Тёмный принц

Голова безумно трещала, а перед глазами ходили цветные круги, хоть вокруг и была полнейшая темнота. Красная Шапочка с тихим стоном приподнялась на локтях. Мелкие камешки неприятно впивались в руки, но это была меньшая из ее проблем. — Здесь кто-нибудь есть? — ее голос эхом отразился от темных стен, отвечая лишь тишиной. — Белоснежка! Ганс! Артур! Вновь тишина. Сердце забилось паникой, хоть она и пыталась восстановить дыхание, чтобы начать дышать. Но все больше и больше старых воспоминаний о точно такой же темноте, тишине и одиночестве атаковали ее измученный разум, и она не могла им противиться. Хотелось просто сжаться в безопасный кокон. Сколько она была без сознания? Как скоро станет вновь угрозой для себя и своих любимых? Новые и новые мысли проникали в ее голову. Слишком частые удары сердца становились почти болезненными, заставляя ее задыхаться и словно рыба на берегу с ужасом оглядываться вокруг. Она сжала грудь ладонью, желая вынуть из себя столь ненужный и мешающий орган, но только больше смяла ткань своего, итак, истерзанного камнями платья. Тихий стон вырвался из ее рта из-за злости на саму себя. — Шапочка? Девушка вскрикнула и вся задергалась, когда чей-то голос послышался слишком близко, и теплая рука накрыла ее ледяную. Кажется, она ударила кого-то по лицу. — Хэй, хэй, это я — Артур, — наконец-то голос обрел имя и образ в ее сознании, но почему-то от этого ей только сильнее захотелось вжаться в стену, что, в общем-то, она и делала последние несколько минут. — Артур? Шапочка замотала головой, желая, чтобы исчез он или она сама. — Ты не должен быть здесь… Не должен! Я могу… я могу… — она всхлипнула, не сдержавшись, понимая, что лучше ей не становится. — Все хорошо. Я с тобой, не бойся, — мягкое тепло окутало ее тянущее от боли тела, что стало последней чертой. Она уткнулась носом в его плечо, игнорируя легкую щекотку из-за пыли, позволяя слезам наконец выйти наружу. Тепло его тела, легкие поглаживания по спине и мягкие покачивания из стороны в сторону постепенно успокоили ее. Шапочка выровняла дыхание и часто-часто заморгала. Ее все ещё окружала тьма, но, наконец-то, исчезли эти отвратительные пятна перед глазами. — Артур? — она чуть скосила глаза, но в такой темноте ничего нельзя было разглядеть. Только голос и знакомый запах говорили о том, что это он. — М? — чувство безопасности разом укутало ее. Одновременно хотелось плакать и смеяться. Едва сдерживаясь, она только уткнулась носом в его плечо, надеясь, что ее голос не дрожал, выдавая с потрохами. — Спасибо… Стены пещеры больше не давили на неё так, а полная тишина не казалась гнетущей. В руках Артура она чувствовала себя маленькой птичкой, окутанной в заботу и нежность в больших и надёжных руках. Давно у неё не было такого чувства, если и было хоть когда-нибудь. — Нам нужно искать выход, — губы Артура оказались у самого ее виска. Шапочка чуть пискнула, чувствуя их тепло. Вставать совсем не хотелось, а там более куда-то идти, переживая за спасение друзей. Живы ли они вообще? Он аккуратно приподнял ее за плечи. Наконец-то, Шапочка могла почувствовать собственное тело, а с ним и тянущую боль от полученных ссадин и ушибов. Девушка охнула от удивления и сжала зубы, стараясь перетерпеть это чувство. — Ты в порядке? Сколько она не вглядывалась в темноту, так и не смогла разглядеть его лица или хотя бы глаз. Но она чувствовала большие теплые ладони, бережно держащие ее, не позволяющие ей вновь скатиться в бездну отчаяния. Резкая и неожиданная мысль ударила в голову. Перед ней стоял настоящий Артур, точнее, настоящий его облик, ведь из-за полной темноты она совсем не могла его видеть, а значит чары не работают. Шапочка чувствовала его дыхание на своей макушке, когда оно задевало самые кончики топорщащихся волосков. Какой же он высокий… Забавно думать об этом, когда до этого он едва дотягивал до ее бедра. — Буду, — твердо отвечает Шапочка, не желая сейчас отвлекаться на столь неважные проблемы. Полнолуние вот-вот наступит, она чувствует это. И ей нужно сделать все возможное, чтобы Артур оказался как можно дальше от нее. — Пойдем. Она не знала точно, куда они идут. Просто наугад выбрала направление и тянула на удивление тихого принца за собой, стараясь не обращать внимание на спокойные удары сердца в ушах, явно принадлежащие не ей, что делало ситуацию еще хуже. Из-за обострения своих чувств, она могла ощущать пещеру и в полной темноте, что делало бы ее отличным сопровождающим, не будь ее мысли заняты совершенно другим. Она должна найти выход. Коридор казался нескончаемым. Они бежали долго и хаотично, даже не пытаясь запомнить путь. Каков шанс, что они прошли одно и то же место уже в тысячный раз? Шапочка крепко держала чуть вспотевшую ладонь Артура, молчавшего все это время, пока его напарница в панике пыталась найти выход. Давал ли он ей возможность успокоиться или же был так уверен, что она и правда знает дорогу? Довольно сложно было дать верный ответ. Звук шагов, отражающихся от стен, нервировал, а непрекращающаяся тьма нагоняла еще большую панику. Спокойствия, которое она получила в объятиях Артура, не было и в помине. Сердце вновь начинало бешено колотиться, а глаза застилали слезы. И именно в этот момент впереди появился легкий отголосок света. — Артур… Смотри! — Шапочка позволила себе громкий смешок перед тем, как побежать еще быстрее. — Мы нашли выход! Мы… То, что они нашли, было вовсе не улицей, а лишь пещерной залой, широкой, но все такой же темной. Не было ни трещинки, ни просвета в каменной кладке. Идеальная гладкость и тьма, которую разрушал мягкий свет, исходящий из воткнутого в камень Экскалибура. Шапочка моргнула, удивленная и от этого не заметившая, как резко остановился Артур, выдергивая свою ладонь из ее. — Как такое возможно? — тихо выдохнула она, не веря своим глазам. Был ли это мираж от нескончаемого спертого воздуха и бега? — Да вы издеваетесь. Голос Артура прозвучал зло и угрюмо. Шапочка резко развернулась и удивилась, когда не увидела никого на уровне своих глаз. Но сразу опомнилась и опустила взгляд ниже. Проклятия никто не отменял. — Я думала, ты будешь рад… — Шапочка склонила голову набок, наблюдая за виноватым выражением лица Артура, с которым он оглядывал меч, так недавно бывавший в его руке. — Давай достанем его. Возможно, он поможет нам найти выход и… — Я не смогу. Его голос был тверд, глаза опущены в пол. Он крепко сжал руки в кулак, словно ожидая атаки от нее. — В каком плане? Ты же уже однажды… — Не я вытащил его. Артур прошел мимо нее, глубоко дыша и тяжело шагая. Было сложно понять, что именно он чувствовал, и какие воспоминания витали в его голове, но это явно было не то, что она хотела бы сейчас услышать. Кожа начинала гореть, дикое желание содрать ее с себя разрасталось с каждой секундой. Она старалась отвлечься, с прищуром наблюдая за принцем. Артур подошел к своему мечу, глубоко воткнутому в камень. Его ладонь, хоть и совсем небольшая, легла на рукоять как влитая. Пальцы аккуратно погладили иероглифы, высеченные на ней, перед тем как сильно сжать ее и потянуть вверх. Меч не сдвинулся ни на миллиметр. Шапочке не удалось сдержать пораженного вздоха. Плечи Артура вздернулись, словно его ударили под дых, и она поспешила зажать рот рукой. Но он не поворачивался к ней. — Белоснежка вытащила его для меня, — сокрушенно признался Артур, сутулясь, становясь еще меньше гномьего размера. — Мне жаль. Она успела сделать лишь один шаг в его сторону в желании утешить или подбодрить перед тем, как резкая боль пронзила все ее кости. Девушка согнулась и открыла рот в немом крике боли. Ей не нужно было видеть небо, чтобы знать, что полная луна вот-вот готова занять свое место на небе и осветить землю своими серебряными лучами. Лучами, лишающими ее человечности. Времени практически не осталось. Ее ноги подкосились сами собой, а по щекам потекли злые слезы. — Артур, — захныкала она, сильнее укрываясь в свой плащ, в надежде, что это хоть как-то поможет. Принц резко развернулся, услышав странные нотки в голосе подруги. — Мне так жаль… я… Он подбежал к ней, быстро осматривая, ожидая увидеть какую-то рану или нечто, ударившее ее. Но Шапочка только смотрела в ответ, сотрясаясь от рыданий. — Со мной… со мной кое-что случается каждое полнолуние. Я… перестаю быть человеком. Я монстр, Артур, — девушка сильно зажмурилась, не желая признавать то, что сейчас может произойти. — Плащ… помогает мне сдерживать это. Но он слабеет в полнолуние. И еще больше, когда есть рядом человек. — Шапочка, я не… Девушка в ужасе оглядывалась вокруг, замечая множество темных отверстий — проходов в другие тоннели. Могло ли это быть их спасением? — Возможно, если ты будешь дальше от меня, то плащ выдержит… Шапочка резко выпрямилась, игнорируя сопротивление своего тела, каждой его мышцы, и вбежала в ближайший тоннель. Она вглядывалась в спасительную тьму, позволяя уставшим ногам тянуть ее вперед. Десяти шагов хватило на то, чтобы она вновь увидела свет. Надежда кольнула ее сердце. Неужели выход был так близко? Но стоило ей выскочить на него, как она оказалась все в том же зале с мечом. Артур стоял к ней спиной и вглядывался в тот самый тоннель, куда она вбежала меньше минуты назад. — Невозможно… — проскулила она, быстро находя глазами другое отверстие. Принц Беллатора резко развернулся, заслышав ее голос прямо за своей спиной. Он в шоке смотрел, как ее сгорбившаяся фигура влетает в другой тоннель. История вновь повторилась. Несколько шагов, резкий поворот, и она снова здесь. Шапочка проверила каждый проход по несколько раз, надеясь найти хотя бы тот, откуда они пришли. Казалось, сама пещера не хотела ее отпускать отсюда, что вызывало в ней только чувство злой беспомощности. Как так могла повернуться история, что она оказалась здесь? Запертая с Артуром, человеком, которому она позволила забраться в свое сердце. Судьба часто играла с ней в ужасные игры, и у Шапочки уже не было сил пытаться выиграть. Она с громким вздохом привалилась к валуну, из которого торчал камень и свернулась клубочком, стараясь заранее смириться с очередной потерей, с очередной волной ненависти к самой себе, с будущим одиночеством. Артур стоял какое-то время в отдалении, наблюдая за ней, пока не решился подойти и присесть рядом. Шапочка отчетливо чувствовала его запах, тепло его тела, движение горячей крови по венам задолго до того, как он подошел. Уже совсем скоро… — Скорее всего я разорву тебя на кусочки… — тихо призналась она, ожидая бурной реакции, криков, попытки сбежать. Ее голос был совсем тихим, звучащим без угрозы. Просто факт, не более. Артур только кивнул на ее слова, позволяя ее жаркому лбу прислониться к его плечу. — Если уж моя жизнь так скоро оборвется, расскажешь свой секрет? Шапочка слушала его и не узнавала. Куда делся тот самый весельчак Артур, вечно самодовольный и такой эмоциональный? Неужели события последних недель изменили его навсегда? Они долго смотрели друг другу в глаза, пока Шапочка не отвернулась, зажмуриваясь. Свет Экскалибура стал слишком ярким для нее. Странное смирение накрыло ее, когда Артур взял ее ладонь в свою, едва взглянув на черные, быстро удлиняющиеся когти. Она не смотрела на него, поэтому его рука была большой и крепкой. — Я оборотень. Его дыхание оставалось ровным, а выражение лица спокойным. Неужели все было так просто? Земля не ушла из-под ног, а звезды не упали с небес. Но тяжелый груз все еще был на ее плечах. Артур молчал, не задавая вопросов, что почему-то сподвигнуло ее на рассказ. — Я родилась такой… Каждое полнолуние происходит обращение. Я не знала, что я такая до двенадцати лет. В нашей деревне каждый месяц исчезало по одному человеку. Все списывали это на животных в лесу да на случайность, — Шапочка старалась унять дрожь в голосе. Она сильнее сжала зубы, чувствуя, как двигаются кости, и как магия начинает менять ее тело. Жар от ладони Артура становится почти болезненным для нее. — На меня ничего не указывало, да и я не чувствовала ничего. Списывала зуд и странные боли перед обращением на что-то другое. Но моя бабушка начала догадываться. Мышцы чуть подрагивали в желании сменить положении, взять больше места, но Шапочка держалась ровно, сдерживая зверя в себе как можно дольше. Артур имеет право знать. Он должен понимать, что она не хотела такого конца для них. — Она не сказала мне ничего. Только принесла однажды этот красный плащ и уговаривала меня никогда его не снимать. Говорила, что это реликвия семьи и как это важно для нее. И я носила его постоянно. Даже когда спала. Это помогло, люди перестали пропадать. Слезы уже ручьем текли по ее щекам, пока так и не зажившие раны из прошлого напомнили о себе. — Я росла, и волк во мне тоже. Но никто не знал об этом… В полнолуние она всегда заставляла меня сидеть дома, а сама уходила куда-то. Возможно, она понимала что-то… И все было бы хорошо, если бы я не решилась ослушаться ее, — Шапочка запрокинула голову, затылком упираясь в прохладную гладкую поверхность. Сама она себя чувствовала факелом. Чуть приподняв свободную руку, девушка вгляделась в увеличивающиеся рыжеватые пятна на коже, постепенно покрывающиеся шерстью. Не было ужаса, не было вины, только смирение и печаль. — У меня был друг… Возможно, я и любила его… Мы всегда шутили, что вырастим и поженимся. Быть может, так бы и было, — она понимала, что говорит совершенно не то, что нужно, но удержать себя уже не может. — Он пришел ко мне в полнолуние, просто позвать побегать в ночи. Это был первый раз, когда я осознала обращение. Плащ замедлил его, из-за чего я могла чувствовать и помнить все… Я… Я… Ком встал в горле, а язык совсем не хотел слушаться. Мысли начинали разбегаться, теряться в сознании совершенно новой сущности. Как бы Красная Шапочка ни старалась, как бы ни натягивала алый плащ на свою кожу, не могла сдержать волка. — Я совершила непоправимое… На мои крики прибежала бабушка. У нее было ружье. Я поняла, что она, наконец, решила прийти за мной и покончить со всем. Тогда я сбежала. Сбежала так далеко, как это было возможно. Она тараторила так быстро, как только могла, словно утопающий, пытающийся сделать как можно больше вдохов перед последним погружением. Только чтобы успеть. Неуверенная в том, что ее речь все еще была связной и понятной. — Я думала, что смогу защитить дорогих мне людей. Но теперь ты в ловушке со мной. Мне так… так жаль. Я не хочу этого, правда. Но волка не сдержать. Я пыталась. Она сжала его ладонь с такой силой, что, казалось, вот-вот переломит ее. Но Артур и не дрогнул. — Шапочка, что если… Ее резкий окрик не дал ему договорить. Девушка, словно ужаленная, подскочила на месте и отпрыгнула к дальней от него стене, зажимаясь в самый угол в желании исчезнуть. Она крепко закрыла глаза, не желая видеть, как меняется ее тело. Каким-то образом ее сознание всегда стирало из памяти момент обращения, словно желая защитить итак измученную девушку. Шапочка буквально чувствовала, как волк выскребывал когтями путь наружу, и резко сжалась, желая унять это чувство. Ответом ей стала резкая вспышка боли, заставившая ее зарычать. — Подожди! — Артур слишком резко оказался рядом с ней. — Я думаю, тебе нужно… — Не подходи! — вскричала девушка, быстро перемещаясь к другой части зала. Сможет ли она забраться в тоннель и постараться переждать обращение там? Как… Что… Мысли исчезали из ее головы, оставляя лишь первобытные инстинкты животного, сражающегося с ее сознанием. Все тело нещадно болело. В какой-то момент боль стала такой невыносимой, что просто вытолкнула Шапочку из ее же головы. Теперь та стала лишь сторонним наблюдатель, с ужасом глядящим сквозь глаза монстра на происходящее. Артур продолжал стоять ровно в центре комнаты, внимательно смотря на то, как магия окутывает тело Шапочки, лишая его белых очертаний девушки: ноги, рука, голова и живот увеличивались, обрастая шерстью. Лицо поменялось полностью, как и задние ноги, ставшие лапами. Увесистый хвост грозно ударил по стене, но отчего-то у Артура не было и капли страха. Как и не было желания потянуться за торчащим неподалеку мечом в жалкой попытке вытащить его. Принц знал, что, будь в его руках хоть тысяча орудий, он никогда не направил бы их на Красную Шапочку, даже если бы это стоило ему жизни. Будь он человеком, волк был бы в три раза крупнее него. Сейчас, в гномьем обличье, он видел перед собой шерстяную зубастую гору, с утробным рычанием надвигающуюся на него. Зверь отмерял каждый свой шаг, не торопясь нападать, словно наслаждаясь своей силой. Красный плащ остался лежать позади волка жалкой тряпкой. Артур непрерывно смотрел в зеленые глаза зверя, надеясь найти там хоть каплю осознанности, присущей человеку. Но видел в столь дорогом ему цвете лишь дикость и голод. И все же страх не сжимал его сердце в тиски, а желания спастись так и не возникало. Юноша продолжал стоять на месте и ждал, когда зверь подойдет ближе. — Это сложно — принять себя, каким ты есть. Принять все свои недостатки и темные мысли, — зверь продолжал медленно наступать, утробно рыча и скаля зубы. Слюна стекала по рыжеватой пасти, а зрачки-точки пригвождали его к земле. — Я сам совсем недавно смог это сделать — принять. Принять то, что не достоин меча. Что не прославился, как свои братья. Что, возможно, не нашел себя. Его слова были обращены ни волку, ни самому себе. Только голым темным скалам, с безразличием наблюдавшим за сценой в этой одинокой пещере. Когти зверя тихо скребли по полу, напоминая, как мало осталось пространства между ними. Артур смотрел на волка и даже не мог заставить себя испугаться, зная, что внутри этого существа прячется все та же Красная Шапочка, напуганная и забитая в самый угол своего сознания. — Я очень надеюсь, что после всего этого, ты сможешь простить себя. Сможешь принять когда-нибудь эту сущность. А волк примет тебя обратно, — морда была уже так близка к нему, что Артур мог рассмотреть каждую шерстинку. — Не борись сама с собой, Руби. Полюби каждую часть себя. Принц Беллатора зажмурил глаза, ощущая на своей щеке жаркое дыхание и готовясь к удару. Но его не было. Как и рычания зверя. Его ресницы затрепетали, когда он аккуратно приоткрыл глаз, желая понять, что же случилось. Послышался скулеж и скрежет, когда лапы оборотня запутались, заставляя волка валиться с одного бока на другой. Зверь согнулся, словно его ударили, и Артур с ужасом наблюдал, как тот все дальше и дальше отступал от него, мотая головой и сильно зажмуривая глаза. — Шапочка… Что? Послышался лай, смешанный с рычанием, но нападения так и не было. Артур сделал шаг вперед и осторожно протянул руку. Но зверь, хоть и не видя это, почувствовал и отскочил в противоположную от него сторону, словно испугавшись его. Было ли это хорошим знамением? Все, что сейчас чувствовал принц, это страх за свою подругу, которая могла чувствовать все то же, что и ее внешняя оболочка. Одним неожиданным движением оборотень высоко подпрыгнул, перескакивая Экскалибур, едва не задевая меч хвостом и кубарем скатываясь с той стороны скалы. — Шапочка! Артур определенно напился из источника храбрости, раз, даже не раздумывая, помчался к зверю. Он и думать позабыл о своей собственной шкуре, заботясь лишь о девушке. И все же, перед поворотом, он замедлился, аккуратно ступая по каменной кладке, чтобы не создавать лишнего шума. Его рука, едва касаясь, прошлась по скале, придерживая вновь непривычно большое тело. Поверхность была отрезвляюще прохладной. Волк лежал на земле, свернувшись одним большим пушистым клубочком. Морда была спрятана где-то между лап. Невооруженным глазом было видно, как дрожала шкура животного. Тихий скулеж был приглушен слоем шерсти, но каждый этот звук все сильнее и сильнее сжимал сердце Артура. С тихим вздохом он сделал последний, разделяющий их шаг. Волк наверняка это слышал, но никак не реагировал, словно позволяя подойти ближе. Артур долго смотрел на рыжеватую шкуру зверя, не зная, что и делать. Стоило ли позвать девушку? Или лучше оставить ее наедине с собой? Принц крепко зажмурил глаза, представляя себя на ее месте. Что бы он чувствовал? Что бы он хотел? Он точно не хотел бы остаться один… Это было ново и необычно для него, так сильно сопереживать другому. Артур никогда и не был эгоистом, по крайней мере, не полностью. Но желания почувствовать себя в чужой шкуре у него ни разу за всю жизнь не возникало. — Я здесь, хорошо? — тихо шепнул он, словно сам себе, но точно зная, что острый слух зверя поймает его слова. После чего Артур тихо уселся рядом, стараясь лишний раз не прикасаться к зверю, чтобы не тревожить его и дать время прийти в себя. Неизвестно, сколько уже часов прошло с тех пор, как они попали сюда. И сколько еще прошло, пока Артур, вот так сидел молча, только позволяя себе рассматривать шерстинки на шкуре зверя и следить за мягким переливом света на них при каждом вздохе. К слову, совсем недавно, волк уже смог успокоиться и, судя по его ровному дыханию, даже уснуть. В какой-то момент, волк шевельнулся, и, взаправду не понимая во сне, что делает, вылез из своего кокона, расслабленно распластавшись по полу. Большая рыжая голова оказалась прямо на коленях у принца. Первые секунды все, что мог делать Артур, это тупо смотреть на морду зверя, боясь и шевельнуться. Но потом, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, все же расслабился и положил чуть подрагивающие руки прямо на макушку волка, позволяя пальцам глубже забиться в мягкую пушистую шерсть. Все оставшееся время он с легким восторгом гладил уши, глаза, шею волка, стараясь запомнить каждую черточку. Черные небольшие усы у носа он так и не рискнул трогать, но уже сделал пометку хотя бы несколько раз пошутить на эту тему с Красной Шапочкой… Точнее с Руби. Да, ему определенно понадобится время, чтобы перестать ее звать по кличке. Вот так, сидя в своих мыслях, Артур и не заметил, что зверь уже долгое время лежал на его ногах с открытыми глазами. Смотря в никуда и наслаждаясь легкими поглаживаниями человека. Когда же принц это заметил, то просто улыбнулся. — Ты вовсе не монстр, Шапочка… — его слова звучали как колыбельная из далекого детства. — Ты совершила ошибку. И этот груз будет еще долго лежать на твоих плечах. И я хочу быть с тобой, чтобы разделить всю его тяжесть. Но прошу, не дай этому перечеркнуть всю свою жизнь, хорошо? Ответа, как и ожидалось, не последовало. Они сидели так еще какое-то время, пока, наконец, яркий желтый свет не осветил тело волка. Как только чары рассеялись, Артур увидел на своих коленях лицо девушки, продолжавшей также смотреть в никуда. Сейчас он мог осознать, как схожи были две ее сущности, внешне и внутренне. — Руби? — неуверенно позвал он девушку, боясь, что такое эмоциональное перевоплощение могло причинить ей какой-то вред. Шапочка медленно повернула голову, заглядывая в глаза Артура. Губы вытянулись в неуверенной и слабой улыбке, а в уголках глаз неожиданно появились слезы. — Хорошо, — сказала она, громко выдыхая и беззвучно смеясь. Девушка обняла себя за плечи и крепко зажмурилась, позволяя нескольким слезам скатиться по щекам. Артур немедленно их стер ладонями и приобнял девушку, крепко прижимая к своему хоть и небольшому телу. Это был первый раз, когда Волк и Человек подружились. Первый раз, когда Шапочка смогла быть собой в чужом обличии. Первый раз, когда губы Артура и Руби соприкоснулись. Мягкое свечение вновь окутало их, даруя принцу долгожданную свободу от заклятия. Но оба не могли оторваться друг от друга, чувствуя в своей душе, как тот самый недостающий пазл встает на место. Когда губы уже болели от поцелуев, они отстранились друг от друга, смущенно, но счастливо улыбаясь. Шапочка скрупулезно рассматривала новые черты лица Артура, пока тот просто наслаждался моментом и ярким взглядом зеленых глаз возлюбленной. Он глупо улыбался, понимая, что мог бы переживать этот момент снова и снова до самой смерти. Даже радость от навсегда вернувшегося облика ушла на задний план. — Поцелуй любви… — Артур облизнул губы, словно задумываясь. После столь долгого молчания голос казался чем-то неправильным в этой пещере. — Так ты все-таки любишь меня, да? Он улыбнулся самодовольно, как в старые добрые времена. — Умеешь же ты момент испортить, — фыркнула девушка, неуклюже вставая. Принц поднялся следом за ней и с удовольствием заметил удивление в ее глазах, когда Шапочка увидела его истинный рост. Она сама была высокой девушкой, но все же ей приходилось чуть запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Было неловко признаваться самой себе, как сильно ей понравилось новое телосложение Артура. — Как бы нам ни было здесь хорошо, надо бы уже и искать путь наружу, — по-прежнему ухмыляясь, предложил принц, осматривая пещеру вокруг, словно могло появиться что-то новое. Все те же темные проходы, холодный серый камень да сияющий меч в скале, который только и делал, что глаз нервировал. Руби неуверенно подняла с пола изрядно запылившийся плащ и неловко встряхнула его, морщась от поднявшейся пыли. Ее глаза прожигали дыру в алой ткани, пока хозяйка вещицы думала, что же с ней делать. Одним легким движением ткань оказалась за спиной девушки, пока та завязывала узелки на шее. — Думаешь, он тебе все еще нужен? — Артур пригладил рукой складки плаща, оставляя ладонь на талии девушку и наслаждаясь теплом ее тела, просачивающимся сквозь одежду. — Надо же мне как-то оправдывать свое имя, — неловко пожав плечами, усмехнулась девушка. Этот плащ уже был ей как второй кожей. Она и не могла представить себя без него. — Тем более, что это подарок бабушки… И мне хотелось бы сохранить память о ней. "Даже если и не сильно приятной". Артур кивнул, понимая. Его рука аккуратно спустилась ниже и коснулась костяшек пальцев девушки, словно спрашивая. Шапочка развернула ладонь, позволяя их пальцам переплестись и наслаждаясь столь маленькой лаской. Одиноко стоящий в скале меч привлек ее внимание. — Что насчет него? — было трудно не заметить напряженное выражение лица Артура при взгляде на меч. — Я его не достоин, — коротко ответил он. Все же это была для него больная тема. — Возможно, ты сможешь… ты сильная и… — Точно не я, — отрезала Шапочка. Она смогла принять часть себя, но этого определенно было мало для меча. Со многими своими демонами ей еще предстоит сразиться. — Ты можешь попробовать снова… — Думаешь, за те часы, что мы здесь, я так изменился? Стал достойным? — его глаза не отрываются от меча, а пальцы сжимают ее ладонь все сильнее и сильнее. Шапочка вновь неловко пожимает плечами. — Все возможно. Тем более, что еще нам остается делать? Горы определенно не хотят нас отпускать, — несмотря на сложившуюся ситуацию, что они были погребены заживо в магических пещерах, настрой был у Руби позитивным. — Давай. Сил отказать девушке у Артура явно не было, поэтому он с тяжелым вздохом отошел от нее и начал вновь взбираться на скалу, готовясь к очередному позору. Сейчас у него не было того возбуждения и восторга, с которыми он в первый раз посмотрел меч. Перед глазами больше не стала картинка успеха, восторженной и восхваляющей его имя толпы. Все это уже не было ему интересно. Единственной его целью было — это вытащить меч, чтобы спасти Шапочку. И он приложит для этого все свои усилия. — Если это впрямь выйдет, то в будущем я выкину этот меч на дно самого глубокого моря, потому что так издеваться надо мной никто не имеет права, — бурчал он, кладя изрядно вспотевшую ладонь на эфес. Несколько глубоких вдохов, смена хватки, и Артур тянет меч наверх, с изумлением понимая, что не чувствует сопротивления камня. С легким свистящим звуком меч вытаскивается из скалы и идеально ложится в его большую человеческую ладонь. Он ощущается намного легче, чем было до этого, в гномьем обличии. Артур на несколько мгновений позволяет задержаться взглядом на своем отражение, проходясь глазами по идеально наточенному металлу. Когда же он поворачивается к Шапочке, то замечает на ее лице такое же как у него изумление, граничащее с восторгом и радостью за него. В три больших прыжка он спускается со скалы, ловя ее в крепкие объятия и кружа над землей. — Сегодня определенно лучший день в моей жизни! — кричит он, даже не боясь реакции магических гор на его счастье. Шапочка громко смеется, впервые так открыто и искренне. Артур с наслаждением слушает ее смех, задерживаясь глазами на каждой черточке так переменившегося от эмоций лица. Его ладонь оказывается на ее щеке, а большой палец аккуратно проходится по ямочке от улыбки. Руби чуть наклоняет голову и сильнее прижимается к его коже. Глаза ее прикрыты, а ресницы трепещут от удовольствия. Артур с болью осознает, как же долго она держала себя без прикосновений и нежности, боясь сближаться хоть с кем-то. — Видимо, мечу была не нужна твоя самоуверенность… Ты просто должен был быть уверен в себе, — она задумчиво глядела на Экскалебур, крутя ладонью вокруг него, словно боясь прикоснуться. Артур что-то промычал в ответ, не желая думать о том, почему же именно сейчас он стал достойным. Вместо того, он ловко прокрутил лезвие в руке, гася столь надоевший свет, чтобы хоть на минуту отдохнуть от этого. Но стоило Экскалибуру погаснуть, как пещера озарилась голубоватым свечением. — О, — удивленно вздохнула Шапочка, запрокидывая голову и всматриваясь в ряд голубых камней на потолке, светящих на них сверху. Те же тянулись стройной тропинкой и скрывались в одном из проходов пещеры. — Они укажут нам выход! Позитивный настрой Шапочки был безграничным. — Но почему раньше… О, — осознание резко пришло ему в голову, — свет меча мешал им все это время. Руби широко улыбнулась ему перед тем, как потянуть за руку и увести за собой в тоннель.