Могила твоих снов

Все последующие дни были проведены в работе. Сокровища были давно перенесены в пещеру Бена Ганна, а пиратов и след простыл. Кажется, после потери своего предводителя и последнего претендента в капитаны, смелости у них поубавилось. Потому, едва капитан Смоллетт был в состоянии, они решили перебраться на Испаньолу, где было безопаснее. Свести ее с мели четырём мужчинам оказалось не так легко, но помог прилив, и всего через два дня, шхуна была вполне готова к плаванию. Хотя, троим, почти не имевшим дело с кораблями, об этом не судить. Погрузив сокровища, все разместились по своим каютам. Капитана поселили в докторской, где, помимо койки принадлежащей Ливси, находилась вторая, предназначенная для больных. Джим переехал в каюту рядом, в которой находилась нормальная постель. Мальчику ещё нужен какой-никакой отдых. Да и местится в гамаках не было смысла, ведь пара кают просто свободны. Отчаливать они в ближайшие дни не собирались, потому, что капитан был ещё не совсем в себе. С момента, как они покинули форт, он не проронил ни слова и не выдал ни эмоции, а чьё-либо присутствие отказывался воспринимать. Ливси всё своё редкое свободное время проводил либо с Джимом, либо рядом с капитаном. Бывало, с обоими сразу. Однако, мальчик таких случаев старательно избегал, предпочитая оставаться совсем одним, нежели рядом с капитаном. Раскрыть, отчего же Хокинс так боялся этого человека, доктору не удавалось. И все случаи после осмотра и перевязки, что Ливси оставался ещё немного с Александром, он рассказывал о том, как на корабле дела, что нового случилось. С досадой осознавая, что его, возможно, и не слышат. Дэвид считал, что после такого психического шока капитан впал в некое беспамятство, похожее на бесконечный сон в бодрствовании. С каждым разом, Дэвид отчаивался всё больше. К тому же, если капитан не придёт в себя, им не удастся покинуть этот проклятый остров. Управлять кораблём не умеет никто, кроме него. Однажды вечером, после очередного визита, Ливси так же остался сидеть на кровати, у бока капитана. По привычке, или для спокойствия держа его за запястье, и чувствуя пальцем пульс. — Мистер Трелони вчера вечером был особенно весел, и изрядно выпил. Да так, что запел на всю Испаньолу. Тебе нужно было это слышать, он отсыпался до обеда, и ходит, как мертвец от похмелья. Дэвид улыбался только тогда, когда ему самому было забавно при своих словах. Постоянная вымученная улыбка теперь ни к чему, её всё равно не видят. Дэвид отложил руку, Смоллетту пора есть. Но сидеть и снова впихивать в него очередную порцию до ужаса не хотелось. Так жутко это стало, как будто кормишь мертвеца. Почему именно с ним? У Дэвида никогда не было такой проблемы с пациентами. Отчего Смоллетт оказался особенным? Что их могло связывать? Но сейчас, смотреть на это лицо, так схожее с трупом, было невозможно. «Почему ты молчишь, почему не видишь меня? Сделай же хоть что-нибудь!» И тут, Дэвид сделал то, что как врач, не сделал бы никогда. Он схватил его за плечи и с силой дёрнул. — Проснись же! Тело под ним неожиданно зашевелилось, но рвано, словно в агонии. Дэвид неосознанно прижал его к себе, не позволяя снова забиться в истерике. — Джим… — Что? — Ливси отсранился и посмотрел на капитана, веки последнего были прикрыты. — Джим… — в бреду повторил тот. — Его здесь нет, только я, — успокаивающим тоном ответил ему доктор. Смоллетт застрял во времени. Остался ещё там, в том тёмном, холодном углу. Не в силах открыть глаза, он на ощупь искал и звал юнгу. Это было последнее, что успокаивало его. Что мальчик жив и всё ещё здесь, дикие гиены ещё не загрызли его. После нескольких попыток, Александр отчаялся. Не было слышно даже криков мальца. Неужели, он погиб?... Мужчина в последний раз выкрикнул имя, слишком громко, так, что его услышал даже сам юнга из соседней каюты. Джим, тоже оставшись без дела, уединился. Он был ещё не полон сил и уставал быстро. Но резкий крик поразил его, и не меньше то, что звали его. Хокинс подпрыгнул на месте и метнулся за дверь, но не успев открыть другую, остановился. Замер держа раскрытую ладонь в расстоянии волоска от дерева. Нужно зайти, ведь его звали. Вдруг нужна помощь? Но там капитан. Каждый раз, когда Джим смотрел на него, он вспоминал те жуткие пытки. Поборов себя, он осторожно отворил тяжёлые врата в Ад. Ад, который мог увидеть только он, и в котором находился один святой. Ливси сидел на краю кровати, он явно был удивлён появлением юнги. Рядом, лежал капитан, лёжа боком, он согнулся пополам, судорожно сжимая в ладони запястье доктора. — Здравствуй, Джим, — доктор улыбался. Но стоило бы прикрыть нижнюю часть лица, и отчётливо было бы видно, как он грустен и измучен. — Вы…вы меня звали? — Нет, малыш, это просто… — договорить ему не дали. Капитан поднял голову и, неверующе посмотрел на Хокинса. — Джим? Мальчик сделал несколько шагов назад, но упёрся в закрытую дверь. Прижался к ней спиной, задрожал, смотря огромными, наполненными страхом глазами. — Джим, не бойся. Иди ко мне, — Ливси не хотел, чтобы мальчик стоял и страшился того, чего на самом деле не стоит. Но Хокинс не двинулся с места, будто и не слышал. Ливси вздохнул. Отцепил свою руку из хватки Смоллетта и подошёл к Джиму. Тот, только сильнее вжался в дерево. Дэвид присел на колени, чтобы не возвышаться, и осторожно коснулся предплечий мальчика. Хотел придвинуть к себе, чтобы обнять, но Джим закричал. Начал вырываться и тянуться назад. Дэвид, крепко держа его за руки, встал, но продолжал тянуть на себя. — Джим, Джим! Успокойся, прошу тебя. Но мальчик мотал головой, громко топал ногами и даже не ослабил попыток сбежать. — Нет, нет! Нет, пожалуйста, я не хочу! Доктор был сильнее, и сумел заключить его в объятия. Малец не успокоился. Бился и больно колотил Ливси кулаками по спине. — Джим, тебя никто не собирается мучить. Я отпущу тебя, только, пожалуйста, перестань. — Но его мольбам не вняли. Хокинс вопил так, что кажется весь корабль его слышал. Но на помощь никто не приходил. Смоллетт закрыл ладонями уши, корчась на постели. Кажется, у Дэвида что-то сломалось внутри, потому, что он просто упал на колени вместе с Джимом. — Хватит! Как же мне всё это надоело! Что мне с вами делать? Я доктор, а не священник! — Девид прокричал всё это практически над ухом Джима. Зажмуренные глаза распахнулись. Ливси отстранился. Джим застыл, даже дышать боялся. Тоненькие струйки слёз стекали по щекам, как будто его сейчас собирались бить. — М-малыш, прости меня, прости. Я не хотел кричать на тебя. Не знаю, что на меня нашло. — Мужчина бережно прижал к себе дрожащего, как осиновый лист юнгу. — Я не хотел тебя пугать. Вдруг, его плеча коснулась рука, но она принадлежала не Джиму. Это был Смоллетт. Он встал, едва не упав несколько раз, осел рядом с ним. Ливси замер. Смоллетт молчал и смотрел ему в глаза. На лице были написаны чувства, человеческие чувства. Он смотрел с болью, и осознанием, будто открыл страшную правду. Потом, его взор упал на Джима. Мальчишка спрятал лицо в груди Дэвида и беззвучно плакал. Капитан провёл дрожащей от слабости ладонью по его макушке. На удивление, Хокинс успокоился, Ливси тоже. Он поднял юнгу на руки и направился к выходу. — Я уложу его, — спокойно сказал он тому, от кого несколько мгновений назад оцепенел. Когда он вернулся, Александр сидел всё на том же месте. Доктор помог ему добраться до постели. — Будешь есть? — Я не голоден. Можно я отдохну? — Ну конечно. Отдыхай.

***

Сидя за столом и медленно поедая свою порцию еды, Дэвид снова был поглощён мыслями, как никогда прежде. Точнее, в определённых раздумьях он не пребывал. Они переливались от одной к другой, как во сне. От всех прошедших событий, оставался привкус кошмара, но в то же время, он был немного рад. Всё идёт на поправку. Александр пришёл в себя, заговорил, как ни в чём не бывало. И всё же, груз истомлённости не ушёл, стал сильнее. В какой-то момент, рядом кто-то показательно кашлянул, привлекая к себе внимание. Это был Трелони. Как не вовремя. — Джон! Простите, я не заметил вас. — И меня это беспокоит. Друг мой, что с вами? Мне с трудом удается застать вас. Вы пропадаете с утра до ночи. — Далеко не с утра, у меня ведь тоже есть свои обязанности на корабле. — Да, но… Ливси, не отмазывайтесь. Вы просто куда-то исчезаете, прямо, как ваш капитан. После этих слов, доктор дёргано выронил ложку, тут же прижав ладонью к поверхности стола. — Простите, — Трелони пристыжено отвёл взгляд в сторону. — Я, кажется, позволил себе лишнего. — Что ж, думаю, не стоит продолжать эту тему, — напряжённо произнёс доктор. — Давайте побеседуем о чём-то другом.

***

Александр лежал, устремив взгляд в потолок. В голове всё плыло, хотелось плакать. Но не при Ливси же? Да и теперь, когда он ушёл, Смоллетт не мог себя отпустить. Капитан коснулся дрожащими пальцами лица, нащупал шрамы. Отдёрнул руку, как от огня. Так это не кошмар, всё случилось на яву. Господи, когда всё это произошло? Почему так страшно, больно? Никого нет рядом… Вот именно! Никого нет. Он остался наедине со своим кошмаром. Несмотря на то, что воздух был прохладен и лёгок, стало тяжело дышать. Грудь сдавливала невидимая рука. Комната потемнела. В углах собирались тени, но стоило посмотреть туда прямым взглядом, как они испуганно исчезали. Они ещё не так смелы, но будут набираться храбрости. Почему никто не приходит? Придите же кто-нибудь! «Смоллетт, ты снова это делаешь, ты снова от кого-то зависишь. Тебе столько лет стоило от этого избавиться. Опомнись.» Вспышка — перед глазами на мгновение встаёт скалящиеся лицо пирата, который надвис над ним и издевается. Мгновение, и видение исчезает. А может и не видение вовсе. Может, это спасение ему является в бреду. Его совесть, и его кошмар — никто никак не мог оказаться сильнее. И всё же, спустя время показавшееся вечностью победил страх. Мужчина поднялся и панически бросился к двери, прочь из этой комнаты. Тени выползали из углов, хотели пожрать его, пока он добирался до выхода. Дрожащие руки никак не могли поймать петлю чтобы потянуть. Но, вдруг, дверь отворилась сама. Это был Ливси. — Капитан, что случилось? Смоллетт как онемел. Стоял, оцепенев от страха, уставившись на него. Вдруг, ноги подкосило, как если кто-то под колени пнул. К счастью, Ливси успел подхватить его и подтащить к кровати. — Дурак, тебе нельзя вставать. — Нет, нет, — Александр цеплялся за эти слова, как за спасительный якорь, — я могу идти, всего лишь слабость. — И всё же, раз ты под моей ответственностью, то будь добр, не делай себе хуже, — с этими словами, Дэвид мягко надавил ему на плечи, заставляя полностью лечь. — Нет! Нет, пожалуйста, позволь мне выйти. Мне нужно это, Ливси! Здесь, страшно… Дэвид вздохнул, мягко улыбнулся. Он помог Александру одеться. Накинул на него свой камзол, и повел вон из каюты. Капитана приходилось держать под локоть, чтобы он мог идти. Шаги были неровные, неспокойные. Смоллетт шёл полусогнувшись, от него исходил страх. На палубе никого не было, кроме Бена. И хоть Ливси предпочел бы, чтобы не было никого, с Ганном было спокойнее. Солнце уже медленно плыло за горизонт. Кажется, впервые за долгое время, Александр почувствовал себя спокойным. Кошмары остались внизу, они не смеют подниматься сюда. Было так приятно и умиротворяюще стоять тут, и пускай ноги ноют. Дэвид стоял рядом, едва касаясь плечом его плеча, так, что почти не ощущалось. Это давало чувство защищённости. Но вот, солнце село, спокойствие ушло. Готовясь спуститься вниз капитан застыл. — Всё в порядке? — Голос доктора вытянул его из прострации. — Д-да. Несмотря на запрет доктора, Смоллетт не пошёл отдыхать. И более того, самостоятельно последовал за ним в каюту, где уже крепко спал юнга. Ребёнок крепко вцепился в подушку, обнимая её. Ливси бережно поправил одеяло, спавшее на пол, и не заметил, как капитан сёл рядом, на край кровати. Он молчаливо следил за сном Джима. На лице дрогнула улыбка. Смоллетт всегда относился к Хокинсу строго и сухо, а теперь, невесомо проводил пальцами по волосам цвета солнца. —… бедный мальчик, — окончил он лишь собой услышанное предложение. Лицо стало серьёзным. — Завтра мы отплываем. — Завтра? Вы уверены? — Ливси, вы командуете своими больными, я — судном. Нам нечего здесь больше делать, — добавил он спокойнее. — Что же, воля ваша. Но попрошу вас на реи не взбираться, — пошутил Дэвид. — Не беспокойтесь.