Где-то посреди ночи

      Шум дороги и запах бензина от соседней фуры — всё это меня раздражало в данный момент. Но и это еще не конец: больше всего тревожили собственные мысли. Некрасивые картинки перед глазами, которые я выдумала сама, и на этих картинках всегда Кирилл собственной персоной.       Другие девушки вокруг Кирилла никогда не смущали меня, не сейчас… ревность. Пусть я и не знаю, что он делал вчера, у меня не самое хорошее ощущение. Рядом с Кирой всегда были толпы людей, и ему нравилось внимание. Но я не могу поверить в то, что он меня разлюбил, хотя, может, так и есть.       Мы быстро оказались на другом конце города. Знакомое мне место: тут я когда-то жила. Недолго и несчастливо, но всё же. Припарковав машину, Кирилл достал свой телефон и набрал кому-то, и я уверенна, что Лёве.       — Что? — на другом конце провода послышался самый недовольный голос из всех, что были в арсенале рыжего. Видно, тот очень раздражен чем-то, и я очень надеюсь, что причиной его недовольства не была Молли. — приехал?       — Приехал, — глаза Киры горят недобрым огнем. Да, давно я его таким не видела. Раздраженным и злым.       — Замечательно, — я не вижу сейчас лица Лёвы, но уверена, что он закатил глаза.       А дальше гудки. Кирилл откинулся на спинку сидения, бросая телефон на колени, а потом глянул в окно, где открылась дверь дома рыжего, и оттуда вышли двое. Сам Лёва и, конечно, Молли.       Кира вышел из машины, осмотрелся по сторонам, а потом захлопнул дверь, оставив меня внутри. Не знаю, о чем они говорят, но лица их совсем не выражают ничего хорошего. Я, тем временем, разглядываю Лёву. Он уставший, но внешне не поменялся. Только волосы подстриг. Парень в одной только пижаме, только проснулся, кажется. Перевожу взгляд на Молли. Синяки под глазами выдали её — ночами не спит. Впервые вижу её такой. Не накрашенная, не «при параде», сейчас она казалась мне даже напуганной, и только потом я заметила, что её глаза красные. Она плакала и, видимо, очень долго. Закрытая одежда скрывало ещё более худощавое тело, чем раньше. Молли никогда не одевалась в «мешки», она любила открытую одежду, но сейчас… В общем, лица на ней нет. Да и на нас всех, в принципе, тоже.       Когда Кирилл открыл дверь в багажник, чтобы положить туда чемодан Молли, я услышала недовольный возглас Лёвы.       — Проваливайте, — сказал он, скрестив руки на груди. — удачи.       Его надменный вид меня не смущал, потому что он часто был в таком состоянии, тем не менее это «проваливайте» было таким ожесточенным, что мне даже показалось, что это не Лёва вовсе говорит, а кто-то другой. Парень всегда отличался спокойствием, а тут…       — Пока, — Кирилл пожал плечами, запустил Молли в салон и сам сел на сиденье, что было рядом с моим, соответсвенно, водительским.       Лёва скрылся за дверью своего дома, а мы поехали домой. Причем, странно, что Кирилл даже не спросил ничего у Молли. Я же планирую это сделать, оставшись с ней наедине.       — Заедем в КФС? — наконец, подает голос мой парень. — я голоден.       Молли кивнула, и я, посмотрев на нее, увидела, что та вытирает слезы рукавом толстовки. Что-то тут нечисто.       — Да, тут же недалеко, — спокойно пожимаю плечами, отводя взгляд от беловолосой. Хотелось ее пожалеть, поддержать, потому что мне искренне жаль девушку, пусть я не знаю ситуации. Думаю, если бы она была такой простой, Молли бы не плакала.       Когда мы остановились у ближайшего КФС, Кира вышел из машины, перед этим кинув, что возьмет что-нибудь на свое усмотрение. Я обреченно выдохнула, а потом повернулась обратно к Молли. Удивительно, но из-за ее «клички» я уже и забыла, как ее зовут на самом деле.       — Что случилось? — сочувственным взглядом я рассматриваю её лицо. Но вопрос задала напрямую, и это лишь потому, что так будет эффективнее.       — Мне кажется… — начала девушка. Ее голос дрожит похуже моего, когда я бываю в истерике. — кажется, Лёва ненавидит меня.       — С чего ты это взяла? — пытаюсь закрыть глаза на поведение рыжего у его дома, но все равно задаю глупый вопрос.       — Он… — Молли подняла на меня глаза, наполненные страхом. И ответ её приковал меня к сидению, «убил», и глаза у меня округлились. — он избивал меня.