Где-то посреди ночи

      Я выхожу из машины. Холодно, ещё и ночь. Одним словом — пиздос полный. Морозный воздух превращает дыхание в густой пар.       Кирилл протянул мне мой чемодан, а потом я поплелась за ним к подъезду какого-то многоэтажного дома, кажется, новостройки, потому что выглядело всё цивильно как снаружи, так и внутри.       Мы поднялись на лифте на семнадцатый этаж, вышли, Кира открыл мне дверь, кивнул, и мы вошли в квартиру. Это была просторная евродвушка.       Стянув обувь, я подошла к Кириллу, прошептав:       — Спать хочу, — протягиваю руки, чтобы обнять его, а он поднимает меня на руки, неся в спальню.       Парень положил меня на кровать, сам лёг рядом, даже не включая свет, посмотрел мне в глаза, усмехнулся и сказал:       — Ну спи.       Мои глаза медленно закатываются, и я шепчу под нос что-то невнятное, потом поворачиваюсь на спину.       — Кир. — зову я его.       — Что? — удивился.       — А если я вдруг решу снова убежать, — как и всегда, ночью я начинаю нести всякую чушь. — что ты сделаешь?       — Кости тебе сломаю, — медленно отворачивается от меня, еле как накрываясь одеялом. — спи уже.       Кости мне сломает… может, хоть так мы будем вместе навечно?       Я и правда уснула очень быстро. Сны не снились. Чтобы я не мучилась от холода, Кира закинул одеяло и на меня.

***

      Я проснулась. «Сны не снились» — неправда, всё было. Был жестокий кошмар, где Кирилл убил меня, а после выстрелил в себя из ружья… но ему я не расскажу: за сумасшедшую примет.       В комнате темным-темно, ничего не видно, значит, ещё ночь, и пора снова пытаться уснуть.       — Малышка, почему не спим? — слышу голос недалеко от себя. Тихий и мелодичный.       — Я не могу спать, — промычала я.       — Надо. — отрезал Кира. — Знаешь, мне мама уже во всю пишет, заметила пропажу. Говорит, билет сдаст и поедет нас искать. Поэтому, мы закупимся продуктами сегодня и съебемся в место, которое она не знает.       — Хорошо, — я не спорю с ним. Да и зачем?       На телефон Кирилла снова приходит какое-то сообщение. Он смотрит на загоревшийся экран, тяжело вздыхает и говорит мне:       — Собирайся. Никакого нам магазина сегодня. Она уже выехала сюда, — тон Киры был совсем уставшим.       — Она ебанутая?… — я жмурюсь, потому что слишком сильно снова захотелось спать, но Кирилл поднимается с кровати и включает свет.       — Не смей так говорить про мою мать, — снова та же песня. — вставай, одеваться нам не надо, так что быстро съебём.       Я вздыхаю, встаю с постели и, шатаясь, иду в коридор, напяливаю на себя сапоги, натягиваю куртку, застегиваюсь, пока Кира катит ко мне наши чемоданы.       Мы молча вышли из квартиры, а после и из дома, сели в машину и поехали в неизвестном мне направлении.       — Ты точно с управлением справишься? — искренне беспокоюсь, потому что Кирилл тоже сонный.       — Да без проблем вообще, — мы выезжаем из дворов, вылетая на большую трассу, что была полупустой в силу времени.       Вокруг нас только огромные фуры, и ни одной легковушки. Путь освещают лишь фонари, не видно ни луны, ни звезд.       — Куда мы в итоге едем-то? — спрашиваю я, облокачиваясь на спинку сидения.       — В Подмосковье. — лениво проговорил Кирилл. — Кушать хочешь?       — Какой «кушать», ночь же…       — Почти утро.       И он был прав, потому что через полчаса езды начало светать, но от предложения его я отказалась.       Мы заехали вглубь какой-то деревни, остановились у самого дальнего дома. Двухэтажный, не такой большой, конечно, как наш, но на вид надежный.       — Выходи.       Я поплелась за Кириллом, волоча за собой чемодан. Глаза слипаются — ещё бы, я не выспалась.       Прихожая совсем небольшая, но пустая: тут, видимо, давно никого не было, но пыли всё равно не наблюдалось.       И снова я повторяю «ритуал» снятия одежды, снова иду за Кирой, снова спотыкаюсь…       Мы поднимаемся наверх по крутой лестнице, я пытаюсь не упасть и, ухватившись одной рукой за руку Кирилла, тащу второй свой чемодан. Чувствую себя так, будто сейчас потеряю сознание.       — Ну, — когда мы поднялись, начинает говорить Кирилл, ведя меня в одну из комнат. — дорогая моя, — странно назвал меня. Снова что-то плохое задумал? — расскажи, — да даже если и так, я слишком сонная, чтобы что-то воспринимать. — почему ты согласилась на предложение моей матери?       Он застал меня врасплох. Да, ответа на этот вопрос у меня определенно не было. Да и что ему говорить? Глупы будут излишние оправдания, потому что правду он и так знает.       — Не нравится со мной жить?       Если он снова решил закатить этот концерт, я убьюсь, потому что песня одна и та же.       Честно ему отвечу — изобьет, может, до полусмерти. Совру — тоже. Да и что мне тогда терять? Слишком сильно хочу спать, чтобы что-то сообразить.       — Тогда, — продолжает парень. — зачем было говорить мне что-то о своей хвалёной любви?       Я опираюсь о закрытую дверь, будто бежать собираюсь, но на деле просто жду уже этой обыденной расправы.       — Ага, — только и выдавила из себя я. Сколько сейчас времени? Четыре утра? Нет, точно не четыре, ведь сейчас зима.       — Супер, — он подошел ко мне ближе, и я никакого варианта лучше не нашла, кроме как просто обнять его. — не трогай меня, — закатил глаза.       Я скатилась вниз по гладкой поверхности двери, оказавшись у его ног, подняла на него голову, и в глазах тут же потемнело.       И плевала я на то, как сейчас выгляжу. Даже плакать не буду.       — Ну и чё ты упала? — скрестил руки на груди. — Я тебе помогать встать не буду.       Я лишь опустила голову обратно, рассматривая узоры на носках Кирилла. Как и всегда, разноцветные, только по Кире и не скажешь, что ему такое нравится. Края штанов у него немного порваны — от чего это? Не знаю.       Он отошел от меня и сквозь зубы проговорил:       — Вставай, а то реально кости сломаю.