Bad Romance

      Я проснулась с самым ужасным похмельем за последние пятнадцать лет, а это о многом говорит. Я уже не была уверена, стоило ли это того или нет.       Кол, подлец, насмехался надо мной и перечислял все вещи, которые я натворила вчера по отчетам некого Маркуса. Кто, черт побери, такой Маркус? Не важно. Что бы со мной не происходило, я этого не помню, а чего не помню – того не было. Кол думает, что это неправильный способ справляться с проблемами. Кому вообще интересно, что думает Кол?       – Тебе стало лучше?– усмехнулся этот засранец.       – Я чувствую себя прегадко, что означает, что вчера мне было очень хорошо,– я села на край кровати и стала сушить волосы феном. В висках стучали маленькие молоточки.– Тем не менее, это не повод пропускать мероприятие по реставрации Викери-Бридж. На этом мосте Елена дважды чуть не откинула коньки, но я все еще не теряю надежду. К тому же, я уже вложилась в эту чертову реставрацию, а значит должна там присутствовать, дабы Деймон не забрал всю славу себе. Элайджа и Ребекка тоже будут. Пойдешь?       – Не-а,– ответил Кол, переключая песню в МР3 плейере, который я ему дала.– Останься,– Кол потянулся ко мне и несильно дернул за кончик локона.       – Кол, веришь или нет, но у меня есть обязательства помимо того, чтобы развлекать тебя.       – Очень жаль. Кстати, ты вчера очень грубо меня отшила,– ухмылка Кола не говорила о том, что он расстроен по этому поводу. Я выгнула бровь.– Я вчера пытался переодеть тебя в более удобную одежду и ты заявила, что, цитирую, «Ты очень симпатичный, но я не могу. У меня есть парень.»       Я закатила глаза. Что ж, чем бы дитя не тешилось. Кстати об этом. Я убрала фен и быстро нашла коллекционную коробку с книгами Гарри Поттера. Пора бы Колу познакомиться с этой серией. Я свалила коробку на кровать. Это зацепило внимание Кола.       – Что это?       – Считай это подарком. Потом поблагодаришь. Хочешь открыть?       Кол внимательно осмотрел иллюстрации на коробке со всех сторон, а потом раскрыл ее. Взял в руки несколько книг и стал рассматривать обложки.       – Что это?– повторил Кол, поднимая на меня взгляд, не понимая, что я от него хочу.       – Книги. Уверена, тебе за тысячу лет жизни должна была попасться хоть одна такая,– хмыкнула я, подыскивая нужную одежду и переодеваясь.– На них есть номера. Начинай, пока меня не будет.       – Ну Шэрон,– Кол состроил самую милую и ранимую мордашку, на которую способен. Я почти что поддалась. Почти что, да.       – Хорошая попытка,– я наклонилась к нему и оставила быстрый поцелуй на его губах. Кол поддался ближе, чтобы углубить его и почти запустил пальцы в мои волосы, но я успела выскользнуть, потому что предвидела это. Иногда мне кажется, что я знаю Кола слишком хорошо, и все равно порой попадаюсь на его уловки.– Скоро вернусь. А ты читай.       Кол испустил разочарованный вздох. Раздраженно посмотрел на книги, будто они были виноваты в том, что я ухожу. Оставлять его было все равно, что бросать щенка на улице. Под дождем. Глубокой ночью. Когда я привыкну расставаться с ним?

***

      Когда я вернулась домой, гостиная была наполнена хорошо знакомой мелодией, а стоило мне туда заглянуть, так предо мной предстала преинтересная картина. Сейдж и Деймон, танцующие так, будто находились наедине. Снова эти двое. Сегодня мы с Ребеккой и с вялым (но не мрачным, что уже хорошо) от похмелья Элайджей встретили на мероприятии в честь реставрации моста Сейдж и моего злополучного братца. Деймон попытался позвать Ребекку и Элайджу на этот маленький междусобойчик, но я смогла отговорить первую и не смогла уговорить последнего. В итоге мы с Ребеккой заехали в супермаркет, где я на угрожающей хрупким продуктам скорости катала ее между полок. Бедняжка, она еще ни разу не каталась в тележке для продуктов. В ушах до сих пор звенит от ее счастливого визга.       В сторонке за пианино сидел человек со стеклянным взглядом. Ясно, взяли себе закуску. Я подсела к нему на скамейку для пианино и выпустила клыки. Я не питалась со вчерашнего вечера, а у меня еще дела. Могут найти себе другого.       Вскоре мужчина стал заваливаться набок, и я не стала его удерживать – подтолкнула, перебросив его по другую сторону скамейки. Утерла кровь с губ. Так, а вот и телефон, откуда идет музыка.       Я на максимальной скорости подлетела к телефону, отключила песню, и в следующее же мгновение заняла место за пианино, как ни в чем не бывало наигрывая пятую симфонию Бетховена. Сзади послышался разочарованный фырчок Деймона и усмешка Сейдж. Я не стала отвлекаться – мелодия была достаточно сложной для человека без практики и без нот перед глазами, даже если годы выучили меня играть ее скорее на инстинкте. Напоминаю себе, что нужно практиковаться хоть иногда, а иначе и инстинкты не спасут.       Когда-то я ненавидела занятия музыкой больше всего на свете, за что можно сказать спасибо моей ненавистной гувернантке, рукой которой на моих ладонях были оставлены блеклые шрамы от ударов указкой за каждую неверную ноту. В детстве концентрация внимания была для меня ужасным мучением, а это не способствовало урокам музыки. Мадам Флоренс была первым в моей жизни заклятым врагом. Я была почти уверена, что у папа́ с ней был роман. Я ненавидела музыку, пока не встретила Элайджу, который показал, что это не должно быть мучительным времяпрепровождением. Благослови Бог Элайджу.       – Ты теряешь навык,– едко прокомментировал Деймон прямо у меня над ухом. Я так сосредоточилась на клавишах, что не заметила, как он подкрался, и от удивления пропустила ноту. Все насмарку. Я с силой толкнула Деймона локтем под ребра.       – А ты – бдительность,– я перекинула ноги через скамью и повернулась лицом к брату.– Не приставай к Ребекке. Она слишком быстро привязывается. Даже к мудакам вроде тебя,– я смерила брата раздраженным взглядом. Он придерживал бок, будто я сильно его ранила, и присел на ручку дивана.       – Или что? Ты убьешь меня?– хмыкнул Деймон.       – У нее есть в два раза больше старших братьев, чем у меня,– ответила я.– Мне не нет нужды напрягаться. И если бы я, так и быть, смилостивилась над тобой в честь нашей общей крови, я бы не рассчитывала на милосердие от Кола.       – Кого? Того чудика с акцентом, которого ты оставила на верхнем этаже?– краешек губ Деймона пополз вверх.– Я думал, что ты держишь его в узде.       – Я не думаю, что кто-либо способ на такое,– я отзеркалила его ухмылку.– Ты до сих пор являешься живым мертвецом только от того, что я очень вежливо попросила и являюсь хорошей любовницей в довесок,– продолжила я, рассматривая свои ногти, чтобы не смотреть на то, как кривится Деймон. Я никогда не была сильно смущена своей личной жизнью, а вот ему эта тема не нравится по понятным причинам. Стоит мне бросить что-то подобное и Деймон быстро сдает позиции.– Кстати, насчет узды… в этот самый момент наш брат опустошает твой персональный банк крови. Сбегай, выгуляй Стеффи.       Деймон выругался и в тот же момент растворился в воздухе, как будто и не было. Я посмотрела на девушку, вид на которую до этого загораживал силуэт братца. Я почти забыла, что она находилась здесь.       – Какой неприятный сюрприз,– протянула она с дивана, отсалютовав мне забранным у Деймона бокалом.       Сейдж не изменилась ни на миг. Все такая же рыжая, дерзкая и раскованная. Что ставит под большой вопрос то, почему, как я выяснила у Ребекки, она была влюблена в Финна Майклсона. Сейдж побила мой рекорд по периоду одержимости одним из братьев Майклсонов, хотя я более чем уверена, что мне по крайней мере выпал веселый и сексуальный брат. Впечатление о Финне же у меня было крайне негативным, и я не могла уразуметь, что буйная и веселая Сейдж в нем нашла. Хотя, может окружающие спрашивают то же самое о мне и неуравновешенным, непостоянном и грубом Коле. Я спросила себя, могла бы я оказаться на ее месте еще через семь с половиной веков?       – Учитывая то, что ты приехала в мой город, то сюрприз был неприятным для меня, милая,– я села на противоположный диван от вампирши.       Может Сейдж и была игривой, как сытая тигрица, но я ни на секунду не забывала, кто она и как она стара – при мне были складные керамбиты с ядом оборотня. Как выяснилось, Кью решил подшутить надо мной и отправил мне эти ножи, напоминающие когти – ровно десять, что являлось непрозрачным намеком на кошачьи когти. У Кью был специфический юмор. Я умею управляться с керамбитами, хотя в качестве оружия против такого старого вампира они не так эффективны. С другой стороны, на втором этаже я припасла самое опасное из орудий, и даже если на этом орудии сейчас наушники, играющие лучшие хиты Лед Зеппелин, стоит мне крикнуть погромче и Кол тут же окажется здесь. Ни на что Кол не реагирует так быстро, как на мой крик. Даже стыдно как-то относить Кола к разряду действенного оружия, но что поделать, если им он и являлся?       – Твой город?– уточнила Сейдж, проворачивая стакан так, что янтарная жидкость едва не пересекает край.– Как много городов в этой стране принадлежат тебе?       – Это конфиденциальная информация,– заявляю я, закинув ноги на кофейный столик и скрестив их.– Если мне не изменяет память, в последний раз, когда я тебя видела, был шестьдесят третий год, Сент-Луис, и ты убила трех человек во время «сухого» закона.       Под сухим законом в этом случае подразумевается время, когда я запрещала своим подопечным убивать людей, потому что на наш след вышли охотники и мы не должны были светиться. Сейдж, что тогда гостила в городе, ослушалась этого приказа. Я не могла угрожать ей, но вежливо попросила ее уйти. К счастью, она так и сделала.       – Верно. И ты выбросила меня из своего дома, как провинившуюся собаку,– ответила Сейдж, отпивая виски, но взглядом следя за мной.       – Я была крайне вежлива с тобой, хотя с другими я обычно менее учтива и более кровожадна. Головы так и летят,– промурлыкала я от приятных воспоминаний. Открылась и закрылась входная дверь. Наконец, братья вышли, по всей видимости, Деймон продолжил попытки научить Стефана пить напрямую с вены и контролировать свои желания. Я помедлила, удостоверяясь, что машина Деймона отъехала от дома. Потом мой взгляд вернулся к рыжей.– Сейчас наши разборки можно и отодвинуть в сторону. Обстоятельства сложились нынче… любопытные.       – Да, гробы психованного гибрида пустуют, я уже поняла,– Сейдж бросила быстрый взгляд на потолок.– Серьезно, Шэрон?– понизив тон, спросила она.– Мне казалось, что ты умнее. Не думала, что ты пойдешь на такую сомнительную игру ради симпатичной мордашки и защиты от Клауса.       Я склонила голову набок. Неужели всем вокруг так сложно поверить, что Кола можно любить? Нет, конечно, это очень сложно и себе дороже, но неужели они недооценивают мой ужасный вкус?       – Защита от Клауса мне не требуется,– конечно, Кол является одной из причин, почему я все еще жива, но я бы не стала таскаться за ним просто ради протекции Первородного. Для таких целей, будь они у меня, куда более удобен Элайджа.– А мордашка и вправду симпатичная. Между мной и Колом много общего, на самом деле. А между мной и тобой больше объединяющих черт, чем с Финном. Что ты нашла в нем, не возьму в толк.       На лице Сейдж расплылась мечтательная улыбка. Ох, бедная идиотка.       – Ты до сих пор его любишь, да?– застонала я. Сейдж многозначительно улыбнулась. Так раздражает.– К чему тогда развратные танцы с Деймоном? Не знаю, слышала ли ты это достаточно раз от окружающих, но твой парень отчаянно стремится пасть жертвой суицида.       – Деймон мне нравится, не более,– отмахнулась Сейдж. Я склонилась ближе. Разговор пора бы привести к более серьезным вопросам.– Я слышала, что Финн хочет…– внезапно ее слова оборвались, а глаза расстроенно уставились в центр стакана в ее пальцах. Наверно неприятно думать, что человек, которого ты любила, хочет покончить с собой.– Я смогу его уговорить,– она подняла на меня взгляд и в ее голубых глазах запылала яростная решимость.       – Очень хорошо,– кивнула я,– потому что мой ведьмак нашел его,– теперь ее глаза засветились неприкрытой радостью. Сколько раз я должна повторить в своих мыслях слова «бедная идиотка»?– Клаус и Элайджа уже поехали в город, указанный заклинанием, и скоро привезут Финна в Мистик-Фоллс. Будет прелестно, если ты уговоришь его воздержаться от попыток умереть смертью храбрых.       – С каких пор его братья так озабочены его благополучием?– фыркнула женщина. Я не могу ее упрекнуть, мне и самой не нравились отношения в этой семье, особенно относительно моего Кола. Но он по крайней мере не был заперт в ящике девять столетий.       – В том и проблема, милочка. Их матушка, сейчас более известная как Эстер, хочет уничтожить своих детей, чтобы исправить ошибку природы и так далее из справочника для ведьм. Для этого она связала всех пятерых, чтобы при смерти Финна он утащил с собой остальных.       Глаза Сейдж расширились. Она такого не ожидала. Вампиры более спокойно воспринимали самоубийство – в конце концов, кого ни разу не душила мысль о вечности? – но вот убийство всей своей семьи… Нет, для меня это было слишком, особенно когда эта семья мне так дорога.       – Поэтому, да, их, как и меня, очень волнует его благополучие,– продолжила я.– Я не собираюсь смотреть, как Кол умирает из-за того, что Финна лишили терапии,– холодно добавила я. Я ненавидела Финна от одной мысли, что его действия могут погубить моего Кола. Не говоря уже о Ребекке и Элайдже.– Молюсь за то, чтобы ты смогла уговорить его хотя бы отсрочить это безумие. Пока они связаны, их враги могут попытаться убить их всех одновременно, а враги эти обитают даже в моем собственном доме.       – Деймон?– Сейдж нахмурилась.– Зачем ему это?       – Мои братья имеют идиотскую привычку влюбляться не в тех женщин. Пока Клаус жив, их Джульетта должна работать живым банком крови. Их это не устраивает. Они сейчас ищут способы поразить его и заодно его семью.       – Но таких способов нет,– подчеркнула Сейдж, помрачнев. Я покачала головой.       – Мы выяснили, что партия чертового белого дуба все еще существует, значит, над всеми Первородными навис дамоклов меч,– пояснила я.– Я как раз занималась документами, которые могут просветить нас о месте нахождения данного дерева. Но никто, кроме тех, кто уже знает, не должен выяснить этого. От этого зависит выживание Майклсонов.       Сейдж кивнула. Выражение ее лица было более чем серьезно. Как и сложившееся положение.       – Я могу помочь с документами. Что я должна делать?– Я подняла брови.– Что? Ты же не думаешь, что ты одна, кто может искать информацию. Давай.       Я помедлила, но решила, что лучше не спорить. Встала и жестом приказала ей идти за мной. В библиотеке мы нашли архивы лесопилок. Я собрала стопку книг, которые я еще не успела просмотреть, и разделила поровну между нами обеими. Проинструктировала, что конкретно мы ищем, и оставила ее со своей партией. Собственную я понесла наверх.       – Кол?– я бедром толкнула приоткрытую дверь в мою комнату и зашла внутрь. На кровати я обнаружила распахнутую книгу и плеер с наушниками. Музыка все еще лилась из них. Где Кол?– Кол?       Я сделала несколько шагов к кровати.       – Бу!– раздалось сзади одновременно с тем, как чьи-то руки обхватили меня. Я вздрогнула и выронила стопку журналов, а в следующую секунду развернулась и острие керамбита оказалось у горла нападающего.       А этим идиотом оказался Кол собственной персоной. Он с усмешкой глянул на загнутое лезвие у своего горла, слегка нагнув голову к плечу в заинтересованности. Я прикрыла глаза, вдыхая как можно больше воздуха, чтобы успокоиться. Раздражающий насмешливый взгляд Кола никак не помогал.       – Я всегда знал, что у тебя есть коготки, но никогда не ожидал, что настолько буквально.       – Ты чертов идиот,– прошипела я, отстраняя острие от его кожи. Один порез, даже самый неглубокий, может оказаться фатальным для обычного вампира, хотя для Кола это могло обернуться необычайно веселой парой-тройкой суток.– Лезвие пропитано ядом оборотня, и ты едва не был инфицирован, викинг.       – Но не был,– заметил Кол с наглой ухмылкой.       – Продолжишь меня пугать – я сделаю это намеренно, – заверила я его. Кол не выглядел убежденным. Он наклонился и стал собирать разбросанные журналы.– Я смотрю, ты не зачах без моего внимания, пока меня не было.       – Мне понравилась книга, которую ты мне дала,– проинформировал Кол, собирая стопку из архива на мой прикроватный столик.– И музыка тоже. И это странное всезнающее существо, что живет внутри умного телефона.       – Гугл?– уставилась я на него. Кол кивнул.       – Оно оказалось очень полезно, когда у меня возникли вопросы касательно этой книги,– добавил Майклсон. Черт, наверно он нашел спойлеры для следующих книг. Нужно провести с ним беседу.– И я нашел тест, который сказал, что я должен оказаться в Когтевране… не знаю, хорошо это или плохо,– нахмурился он.– А ты – в Слизерине.       – Это я и без тебя знала. А ты не хотел читать,– пожурила я его.– Позже можем обсудить это, а сейчас помоги мне найти упоминание белого дуба в этих журналах.       Я подала Колу один из них, но вдруг дверь отлетела в сторону, пропуская Сейдж. А если бы мы тут любовью занимались?       – Стучать надо!       – Я потом постучу,– отмахнулась рыжая, в мгновение ока оказавшись возле меня и ткнув меня носом в журнал в своих руках.– Я взяла наугад 1912 год, потому что я тогда была в городе, и вот он.       Я слегка отстранила ее руку от своего лица, чтобы можно было прочесть.       – Давно не виделись,– хмыкнул Кол.       – Не могу сказать, что соскучилась,– сухо ответила Сейдж.– Я помогаю тебе и ей,– она кивнула подбородком в мою сторону,– только потому, что хочу спасти Финна.       Кол открыл рот, чтобы как-то это прокомментировать, но я опередила:       – Чертов мост. Все-то вертится вокруг него.       – Только утром возле него расхаживали,– согласилась Сейдж.       – Звони Ребекке, скажи, что это дерево в основании Викери-Бридж,– велю я Колу, вручая журнал Сейдж.– А ты сожги журнал от греха подальше. Я пошла заводить машину, едем туда и тут же сжигаем.       Я посмотрела на них и оба кивнули, принявшись выполнять поручение.

***

      Жаль, что здесь нет Кью. Он страдал пироманией и кострище из чрезвычайно ценной древесины, что может погубить Древних вампиров, его возбудило бы как ничто другое. Я сделала фотографии и прислала ее Кью с пояснением о том, что он упускает, карауля Джеронимо Гилберта в Денвере. Он лопнет от зависти.       – Это все?– спросила Сейдж, когда Кол швырнул кусок дерево в бушующее пламя.       – Я проверил. А для верности Шэрон перепроверила мою проверку,– Кол закатил глаза и отряхнул ладони. Всю работу сделали они, я лишь руководила. И одолжила зажигалку. Прикурила от костра (это никогда не перестанет быть крутым).       – Нужно подождать и проверить, что все сгорело окончательно,– сказала я, щелчком стряхивая пепел с сигареты.       – Так и сделаем,– решительно сказала Сейдж, убрав руки в карманы. Ей-то не холодно, а вот мне…       Как будто прочитав мои мысли, Кол опустил мне на плечи свою куртку.       – Эта девчонка вышла на улицу без верхней одежды, а мне теперь заботиться о том, чтобы она не замерзла,– проворчал он.       Я попыталась скрыть улыбку, пролезая в рукава его куртки. В ней могло поместиться две с половиной Шэрон. Я выглядела как ребенок в этой огромной куртке, да еще и на фоне высокого Кола и Сейдж, которая была выше меня сантиметров на пятнадцать даже если снимет каблуки. Нечестно.       В дополнение к этому Кол обнял меня сзади и уперся подбородком мне в макушку. Без каких-либо затруднений. Меньше всего мне нужно было, чтобы Сейдж искоса лицезрела эту сцену с неким недоверием.       Послышался протестующий визг шин об асфальт . Я посмотрела на проезжую часть, по которой едва успела затормозить машина Деймона, почти задев мою детку. Прекрасно. Оставь он на Плимуте хоть одну царапинку, и я бы не посмотрела, что он мне родня.       – Что здесь происходит?– крикнул Деймон, выскакивая из Камаро.– Что по-твоему ты делаешь?– спросил у меня Деймон, и свет от костра плясал нехорошими бликами в его глазах.       – Видишь ли, Кол любит сжигать пожелания на костре, и я решила побаловать его растопкой из того же моста, который почти убил твою Гилберт,– ответила я, не смотря на брата.       Сейдж уже двинулась в его сторону. Пусть сама разбирается с ним.       – Мы избавились от единственной вещи, которая может убить Первородных,– сообщила ему Сейдж.– Ту вещь, которой ты бы не преминул воспользоваться, выдайся тебе шанс, и без  раздумий убил бы всех их и Финна в том числе!       Я сильнее вжалась в безмятежного Кола, и мы так и стояли, мысленно блокируя звуки – могу лишь предполагать, но скорее всего звуки кого-то, кого ударили об поверхность машины – разборки Сейдж с ее уже не таким любимым учеником. Я затянулась до боли в легких, а потом выдохнула клуб дыма, как дракон, и бросила недокуренную сигарету в костер, гореть вместе с остатками дерева, колья из которого могли навредить мужчине, который сейчас меня обнимал. Один взгляд на пламя, обращающее белый дуб в прах, позволял вздохнуть спокойней, чем до того. Остается снять с Майклсонов их связь, и все останется позади.       – Помнишь я говорила про другой мой дом в этом городе?– тихо спросила я у Кола. Он согласно промычал.– Там навели порядок. Мы можем забрать наши вещи и вселиться туда хоть сейчас.       – Хорошо,– Кол поцеловал меня в макушку.– Наконец-то можем побыть наедине без лишних ушей в доме.       – Ври больше, тебе нравится знать, что твои братья слышат нас,– закатила я глаза.       – Тебя, ты имеешь в виду,– засмеялся Кол. Я толкнула его локтем в живот. Он сделал вид, что ничего не почувствовал.– Но ты права,– хмыкнул он, одновременно наматывая мой черный локон себе на палец.– Сейчас догорит костер, проверим в последний раз, не забыли ли мы ничего, и поедем в твой дом.       – Поедем,– согласилась я.       Деймон вскоре уехал, злой как черт, а Сейдж осталась стоять в сторонке, будто держала вежливую дистанцию. Мы стояли молча и наблюдали за танцем языков пламени пока не остались одни лишь угли.

***

      Кол боится игл.       Это я выяснила на следующий день, когда собирала кровь Ребекки и Кола. Да, Кол может без лишней суеты выдержать удар рапиры в сердце (я знаю, мы с ним успели пофехтовать пока нечем было заняться), но смотрит с недоверием и тщательно скрываемым страхом на шприц в моей руке. Это забавно, нельзя позволить ему забыть об этом инциденте.       Мелани и Айви шушукались в соседней комнате, обе перевозбужденные из-за того, что им довелось увидеть воплоти двух Первородных вампиров за одно утро. Вот бы их восхищенный настрой упал, если бы они видели взгляд Кола, когда я приблизилась к нему со старомодным викторианским шприцом.       – У тебя появилась фангруппа,– говорю я. Ухмыляюсь, когда он морщится от ватки со спиртом. Конечно, это было не обязательно, но оно того стоило. Кол настаивал на обычном способе сдачи крови, характеризующемся действиями укусил-вену-подставил-чашку, но я устроила все в современном и главное стерильном виде.       – Ты ее возглавляешь?– пошутил Кол, отходя от меня подальше. Боже, как будто руку оторвала.       – Девочки в соседней комнате меня недолюбливают, потому что в последний раз, когда я была в Сент-Луисе, я намеком угрожала их жизням, чтобы шантажировать главу ковена. Они приехали только чтобы поглазеть на тебя, так что сам инструктируй с заклинанием.       Кол кивнул и поспешил зайти в соседнюю комнату, натянув самую очаровательную улыбку. С магией Кол разберется, мне нужно добыть материалы для их работы. Как раз в этот момент дверь с грохотом распахнулась и из прихожей послышался шум. Я выглянула.       Финн, видимо, при помощи Клауса, проехался по поверхности пола и замедлил скольжение где-то у первых ступень лестницы. Вслед за ним в дом вошли лыбящийся Клаус и невозмутимый Элайджа.       – Уже вернулись?– спросила Ребекка, подходя к этой компании и осматривая распластавшегося на полу старшего брата.– Шэрон, возьми его кровь и Колу с ведьмами можно приступать. Образцы Клауса и Элайджи у тебя уже есть, так?       – Мхм.       – У тебя есть моя кровь?– нахмурил брови Элайджа. Я почесала затылок. Я не рассказывала про то, как стащила у него запачканную кровью одежду.       – Я потом объясню,– пообещала я. Продемонстрировала пустой шприц и посмотрела на Финна.– Ну-с. Приступим?       – Вы не заставите меня помогать вам,– решительно заявил Финн с пола.       – Я мог бы,– не согласился Клаус.– Но зачем заставлять, когда можно убедить?– и Клаус демонстративно указал на лестницу.       Мы все, включая Финна, подняли взгляд наверх. Неуверенными шажками по ней шла Сейдж, ее взгляд нельзя было оторвать от Финна. Она стеснительно улыбнулась, будто за долю секунды обратилась в молодую девушку.       – Финн.       – Сейдж,– произнес Финн, смотря на нее, как на сошедшее с небес чудо. Он поднялся и кинулся к ней, и они заключили друг друга в объятья.       – Надо же, а я-то думала, что это все было огромной шуткой,– пробормотала я себе под нос. Я никак не могла понять, что эти двое нашли друг в друге, но отрицать то, что вижу, не могу. Таким взглядом смотрят только на людей, которые значат больше всего на свете.       – Удивительно, как истинная любовь побеждает,– сказала Ребекка.       – И ей порой можно найти прок,– согласился Клаус и посмотрел на свой телефон. На нем высветилось имя Кью.– Твой друг на удивление компетентен,– обратился он ко мне, отвечая ему на сообщение.       – Он мне не друг и делает он это, чтобы впечатлить тебя и Кола. Он типа вашей фанатки,– ответила я и подошла к Финну с Сейдж.– Мне очень жаль прерывать трогательное воссоединение,– усмехнулась я, хотя слова были искренними,– но у нас тут жизни висят на волоске сомнительной прочности.       Оба посмотрели на меня с неким удивлением, будто поражены тем фактом, что в помещении есть кто-то помимо их двоих.       – Рукав вверх, пожалуйста,– попросила я Финна.

***

      – Когда Ник сказал, что наше прошлое свидание сорвалось, я не предполагал, что его идея о романтике состоит в приглядывании за нашим братом и его подружкой.       Я не могла не согласиться с Колом. Меньше всего мне хотелось сидеть в Мистик-Гриле, через три столика от пресловутой парочки в иллюзии некой приватности. Вполуха я прислушивалась к их разговору, но в основном мы разговаривали и пили кофе. Кол назаказывал себе кучу молочного шоколада (милостиво выделив мне отдельную плитку) и при этом добавил три ложки сахара в свой кофе. У меня слезы на глаза наворачиваются от одной мысли, каков этот «кофе» на вкус.       – Они такие милые, что я от одного взгляда рискую заработать сахарный диабет,– проворчала я.– Они как эмодзи с сердечками вместо глаз.       Кол хмыкнул, тоже наблюдая за братом и Сейдж, мирно беседующих за своим столиком.       – Погоди, она что, учит его, как правильно пить текилу?– тихо спросил Кол и слегка приподнялся на месте.– Черт, так оно и есть,– ответил он на собственный вопрос и вернулся на место, ухмыляясь.– Честно говоря, я бы предпочел Сейдж в качестве сестры больше, чем Финна в качестве брата.       Я толкнула его колено своим. Пусть Финн был ему неприятен, но он все же был ему братом. К тому же, он мог слышать это.       – Ладно,– Кол закатил глаза.– Финн не так уж и плох, когда не пытается нас всех угробить или не читает нотации о том, какие нечестивые у нас души. Может быть он даже мог бы быть интересным. Хотя, с трудом. Но в шахматы он играет виртуозно,– неохотно признал Кол.       Я собиралась развить эту тему и расспросить его побольше об отношениях с Финном, как вдруг краем глаза заметила, как к нам кто-то подошел. Ожидая увидеть официантку, я подняла голову, но увидела стоящую у нашего стола Елену. Ее лицо вновь изображало картину вселенской печали и заинтересованности в проблемах каждой живой души.       – Кол, знакомься, это та девочка, к каждому запястью которой привязаны нити, что дергают за сердца моих братьев,– как можно драматичней изрекла я.– Елена, знакомься, это Кол Майклсон.       Кол окинул Елену скучающим взглядом, его лицо не выказывало никаких эмоций, он лишь источал ауру превосходства. Ему не нравилась Гилберт. Не знаю, внутреннее ли это чутье или же реакция на мою ненависть к ней.       – Здравствуй,– произнесла Гилберт, переминаясь с ноги на ногу.– Я бы хотела поговорить с тобой. Можно присесть?– указывает на свободный диван. Так как мы с Колом сидели бок о бок, то занимали лишь одну сторону столика.       – Нельзя,– отрезала я. Молодая, постоит.– О чем мы с тобой можем толковать?       – Возможно, ты слышала о том, что творится с Алариком и его кольцом…– начала Елена. Подождала, ожидая моего подтверждения. Когда его не последовало, она продолжила:– Мы выяснили, что дар колец моей семьи имеет побочные эффекты. Чем больше раз умирает носитель кольца, тем хуже становится его психологическое состояние, пока он окончательно не сходит с ума. И Аларик подвергся этому эффекту. Его «альтер эго» уже виновно в нескольких убийствах.       – Очень интересное начало для романа,– прокомментировала я.– Я силюсь понять, каким образом это относится ко мне.       Взгляд Елены запорхал между мной и Колом.       – Я надеялась, что ты… вы двое могли бы мне помочь.       – С какой радости?– рассмеялся Кол.– Вы друзья?– уточнил Кол у меня, хотя знал наперед мой ответ. Я покачала головой.– Тогда я не вижу причин, почему мы продолжаем этот разговор.       – Вы могли бы помочь мне, потому что вы мне задолжали,– строго глянула на нас Елена. Мы с Колом переглянулись с издевательскими улыбками. Мы задолжали ей?– Вы виновны в смерти моего друга. Мэтта.       Кол прыснул, а я не удержалась и отпустила смешок.       – В смерти Мэттью виновата ты, моя дорогая,– отчеканила я. Елена нахмурилась сильней, чем до того, не в силах уразуметь, что я имею в виду.– Ты не должна была вонзать Ребекке нож в спину. Поступки имеют последствия, и Мэттью заплатил за твою ошибку. Ты едва не стала причиной кончины Первородных – мама Бонни едва не отошла в мир иной. Урок усвоен или ты любишь троицу?– холодно спросила я, смерив ее взглядом.       Она жива только потому, что я хотела, чтобы братья сами увидели ее истинное лицо и окончательно разочаровались в ней. Я хочу увидеть, как проясняются их лица и обрывается нить, простирающаяся от их сердец прямо ей в руки. Они должны оборвать их сами или никогда не прозреют.       Я отвернулась от Елены и внезапно заинтересовалась своим кофе, а Кол успел умять половину плитки белого шоколада за этот диалог. Гилберт постояла здесь еще несколько секунд, а потом молча убралась восвояси.       – Я ее ненавижу,– прошептала я.       – Я могу ее убить,– предложил Кол, снова накручивая локон моих волос на свой палец.– Хочешь?       Я покачала головой. Елена знатно подпортила мое настроение. Когда Финн с Сейдж уже решат закругляться? Я посмотрела на их столик.       – Кол,– позвала я.       – М?– Он и так смотрел на меня, параллельно отламывая квадратик от шоколада.       – Где сладкая парочка?       Кол тоже посмотрел на их пустующий столик. Вдруг мы услышали возглас Сейдж: «Финн, возьми кол!» и как две гончие, одновременно взявшие след, вздернули головы по направлению этого крика. Мы сорвались с места.       – НЕТ!       Мы выбежали через черный ход, но было уже поздно. Финн осел на ступени лестницы, из его сердца выпирал деревянный кол. Кожа Майклсона посерела и иссохла, рыдающая Сейдж держала его лицо в своих ладонях, пока вокруг раны не расцвели пламенные бутоны, распространяясь по всему телу, стремясь окутать полностью. Боже, нет.       Я вцепилась в Кола, на его лице был прописан шок. Неверие. Боль. Злость.       – Кол,– прошептала я, дрожа от страха. Если связь не разорвана… то Кол может последовать за братом. Только не мой Кол. Пожалуйста, только не мой Кол.       Кол тоже крепко сжал меня, его руки едва заметно дрожали. Он уткнулся лицом в мою макушку, вцепился в меня, как утопающий в спасательный круг. Клянусь, если бы в этот момент Кола охватило бы пламя, я бы сгорела вместе с ним – так сильно мы вцепились друг в друга, боясь отпустить хоть на секунду.       – Все в порядке,– сипло заверил меня Кол, его ладонь слегка поглаживает мою поясницу.– Со мной… связь нарушена. Со мной все будет в порядке, Шэрри. Честно. Заклинание было окончено.       Я судорожно вздохнула от облегчения. Внутри все сжалось от страха потерять Кола навсегда, но слова Кола, его твердо бьющееся сердце, которое я слышала и эхо чьих ударов чувствовала прижатой к его груди щекой, позволили постепенно растопить мои опасения. С Колом все хорошо. Он жив, он рядом, и с ним ничего не случится.       Если только кол из белого дуба был один…       Я с трудом нашла силы отпустить Кола из своих рук. Заглянула ему в глаза.       – Я скоро вернусь,– затараторила я.– Я сейчас должна найти своих братьев, это могли быть только они, я найду их и выясню, есть ли у них еще белый дуб, я уговорю их отдать его и уничтожу, скоро вернусь, обещаю, я ненадолго,– я отмеряла запятые в предложении быстрыми поцелуями. Облегчение вскружило мне голову, но сейчас я должна была идти.– Разберись с останками брата. Скоро вернусь.       Кол не спешил меня отпускать, да и я с неохотой отстранялась, но когда наши объятья вконец разомкнулись, я бросила последний взгляд на рыдающую Сейдж, которой сейчас никак не могла помочь, и кинулась искать братьев.       Я нашла машину Деймона и встала на ее пути. Бампер Камаро едва не задел меня, но Деймон успел остановиться. Матерясь, он вылез из машины, Стефан тоже вышел наружу.       – Что с тобой не так?       – Нет, что с вами не так?– закричала я. Голос срывался. Я редко когда достигала таких высоких нот, но сейчас я была слишком зла и едва отошла от ужаса.– Зачем вы это сделали?! Вы едва не убили их всех!       – Шэрон, пойми, Клаус знатно испоганил нам жизни…– подал голос Стефан, подходя ближе ко мне, но я сделала шаг от него.       – Как?! Заставив тебя отключить человечность? Заставив тебя пойти войной на него, едва на убив свою Елену? Ты из-за этого так зол на него?– кричала я.– Он мудак, но ошибки ты совершал сам.       Не выдержала и толкнула Стефана в грудь. А потом еще раз и еще раз, пока он не упал спиной на капот автомобиля. Камаро вздрогнуло от этого толчка.       – Шэрон, пожалуйста, успокойся,– Деймон поднял руки в оборонительном жесте, но не осмелился подойти слишком близко. Не знаю, что заставило его смотреть на меня с таким опасением – мои действия или уничижительный взгляд.       – Я не успокоюсь, Деймон!– рявкнула я на него.– Всего минуту назад я с ужасом ожидала, что единственный мужчина, которого я когда-либо любила, умрет у меня на глазах! Вам повезло, что ты поздно нанес удар в сердце Финна. Это ведь ты убил его?       Губы Деймона сжались в тонкую полосу, но он вскинул подбородок, не собираясь этого отрицать. Как же он меня бесит.       Сила Кола текла в меня через кулон моего ожерелья, оттягиваемая моей яростью. Я все еще была далека от Первородного, но этого хватило бы, чтобы расправиться с обоими братьями, одним за другим. Вместо этого я врезала Деймону.       Удар получился достаточно сильным, чтобы отдаться болью в костях и заставить Деймона потерять равновесие и упасть. Чуть сильнее и я лишила бы его челюсти. Плевать.       Деймон успел выставить перед собой руки, остановив падение. Он поднял на меня свой огненный взгляд и, не разрывая зрительный контакт, сплюнул кровь на асфальт – его щека порвалась изнутри. На челюсти Деймона начал проявляться синяк. Деймон поднялся на ноги и оскалился на меня. Я начала подумывать, не начнется ли здесь драка и мысленно призывала брюнета к действиям, но вдруг между нами вырос Стефан, удивив нас обоих.       – Остыньте!– велел он нам повелительным тоном.– Вы оба.       Стефан посмотрел на Деймона. В его глазах все еще плясал гнев от боли и негодования, но он усмирил его; пожал плечами, облизнул губу с подтеками крови. Потом Стефан повернулся лицом ко мне. Его взгляд стал менее строгим. Скорее усталым. Мы стояли так несколько секунд, проигнорировав возмущенный гул автомобиля, которому пришлось выйти на встречную полосу, чтобы обогнуть нашу компанию.       – Это правда?       – Что именно?– раздраженно спросила я. Злость начала утихать, усталость подавляла и тушила ее пламя. Я не хочу быть здесь. Я хочу найти Кола и обнять его, сказать, как мне жаль, что он потерял брата. Утешить его, поцеловать. Чтобы знал, что я рядом. Меньше всего на свете мне хотелось разговаривать с братьями, виновниками его боли. Но это было нужно.       – Ты… его любишь? Кола?– перефразировал Стефан. Деймон за его спиной нахмурился.       – Стефан,– вздохнула я.– Я люблю их всех. Элайджа мой друг. Он был мне как старший брат,– Деймон презрительно фыркнул.– Ребекка мне как сестра, которой у меня никогда не было. А Кол…– я запнулась.– Да. Я… люблю Кола,– слова дались с неестественным трудом. Как часто я напрямую признавалась кому-то в своих чувствах к нему?– Я любила его уже очень давно. И это всегда был он. Только он, и никогда кто-то другой,– я решительно встретилась со взглядом Стефана, а потом и с неверящим взглядом Деймона. Они должны знать.– Я не знаю, что со мной случилось бы, если бы ваш план осуществился.       – Он выжил?– резко выдал Деймон.       – Они все выжили. Кроме бедняги Финна.       Стефан долго смотрел на меня, раздумывая. Я смело встретила его оценивающий взор.       – Ты уверена, что его любишь?– Неужели в это так сложно поверить?       – А ты уверен, что у нас единая кровь?       Стефан глубоко вздохнул и отвел взгляд.       – Он был единственным, кого я когда-либо любила. Уже почти полтора века,– добавила я. Неужели они не могут понять как он мне дорог?– Стефан, пожалуйста,– я взяла его ладонь в свою и заставила посмотреть на себя.– Скажи, сколько еще у вас есть колов из белого дуба? Где они? Стефан, я не переживу, если с кем-то из них что-то случится,– мои глаза защипала предательская влага. Деймон моргнул от удивленья при виде моих слез.– Особенно с ним. Пожалуйста. Я хочу убедиться, что с ним ничего не случится. Пожалуйста,– я подняла мутный от слез взгляд и на Деймона.       В следующее мгновение Стефан заключил меня в объятья и я не смогла не прижаться к нему в ответ. Волнение за Кола и остальных вымотало меня, морально истощило.       – Одиннадцать,– неохотно ответил Деймон. Я посмотрела на него, но брат отводил глаза в сторону.– Осталось одиннадцать. Я не вру,– добавил он.       – Я принесу их все Клаусу и Элайдже,– пообещал Стефан мне в висок. От его рубашки пахло книжной пылью и осенью, и я уткнулась носом в его ворот. Честно сказать, я ужасно соскучилась по моему брату, настоящему Стефану, а не Потрошителю.– Обещаю. Ты права. Я сам отпустил Елену и это я едва не съехал с ней с моста. Я устал тратить всю энергию на ненависть к Клаусу. И я не смогу простить себя, если лишу тебя единственного человека, которого ты по-настоящему любила.       – Обещаешь, что отдашь колья?– прошептала я.       – Обещаю,– со вздохом произнес Стефан. Он отстранился и утер мои слезы подушечкой большого пальца. А потом прижался губами ко лбу.– Я не так часто делаю что-то для тебя. А ведь я все еще в долгу за Лекси,– слабо усмехнулся Стефан.– Несколько кольев при нас, оставшиеся мы заберем у остальных. Я прослежу,– пообещал он в последний раз и направился к машине. Я перевела взгляд на старшего.       Брови Деймона были сведены домиком, а мышцы лица натянуты. Ему это не нравилось.       – Деймон. Я не часто о чем-то прошу.– Деймон невесело усмехнулся.– Я не смогу простить тебя, если ты навредишь кому-то из них. Никогда.       Деймон по-глубже втянул воздух в легкие, а потом со свистом выпустил его. Посмотрел на меня жестким взглядом. Он сдался. Я знала, когда он врал, а когда был честен. И мне хотелось верить, что сейчас он был честен.       – Хорошо. Не трону я твоего любовничка. Но тогда его семейка не должна идти по наши души за то, что случилось сегодня,– поставил он условие. На самом деле он не пытается торговаться. Просто пытается показать, что недоволен и не хочет признавать, что сдался также, как и Стефан – ценой моих слез. Я редко плакала и никогда без причины – они оба это знают.       – Я сделаю все, что в моих силах. Но пообещай, Деймон.       – Даю слово,– Деймон одарил меня своей излюбленной улыбкой и провел крест над сердцем указательным пальцем. Потом он помедлил, выражение его лица стало более серьезным.– Я тоже не хочу видеть, как ты страдаешь. Положение вещей сейчас сложное, но… я все еще твой брат. И всегда им буду. Любовь зла.       – Вот уж точно,– согласилась я. А потом приподнялась на носочки и поцеловала его в щеку.       – Мы привезем все колья, чтобы Клаус и остальные убедились, что они все будут уничтожены,– сказал Деймон и дотронулся до моей щеки.       А потом вернулся в машину.       Они уехали, а я побежала к Колу.

***

      Мы лежали в кровати в моем личном доме, подальше от всех окружающих. Кол отказывался признавать свою печаль, но ему не нужно было говорить что-то, чтобы я поняла, что у него на сердце. Я знала его слишком хорошо и он не мог отмахнуться фразами вроде «Мы даже не были близки» и «Я забыл его за все те годы».       Элайджа обещал, что они с Клаусом убедятся, что все оставшиеся колья будут преданы огню. Стефан уже привез им десять из них, а Деймон на момент моего звонка уже отправился за последним к Рику. Их энтузиазм также подхлестнула новая информация, полученная со смертью несчастной Сейдж: умрет Первородный – и вся родословная исчезнет с разрывом в пару часов. Кто создал нашу ветвь, Первородные утаили в секрете, просто ради уверенности. Кол предложил мне поведать тайну моего происхождения, но и я не хотела лишний раз владеть такой важной информацией. Моя голова не была так надежна к посторонним посягательствам.       Я лежала на спине, а Кол улегся сверху, ухом прижавшись к моему сердцу и обняв меня за талию. Я обнимала его за плечи одной рукой, а пальцами второй перебирали волосы на его затылке. В том, как отчаянно прижимался ко мне Кол, я угадывала его чувства. Он был зол, но не мог выместить эти эмоции. Он горевал, но не хотел признаваться. И больше всего на свете он устал. Этот день вытянул из нас обоих все силы.       – Мне жаль, Кол,– прошептала я ему в макушку. Он не ответил. Не то. Не то, что он хочет слышать. Я помедлила, стараясь тщательнее подбирать слова.– Я здесь, Кол. Ты же знаешь, да? Что бы ни случилось, я буду рядом.       – Я знаю,– возможно, мне показалось, что он это сказал – так неуловимо тихо он это произнес.       Я продолжила гладить его, приводя его волосы в больший беспорядок, чем до этого. Мы лежали так какое-то время, но усталость не брала верх над Колом. Мрачные мысли переполнили его разум, держа его в сознании.       – Что я могу сделать для тебя, Кол?– спросила я умоляюще. Кол был разбит. И мне ужасно хотелось помочь ему, но он ведь такой горделивый упрямец. Не покажет, как ему плохо. Не позволит помочь.       Мысль зацепилась за фразу, которую Кол сказал тогда, на крыше. «Я бы хотел послушать». Я сглотнула.       – Hey, Jude.– Кол удивленно поднял голову.–       Don't make it bad.       Take a sad song and make it better.       Мой голос дрогнул, я с трудом выдержала изучающий взгляд Кола. Я еще не пела никому вот так, и это казалось слишком интимным. Слишком личным.       Кол снова опустил голову мне на грудь. Я вновь стала медленно гладить его по волосам, и я продолжала.       – Remember to let her into your heart       Then you can start to make it better.       Я выбирала рок-музыку и инди, хотя в обычных обстоятельствах эти песни не могли быть колыбельными. Но я не знала колыбельных, мне ни разу их не пели, и сейчас это было всем, что я могла ему дать: свое присутствие и мелодии хитов минувших дней дрожащим голосом.       Слова вырывались из моего сердца, и я напевала мелодию в местах, когда следовали музыкальные инструменты. Одна песня сменялась другой – Hey Jude, Straiway to Heaven, Wind of Change, Apocalypse – и медленно Кол расслаблялся, его мысли очищались и разум его утягивало в сон. Я пела, не останавливаясь, даже когда Кол провалился в неглубокий сон.       – Your lips, my lips… Apocalypse,– я усмехнулась, но не позволила себе остановиться даже когда усталость начала одолевать и меня.       Я продолжала петь, пока дыхание Кола не выровнялось окончательно, а касание к его щеке не явило мне мимолетный взгляд на его сон. И только тогда позволила я песне стихнуть, и последовала за ним в сновидение. В ту ночь нам снился общий сон, в котором мы снова были в Новом Орлеане и я убегала от Кола, прячась между деревьев на луизианских болотах. Каждый раз он ловил меня и все начиналось заново.

***

      Худшее, что может быть сказано мне – это просьба успокойся, все под контролем, в твоей помощи нет никакой необходимости, просто расслабься. Люди, которые хорошо меня знают, должны бы осознавать, как я ненавижу подобные просьбы, и тем не менее, Стефан, Деймон, Ребекка и Элайджа повторили одно и то же с разной расстановкой похожих фраз. Как же бесит.       Утром (наступившим ближе к обеду) мы с Колом вышли на охоту и насытились за пропущенный вчера прием крови. Потом мы заехали домой к Клаусу, где я убедилась, что Мелани и Айви безопасно покинули город, а Кол остался с братом. Как оказалось, последний оставшийся образец белого дуба остался у Рика, а темное «второе я» учителя запрятало его невесть куда, и теперь братья держат его в темнице, чтобы попытаться выведать его местонахождение.       Самое дикое состояло в том, что меня отправили заниматься своими делами. Я и впрямь занялась ими и заехала запастись лишней одеждой, чтобы сложить это добро подальше от Кола в нашем доме, ибо мой гардероб страдает от его рук и порой от рук наших врагов. Это было каким-то идиотизмом – ходить по магазинам пока остальные решают судьбу всей семьи и, возможно, всего вампирского рода. И каждый, кому я звонила в ближайшее время, слал меня «заниматься своими делами». Я начала подозревать, что братья просто побаиваются того, что я могу натворить с Риком, дай мне волю.       После трех часов, растянутых в супер-маркете, я решила поехать к себе домой. Вот бы Кол приехал и наконец объяснил мне, как идут дела вместо того, чтобы отмахиваться от моих вопросов и предложений. Я хотела вмешаться в то, что происходит, но в то же время хотела в кои-то веки остаться в стороне. После всего, что случилось, я не хотела видеть ни свою семью, ни семью Кола. Из-за смерти Финна и признания братьям.       Я сказала им очень мало – хотя за те несколько минут неприкрытой слабости я была с ними более откровенной о своих чувствах, чем с Колом за все годы наших отношений – но в скором времени мне придется ответить за то, что я им наговорила и объясниться с ними, ответить на все щекотливые вопросы. Братья редко интересуются моей личной жизнью, но ведь и я сама редко ей интересуюсь. Никто до этого не был достаточно важен для меня на памяти моих братьев, этот же случай особенный, а раз так, то и они будут крайне любопытны.       Так или иначе, я решила слегка отпустить поводья и позволить остальным справляться со всей этой ситуацией с колом из белого дуба. Если что-то и случится, то вряд ли мое вмешательство сделает погоду. Надеюсь, на них можно положиться. По крайней мере, у меня все еще есть надежда на Элайджу, он все проконтролирует.       Я неохотно поднялась на второй этаж, уже планируя, как проведу этот ленивый день за просмотром нового сезона «Сверхъестественного» или пересмотром «Остаться в живых». Вот бы показать их Колу. Надеюсь, он скоро вернется. Я зашла в комнату и закрыла за собой дверь. А потом подпрыгнула от неожиданности, когда заметила знакомую фигуру, очерченную тусклыми лучами солнца из окна за его спиной.       Секунду назад он сидел на кровати – тени окутывали его, как диковинный плащ, а слабый свет заставлял его глаза отсвечивать красными искрами, с рук, что он свесил между колен, размеренно капали кровавые ручейки – а в следующую он уже вырос прямо предо мной, толкнул назад, зажал меня между закрытой дверью и своим телом. Наверное, сбежать, проломив спиной стену, будет легче, чем пройти мимо Кола Майклсона. Точно не в таком состоянии.       Кол прижал кончик нашего клинка (так сосредоточилась на нем, что не заметила запачканного орудия в его руке) к моему горлу, прямо в точку пульсирующей сонной артерии. Накопившиеся годами познания в анатомии подсказывают непреложную истину: разрыв этой артерии вызовет потерю сознания за четверть минуты, и смерть через полтора минуты. Обычный клинок не сделает ничего, что не сможет превозмочь моя регенерация, но этот клинок в руках этого человека... Можно сказать, что Смерть вновь занесла бритвено-острую косу над моей головой, и я видела отражение ее силуэта в чернильных зрачках Кола.       Мое сердце загрохотало в груди, затрепетала пташка между легких – не от страха. Боже, нет, точно не от страха, хотя вся ситуация и располагает к этому. От предвкушения, от чувства опасности, от этого поразительного ощущения нахождения на грани, баланс на канате над бесконечной пропастью – с одной стороны жизнь, а с другой небытие. Находиться в опасности всегда предавало это ощущение, это внутреннее волнение.       Именно это я чувствовала с Колом, всегда. Опасность, но не страх. Парение воздушного змея, с резкими падениями, взлетами, заставляющими голову кружиться, как от стопки текилы, а кровь быстрее бегать по венам. Я знала, что Кол не причинит мне вреда, но порой, на несколько секунд, эта уверенность испарялась. Потому что Кол неконтролируем, Кол непредсказуем. Я знаю его лучше кого-либо, но даже сам Кол не всегда знает, что сделает дальше.       Он был нестабилен, как монета, которую раскрутили на поверхности стола: чем ближе она приближалась к остановке, тем сильнее ускорялась, неспособная остановиться ни на орле, ни на решке, быстро меняя стороны. Это пугало и интриговало. Никто до этого не пугал и не интриговал меня в одно и то же время.       Вот и ответ на все мои метания, определенный и однозначный диагноз – Шэрон Сальваторе больна опасной, неизлечимой болезнью. Эта болезнь известна под названием Кол Майклсон. Никто из пострадавших прежде не переживал и не излечивался от этого недуга. А дважды больная Сальваторе хочет посмотреть, как долго ей удастся продержаться, ненавидит эту болезнь, хочет от нее избавиться, но не может. А быть может, и не желает в глубине души, дабы продлить эту ненормальную эйфорию от осознания, что она все еще продержалась.       Да, мне пророчили смерть все, кто был знаком с Майклсонами, а конкретнее с этим Майклсоном. "С ними долго не продержишься". "Беги, пока не поздно". Я хотела и не хотела бежать. Я не могла отпустить ощущение хождения по лезвию ножа, которое появлялось в присутствии Кола и было в неразрешимом конфликте с ощущением безопасности и неприкосновенности, которое появлялось в то же время.       Так что если Кол хотел меня запугать, то он крупно облажался.       – Майклсон. Не взирая на то, что ты выглядишь охренительно сексуально со смертельным оружием в руках, я вынуждена просить тебя не размахивать им вот так, – не знаю, какую игру он затеял, но чего я точно не хочу, так это выдавать свое удивление и опасение.       Я старалась не двигаться, чтобы не напороться на остроту кинжала. Даже быстрое сердцебиение могло грозить мне царапиной – так сильно кончик упирался в мою кожу, и пульс в точке соприкосновения с острием стучал прямо в него. Но вдруг кинжал отстранился.       – Как всегда, остра на язык, – острие клинка коснулось моей нижней губы, и я не удержалась от желания мимолетно пройтись языком по лезвию. Кол внимательно наблюдал за мной, его зрачки были расширены. Нам обоим было сложно провести определенную грань между насилием и удовольствием. – Порой мне думается, что ты забываешь, кто я такой, и что я могу в этот же момент уничтожить любое живое существо в округе. Включая тебя, любимая.       – Давай, любимый, – предлагаю я, язвительно растягивая последнее слово. Неожиданно даже для себя самой, выбрасываю руку вверх, хватаюсь пальцами за его запястье и тяну вниз, пока кинжал не упирается в участок аккурат над сердцем. – Твое право. Ты же сам так сказал, – мурлычу я, напоминаю о нашей первой встрече в этом веке, когда Клаус грозился пронзить меня осколком дерева, а на вопрос, кто имеет право на мое сердце, Кол ответил лаконично и однозначно.       Кол напрягается, пытаясь убрать оружие подальше от моей груди, но я прикладываю больше усилий, и чувствую, как расцветает оглушительная боль вокруг небольшого пореза и отдается в позвоночнике. Ахаю и задерживаю дыхание, глаза покалывает от внезапно подступивших слез. Неглубокая, незначительная царапинка этим клинком, ощущалась как укус огненного муравья. И я об обоих ощущениях не из газет знаю.       – Сальваторе! – зло рявкнул Кол. Он замахнулся кинжалом, луч из окна сверкнул на гладком лезвие. Я рефлекторно зажмурилась. Но боли, помимо той, что все еще пульсировала в незаживающем порезе, не последовало. Дверь за мной содрогнулась. Я открыла глаза и взгляд сразу пристал к все еще мерно поблескивающему вибрирующему от силы удара лезвию кинжала, наполовину воткнутого в деревянную дверь, а скопившиеся разводы крови скатились вниз по деревянной поверхности тонкой струйкой.       Я услышала треск разорванной ткани – я упоминала, что из-за Кола страдает мой гардероб? – и застонала, когда почувствовала поцелуй Кола на груди. Он припал губами к моей ране, посасывая в месте пореза, и это сгладило жжение на поврежденном участке кожи.       – Идиотка, – бормотал Кол, слизывая алую струйку, что успела вытечь из ранки. Кровотечение прекратилось, но Кол продолжал ласкать губами покалывающую кожу. Как я и говорила. Только что он угрожал мне, а мгновение спустя нежно сцеловывает капли крови с моей груди, встав на колени предо мной, потому что иначе его рост не позволял. – Иногда мне кажется, что ты невероятно умная, а иногда – что у тебя не все хорошо с головой.       Конечно, нет. Поэтому я ведь тебе ровня – мы оба больные, соревнующиеся в том, кто из нас может зайти дальше в своем безумии.       – А ты угрожал меня убить, дорогой, – отвечаю с придыханием, взяв Кола за воротник и заставляя встать прямо. Смотрю на него с раздражением и восхищением. Его гнев вернулся, и я чувствовала исходящий изнутри него жар. Как можно им не восхищаться? – Глупо кидаться такими словами, в то время как ты не можешь стерпеть даже такого пустячного пореза на мне.       Кол смотрел на меня сверху-вниз, его лицо было непроницаемой маской, так что даже мне читать его стало сложно. Между нами встала стена. Как я устала разрушать между нами эмоциональные преграды. Кол со мной около недели, а я уже утомилась с ним и всеми напастями, что нам выпали за эти дни. Все мысли в голове Кол беспардонно выбил следующими словами:       – Да, мне неописуемо сложно причинять тебе боль, – Кол сжимает пальцами мой подбородок и поворачивает к себе, так что мы смотрим друг на друга в упор. – Вот только тебе никогда не доставляло проблем причинять боль мне, не так ли, любовь моя? – Я нахмурилась. О чем он говорит? – Скажи, Сальваторе, о чем конкретно ты думала, когда легла под моего брата?       Мои глаза распахнулись от удивления и шока. Я не ожидала этого, не была к этому готова. Если к такому вообще можно быть готовым. А формулировка фразы и его тон заставили меня почувствовать себя потаскухой. Он кипел от злости, но где есть злость, там есть и боль – и оба этих чувства пронзали меня.       Я так надеялась, что он никогда не узнает. Предполагала, что однажды это наступит, но все же надеялась, что если этого нельзя избежать, то уповала хотя бы на долгую отсрочку. Я была идиоткой.       Боже, какой же страшный у Кола взгляд. Он смотрит – и вскрывает мне грудную клетку, разводит ребра в стороны, как крылья подбитой птицы, хватает за сердце, так что к горлу подступают потоки крови, и тянет, тянет, пока я не поддаюсь на встречу, не в силах сопротивляться пытке – и все это не подняв руки. Все самое страшное Кол делал без помощи рук. Однажды он меня прикончит, не двинувшись с места.       – И каково это было? – эти слова послужили как выстрел в голову в упор. Я хотела отвести глаза, хоть как-то спрятаться от его глаз-углей, прожигающих меня насквозь.       Пожалуй, сказав, что я давно потеряла страх перед Колом Майклсоном, я приврала. На самом деле я боялась его до чертиков. Я не боялась, что Кол причинит физическую боль. Нет, он делает хуже. Он прогибает меня одним лишь взглядом, его слова обладают достаточным весом, чтобы обрушить на меня небоскреб. В эту самую секунду я почувствовала себя котенком, прижатым к земле тяжелой львиной лапой.       Кол нарушил наш зрительный контакт и я вздохнула с облегчением, но оно длилось ровно до того момента, как Кол склонился ближе и прошептал у самого уха:       – Ты стонала его имя также громко? Также выгибала спину, когда тебе было хорошо? Ты…       – Хватит, твою мать!       Я грубо толкнула Кола в грудь и он отступил на три шага назад. Он все еще смотрел на меня, но теперь и мой взгляд пылал.       – Когда ты собиралась мне сказать? Ты вообще собиралась сказать мне об этом?       – Это не имеет значения! Мы уже разобрались с тем, что мы были с другими людьми, пока были в разлуке, я думала, что мы закрыли эту тему! Да, я переспала с твоим братом, и это было в то время, как я была свободной и имела полное право.       Я задрала подбородок, собираясь защищать свое мнение. Да, я чувствовала стыд за это, но это не значит, что Кол может вот так вот меня обвинять. Плевать, кто из нас прав, я не стану ему позволять такое. Не хватало только чувствовать вину перед ним за это, будто перед самой собой не стыдно.       – Зачем?– короткий, измученный вопрос.– Как ты на такое сподобилась?       – Ник просто хотел посмотреть, сможет ли взять что-то твое без последствий.       – И ты ему это позволила.       – Я не хотела, чтобы так произошло!       – Он…– в радужке его глаз отразилась ярость, куда ярче, чем несколько секунд назад, – он принудил тебя к чему-то? Шэрон, – он взял мои ладони в свои с великой нежностью, и заглянул мне в глаза. – Скажи, он причинил тебе вред? Шэрон, скажи лишь слово – и я спалю его заживо и развею его прах над Миссисипи.       Я знала, что в это он поверит охотней. Он хочет в это верить. И он сделает это, исполнит любую угрозу – я не знала всей истории, но с воткнутого в дверь лезвия стекали остатки крови, и я могла догадаться, чьей – поверит мне на слово, даже если Клаус будет отрицать мое заявление, и никогда не усомнится в моей правоте. Ему легче поверить в кошмарный поступок брата, чем уверовать в нелицеприятную правду. Мне было больно разочаровывать его.       – Нет. В конечном итоге решение принимала я сама.       – Тогда зачем? – хватка на моих кистях перестала быть нежной. – Зачем ты сделала это, если у тебя был выбор?       – Потому что у него были гробы. А в его комнате был единственный ключ от помещения с гробами, и он внушил мне туда не входить. Я не видела иного способа.       – Ты взаправду думаешь, что это хорошее оправдание?       – Я не думаю, что я вообще собираюсь оправдываться. Я сделала то, что сделала. Это не изменить.       Я отдернула от него руки и Кол вновь отступил назад на некоторую дистанцию. Мы молчали. Злость Кола слегка отступила, хотя и не исчезла насовсем, а лишь уступила немного места чему-то похуже. Печаль. Горечь. Предательство. Я никогда не чувствовала себя отвратительнее, чем при мысли, что Кол считает, что я его предала.       – Ты что-то чувствуешь?– нарушил тишину Кол.– По отношению к Клаусу?       Я застонала и позволила затылку жестко удариться о дверь за моей спиной. Боль прошлась от затылка до пят. Как же он меня бесит.       – Как ты не понимаешь?! Я никогда ни с кем не спала из-за чувств к ним. Даже тогда, с Клаусом, я делала то, что делала всегда до этого – видела не его. Ты не представляешь, как неимоверно я устала от этого, потому что вроде бы в постели с другим, а получается в тысячный раз с тобой!– мой тон взлетел на несколько октав, раздражая чувствительный слух.       Кол оставил в моей груди сквозняк, пустое место, которое не может быть занято никем, кроме него. У меня не было особого выбора, если моя душа уже окончательно и неопровержимо определилась на нем, и его имя горело клеймом на моем сердце.       Я смотрю на Кола. Его челюсть все еще сжата, а глаза царапают меня острым взглядом. Как еще мне нужно до него достучаться?       – Ты мне… дорог,– я позволила слову слететь с губ с выдохом. Как же сложно было признаваться в этом. Почти так же, как застыть на краю высотки, в ужасе перед окончательным шагом в пустоту.       Маска Майклсона треснула и через нее проглянул мой Кол. При звуке этих слов его губы искривились в улыбке, больше всего напрашивающейся на кирпич. Какой же он раздражающий и привлекательный. Я любила эту улыбку, но сейчас я хотела видеть ни эту часть его личности. Я еще не успела вдоволь насладиться его гневом.       – Повтори это, пожалуйста. Только медленней и четче.       – Зачем?– фыркнула я.– Плохо со слухом, Майклсон? Надеюсь, тебе понравилось, потому что на бис не будет.       – Потому что ты моя женщина. И я хочу, чтобы ты об этом помнила.       По спине побежали мурашки. Так происходит каждый раз, когда он меня так называет. Но ему об этом, разумеется, знать не обязательно. Смотрю ему прямо в глаза и усмехаюсь озорно:       – Кто сказал, что я твоя?       Кол переместился ко мне, как всполох молнии, и впечатал меня спиной в стену, властно схватив рукой за горло, большой палец больно уперся в трахею. На губах обманчивая приторно-сладкая улыбка, но в глазах плескалась злость. Как же я обожаю его таким, пылающим изнутри. Резкие перепады настроения были типичны для Кола. Меня это и выводило из себя, и заводило... Я знаю, что такая же больная, как и сам Кол. Особенно учитывая, что сама вывожу его из себя.       – Я так сказал.       Встряхивает, оттягивает от стены и вновь вбивает в нее лопатками, сжимает пальцы сильнее. Я обхватываю своими хрупкими пальчиками его широкое запястье. Позволяю себе наглость запустить пальцы свободной руки в волосы на его затылке и больно дернуть назад, заставив его запрокинуть голову с раздраженным шипением, а потом наоборот, притягиваю ближе к себе, все еще удерживая.       – Докажи,– шепотом, едва касаясь губами его губ. В его груди зарождается злобное рычание, как рев бушующего в отдалении пожара, как шум грома в небесах.       Хриплое:       – Докажу,– прежде чем втянуть меня в грубый поцелуй. И он доказывал. Всю ночь, до болезненной хрипоты в голосе и томной ломоты в теле.       От Кола сквозь поцелуй через меня прошло все то, что он чувствовал: злость, ненависть, ревность, будто яд, что был призван разъесть меня изнутри. В этом не было надобности. Я и так ведала все эти эмоции на вкус и без этой демонстрации.       Я не отставала. Сама же отвечала на поцелуй не менее грубо, оставляла укусы вдоль его шеи и кровоточащие дорожки от своих ногтей на спине, плечах, животе. Мы оставили друг на друге столько синяков и ран в пылу страсти, что простыни были запятнаны багровыми следами к рассвету.       Когда же мы устали терзать друг друга, и вся злость иссякла, мы провели полчаса в душе, почти ласково смывая с кожи друг друга кровавые следы сегодняшней ночи. Я намыливала волосы Кола шампунем и изображала самые идиотские прически, а Кол шутливо изображал возмущение, но в итоге сам смеялся, одновременно как бы извиняясь массажируя мне плечи, которые приняли на себя большое количество уже затянувшихся следов его клыков.       Мы с Колом были слишком опасны, чтобы быть вместе. Как огонь и газолин. Мы вытаскивали друг у друга на поверхность как все самое светлое, так и все самое худшее. В один момент мы могли дурачиться и быть нежными друг с другом, а в следующий вцепиться в глотки.       – Кол, – позвала я, когда мы уже были на кровати, я успела переодеться в камисоль и пижамные шортики, а Кол присел на край кровати только в штанах. Я встала на колени сзади него и забрала у него полотенце, помогая обсушить его влажные волосы. – Давай, когда все закончится, поедем в Сент-Луис.       – Мне нравится эта идея, – согласился Кол, едва не мурча от моих действий, он льнул к моим рукам. Теперь, когда он вернулся к своему умиротворенному состоянию, он был как кот, ластившийся ко мне за тем, чтобы его почесали за ушком. – Я давно хотел пожить в Сент-Луисе. Еще в прошлом веке, на самом деле.       Кол схватил мою ладонь и потянул вперед, заставив меня прижаться грудью к его обнаженной спине. Потом повернул голову и посмотрел на меня поверх своего плеча. В его глазах теперь поблескивала беспечная игривость. Сложно было связать между собой его нынешний образ и воспоминание о том, как я захлебывалась его именем этой ночью пока его пальцы сжимали мои бедра до кровоподтеков. От одной мысли внизу живота стягивается тугой узел. Я любила обе стороны личности Кола и не представляла существования одной из них в отдельности от другой.       Кол опрокинул меня на спину и лег рядом набок, наполовину нависая надо мной. Я потянулась ладонью к его лицу, легонько обвела подушечками пальцев контур его красивого лица. Кол блаженно жмурился, наслаждаясь невесомыми прикосновениями.       – Кол, – он не открыл глаз, но было ясно, что он слушает меня. – Если ты хочешь, мы создадим золотой кинжал.       Кол заинтересовано посмотрел на меня.       – Я найду ведьм, которые согласятся на это, и мы применим твой серебряный клинок, который Элайджа вытащил из твоей груди, а ты доверил мне, – быстро шептала я, будто боялась, что даже в уединении нас могут услышать, а наши планы нарушить.       – Ты хочешь заколоть Клауса? – с интересом осведомился Кол, подперев голову ладонью.       – Я не хочу, – покачала я головой. – Поверь, Ник раздражает до чертиков и я тоже не отношусь к его фанатам, но он часть твоей семьи и под всей твоей ненавистью к нему скрывается любовь. Я предлагаю оставить все проблемы с Клаусом в прошлом, – Кол открыл было рот, чтобы возразить, но я приложила палец к его губам, призывая к молчанию, – но не забыть. Мы создадим этот золотой клинок, и в то же мгновение, как Клаус вновь вытворит что-нибудь, воспользуемся им. До тех пор, он просто будет у нас, наготове. Что ты думаешь об этом?       Кол молча убрал мою руку от своего лица. Он рассматривал меня, раздумывая о том, как лучше поступить. Потом вздохнул устало и лег на спину. В этот раз я нависла над ним и осторожно убрала влажные волосы с его лба.       – Ты победила, – говорит он, притягивая меня за талию и заставляя оседлать торс Кола. – Когда нашим жизням ничего не будет угрожать, мы уедем в Сент-Луис. И там я сконструирую кинжал персонально для Клауса. Мы оставим клинок при себе на случай, если Ник что-то учудит. И я… попытаюсь его, может и не простить, но забыть наши разногласия. Надеюсь, и он простит меня.       Майклсон бросил кровожадный взгляд на начищенный кинжал с красным камнем, из центра которого пульсировало свечение – будто он радовался испитой сегодня крови. Во время душа Кол рассказал, как они с Клаусом поссорились из-за того, что старший вел себя так, будто смерть Финна ничего не значила, слово за слово, и у Клауса вырвался секрет, который мы с ним разделяли до этого. Разгневанный, Кол пронзил сердце брата нашим кинжалом. Мы знали, что лезвие в сердце недостаточно для того, чтобы убить Первородного, но что конкретно повлечет за собой рана, мы не знали. Судя по всему, это все еще ужасно болезненно – уж если такая мелочь вызвала у меня ужасную боль, то я не завидую Клаусу – и Клаус впал в некого рода паралич. Остается неизвестным, сколько он пробудет в этом состоянии и когда придет требовать наши головы.       – Клаус сможет войти в дом, так? – спросил Кол, задумчиво коснувшись места над моим сердцем – там остался блеклый шрамик. Значит и у Клауса будет шрам, только намного более заметный и куда менее симпатичный.       – Не сможет, – ответила я. Кол поднял бровь. «На кого он записан?» – Я записала дом на Нокса. – Обе брови Кола взлетели ко лбу. Рассмеявшись, я сложила руки на груди Кола и опустила голову на них. – В наше время оставлять недвижимость на животных разрешено, разумеется, при учете того, что у них есть опекун. Технически, конечно. Буквально ты оставляешь деньги на человека, который заботится о животном, но имущество не принадлежит этому человеку. Это бюрократическая уловка. Так что, технически, дом принадлежит пушистому комочку, который сейчас пытается креативно расцарапать диван в гостиной, но поскольку опекун – я, то я имею право распоряжаться домом от его имени. То есть, тот на кого записан дом – живое существо, но впускать в дом имею право я, как его хозяйка. Ты не заметил, что я пригласила тебя в дом, когда мы заселились сюда?       – Это до идиотизма гениально, – нахмурился Кол. – Я знать не хочу, как ты пришла к такому решению. По крайней мере, Клаус не войдет, если приедет мстить мне. Надеюсь, ему было очень больно.       – Вы наладите свои отношения, вы же семья, – пообещала я, надеясь, что права. – А потом мы уедем. Может чуть позже, ты отвезешь меня в Италию.       – Обязательно, – хмыкнул Кол, укладывая меня на подушку и накрывая нас обоих одеялом. – Ты, я и Италия, а потом Франция и...       – Норвегия, – подсказала я.       – И Норвегия, если хочешь. Весь мир как на ладони. И мы побываем везде, где захотим.       – Обещаешь? – спросила я, уместившись у него на груди.       – Обещаю, – произносит Кол.