Мой личный фотограф

      Целый день Мин не может сосредоточится на своей работе, ни одна новая нота не пишется. Он постоянно думает обо всей той ситуации, вновь и вновь прокручивая в своей голове, все те немногочисленные моменты с Паком, понимая, что младший в последнюю их встречу, возможно, видел всё, что та девушка творила, и, учитывая, вроде как, начавшие зарождаться их отношения, он мог просто приревновать или, что Мину нравилось меньше, разочароваться в мужчине. Из-за этого становилось ещё хуже, и возможности сосредоточиться на работе просто не было, потому-то и сидеть в своей студии парень уже не видит смысла. Он начинает собираться, всё ещё размышляя о полученной информации, параллельно думая, куда ему сейчас пойти.       Из размышлений его вырывает стук в дверь. — Входите, — строго произносит Мин, явно не ждавший кого-либо сейчас.       Заходит та самая девушка-менеджер с ресепшена. — Господин Мин, начальник просил вас зайти к нему. — Это срочно? — Да, он сказал, что это очень срочно. Он уже ждёт. — Эх… — вздыхает мужчина, подумать ему сегодня, похоже, не дадут. — Сейчас приду.       Девушка кивает, обозначая тем самым, что слова мужчины услышала, после кланяется и уходит, тихонько прикрывая за собой дверь. Как только Мин остаётся один в своей студии, слышится тяжёлый выдох. Он устал. Устал думать уже на протяжении часов трёх. Но работа — есть работа. Поэтому Юн заканчивает собирать свои вещи, на всякий случай, вдруг всё же удастся сегодня уйти домой пораньше, а после он выходит из своего убежища и направляется в кабинет к директору.

***

— О, Юнги, я тебя уже заждался, — произносит мужчина, сидящий в дорогущем кресле. — Здравствуйте, господин Чхве. Вы хотели меня видеть? Мне сказали, что это что-то срочное, — произносит композитор, специально интонацией своей показывая, что не сильно-то он и заинтересован во всём этом. — Да, ты прав. Это срочно, так как напрямую касается тебя. Завтра ты уезжаешь в недельную командировку! — голос начальника становится слишком серьёзным. — И это не обсуждается, — добавляет он, предотвращая кучу недовольства и возмущений со стороны подчинённого. — Но почему я-то? — всё-таки возмущается Мин, ведь оставить всё так он просто не может. — Вдруг у меня жизненно важные дела здесь, в Сеуле, а вы меня отправить куда-то без моего ведома собрались, причём уже завтра! — Юнги, это твоя работа, и мы с тобой обговаривали возможность подобных ситуаций. Нам предложили очень выгодное сотрудничество, причём с тем, с кем ты давным-давно выпрашивал сотрудничество. Неужели есть что-то важнее, чем сотрудничество с твоим кумиром? — издевательски спрашивает директор.       Юнги, шокированный очередной порцией информации, стоит молча несколько минут, пытаясь осознать происходящее и понять, не сон ли всё это, потому что уж слишком на сон, а не на правду, похоже. — Во сколько вылет? — В десять утра, у тебя есть время спокойно собраться и даже выспаться. — Спасибо, Директор! — громче, чем хотел, произносит Юн и тут же выбегает из кабинета начальника, забегая в свою студию, пытаясь найти телефон, который как обычно валяется под завалами текстов и нот. Он берёт аппарат в руки, вспоминая все свои мысли за сегодня и понимая, что поговорить им двоим нужно срочно и сегодня, иначе если Мин уедет завтра утром, то не увидится с фотографом ещё как минимум неделю, и на самом-то деле многое может за эту неделю произойти, поэтому поговорить нужно прямо сейчас. Он открывает диалог с Паком и пишет тому сообщение: Мин Юнги: «Где ты сейчас?»       Ответ приходит сразу же.

Пак Чимин: «Зачем тебе?»

Мин Юнги: «Надо, прошу тебя, скажи, где ты сейчас. Это очень важно!»

Пак Чимин: «В своей студии»

      Юнги ликует внутри себя, что Чим ответил ему так спокойно и не пришлось выпрашивать у него или у кого-то другого ответ. Композитор берёт заранее собранные вещи и направляется в нужное место.

***

      Чимин разбирается в своей студии, убирает ненужный ему инвентарь, раздумывая над новыми декорациями для следующей съёмки. С утра он уже провёл одну довольно тяжёлую фотосессию. Модель постоянно капризничала, ей всё было не так, поэтому вместо обычных около двухсот снимков, парню пришлось сделать раза в три больше, а заодно выслушать кучу претензий и жалоб в свою сторону. Радовало, что работать с этой моделью ему больше никогда не предстоит.       Вынося очередной инвентарь в другое помещение, где всё это и хранилось, Чим натыкается на кого-то в коридоре, чуть ли не падая сам от столкновения, однако кто-то ловит его за руку и талию, а после из-за коробки выглядывает весёлая макушка, уже ставшего довольно близким и родным младшего, что улыбается своей кроличьей улыбкой. — Тебе помочь? — спрашивает задорно младший. — Гуки, что ты тут делаешь? У тебя что, нет работы? — удивляется Чим. — На сегодня я уже выполнил всю свою работу, так что теперь полностью свободен, — поясняет младший, всё же забирая коробку из рук хёна. Парни направляются в подсобку, Чон ставит там коробку, и после они идут обратно в студию фотографа. — Тебе ещё долго работать? — Мне нужно убрать до конца инвентарь с сегодняшней съёмки и приготовить новый на завтра. — Ммм, — понимающе кивает младший. — Ты чего-то хотел? — Ага, — улыбается Гук, — хотел скрасить твой одинокий вечер! — восторженно добавляет Чон, улыбаясь всё шире. — Я слишком устал сегодня. Прости, Гуки, но я хотел бы просто пойти домой и хорошенько выспаться. — Да ничего, хён. Я понимаю. Давай я помогу тебе здесь, чтобы ты быстрее закончил, и провожу тебя. — Хорошо, спасибо тебе, — мягко произносит Чим, нежно смотря на Чона, который в ответ также нежно улыбается. — Эм… Чонгук, мне надо с тобой серьёзно поговорить. — Внимаю, — весёлой интонацией и с интересом в глазах отвечает Чон. — Твои слова… Тогда ночью. Я думал о них. Я очень долго думал, и я решил, что ты должен знать, к чему я пришёл, — младший лишь кивает, давая понять, что внимательно слушает. — Ты очень хороший человек, и я действительно рад, что ты вот так неожиданно появился в моей жизни, и мне действительно приятно, что ты испытываешь ко мне столь нежные чувства, но… — парень замолкает на долгий момент, пытаясь собрать все свои силы и ответить действительно искренне. Чонгук же понимает, что старшему просто нужно время, чтобы собраться с мыслями, а потому молча ждёт того момента, когда Пак продолжит свою речь. — Понимаешь… У меня уже есть человек, который мне нравится, и я действительно не хочу тебя обманывать. Мне приятны твои чувства, но ответить взаимностью я не могу, прости, — Чимин опускает свои глаза вниз, ожидая реакции младшего. — Я понял тебя, хён. Во-первых, спасибо, что рассказал мне правду, я очень ценю это, — уверенно начинает Чон. — Во-вторых, я очень рад простому общению с тобой, и то, что ты не можешь ответить на мои чувства, не говорит о том, что мы не можем с тобой остаться хорошими друзьями. Ты так не думаешь, хён? — неуверенно заканчивает Гук. — Я… Я правда рад общению с тобой, и я бы с удовольствием общался с тобой дальше, если такое возможно, — также неуверенно отвечает Чим. — Значит, решено! — резво заявляет Чонгук. — Отныне мы с тобой друзья! — Хорошо, — улыбается фотограф, искренне радуясь, что их разговор закончился так благополучно. — И, хён, давай договоримся, что мои чувства не должны быть преградой для этого, хорошо? — Угу, — согласно кивает Пак.       После они снова заходят в студию, Чимин осматривается, прикидывая, как что лучше сделать, где и что разместить, а Чон лишь наблюдает за слишком серьёзным Паком и слегка улыбается. Так они и проводят ближайшие ещё минут двадцать. Чимин говорит, что нужно сделать, а Гук ему во всём помогает.

***

— Я думаю, ещё вот это убрать и можно заканчивать, — размышляет Пак, прикидывая в воображении, как оно будет смотреться. — Отнесёшь это тоже в подсобку? А я пока поправлю последние штрихи, и можно будет уходить. — Хорошо, хён, — отвечает Чон, выполняя просьбу старшего, скрываясь за дверью.       Чимин поправляет последние элементы в окружении, чтобы завтра не пришлось тратить на это много времени, и слышит, как из коридора доносятся приближающиеся шаги. Парень думает, что младший слишком быстро вернулся, а после поворачивается, когда шаги становятся слишком громкими, и видит перед собой совсем другого человека. — Что ты тут делаешь? — серьёзно произносит Пак. — Скажи, я тебе нравлюсь? — неожиданный вопрос со стороны композитора застаёт фотографа врасплох. — Что? — Пак чуть повышает голос от удивления. — Просто ответь! — просит старший с умоляющим взглядом. — С чего ты это взял? — проговаривает Пак, отворачиваясь от Мина, делая вид, что занимается чем-то очень важным и вообще не до разговоров ему сейчас. Юнги понимает, что Чимин разговаривать с ним не особо-то хочет, но прояснить ситуацию всё же надо, причём именно сейчас, ведь думать над ней ещё целую неделю музыкант просто не сможет. С ума сойдёт быстрее. — Чимин, — слишком серьёзный тон заставляет младшего вздрогнуть. — Ты мне нравишься! — произносит Мин, понимая, что собственное признание возможно лучшее, что он может сделать сейчас.       Чимин молчит, даже не поворачивается лицом к Мину. Он стоит так спиной к мужчине ещё несколько мгновений. Пак просто не знает, что ему сейчас делать, он в растерянности. — Хён, он тебя не обижает? — слышится со стороны двери голос Гука, на который реагируют оба парня, поворачиваясь к модели лицом. — Нет, Гуки. Это не так. Он не обижал меня, мы просто разговаривали. — Хён, всё точно в порядке? — Угум, — согласно кивает фотограф. — Мне вас оставить? — неуверенно спрашивает Гук, так как сам не считает это хорошей идеей. — Да, будь так добр, свали, — нетерпеливо произносит Мин, грозно смотря на парня, что мешает ему в конкретный момент выяснить чуть ли не вопрос его жизни и смерти. — Я не тебя спрашивал, — огрызается Чон, злобно посматривая в сторону старшего, так как мнение одного неопределившегося мужчины его сейчас явно не интересует. — Чонгуки, всё хорошо, — нежно отвечает Чим, не давая начаться разборке, которую эти двое вот-вот готовы устроить. — Оставь нас, пожалуйста, — спокойно произносит Пак, по-доброму глядя на младшего. — Хорошо, хённим, — Гук специально ласковое обращение использует, дабы ещё больше позлить мужчину, что сейчас в нём уже десятую дырку своим взглядом прожигает, а после уходит, прикрывая за собой дверь, но не до конца. — Почему ты так его называешь? И он тебя? И почему вы вообще вместе были в твоей студии? — Вообще, это не твоё дело! Я же не спрашиваю тебя, с какими бабами и где ты ходишь, игнорируя меня! — Ахх… Прости. Знаю, я поступил, как полный мудак, но с той репортёршей я встречался чисто по работе. Поверь мне! Она начала сама ко мне лезть, а я постарался культурно её отшить. Вот и всё. — Видел я, как ты отшивал её! Держа за ручку?! — повышает голос младший, проявляя больше неконтролируемых эмоций, чем хотелось бы. — Так, значит, ты действительно всё видел?! — понимающе произносит Мин, а после добавляет с ухмылкой на лице. — Ревнуешь, да? — Что? — вскрикивает Пак, возмущённый таким раскладом. — Нет, я не ревную. Да и вообще, с чего бы мне тебя ревновать? — произносит младший, вновь отводя свой взгляд, видимо стоящая рядом стойка действительно интереснее происходящего. — Да брось, Чимини, — произносит Мин, приближаясь к фотографу. — Я же тебе нравлюсь, признай это! — проговаривает Юн на полтона ниже, с явно слышимой улыбкой в голосе. — Не знаю, что ты там себе напридумывал, — робко отвечает Пак, делая пару шагов назад, дабы расстояние между ними увеличить. Однако не успевает он отойти подальше, как спиной наталкивается на стену, а спереди всё также приближается композитор, который явно пытается сейчас чего-то добиться такими действиями, но мотивов всего этого Чимин пока не понимает или не хочет понимать, до сих пор обижаясь на Мина.       Юнги подходит к Чиме максимально близко, вставая прямо перед ним и ожидая, когда же парень скажет уже хоть что-нибудь, но тот молчит, не поднимая даже своего взгляда на мужчину, которому, если честно, начинает поднадоедать это, поэтому в следующим момент он тянет свою руку к личику младшего и приподнимает его за подбородок аккуратно, тем самым прямо в глаза себе смотреть заставляя. Чимин молчит, смотрит и молчит. — Напридумывал, говоришь? Тогда почему же не отталкиваешь меня сейчас? Или почему не зовёшь своего Чонгуки на помощь? — серьёзно спрашивает Мин. — Я… Я… — пытается придумать ответ растерявшийся Пак, а в следующую секунду чувствует чужие губы на своих. Мин целует его настойчиво, не обращая внимания на несильные брыкания младшего, и отпускать похоже не собирается. Через несколько мгновений Чим сдаётся и сам начинает отвечать на поцелуй, который выходит слишком нежным и слишком сладким, но таким нужным сейчас, будто объясняющим всё то, что должны были знать оба парня, переходя в немного резкий и дерзкий, показывающий всю обиду младшего.       Ещё через несколько мгновений первым поцелуй прерывает Юн. Они какое-то время смотрят друг другу в глаза, не отрываясь вообще, пытаясь отдышаться и мысли в порядок привести, а после младший произносит: — Я правда тебе нравлюсь? — Ты не просто мне нравишься! Я без ума от тебя, малыш!       Чим глаза свои в удивлении расширяет, не совсем понимая, как правильно реагировать на такое признание, а после в грудь Юна упирается, чтобы тот его красного смущённого лица не видел. Композитор слегка приобнимает парня, давая ему время обдумать всё и прийти в норму. — Хён, тот парень, который был тогда у меня дома… Он… — выговаривает Чим, всё также утыкаясь в грудь композитора, но его прерывают. — Твой лучший друг. Я знаю. Не переживай по этому поводу, Мини. — Я видел твою реакцию тогда и хотел поговорить с тобой об этом, объяснить всё, но… — Знаю, малыш, прости меня! Это было очень глупо избегать тебя вот так. Я был похож на ревнивого идиота, да? — с небольшой улыбкой на лице Юнги заканчивает свою фразу. — Да, немного, — улыбается Пак, на что у композитора на лице невольно улыбка ещё ярче появляется, а потом он вспоминает о цели своего визита, и улыбка пропадает с его лица. — Мини, у меня так мало времени сейчас, чтобы всё тебе рассказать… — Почему? Что-то случилось? — ничего не понимающий Пак начинает волноваться. — Завтра я улетаю по работе… На неделю. — Неделю… — вторит негромко Пак. — Поэтому я и пришёл к тебе всё выяснить сейчас, иначе я бы с ума сошёл ещё неделю думать обо всём этом. И знаешь, я рад, что всё получилось именно так, как получилось, — подытоживает Мин, а Чим и не возражает. — Ладно, а теперь не хочешь провести со мной сегодняшний вечер, пока я ещё не улетел? — Что ж, я не против, — кивает младший, улыбаясь. — Только мне нужно поговорить с Чонгуком. — Ну раз нужно, значит, нужно. Иди, думаю, он уже заждался, — мягко улыбается Юнги, и Чим выходит из студии, где сразу же натыкается на младшего. — Чонгук, я… — Вы закончили? — прерывает Пака модель. — Да. — Хорошо. И что он тебе сказал? — Он признался мне, — слегка улыбаясь, проговаривает Чим. — Признался? — в голосе младшего слышится недоверие. — И ты ему поверил? — Да, поверил. Это звучало вполне искренне. — Хён, пойми, я просто не хочу, чтобы потом произошло что-то плохое, так как пока он у меня доверия, чтобы убедиться в обратном, не вызвал. — Чонгук, я всё понимаю. Ты беспокоишься за меня, но я вправе сам решать, что мне делать со своей жизнью. Я верю ему. — Я понял тебя, хён. Просто прошу тебя, будь осторожнее. — Хорошо, Гуки! Не волнуйся. Спасибо за твою заботу, я правда ценю это!       Младший улыбается в ответ, но в глазах отчётливо виднеется толика грусти, которую тот пытается тщательно скрыть. — Гуки, ты можешь идти домой. Юнги меня проводит, так что не переживай за меня. — Хорошо, хён… Только напиши мне, как вернёшься домой! — Хорошооо, — весело протягивает Чим, а после подлетает к Чону, обнимая его на прощание, после чего младший уходит, делая в своих мыслях пометку, что нужно последить за действиями такого непостоянного композитора, а Чимин возвращается к Мину, говоря, что теперь он свободен и они могут уходить.