Des souvenirs d'amour

Читатель, вот ты веришь в магию? А в предсказание судьбы? Я тоже не верила, до одного момента. С момента нашего возвращения с де Лорреном, как будто бы всё встало на круги своя. Я вернула себе Орлеанского, служила на высокой должности, всё было хорошо до одного момента - пока я не почувствовала первые признаки беременности. Проблема была в том, что я не знала от кого. Был ли это ребенок Орлеанского или моего супруга… Стало страшно. Я впервые не хотела беременности и ребенка. Это не потому что я не любила бы его нет. Просто я не знала бы наверняка, как со мной обойдутся. Будь это ребенок де Лоррена, Орлеанский ревновал бы меня и мог вполне себе отказаться от всего, что между нами. А если это ребенок Орлеанского… меня бы просто убили сразу. Думать о своем положении с каждым днем было страшно, но время неумолимо шло… Вместе с Атенаис, муж организовал прекрасный бал-маскарад с выставкой картин одного известного итальянского художника. К моему темно-зеленому платью с черными кружевами прилагалась кружевная маска. Гуляя по галерее, я заметила своего любовника - герцога Орлеанского, он был в золотом камзоле, его волосы были, как всегда, уложены в шикарные локоны, а этот запах его духов, который давал ему особую нотку родственности… Я тихо подошла сзади, заметив как он застыл возле одной картины - Венера и Адонис. – Какая же Венера прекрасная, не считаете? – аккуратно произнесла я и прикрыла нижнюю часть лица веером. – Согласен, есть ощущение, что это было в моей жизни, – не отрываясь от картины произнес герцог. Он… не узнал меня? – Позволите поинтересоваться когда? – кокетливо посмотрела я на него. – Когда некто очень важный провожал меня на войну… Она была почти так же обнажена, хотя в сравнении с Венерой даже слишком одета… Я всё думаю приобрести мне эту картину, или… – тут от повернулся в мою сторону и замер. – Ты… – когда он меня узнал, я смогла только хихикнуть и прикрыться веером. – Я считаю, что Вы обязаны приобрести эту картину, Ваше Величество. Во-первых, сделаете очень выгодный вклад, потому что, я думаю, картина сильно подорожает со временем. – А во-вторых? – заинтересовано посмотрел на меня герцог. – А во-вторых… пускай это Вам напоминает о том, кто по Вам больше всего скучал, – на последних словах я взглянула в его глаза. – Я думаю, я договорюсь с художником… – О покупке? – Нет, о твоем портрете… – В образе Венеры? – Да… или Афродиты… но без одежды… – Буду с Вами, когда Вы вдали? – Именно. Самодовольно улыбнувшись я снова повернулась к картине: – Если Вы заинтересованы, можем съездить в поместье моего отца, и я Вам покажу коллекцию картин своего отца, возможно она Вас заинтересует. О цене договоримся. – En nature? – усмехнулся Филипп. – Je ne pensais pas que les tableaux étaient si chers…– – Мадам де Лоррен! – окликнула меня Атенаис и устремилась ко мне, – пойдем, ты же мне обещала! – Мадам, я занята… – Ваше Величество, я вынуждена украсть свою подругу, поскольку она мне обещала одно дело… – Я отпускаю ее – усмехнулся Герцог. – Но под обещание, что вернете ее, – – Ага, к полуночи, – мы втроем рассмеялись, а с мадам мы прикрыли лица веером. А обещала я Атенаис, что мы сходим к гадалке, то есть к мадам ля Вуазен. – Атенаис, ты знаешь, я верю только в Бога, – Она поможет ответить тебе на твой вопрос. – Не надо, я придумаю что-нибудь.. – Не бойся. Мы зашли к мадам ля Вуазен. – Мадам, а вот и мы. – Я хочу начать с Вашей подруги, Франсуаза. Немного опешив от резкости, мы с Атенаис притихли. А мадам подошла ко мне и приложила свою руку к моему животу: – Беременна ты… и мучаешься…– Как же в точку она попала. Я не хотела этого от слова совсем. – Дай угадаю… не знаешь, кто отец, я права? – внимательно посмотрела она в мои глаза. – Как Вы… Кхм, в общем, да. Не знаю… – Сейчас посмотрим на картах, – она достала карты таро и начала их мешать. Она вытащила четыре первых карты: тройка мечей, смерть, десятка мечей и пятерка чаш. – Не доносишь ты этого ребенка, скинешь. Ему не суждено родиться. – Да что Вы такое говорите, – начинала злиться я. – Ты же сама его не хочешь… это будет твоим спасением – она дальше достала четыре карты: император, король мечей, дьявол, рыцарь мечей. – Ребенка сбросишь по вине его отца. Он будет в гневе, разъярен, применит силу к тебе. Но это не от того, что он знает, что ты беременна, спровоцируешь его. Я почувствовала, как от ужаса у меня сжало грудную клетку и я не смогла вздохнуть… Нет, неужели Герцог способен на такое? Да, Филипп мог быть жестоким, но не со мной… Нет… Никогда! – Это не тот про которого ты сейчас думаешь, – резко вырвала меня из моих же мыслей гадалка, смотря как будто сквозь меня. – Знаете что… – стала закипать я. – Я верю в Бога, а не в этот бред, который Вы разложили! С меня хватит! – воскликнула я и вышла вон из комнаты. Я прислонилась к стене, пытаясь отдышаться, даже низ живота скрутило. Я обмахивала себя веером, пока ко мне не подошёл мой близкий друг - месье де Монферран: – Может воды? – заботливо протянул мне бокал Жюль. – Благодарю, друг, – устало улыбнувшись, я отпила из бокала. – Ты как раз вовремя, скоро твой супруг должен начать какое-то представление, – – Очередная показуха от этого павлина. – Тем не менее, пойдем! Мы были в первых рядах. Люди окружили моего супруга и тот начал: – Все Вы знаете, что я был в Венеции и услышал очень интересную балладу, позвольте я начну. Музыканты, что-нибудь легкое и непринужденное! – хлопнул в ладоши супруг и стукнул ногой. – Итак… Не-не-не. Месье музыканты! Где игривая скрипочка, дайте скрипочку! Кхм, – музыканты сделали как он хотел. – Мне нужен доброволец, вот Вы! – шевалье подошёл к моему другу и предложил ему руку. – Пожалуйста, Вы мне очень нужны в сценке. Усмехнувшись Жюль вышел в середину. – Итак, балада! Думает кавалер ночь напролёт, Ту ли мадам на бал он ведёт. Та ли достойна, та ли нежна, Тайна любви для него не видна. – Скрипка! – шевалье закружил в танце де Монферрона. – Кхм! Лёгкий румянец, сиянье глаз, Словно мелодия в танце для вас. Но так ли искренне сердце её, Станет ли с нею светлым житьё? Стоило мне отвернуться, как я была уже ловко взята под локоть и выведена в середину зала своим супругом и была вверена в руки своего друга. По его взгляду стало ясно, что ему вся эта ситуация, как впрочем и мне, не очень приятна. Вопрос состоял только в том, как из этого всего выкручиваться. Поклонившись, мы принялись танцевать, но только стоило мне отвести взгляд в сторону, как я увидела ревнивый взгляд принца.О нет… А супруг мой всё не унимался: Взглянет, вздохнёт, и вновь не уснёт, В сумраке мыслей сомненье растёт. Где-то в глубинах любовь ждёт ответ: Та ли она — счастья долгого свет? Шёпотом де Монферрон произнёс: – Не поймите меня неправильно, я прекратил преследовать свою мечту о Вас. – Это прекрасно и я Вам верю, друг мой, – так же шепотом произнесла я. – Извините меня, но Ваш муж… как бы так выразиться…bâtard – Нет, вовсе нет, он -Fils de pute,– мило улыбнулась я и вновь перевела взгляд на Орлеанского. Он ревновал, причем ревновал ужасно. Я видела, как тяжело вздымается его грудная клетка от тяжелого дыхания. Взглядом он пытался убить моего друга, а руки всё сильнее сжимались в кулаки. Де Лоррен принялся за свой последний куплет и подошел к Орлеанскому: – Ваше Величество, а теперь надо спросить Ваш взгляд на ситуацию: Блеск канделябров, зеркал хоровод, Юность за ними, как сказка, живёт. В круге изящном решится судьба: Та ли девчонка? Его ли звезда? – Я не собираюсь участвовать в этом цирке! – воскликнув, Орлеанский кинул бокал нам под ноги и удалился прочь. Наплевав на всех, я кинулась за Филиппом. – А ты куда! – схватил своей мертвой хваткой де Лоррен. – Я вроде бы еще не закончил. – Закончил! – пыталась вырваться я. – А теперь, полонез! – воскликнул супруг и грубо повёл меня от всех. Выйдя из зала мы встали возле лестницы. – Вот ты и попалась! Ты снова спишь с Орлеанским! – он дал мне пощечину. – Да! Сплю! Потому что я не могу тебя терпеть! Я устала от твоей грубости и твоих вечных упреков! – воскликнула я и поднесла руку к горящей щеке. – Я же тебе говорил не приближаться к нему! Только я его достоин! – Нет! ТЫ его недостоин. Ты не умеешь никого любить! А Филипп достоин только любви и уважения к себе! Ты алчный, мерзкий, гадкий, трусливый! Не то, что его Величество - благородный и полный любви! – назад дороги не было. Я не могла больше себя обманывать. – Что ты сказала?! – с угрозой в голосе он подошел ко мне ближе. – Что слышал! – далее я увидела, как его взгляд наполнился бешенством, и он толкнул меня в грудь, отчего я потеряла равновесие и покатилась с лестницы. Я пыталась хоть как-то закрыться и спрятать голову. Секунда и я лежу. Другая, и я чувствую как в области матки меня пронзила жгучая боль и между ног становиться мокро. Мне стало всё ясно. Le père a tué son enfant. Я помню как мне тяжело было сфокусировать зрение, голова и живот болели, а в ушах стоял шум и гам. Я видела силуэт де Лоррена и он что-то мне говорил, голос его был взволнован. Кажется он звал медикуса. Мне хватило сил сказать только одно: – Это ты убил нашего ребенка… И наступила темнота.