хохо

      В машине висело гробовое молчание.       Гера периодически открывал и закрывал рот, но вместо разговоров лишь крепче сжимал руль.       Ева смотрела в окно и злилась. На себя за слабость, на Геру за то, как его присутствие на нее действовало, на Рому за его «Швейцарию». Мимолетно залетело воспоминание об одном из выступлений Юли Ахмедовой: «в жизни каждой девушки есть основополагающий ублюдок». Ева хихикнула и впервые за все время поездки открыто посмотрела на своего «основополагающего».       Тот все так же не сводил глаз с дороги, и Ева надула губки. Ее уже захватило пьяно-капризное настроение, и она вцепилась в это состояние мертвой хваткой, так сильно ей не хотелось вспоминать причину своего загула.       – Бука, – проговорила она, касаясь ноготком его щеки.       Уголок губ Германа дернулся и он перехватил ее руку, но она ловко высвободилась. Коснулась его затылка, начала перебирать пальцами волосы, с ужасом и почти восторгом припоминая, не долбанулась ли она головой где-то в клубе.       Герман прикрыл глаза на секунду и тут же стряхнул ее ладонь, продолжая внимательно следить за другими участниками дорожного движения.       – Бука, – повторила Ева. – Куда мы едем?       – Поговорить.       Ева закатила глаза.       – Не надо тут! Ты такая глупая иногда, ты знаешь? Обязательно было напиваться сегодня?       – Ты задал два вопроса, на которые нельзя дать один ответ. Это по-свински, Гер, – звонко рассмеялась девушка.       – Ты еще такой ребенок, – с улыбкой произнес Герман.       Сапер на минном поле и то не бывал в такой ситуации. Вроде бы, невинная фраза, а Ева уже надулась.       – Зато ты у нас взрослый. Вот каких взрослых дел наворотил, – зло ответила Ева.       – Я не успеваю за твоим настроением. – Герман аккуратно припарковался рядом с отелем и потер центр лба в точке, в которой начала зарождаться боль. Он только повернулся к девушке, а она уже была на улице, стоя около машины.       – Ну что, ты идешь на переговоры, парламентер?       – Иду, – пробурчал себе под нос Герман, думая о том, что и ему не помешало бы хряпнуть, чтобы быть на одной волне с блондинкой.       Они поднимались молча и так же безмолвно зашли в ее номер.       – Ты с кем тут? – Спросил Герман просто, чтобы что-то сказать.       – С Чаником. Она приедет завтра.       Они помолчали еще немного.       – Это правда? – тихо спросила Ева.       Никаких переходов, прелюдий – ничего.       – Частично, – так же негромко ответил Герман.       Ева шумно вдохнула через нос и бросила:       – Придурок!       Пудра лжевеселости слетала на глазах. Пусть Ева старательно весь вечер забывала о причиненной боли, избавиться от нее не удалось.       – Ты сломал меня, – со слезами прошептала девушка, толкая Германа. – Все испортил! Два месяца выносил мне мозг своим молчанием – ради этого?       Парень был обескуражен и отступал к кровати под натиском блондинки. Та несильно барабанила кулачками в его грудь, пока его колени не подогнулись, и они оба не упали на белоснежное покрывало.       Герман, наконец, перехватил ее за запястья и завел их себе за шею. Он надеялся, что она его не задушит, пока прижимал протрезвевшую и вырывающуюся девушку к себе.       – Евуль, послушай меня!       Она случайно задела лбом его нос и затихла, услышав, как он ойкнул. Воспользовавшись моментом, парень взял девушку за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.       – Я тебя не изменял. Не в том смысле, во всяком случае.       Ева сглотнула.       – Я с ней не спал. Может, мы и сблизились в силу обстоятельств, но я не спал ни с ней, ни с кем-либо еще, клянусь!       Слезы по лицу девушки текли беззвучно. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами и верила. Верила этому взгляду, верила искусанным губам и мешкам под глазами. Всё, что ей надо было услышать, – эти слова. И неважно, что скажут остальные.       Но прежде чем она успела ему ответить, он обронил, краснея.       – Я не смог.       – Что? – переспросила Ева.       – Был один момент… – Герман был уже пунцовый. – Она пыталась меня соблазнить. Без поцелуев, только прикосновения! – Поспешно добавил парень, но по лицу девушки было сложно догадаться, о чем она думала.       Он замялся, и Ева чуть потормошила его, поторапливая.       – У меня не встал, – наконец, выдавил Герман.       Ева во все глаза глядела на его лицо и понимала, что никогда не видела такого насыщенного оттенка. Ситуация была до того нелепой, что она расхохоталась.       – Ты в курсе, что буквально кастрируешь меня своим смехом? – обиженно поинтересовался блондин.       – Так может, у тебя в принципе проблемы, Гер? – хохоча, спросила Ева.       Вместо ответа парень взял руку девушки и положил на заметный бугорок на джинсах. Теперь покраснела Ева.       – Еще вопросы?       – Никаких, – поспешно соврала девушка и положила на него голову, устраиваясь поудобнее. Чем бредовее объяснение – тем ближе к правде. Девушка ему верила, но прощать пока не собиралась. Но все выяснения и прочее – потом. Сейчас ей хватило и того, что он остался ей верен. И в родных объятьях было так уютно, что она забросила все мысли подальше.       – Я все исправлю, Евуль, – догадался о ее мыслях парень, поглаживая ее по спине. – Спи, малыш.