Heavens behind

Это было обычное утро. Пустое и бессмысленное. Она встала рано, приготовила себе кашу, пока Нана ещё спала, потом почистила зубы и умылась. И ровно через полчаса приняла успокоительное. После ночных кошмаров её не хило так трясло и было до безумия холодно. В ближайшей к дому аптеке то, что хоть как-то на неё действовало, выдавали без рецепта, потому что конкретно это успокоительное считалось слабым. Ещё через двадцать минут дрожь унялась, а рассудок перестали преследовать моменты сна. Она сидит на кровати с книгой, укутавшись в горе подушек, и слышит, как Нана выходит из комнаты. Первым делом та обычно проверяет почту. О. О-о-ох... Этот день настал.

***

Тсуна сегодня дежурный по классу, поэтому выходить нужно раньше. - Тсу-кун, разбуди Аки-куна, пожалуйста, а то мне до него не докричаться. - просит стоящая у плиты Нана, что-то старательно помешивая. Она пожимает плечами и идёт на второй этаж. Нана, видя, что Тсуна сам просыпается и собирается, решила, что Аки тоже достаточно взрослый для того, чтобы вставать самостоятельно, но эта задумка успехом не увенчалась. Аки стал лодырничать в последнее время и просыпался почти впритык к тому времени, когда можно собраться и дойти до школы. Не удивительно, что Нана, наконец, решила предпринять более радикальные меры, чем будильник. Дверь тихо скрипит и Тсунаёши натыкается на полнейший бардак в комнате. Её чистоплотная душа такого вытерпеть не может, а потому вся одежда отправляется аккуратненько лежать на стуле, а бумажки и остальной мусор теперь тихонечко стоят у стенки. Аки в это время бессовестно дрыхнет. "Не надолго." - добавляет про себя Тсуна и рывком стаскивает с того одеяло. Нии-сан резко садиться и с удивлёнными глазами начинает озираться по сторонам, натыкаясь на Тсуну. - Опять опоздаешь. - говорит тот и уходит. Ему, вообще-то, до своей началки пилить много дольше, чем Аки до средней.

***

А внизу она встречает Реборна. - Тсу-кун, это Реборн - новый репетитор Аки-куна. - Репетитор-киллер! - поправляет ту малец, с важным видом задирая нос. Она ловит кратковременный ступор, а потом садиться напротив и протягивает руку, которую, с сомнением, но пожимают. - Тсунаёши. И Реборн вздрагивает от этого голоса. Пацан же, как ни в чём ни бывало, встаёт и уходит. Без традиционного "иттекимас". Когда Реборн переводит взгляд на Нану, та лишь улыбается. - Тсу-кун очень неразговорчивый. А потом по лестнице кубарем скатывается Савада Аки.

***

В школе на Тсуну всё ещё косятся с опаской. Некоторые из учителей даже вздыхают и качают головой. "С такой матерью... Неудивительно, что мальчик такой..." Когда Нане позвонили из школы и сказали, что Тсуна влез в драку, покусав своих обидчиков, та лишь сказала, что "это же просто дети, пусть веселятся". Они попытались объяснить ситуацию, что Тсуна был жертвой насмешек, спрашивали, не замечала она каких-либо странностей. "Тсу-кун как-то пришёл с мокрым портфелем, но учебники не пострадали!" "Я увидела в стирке мокрую рубашку, но, знаете, на улице тогда было так жарко!" Учителя столкнулись со стеной безразличия к собственному сыну со стороны Савады Наны. Тсуна думает, что её просто в тот момент перемкнуло. Наверное, из-за пламени Тумана, которое на ней использовали восемь лет назад, в ней лежит что-то наподобие закладки: "Ни о чём не беспокойся", Тсуна в это время просто попал под раздачу и тоже вошёл в разряд "не беспокоиться". То бишь, дом как-бы на полгода оставлен, но в этом ничего страшного нет, а то, что ребёнок забыт - ничего, справится. Хотя, если так подумать, Нана и раньше особо-то не следила за ним. По крайней мере тогда, когда действительно стоило. Может, как только родился Аки, ей тоже чего-нибудь внушили? Так что теперь некоторые учителя смотрят на Тсуну с жалостью, поощряя его рвение к учёбе, чтобы "заполучить внимание ка-сан".

***

Вечером она садится вязать очередной плед, на этот раз чёрный. Реборн в коридоре говорит что-то на итальянском и слышится чёткое, злобное "Емицу". Кажется, лучший в мире киллер недоволен. Может ли это быть существование Тсунаёши?

***

Когда Тсуна завтракает, со второго этажа доносится вопль Аки и его недовольное бурчание, пока он спускался по лестнице, чтобы уставиться на неё. Она кивает и продолжает пить свой ромашковый чай. Жить становится сложнее. Скоро дом заполонят различного рода киллеры и волшебные дети. Нужно или переехать в читальню, или закрыть её на ключ - с них станется разворошить там всё подчистую, устроить какой-нибудь мини-штаб Вонголы или просто присвоить комнату себе, ведь "зачем тебе две комнаты, Тсуна, отдай-ка нам одну, мы же гости". А может, это говорит его паранойя.

***

В школе все опять косятся на него, только теперь с любопытством. Это ведь его брат вчера бегал в одних трусах по городу. Тсунаёши привычно достаёт книгу и принимается за чтение. На перемене, проходя мимо учительской, он услышал: - Старший раздолбай бегает по городу в нижнем белье с криками, младший никак социально не адаптирован и, как выяснилось, вообще опасен для одноклассников, мать смотрит на всё сквозь пальцы, как будто её это не касается, а отец где-то заграницей "шахтёром" работает... Ками, что за семейка... Она лишь ухмыляется и продолжает идти по коридору в класс. Эта семейка хороша только для обсуждения и упрёков, никто и не захочет как-то исправлять ситуацию.

***

Тсуна стоит на крыше излюбленной многоэтажки и щурится от порывов ветра. Здесь почти всегда ветер. Она чувствует себя спокойнее в дали от здешних людей. Ей становится лучше. Поэтому, собственно, она и приходит сюда отдыхать от этого мира. Когда не видишь людей, а только слышишь проезжающие внизу машины и голоса, кажется, будто она там, в прошлом. Будто она всё ещё жива, слушает свои любимые песни, а завтра надо идти на учёбу, будто скоро наступить зима и они будут отмечать Новый Год все вместе. Будто она снова окунётся в ту обыденность - давящую, заставляющую надевать привычно-радостное выражение лица и непринуждённый тон голоса. Заставлять себя радоваться. Заставлять себя молчать о своих проблемах, потому что для окружающих они не имеют смысла. Она смотрит вниз, на машины, на людей. Ей не нужно посмертие, в котором она якобы главный герой, которому нужно бороться за "своих" Хранителей и нагибать Вонголу. Было бы проще, если бы она просто исчезла. Если бы просто умерла и всё закончилось. Но она здесь. Уже одиннадцать лет здесь. Чтобы бороться с Вонголой или просто бороться с этим миром, ей нужно побороть саму себя. Свою ненависть. Она на три года однажды выпала из жизни и ничего не изменилось в тот момент, когда она "очнулась". И Тсунаёши понимает - не важно, как она себя будет вести, Нане будет на самом деле плевать, а Аки ничего не скажет. Учителя, которые должны были направить его, в лучшем случае, к психологу, просто погрозили пальчиком и сказали больше так не делать. Специально себя накручивать у неё вошло в привычку ещё с той жизни. А задумка с маской была неплохая. Если бы не трёхгодичный промежуток. Она бы пошла в школу и завела "друзей", много-много улыбалась и Нана бы радовалась, что её сыночек наконец стал общительным. Тсуна могла бы стать той самой попаданкой, о которых читала. Той самой, которая со всеми ладит и дружит, за которую беспокоятся и вокруг которой всегда шумиха. Но она не в состоянии даже улыбнуться сейчас, что уж говорить о глобальных изменениях в характере, когда она измотана. А наличие Реборна в их доме напрягает ещё сильнее, чем наличие Наны на протяжении одиннадцати лет.

***

Аки глубоко вздыхает. - Не ной, Никчёмный Аки, босс не должен показывать слабость! - нравоучительно произносит Реборн. - Тсуна теперь ещё больше замкнётся. Киллер непонимающе на него смотрит, а Аки не спешит объяснять ситуацию. Пока, конечно, ему не прилетает по темечку Леоном. - Ты не знаешь, как он ведёт себя на улице, когда мы вместе куда-нибудь выбираемся - он будто вообще не с нами! Он на посторонних вообще не реагирует почти. А вместе с ними и на нас! - Аки переводит дыхание, чтобы продолжить свою тираду. - Он же теперь запрётся в комнате и выходить будет разве что в туалет или поесть. Ну, или в школу. Он только начал сближаться с нами, а теперь появился ты... Реборн не понимает. Реборн, кажется, вообще охренел от такого поворота сюжета. Мало того, что у Внешнего советника есть второй сын, так он ещё и асоциальный и неразговорчивый даже к собственной семье. - Наверное, он всё ещё обижен на нас за то, что мы его оставили тогда на полгода одного... Что, простите?