Первое лето, когда мы...

***

Тем же вечером у нас случился незапланированный поход в баню. У друга Журавля затянулся какой-то там ремонт и они всей компанией завалились к нам. Разумеется, предварительно задобрив бабушку полной уборкой сарая. Нас, естественно, тоже затащили в традиционную мужскую посиделку. Благо, не заставили идти в саму парилку, а только попробовать домашнего пива в предбаннике. Я превосходно отыграл свое лишение алкогольной девственности, про себя отметив, что это пиво очень даже крепче магазинного. Или я просто отвык. А Арс, недоверчиво глядя на меня с конца скамейки с кружкой в руке больше, чем его голова, кажется, настолько смутился всего этого мужского давления, что не сделал и глотка. — Тебе так же неловко, как и мне? — коснулся меня голым плечом Попов. — Угу, — ответил я в кружку. — Антоха, батя про тебя спрашивал, чего не навещаешь?.. И вот тут мне предательски нанесли укол в сердце. Дядя Илья, конечно, не знал нашей ситуации и думал, что мы не общались все те годы из-за мамы или из-за моей детской обиды. — Ты же уже большой парень, нельзя так с отцами поступать, — начал читать мораль крупный мужчина с рыжей бородой, кромсая ядрено солёную сушёную рыбу. Словно впиваясь в мою кожу и ломая мои косточки. Я напрягся всем телом, словно крепость в осаде, словно ёжик, навостривший иголки. И затих. Я чувствовал, как Арс пристально смотрит на меня сбоку. Готовый в любой момент выйти вместе со мной. Он знает о нашей истории… — Обижаться это позиция ребенка, а ты уже взрослый. Взрослые так себя не ведут, ты должен понимать. — Илюх… — Журавль хлопнул мужчину по плечу и, сощурившись и нахмурившись, «сгладил» его настроение и предъявы ладонью по воздуху. Посоветовав опустить эту тему сейчас. — Ладно, давайте, ополоснемся и за лопаты… Тему быстро опустили и я включил турбо режим стирания памяти. Таким воспоминаниям не место в моем раю, когда я здесь, рядом с тем, кого люблю и кто никогда не причинит мне зла. Думать о Нем и не посмею… Тем более, до этого я отлично справлялся. Но когда все ушли, а мы остались наводить порядок, я почувствовал, что голова моя немного гудит. «Уже взрослый». Меня пугало это замечание и очень ранило. Я не хотел покидать это состояние лёгкости, юности, веселья, беззаботности, влюбленности и становиться кем-то вроде моего отца… Ни черта я ещё не взрослый. Мы только закончили десятый, у меня ещё волосы на груди не выросли!.. Унося тарелки на улицу к летней мойке вместе с Арсом я резко задумался и улыбнулся. А они когда-нибудь у меня будут? А пойдет ли мне борода? А надо ли брить мои три полупрозрачные волосины на лобке?.. Наедине с загадочно молчащим Арсением, как бы дающим мне личное время успокоить мысли и придти в себя, мне стало намного расслабленнее. На него отвлекаться получалось быстро. Ни о чем больше думать не хочу. Мне хорошо. Быстро действует домашний хмель. Надеюсь, я не улечу. Попов точно больше полутора глотков не выпил, но я за ним не следил. Только я почувствовал, что мне уже немного душно, хоть и в пустом предбаннике, только я направился к выходу, подышать, как вдруг ощутил лёгкое несмелое касание своей руки. Это был Арс. Он перехватил моё запястье с какой-то едва заметной хитренькой тайной улыбочкой на лице, неглядя на меня напрямую. — Погоди… — тихо промямлил он. Всё, сейчас у нас точно что-то будет. Я выйду отсюда недевственником. Хотя бы на какую-то часть! — Закрой дверь. От этой его фразы, решительной, приказной, сказанной с улыбкой, мне в сердце ударил обжигающий разряд. О, боже, чёрт, он правда серьезно чего-то хочет! Сейчас! Мы закрылись в бане одни, голые, и нас никто не будет искать. Мы сейчас на той самой стадии, когда безумно возбуждаемся от одного только взгляда друг на друга. И бог знает, что мы сейчас вообще можем натворить. А я чувствовал, что это может быть и что-то безумное. По нашим меркам. А совпадают ли они у нас с Арсом?.. — Хочешь щас попробовать?.. Мама, прости. Понеслась. — Давай… А что «давай» — я понятия не имею. Чего именно я хочу и что надо сейчас делать. Но… Я хочу его. Я думаю только об этом. Не знаю, как это в итоге получилось, но, кажется, наши пацанские мысли синхронизировались — мы, не озвучивая наших желаний, решили друг другу подрочить. (Но как будто — а что ещё?) Сразу мы влетели друг в друга, влажно и нетерпеливо поцеловались без слов, чтобы настроиться, соединить губы друг друга, руки, дыхания, тела, вибрации. Это ведь было уже совершено по-другому… Я почувствовал, как Арс сжал мои короткие волосы на затылке, значит, он уже хорошо возбудился. Я поднял руку от его ляжки под тканью полотенца, чтобы коснуться лица, и случайно задел то, что было под ней. Торжественно возвышалось. Господи, да там просто каменный стояк! По мимолётным ощущениям, твердый как садовый огурец. В следующую же секунду Арсений сам отреагировал тем, что поднял к моим чреслам колено, чтобы, кажется, погладить и меня так ненавязчиво, и, черт… Да у меня там тоже дубина уже нарисовалась, аж болит… Как мы справимся с ними? Дальше я готов был только лишь следовать за ним, каждым действием. Попов молча снял с себя полотенце, откинув его на скамью. Всё суперуверенно, медленно, без скованности и стеснения. Я снова увидел эту прекрасную картину. Хоть фотографируй. Кажется, на этот раз, у Арса там пробился едва заметный глазу коричневый пушок в цвет дорожки до живота, и это выглядело… Экстремально эротично. Так реалистично, близко, по-родному. Я всё это хотел. Мне нравилось абсолютно всё. Мы уже видели друг друга голыми, но я увидел его как впервые. Теперь, когда это всё МОЁ. Всё так же прекрасен и нежен. Он для меня. Я хочу обласкать его как последняя сучка и не выпускать изо рта. Но только… Если он сам этого хочет. Я понял, что и мне не стоит стесняться его… Мы полностью открыты друг другу, мы нравимся друг другу, хотим трогать, целовать и нам приятны прикосновения друг друга. Это какая-то особая эстетика бани, чистого тела, затуманенного взора и совершенно по-животному мыслящего разума… Ладно, чего я застыл? Теперь действие от меня. Я стянул с себя тонкое полотенце — боже, Арс убрал руки за спину, какой он стесняшка, он, кажется, тоже не шарит, что делать. Мысль о том, что и я у него первый вообще во всем, ударила мне в голову, вскружив её окончательно, и от счастья мой оттопыренный член чуть не отдал праздничный «салют». Так, надо отвлечься разговорами, нам это поможет перестать трястись как два перевёрнутых комара за оконной рамой. — Там у Олеси где-то было масло… — я выслал Арса за необходимым и парень тут же метнул взгляд по всем полкам. И быстро нашел аккуратный овальный васильковый бутылек. — Налей немного на руку, — я проследил буквально за тем, чтобы масло оказалось в наличии и нужной консистенции, а потом подставил и свою лодочку из ладоней. — И мне. Попов так бережно держал этот бутылек, стараясь не пролить ни капли, и не выдавить слишком много. Но в тот момент мне не показалось, что я вполне смело им командую и даю весьма опытные и нужные советы, а Арсений всё молча и послушно выполняет, будто с дрочкой столкнулся первый раз в своей жизни. Как растерянный мальчишка, которого отец отправил за непонятным очередным гаечным ключом для ремонта Жигулей в гараж. (Или у него кинк на послушание?) Арс вылил масло (кстати, весьма точное необходимое количество) и плехнул чуть больше мне на ладонь от спешки. — Ой… — Ага. Я машинально растер его излишки ладонью по груди Попова, как тот после обмазывания моей спины кремом. Это не подкат, я не задумался даже об этом… Но Арсений мило улыбнулся и дико смутился, инстинктивно чуть закрывшись и сведя хрупкие плечи. Сделав себя в два раза у́же шкафа-меня. — Щекотно… — А, ой, сорян… Я думал… — я растерялся и так и не понял, куда присунуть эту мою масляную руку, если я уже прикоснулся там, где он не хотел. — Неприятно? — и выдал тупейшую фразу, впав в ступор, мгновенно растеряв только обретенную «командирскую» уверенность. — Нет, всё хорошо, — ответил совершенно чарующим смущением парень, главный фетиш которого я, видимо, и задел… — Просто неожиданно, — но он не был готов к тому, что это вскроется так быстро, чему, кажется, был весьма рад. Затем мой скромняжка вновь сдвинул события. Парень взял мой член в обхват и начал медленно и постепенно водить рукой. Ласково. Я вздрогнул — у меня встала каждая клеточка моего тела. — Если нужно быстрее… Дыхание участилось и я разомкнул губы, чтобы дышать через рот. — Или сильнее… Я с совершенно затуманенным взглядом положил обе ладони на пресс Арса, боясь спуститься. — Ты говори… Направляй, как тебе надо, — тихо и нежно произнес он мне в губы, прикрывая глаза, всё же чуть неуверенно, но чувственно, внимательно и сосредоточенно изучая меня рукой. — Так хорошо… — у меня уже сносило крышу просто от того, что его рука на моем члене, не важно, что, как и с какой амплитудой она делала — вибрация приятными волнами разливалась по всему телу. Он задевал каждое нервное окончание, каждый микрометр кожи, и мою голову заволакивало одно большое нескончаемое удовольствие, разливающееся по венам. Я стал дрочить ему как себе. Как обычно это делаю, когда только начинаю, возбуждаюсь, не по-быстрому, а монотонно, почти не задевая головку, хотя это было сложно — она у Арса всегда оголена. Я забыл все какие-либо иные движения, маневры, не думал, как бы ему было приятнее, да я и не знал. Мне казалось, мои действия робота ничего приятного не несут и я просто трогаю его лишь бы трогать ответно, участвовать. Спасали только поцелуи, в которых я уже научился чувствовать его и нас. Я просто не мог сосредоточиться на нём, когда всё в моем теле сосредоточилось на его движениях по мне… Мне было непередаваемо хорошо. Я даже отстранился от поцелуев, чтобы слегка тихо простонать Арсу на ухо, в шею, сказать ему, как мне приятно. Я хотел показать другу свой кайф от него, воспевать ему оды, хвалить его, умолять продолжать. Воронежский дворовый пацан таял под ловкой изящной рукой своего интеллигентного и воспитанного друга-театрала… — Ты такой горячий… Бо-о-оже… Не знаю, комплимент ли это мне, как ахуенному любовнику, или Арсу некомфортно от жара моего тела, но слышать этот шепот над своим ухом, где-то в гуще моих влажных кудрей, когда кулачок из тонких пальцев вытворяет с моей налившейся головой такие сумасшедшие вещи… Это дорогого стоит. Когда мы ласкали друг друга, Арсений почему-то больше сконцентрировался на том, чтобы доставить удовольствие мне, а на мои действия почти никак не отвечал, только очень громко и часто пыхтел, от чего у меня самого кружилась голова. Уже весь воздух стал тяжёлым и плотным, влажным, пропитанным деревом бани, углями и нашим общим запахом… Чего-то интимно-неприличного. Попов следил за всем, что делает со мной, открыто ждал моей реакции, смотрел, как я закрываю глаза, как я плыву и поддаюсь, скалюсь и прерывисто дышу. Просто наслаждался этим и, кажется, перенимал все чувства равноправно. Это магия. — Тебе хорошо? — в бреду, в трансе, в потоке на одной волне, я задал этот вопрос. Не знаю, почему я попросил обратной связи именно в такой формулировке. Вроде взрослые в кино говорят так. — Давай ляжем, — неожиданно изъявил свое желание Арсений, уверенно и преданно смотря мне в глаза. В смысле? Здесь? Зачем? Я пойду туда, куда он скажет. Не разрывая зрительного контакта, но прекратив манипуляции с членом и отступив от меня, Попов медленно опустился на скамью, приглашая меня следом. Плавно. Осторожно. Но тут я осмелел и со своей стороны мягко положил его на деревянную поверхность, на его же полотенце, и сам навис сверху, уперевшись на руки по сторонам от его головы. Здесь же пиздец, как будет узко. И неудобно. И руки у меня теперь не свободны. А ещё в масле. Что он хотел? Я готов всё сделать, что в моих силах в таком положении, но вряд ли это будет комфортно. Арс не дал мне сообразить и взял уже оба наших члена в обхват своей руки, не переставая щенком заглядывать мне в глаза. Это так по-пассивному… Меня такое возбуждает, но сейчас я отвлекся на неудобства и не видел дальнейших развитий событий. Кажется, моя внутренняя гомофобия умирала сейчас где-то здесь, под скамейкой… Но движения арсовых рук и эта классическая амплитуда вперёд и назад словно подсказали мне и направили на самое очевидное, что можно было исполнить — я начал двигать тазом. Скользить у него в руке. И это оказалась самая ясная и будто бы правильная для меня и моих «сил» позиция: я чувствовал, что так делаю максимум, что это чисто моя роль, моё движение, моё место в нашей паре. Так я «приношу пользу» от своего актива в нашем соитии. Я им занимаюсь. И, кажется, сейчас в этой роли я себе действительно нравлюсь. Будто все пазлы нашей мозаики встали на свои места и нам открылся новый уровень удовольствия. Мы разгадали код этой позиции. — Ближе… В следующую же секунду мне показалось это галлюцинацией, но Арс выдохнул эту просьбу так тихо, почти проскользив словами по воздуху. Я не ослышался? Он просит меня увеличить воздействие? Не успев задаться логическим вопросом «как?», я сразу навалился и прижался тазом сильнее, что Арсению даже пришлось развести свои колени и чуть поднять их в воздух, чтобы на скамье уместились мои. В следующих более медленных толчках я ощутил бедрами его ягодицы, его лобок и то, что рукой он сжал наши головки крепче, сузив мне «вход» в кольцо из его пальцев. В моменте я не осознавал всех этих вещей. Но всё это настолько походило на настоящий, полноценный, комфортный и активный секс, что я, на удивление для самого себя, добавил новое действие к однотипной ласке, быстро проанализировав и трансформировав его просьбу — я подался назад, переместив упор из рук на локти (было больновато) пригнулся к Арсу живот к животу, но не лег на него полностью, создавая дополнительное давление, и пару раз плотно скользнул по его груди своим торсом. Оставшееся там масло с моей ладони создало невероятно приятный эффект ультра-скользящего влажного трения моей груди о его худую и напряжённую накатывающим движением, и мой мимолётный рваный поцелуй всё-таки вырвал из его покрасневших уст искренний дрогнувший стон. Провокационный, как мне показалось. В моей голове на миг промелькнуло бешеное желание теперь переключить всё внимание на его острые и приятно твердые соски, обласкать их до безумия, до сумасшествия, измучить, истерзать языком, зубами, заставить пульсировать и гореть, а его — биться и извиваться с непрекращающимися стонами во всё горло, но… Его стон снес мне крышу. А новое осознание того, что мы сейчас делаем, ударило в голову как в первый раз, закинув меня на вершину, с которой я собирался сброситься в яму оргазма в следущий же свой шаг. Я слишком не вынослив. Когда ты с тем, кого любишь до беспамятства, вы оба молоды, накалены до предела, свободны и искренни… Сложно не кончить от одних только ласк в первые пять минут воссоединения. О котором раньше я мог только мечтать. — Как же охуенно… — я не сдержал шепот. Арсений ответно обнял меня рукой, соглашаясь. И всё же перед самым пиком, предчувствуя его наступление буквально в следующую секунду, прижмись я сильнее, я заволновался и испугался: я собираюсь кончить, а Арс? Как я пойму, близок ли он, что мне ещё сделать? Не будет ли это выглядеть, как если бы я им попользовался? Я скорострел?! Эти страхи вспышкой мелькнули у меня в голове и я упустил момент. Мой «клапан» удовольствия перекрыло. Я ещё не могу пустить абсолютно всё на самотёк и расслабиться до конца. После такого короткого разгона мы одновременно просто упали рядом друг с другом без сил на лавку, едва уместившись, чтобы перевести дыхание, смирившись, что пока нам хватит. Мы уже зашли довольно далеко. (Очень, очень довольно…) Чтобы не видеть свой измученный раскаленный по ощущениям член, я немножко прикрылся, накинув на зону паха полотенце. Как на вешалку, блять. Я сейчас успокоюсь и он упадет. Яйца только немного поболят. Но я знаю, что сегодня же спущу на воспоминания об этом в душе. Один. Придется только опять воду таскать… — У тебя получилось? — в задышке как-то обыденно поинтересовался у меня Арс. Его дружелюбный тон принятия меня подбодрил. Будто мы только что созвонились после неистовой зарубы в Доту. Это же очевидно, бро. Ты ведь прекрасно знаешь, как это бывает. — Нет, — сразу честно встряхнул кучерявой челкой я, часто дыша, буквально задыхаясь от духоты, весь мокрый от пота и блестящий от масла. — …А у тебя? — я опустил голову, без страха сознавшись в своем провале, и глянул на Арсения. С трудом не роняя взгляд на его тело. — Кажется, не до конца… — Попов даже в этой фразе умудрился выразить свою радость и поблагодарить меня, тихонько намекая, что проблема не во мне, а в нём, что это у него не вышло. Довести нас обоих. — …Было круто. — дьяволёнок внутри него не успел подмигнуть мне, как был дерзко скрыт накидкой из простыни с соседней скамейки. Как я был рад это слышать, черт возьми… По телу разлилось такое приятное тепло. И мурашки. А боль от неразряженного напряжения в паху всё ощутимее пульсировала на самой головке, которую будто плотно сжали. Будто обхватили ладонью, а потом резко выкрутили кран и снова закрыли. — Потом ещё попробуем? — Ага… — мы начали оправляться — долго быть друг перед другом голыми без дела мне было некомфортно, да и выйти из этой неловкой ауры захотелось побыстрее. Так и замяли. Хотя я бы хотел всё это обсудить, разобрать детально. Но потом. Когда мы будем уже в устоявшихся нормальных отношениях, с опытом и полным знанием друг друга. Передохнули ещё чуток, отпуская из тел и голов возбуждение, и нормализовали дыхание. — Лан, пошли. — мне начало становиться плохо. Конкретно плохо. — Здесь уже слишком жарко. Что ж, пока как-то вот так. Значит, мы ещё не совсем готовы к окончанию. Разве что, в основном, из-за того, что оба не знаем, что для этого нужно. В паре. В нашей паре. И всё же я ужасно рад, что мы решились и что-то даже поделали. Что-то приятное, настоящее, взрослое. Я точно почувствовал себя старше, осознаннее, увереннее. На мне была ответственность за ощущения и удовольствие другого человека. Пусть даже и Арсения, моего лучшего друга. Не представляю, как бы у меня это всё было с какой-то левой девчонкой. Он полностью доверил мне своё тело. Ему понравилось то, что я сам решил сделать и как я это делал. Он ни разу не сказал мне «стоп». Как и я ему. Хотя мы уже прошли большую часть процесса. Мы точно на верном пути.