстыдном желании содрать с себя и генерала, как минимум, плотные кафтаны; вместо этого с неожиданной смелостью игриво прикусила ему губу, немного оттянув зубами и наслаждаясь вкусом поцелуя, будто припав к живительному источнику, а в следующий миг уже почувствовала спиною стол, сметая какую-то неудачливую карту вместе с фигурками стратегического планирования на оной. В жизни не предполагая, что способна на такое при первом поцелуе, обхватила его ногами, руками вцепилась в волосы, едва не царапая затылок, желая быть ещё ближе, ещё больше; явно не нашла бы в себе сил остановить это помешательство, но вдруг остановил он, чуть отстранившись. — Ты уверена? — прошептал прямо в губы распалённые поцелуями. Глупое сердце громко, с барабанным боем и фанфарами настаивало послать всё лесом и продолжить начатое, но восставший из мёртвых разум заставил упереться ладонями в каменные плечи Дарклинга, отталкивая, когда хотелось притянуть обратно и ни о чём не думать. — Думаю… нам обоим это сейчас ни к чему, — едва не проглатывая собственные вдохи из-за сбивчивого дыхания, тихо ответила Дэйю, глядя в непроглядно-чёрные, как беззвёздная ночь, глаза. — Я всё ещё не знаю, какая роль мне уготована, но уже вижу, что будет непросто, прежде чем я окончательно обрету своё место здесь… а до тех пор не могу позволить себе руководствоваться эмоциями. Мне как никогда нужно хладнокровие. Чувствую, что ты думаешь так же. Разве нет? Иногда мыслить здраво — это так неприятно. Дарклинг усмехнулся, прислонившись лбом к её разгорячённому лбу и прикрыв глаза, будто собираясь с мыслями. — Ты права. Даже прямо сейчас мне стоило бы быть не здесь, а обсуждать в штабе поимку оленя Морозова, которого недавно обнаружили к северу от Черности, и собираться в путь. Но всё же я здесь. Беда вожделения в том, — прошептал он, проводя губами по её подбородку, пока не замер в миллиметре от губ, — что оно делает нас слабыми. Тут в дверь громко постучали, заставив их, наконец, отпрянуть друг от друга. Генерал вышел, и, перекинувшись с кем-то парой слов, вернулся мрачным и собранным, как будто и не было только что безумия, притянувшего их друг к другу. — Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовалась Заклинательница. — Ничего серьёзного, — отстранённо отмахнулся он и добавил: — Вообще-то я хотел кое-что с тобой обсудить, так что, если ты не слишком устала, то подожди меня немного здесь. Я ненадолго. Она кивнула, и Дарклинг тут же ушёл, оставив её одну в кабинете. Вновь прислонившись к столу, Дэйю задумалась и неосознанно коснулась губ, как вдруг стена сбоку от неё начала со скрипом поворачиваться, открывая тёмный проход. Едва не вскрикнув, девушка тут же развернулась и зажгла на ладони световую сферу, недоуменно уставившись на Багру, которая появилась будто из воздуха и цепко ухватила её за запястье, сверкая глазами. — Что…? — Пойдём, нам надо спешить. — не церемонясь, наставница с неожиданной силой потянула Дейю за собой в проход, который тут же закрылся за их спинами. Заклинательница Солнца была так растеряна, что первую минуту даже не сопротивлялась. — Да что происходит? — наконец выдернула руку она. — Держи, — наставница кинула стопку одежды. — Переоденься. — Вы что, хотите прямо сейчас устроить занятие? Оригинально, но у меня есть и другие дела. — Больше не будет занятий. Ты должна покинуть дворец. Сегодня. Дэйю непонимающе заморгала. — О чем вы? — Я пытаюсь спасти тебя от рабства. Быстро переодевайся! — Багра, объясните уже, что происходит? Зачем вы привели меня сюда? — У нас мало времени. Скоро Дарклинг найдет стадо Морозова. Он найдет оленя. Если доберется до него, его уже ничто не остановит. Заклинательница Солнца раздраженно всплеснула руками. — От чего не остановит? — От использования Каньона в своих корыстных целях. — Насколько я поняла, многие политики пытаются использовать Каньон в своих корыстных целях, опосредованно, конечно. Каким таким ужасным образом собирается использовать его Дарклинг, что это вас так пугает? Багра склонилась к ученице, впившись костлявыми пальцами в её кожу. — Сделав его больше. — Ну да, — протянула та, пытаясь вырваться из хватки. — Земля, которую охватывает Неморе, была когда-то зеленой, богатой и плодородной. Теперь она мертвая и бесплодная, кишащая монстрами. Дарклинг раздвинет ее границы на север к Фьерде и на юг к Шухану. Те, кто не преклонится перед ним, будут наблюдать, как их королевство превращается в безлюдную пустошь, а подданных пожирают хищные волькры. И уж конечно он никогда не планировал уничтожать Неморе. Каньон — его детище. — Как понять — его? Каньон сотворил Черный Еретик сотни лет назад. — Он и есть Черный Еретик! — яростно выпалила Багра, явно теряя терпение. — Это невозможно. Черный Еретик жил очень давно. — покачала головой Дэйю. — Очевидно, что Дарклинг намного старше, чем кажется, но не настолько же! — Именно что настолько. Он служил бесчисленному количеству королей, имитировал множество смертей, ждал своего часа и тебя. После того, как он захватит Каньон, никто не сможет ему противостоять. Единственной ошибкой были волькры. Он не предвидел их появления, не задумывался, что энергия такого масштаба может сделать с простым человеком. — Волькры… когда-то были людьми? — Дэйю побледнела от одного такого предположения. — О да. И только волькры сдерживают Дарклинга от использования Каньона против его врагов. Они — наказание, живое свидетельство его высокомерия. Но ты это изменишь. Чудища не терпят солнечного света. Как только Дарклинг использует твою силу, чтобы приструнить волькр, он сможет безопасно проникать в Каньон. Он наконец добьется желаемого. Его сила станет безгранична. — Вы так и не сказали, с чего вдруг мне вам верить! Вы же понимаете, что ваши слова звучат безумно? — Я знаю, каков он, и, может быть, я рассказываю тебе всё именно ради него. — вдруг рядом с Багрой послушно и знакомо заклубились тени, поражая Дэйю внезапным озарением. — Только Дарклинг и его семья… вы — его мать. — Теперь ты понимаешь?.. поторопись, иначе тебя схватят. Но вместо того, чтобы послушаться, Дэйю отшатнулась от решительно настроенной старухи и прислонилась к стене, найдя в ней опору. Она ко многому была готова, но слова о Чёрном Еретике выбили её из колеи. Выходит, никакой династии Дарклингов не существовало… «Получается, всё это… Каньон, создание Малого дворца как убежища среди мира ещё более озлобленного на гришей, чем сейчас… Все эти жертвы, жестокости, кровь и грязь, победы и поражения его не существующей династии, известной по всему миру… это всё он один. Шестьсот лет войны, о Святые!.. А я-то на свои восемь лет мучений ему жаловалась…» — в ужасе подумала она. В таком случае дикие слова Багры об идеях расширения Каньона обретали пугающе реальные очертания. Осознание того, что на его месте за столько лет она пришла бы и не к таким отчаянным мерам, перемешалось с чётким пониманием того, что допускать полномасштабное, направленное уничтожение городов таким образом — безумие, не имеющее оправданий. «Другое дело — точечные удары, конкретно по стратегически важным местам, — отстранённо размышляла Дэйю. — Только не могу судить, осуществимо ли это. В теории, если я могу создавать цельные безопасные проходы, то и направить тьму Каньона строго в указанные точки с помощью моих сил тоже можно, хорошо всё продумав и распределив. Если это так, то всем врагам Равки хватит одной такой демонстрации, чтобы знатно испугаться. Столетняя война закончится быстро, дрюскелей выметут из страны, более того — с Шуханом тоже найдётся о чём потолковать, насчёт похищения гришей из Равки на границах и о лабораториях.» Отвращение к себе и своим мыслям сковывало все внутренности, но Дэйю не могла отрицать очевидного: она допускает, что уничтожить чудовище можно лишь самому став чудовищем. Допускает, что может быть такое зло во благо. А чего ещё ожидать от той, кто в семнадцать лет призвала Скверну и сама уничтожила полгорода?.. — Нет, Багра, я остаюсь. — выпрямившись, сухо резюмировала она. — Ты что, меня не расслышала, глупая девчонка? Из тебя сделают послушное оружие, безвольную куклу, чтобы уничтожать всё живое на своём пути! — Вот только давайте без лишней драмы. Я не сомневаюсь в том, что мой жизненный опыт несопоставим с вашим ни в коем разе, но из всего этого мне очевидно, что за всю историю только Дарклинг смог приблизиться к тому, чтобы дать гришам жизнь, силу и покой. Властолюбие и корысть ему, разумеется, совсем не чужды, но не они — первопричина и самоцель. Да, для этого он совершал много ужасных вещей, и Каньон, возможно, самая страшная из них, но ведь вы сами говорили, что за всё своя цена. Просто кто-то готов заплатить её, а кто-то — нет. Пока что я предполагаю, что с моим добровольным участием может получиться значительно смягчить удар, имея те же требуемые результаты. Касаемо же того, что я лишь разумное оружие… поверьте, я к этому готова. Всю жизнь я была не более чем объектом, бессловесным и безымянным, и теперь, куда бы я ни пошла, везде найдётся кто-нибудь, кто захочет воспользоваться моим даром, и не факт, что всё не выйдет куда страшнее, нежели согласно планам Дарклинга. Более того, тем же самым сейчас занимаетесь и вы: пытаетесь подчинить меня своим интересам. Если в этих танцах я обязана плясать под чужую дудку, так пусть хотя бы оставлю за собой право выбрать мелодию. — Ты погубишь и его, и себя, и многих невинных. — Гришей никто не жалел, когда мы были невинны, зато мы можем заставить врагов пожалеть о нашей утраченной невинности. Если вы настолько против этой точки зрения, что готовы предать своего сына — то это только ваше дело, не моё. Мне пора возвращаться. — обернувшись, уходя сказала Дэйю и нажала на рычаг, открывающий проход. Багра смотрела ей вслед, с всепоглощающим сожалением догадываясь, что, в очередной раз пытаясь исправить свои старые ошибки, сделала лишь хуже, ещё на шаг приблизив взаимопонимание детей-чудовищ, готовых устлать весь свой длинный путь трупами, если он приведёт к цели. — Ад пуст, все черти здесь, — только и сказала она в темноту и тишину, понимая, что нужно искать другой выход. Пока не поздно. А время неумолимо истекает…