Несмешной волшебник

Молния на краю города всё ближе и ближе приближалась к кирпичному домику с зелёной крышей на улице Бетью-Тиллер. Тучи своим тёмным потоком окружали это здание, из-за чего невидимая глазу стена металлическим звоном очертила территорию от внешнего мира. Сегодня, в 18:33, из белой комнаты выбежал на улицу человек и дико хохоча упал на влажную от наступающего дождя траву. Грязь на белых ступнях уже перемещалась с соком трав, от чего смех начал затихать, а нос яростно принюхиваться, стараясь уловить запахи. Судя по вернувшемуся хохоту, ему вовсе не мешал этот аромат травы и влажной земли, а может даже и нравился, потому он так и смеётся. Грохот грома прервал человеческое веселье, напоминая о мире вокруг. Он замолк и со вздохом встал, дрожа от мокрой сорочки и тонких штанов на худом теле. Это был ребёнок. Резко повернув голову назад к открытой двери, он замер. И спустя минуту захихикал в маленькую ладошку, стараясь не потревожить гром, что сидел где-то вокруг. Он вовсе его не боялся, просто остерегался этого громкого шутника. " Шутник .." Одно мысленное слово и мальчик снова захохотал, от чего погода испортилась окончательно, выдавая мощный ветер и дождь из молний. Гром не спешил к их веселью, предпочитая отсиживаться в тучах. Наверное, он бы присоединился к ним, но не успел вовремя, так как мальчик неожиданно упал. Всё стихло. Исчезли молнии, убежали далеко тучи, подхватив гром, а маленькое белое пятно уже не смеялось. 1 приют 9 г 3? о Вула 3? д 17:23 Солнце весе́ло высоко над детьми во дворе, жаря сегодня их своим удушающим теплом. Сироты разных возрастов от пяти до семнадцати в этот, непохожий на другие, день с энтузиазмом гуляли на территории приюта. За ними, под тенью сухих деревьев наблюдали воспитатели, которые умостились на лавочках, приглядывая ещё и за детьми поменьше, что не научились ходить. Этот день отличался от других своей погодой, ведь обычно в Лондоне не было настолько солнечно, чтоб было жарко осенью. Таким образом взрослые и решили, что неплохо было бы выпустить наружу неугомонных, чтобы те за отведенное время набегались и не начинали устраивать пробежки по узким коридорам, мешая выполнять воспитателям работу. Данное решение было верным, так что уже к концу дня подростки начали уставать и разбиваться на мелкие группки, играя в куклы или обсуждая что-то своё, давая отдых ногам. Среди всех этих детей отличался только один ребёнок, что в одиночестве сидел на старой лавочке, ближе ко входу в здание. На этой лавке обычно никто не сидел, так как была она очень дряхлой и еле-еле держалась на своих косых ножках. Белая краска, что стала серой, уже осыпалась, обнажая потёртости и трещины по всему дереву. Но мальчик будто не замечая этого, спокойно сидел и читал книгу. Точнее пытался читать, судя по косым взглядам на щебечущих детей и иногда громкие восклицания. Когда из ближайшей толпы послышался особо шумный смех, мальчик нервно захлопнул книгу и положил её рядом с собой. Темные глаза угрюмо оглядывали всех на дворе, задерживаясь на воспитателях, что подскочили, когда к ним прибежал сторож. В его руке был конверт со страной печатью, которую мальчик еле успел разглядеть, из-за директрисы, что резко вырвала бумагу из чужих рук. Женщина нервными движениями, что заинтересовало ребёнка, вскрыла конверт и достав бумагу, начала вчитываться в текст. С каждой строчкой её хладнокровная маска начала спадать, уступая растерянности, а после страху и яростному недовольству. Буквально мгновение понадобилось, чтобы весь коктейль проявился на её лице, сразу же возвращая после былую маску безразличия. Но даже с ней, мальчик видел – миссис Коул была рассержена и что самое удивительное – испугана. Это заставило огоньку интереса внутри вспыхнуть и разжечься ещё сильнее, когда женщина начала искать кого-то среди детей и наткнулась на него, сильнее поджав губы. Мальчик потёр вспотевшие ладони и выдохнул сквозь зубы. Что-то происходило. Уже через час, воспитатели начали созывать сирот на ужин. Неровным ручейком дети начали заходить в унылое здание, мечтая одновременно о ещё об одном таком теплом дне. Все чувствовали, что скоро солнца не будет, а его место займут облака цвета их формы. Такие же серые, как и их жизнь в этом месте. Приют никогда не был здесь для кого-то домом. Даже игрушки, подаренные редкими спонсорами не красили уныние, как солнце, что выглянуло к ним этим деньком. Но воспитатели были непреклонны, время прогулок закончено, его и так слишком продлили на сегодня. А нарушать расписание они не любили, особенно директриса приюта миссис Коул. Это женщина была очень строгой и ненавистной мальчику, по одной причине – он был не таким как все, оттого его и остерегались. На самом деле, у этого мальчика – Тома Реддла, были особенные способности. Ещё, когда ему было 3 или 4 года, он мог поднимать в воздух вещи, а сейчас уже заставляет дрожать стёкла и ставит невидимые подножки. И директриса была той, кто знала чьих рук это дело. Конечно, она не видела собственными глазами, но то время, когда Марта прибегала к ней с криками о странностях насторожили её. После, был несчастный случай, когда один из воспитанников сломал ногу на лестнице. Пострадавший обвинял Тома, так как он был последний с кем разговаривал ребёнок. Но на этом все странности не закончилось. Были ещё похожие случаи, которые отличались только разной степени травм и местом действий. Примерно так и укоренилось, что странный мальчик и изгой приюта стал Реддл, который своим ледяным выражением лица только пугал детей и иногда взрослых. На такое отношение к себе Том отвечал тихой ненавистью, стараясь держать маску хорошего ребёнка. Никто не любил агрессивно настроенных сирот, начиная над ними только чаще издеваться, выводя на большие эмоции. Том когда-то тоже был таким – диким от обиды на всех кто старался как-то с ним подружиться. Все, такие новенькие в приюте, узнав потом о его настоящем характере и слушая других,моментально переобувались и вешали ярлык ненормального. Так было раньше, пока не прочитав половину пресной библиотеки и понаблюдав за окружающими, Том понял чего от него хотели. Поведение прилежного и умного сиротки уже не вызывало ненависть к нему со стороны взрослых, кроме миссис Коул. Она всегда догадывалась о его настоящей личности, что не прибавляло симпатии. Дети же тоже не повелись, а только притихли, стараясь с ним не пересекаться чаще обычного. Уже не было громких криков о странном мальчике, став только шёпотом и косыми взглядами. И Тома это более менее, но устраивало. За спиной захлопнулась дверь, пряча солнечный свет. Кто-то из младших даже пискнул от неожиданности – таким был резкий переход из одного светлого места в темное другое. На это ребёнок получил от смотрительницы подзатыльник за излишнюю громкость. Все сразу затихли, было видно, что сегодня у женщины было плохое настроение, потому и старались не высовываться. На ужин была каша или что-то отдалённо на неё похожее. Все же приют Вула был беден, как и многие другие. Вместо чая, что давали только два раза в неделю, была вода, разбавленная соком. Хлеб тоже был, но исключительно по два кусочка на человека. Иногда на столе ставили блюдечко с солью, но не все дети успевали взять хоть несколько кристалликов. Здесь, каждый человек пытался выжить , так что драки за соль в углу здания были обыденностью, на которою воспитательницы не обращали внимания. У взрослых и так было много дел и они попусту не успевали. Том отодвинул пустой стакан к полной тарелке с едой, на которую уже начали косится с другого стола дети. Он на это только в мыслях усмехнулся и откинулся на спинку стула, привычно окидывая всю столовую внимательным взглядом. Пожалуй, отдельный пустующий стол, за который никто не садился кроме него, было идеальным местом, откуда можно свободно разглядеть всю столовую. Отсюда легче заметить мелочи, которые другими упускаются из виду. Например, десятилетняя Вивиан иногда роняет вилку из рук, а после меняет по-тихому с соседской, чтобы не есть грязной. Даниел и Генри легко выхватывают из рук младших хлеб, злобно хихикая на потуги отобрать еду малышни. А Марк, что вёл себя как свинья за столом, разбрасывая крошки по столу, делает очередные попытки подсесть к Билли, чтобы присоединиться к его маленькой банде. Воспитатели же, сидели за отдельным поменьше от остальных столом, и пили чай, переговариваясь на разные темы. Кто-то же – взгляд на миссис Коул – пил что-то покрепче чая. От него не укрылось то, как нервно дёргала ногой директриса. В её левой руке была железная фляжка, которая методично опрокидывалась за очередной недовольной фразой. Было ясно, что сегодня произойдёт что-то, что очень сильно не понравится Коул. И почему-то это что-то уже не нравилось и Тому. Ворота с грохотом открылись, прерывая крик воспитательницы о конце свободного времени после ужина. Люси, так звали девушку, удивлённо повернулась к миссис Коул, задавая немой вопрос. Ответом ей был угрюмой взгляд и спина, что скрылась за дверью. Дети же начали тихо шептаться и выглядывать в окна, чтобы рассмотреть ночного гостя. Реддл, также подошёл к одному такому и начал наблюдать за событиями снаружи. Директриса широкими шагами шла к открытым воротам, где стоял сторож. Сероглазый мужчина с лопатой в левой руке что-то держал на своём правом плече. Когда директриса дошла до него, то что-то спросила на что ей был ответом кивок на поклажу. Реддл чуть нахмурился, пытаясь понять что сейчас кидает на землю сторож. – Смотрите! Оно двинулось!– крикнул кто-то из сирот. – Может там кошечка?– тихо спросила Элли. Старшие фыркнули, но промолчали. Даниел все же не сдержался: – Наивная! Директриса ни за что не пустит в приют животных, тебе ли не знать? Девочка чуть покраснела, выдавая стыд и злость из-за слов старшего мальчика. Уже прошло две недели, как она привела на порог котёнка, которого с ругательствами директрисы и плачом Элли пришлось выкинуть за территорию забора. Малышка ещё долго горевала по потере питомца, но пять ударов розг успокоили её и вот уже несколько дней никто не слышал от неё хоть слово о котёнке. Реддл слушал их в пол уха, внимательно смотря на то, как сторож вытряхивает из мешка.... ребёнка. Он даже проморгался на случай если у него галлюцинации. Но нет, судя по всеобщему вздоху удивления окружающих, не он один видит эту картину. Сгорбленная фигурка лежала на земле, подобрав к себе колени, будто кланяясь, моля о пощаде. Тонкие кисти рук, походящие на те самые кости из книг по анатомии, обхватили босые ноги. Лохматая голова, испачканная грязью и травяными разводами держалась на тонкой шее, что пряталась за воротом когда-то белой рубахи. Такие же бело-серые штаны с дыркой на левом колене были надеты на ребенке. Выглядел он как труп, только недавно вылезший из земли. Этому свидетельствовали комки грязи на ступнях и одежде. Но ни это привлекло взгляд Тома. Глаза. Он не мог разглядеть глаза. Волосы непонятно какого цвета прятали не только затылок, но и вверх лица. Только нос, что забавно торчал из под чёлки, и еле-еле видимые губы, изогнутые в непонятной гримасе. Опять же, Том не мог понять эмоцию на лице этого... или этой особы. В горле подкрался неприятный ком, а глаза метнулись к лицу женщины, что что-то приказала сторожу и тот ушёл. Приятное солнышко светило на маленькую фигуру, что сжалась под этим непонятным вниманием. Ветер уже не казался таким свободным и неуловимым, прекращая веселье в чужом сердце. Мальчик сдавленно взвыл и уткнулся лбом в протоптанную дорожку. Эта тропинка выглядела, на фоне его чумазой морде, произведением искусства, которое портило только такая клякса как он. Это осознанное замечание в голове било сигнальный колокол, смешиваясь со звуком кинутой лески удочки. Сердце чуть замедлило темп, возвращая панику и убивая последние остатки здравого смысла. Мальчик бросился. Опять кто-то вскрикнул, но на этот раз не один, так как испугались многие, не поняли – половина и не успели обдумать – единицы. Только миссис Коул, что стояла над ребёнком даже не дрогнула, будто ожидавшая подобного рода действия. А возможно, она просто настолько перепила, что не реагирует на мир в целом. Её ногу крепко сжимали зубы, а подол платья маленькие пальцы. Секунду так постояв мальчик отступил ткань и разомкнул челюсть. Он что-то прошептал, обращаясь к ней и глаза директрисы сузились, а после улыбнулся. Его потащили на верх, крепко сжимая руку, от чего кожу неприятно стягивало. Босые ноги едва поспевали переступать ступеньки, что громко скрипели под быстрый темп ходьбы взрослой женщины. На двух пальцах начали покалывать занозы, а синяки на руках неприятно ныть. Она была в бешенстве. А он улыбался. Ведь, наконец-то его забрали в здание, подальше от внимания солнца и любопытных глаз. Да, теперь она его ненавидит и возможно в чем-то подозревает, но это уже не так важно. Главное другое – его тащат не в комнату, по крайней мере, пыльное помещение с низким потолком уж точно не то, что он ожидал. Миссис Коул рывком протолкнула на самый центр и отпустила руку удивлённого мальчишки, что не удержал равновесие и упал, в который за день раз, на колени. – Ужин уже прошёл, но Марта занесёт тебе еду. Завтрак по выходным в пол восьмого, если опоздаешь будешь ходить голодным. Туалет на втором этаже в левом крыле, раздельный.– процедила директриса и добавила, уже с угрозой – Только попробуй устроить что-то подобное из сегодняшнего и тебе не отделаться.. Так и не договорив, она замолкла и резко развернулась к выходу из чердака. Через некоторое время шаги каблуков затихли. Мальчик хмыкнул и уселся поудобнее, скрестив ноги. – Что ж, апокалипсис пока подождёт. Стакан виски привычно покоилось в её левой руке, в правой она сжимала клочок пергамента, что был в злополучном конверте. Строки уже плыли, напоминая те самые волны моря в деревеньке, куда они с детьми ехали отдыхать. И только некоторые фразы неожиданно всплывали, словно мёртвые жители этого глубокого водоёма слов. " ..церковь..", " мальчик шести лет" – единственные хорошие слова в этом гадком письме, что противоречили с: " возможно не здоров психически", " найден в мусорном баке с тремя крысами в обнимку". Вздох. Ещё один глоток из стакана. Стук пустой посуды об дерево. Скрип двери. – Я отнесла. – кратко отчиталась Марта, что лениво глядела на потолок. – И как? – Даже не двинулся. – после секундной задержки ответила она, уже смотря в чужие глаза и добавив – Люси отвела остальных по комнатам. Отбой объявлен, годовалые давно спят. Хорошие новости подняли немного настроение, но какая-то мысль ускользала из головы. Женщина нахмурилась, наконец вспомнив. – А этот..? Марта сразу напряглась, но ответила: – У себя в комнате, тоже спит. – Отлично. – утвердительный кивок– Завтра присмотри за новеньким, своди в душ, а после к врачу на проверку. Люси заменит тебя на смене. Ночь опустилась на город, выводя на сине-черном небе белые точки, что сразу прятали черные облака. Дети в здании приюта уже спали, как и воспитатели. Только один человек никак не мог заснуть, ворочаясь на твёрдой кровати. Мысли Тома Реддла, а это был он, никак не уходили из головы, мешая их обладателю заснуть. Он то и дело прокручивал в голове сегодняшнее событие, сам не понимая что его так волнует. То ли мешок, в котором принесли того мальчика, то ли глаза, которые он так и не смог разглядеть за длинной челкой. А может лицо директрисы, искажённой в диком бешенстве или письмо со странной печатью в виде красной звезды. Теорией за теорией и головная боль начала накатывать, вынуждая Тома резко подняться с кровати и пройтись до окна, чтобы открыть его и впустить хоть какой-то воздух. Привычная кирпичная стена перед лицом и лёгкий ветерок хоть как-то отвлекли. Немного постояв так, он закрыл створки и лёг в постель, кутаясь в тонкое одеяло. Все равно, завтра он всё узнает. 06:09 Жёлтая полоска медленно ползёт по черным доскам, являя пыль, что парила над ними от каждого резкого движения. Кислорода здесь как такового было мало, а запаха плесени с гнилой древесиной хоть отбавляй. Свет, что сейчас приближается к нему, исходил из маленького круглого окошка. Перевернувшись, он почесал колено и громко пчихнул, от чего сопли неприятно прилипли к нижней части лица. Платка не было, вытирать лицо одеждой не хотелось, потому он просто их слизал. – Хм. Вкусненько. Желудок издал странный звук, вынуждая подняться с нагретого места и расстроенно рассмотреть потолок. Оттуда на него черными бусинками взирали местные жители, которые удобно висели на своей паутине. Потолок был опутан почти полностью белой сетью, отчего тоска по чистой комнате поселилась на некоторые девять минут. 06:18 Аккуратно ступая вниз по хрупкой лестнице, он размышлял о том, как же ему повезло выиграть вип-комнату на чердаке, куда точно не полезут трусливые сироты. Точнее, он надеется, что они не полезут, ведь гостей он любил только с гостиницами. С пустыми руками навещать кого-то, по его важному мнению, отвратительный поступок по-настоящему невоспитанных людей. А с ними разговор короткий. Маленькое путешествие до кухни было прервано на конце лестницы, куда уже подходила знакомая особа. – Доброе утро-с. – улыбнулся мальчик, внимательно смотря сквозь волосы на лицо с едва заметными морщинками. Она ему безумно кого-то напоминала. – Утро. Пойдём за мной. Тебе надо помыться. – чётко проговорила Марта, идя по второму этажу. Он молча следовал за ней, не стараясь запомнить местность, понимая что это бесполезно. После прохладного душа и мытья волос, что были длиною до плеч, куском странно пахнущего мыла, ему выдали рубашку и шорты с обувью. Тряпки же выбросили в урну, куда полетели и комки русых волос с листвой впридачу. – Куда теперь?– спросил он, нервно поправляя шорты и свободно шевеля пальцами ног в больших для его размера ботинках. Воротник неприятно стягивало шею, вынуждая ослабить верхние две пуговки. – К доктору.– был ему ответ. До туда они шли уже не в тишине, а под редкие скрипы дверей и взгляды проснувшихся подростков, что вставали чуть раньше подъёма. Затылок зачесался на спуске с лестницы. 06:33 Старый мужчина закончил осмотр и тихо вздохнул. Карие глаза снова оглянули ребёнка, задержась взглядом на длинных прядях, что скрывали верхнюю часть лица. Туда его маленький пациент не подпускал, кусая пальцы и царапая протянутые ладони. Даже, державшая его воспитательница получила размашистый удар носком ботинка, который выскользнул из крохотной ножки и полетел в открытое окно. Негодника ещё долго потом ругали и обещали в будущем хорошенько наказать розгами. Но он не обращал внимания, а только тихо смеялся в ладошку, стоя на одной ноге в единственном ботинке. Зрение проверить таки не удалось, ни уговорами, ни угрозами, ни силой. – Хорошее у меня зрение! Не надо ничего там смотреть! И фонарик этот свой уберите-с, а то я обижусь и уйду от вас. – возмущался сирота. – Да куда ты уйдешь! На улицу?!– кричала на него Марта, пытаясь поймать за ухо проворного. Как подметил доктор, бегать он умеет хорошо и с реакцией тоже всё в порядке. Вон как скачет по кабинету. – А вот на улицу и уйду! У меня там и жилье уже наблюдается.– ловко увернулся мальчик, залезая под кресло, где сидел доктор. Тот только брови поднял и ноги, чтоб пролез. Видимо привык за годы практики к таким случиям. – Нет уж. Тебя сюда определили, бумаги подписали. Будешь в приюте жить.– наконец, подловила его с другой стороны уставшая женщина, победно держа за ухо. Тот забрыкался, от чего уже второй ботинок полетел куда-то в угол. – Ай-я-яй! Оторвёшь!– пропищал он, а та его не слушала, обращаясь к врачу: – Ну как? Здоров? Может в больницу надо? – Здоров. Вшей нет, зубы молочные, сыпи не наблюдается. Только синяки, занозы да царапины –задумчиво вертел в руке медицинский лист мужчина – Вот, глаза бы посмотреть.. – Не дамся! – запротестовал сразу неугомонный, под злое шипение Марты. Она как встряхнула рукой, так он в ответ ей пропищит тихо ругательства. Благо, не услышала, а то крику было бы. 07:00 Привычная молитва перед едой, сонные разговоры и громкие постукивания ложкой об тарелку снова заполнили столовую в их убогом приюте. Жалкая пародия на чай, разбавленная водой начала наполнять голодные желудки детей, обжигая чувствительные языки и горло. Но они продолжали пить, прекрасно понимая, что предлагать что-то другое не будут, а давать так тем более. Среди всей этой возни только Том сидел и спокойно попивал воду. Вчера он опять попался, когда хотел пробраться в кабинет директрисы, за что получил подзатыльник и наказание без чая на завтрак, плюс мытьё полов длинного коридора. Было обидно и стыдно, что так легко попался, хоть и считал свой план идеальным. Только вот, не учел Билли, что так вовремя проходил мимо кабинета, откуда доносился шорох и лёгкие шаги, не походящие на привычный цокот каблуков. Так с громким криком хулигана и прибежала сама директриса. Но Реддл не собирается сдаваться. Ему очень сильно хотелось прочитать то самое письмо, что передал сторож. На чердак, как подслушал разговоры других, не впускали никого. Всё что он понял, так это то, что после возвращения от доктора, новенький набросился на проходящую мимо Элли и чуть не оторвал ей волосы. Она потом ещё плакала у подружек по комнате, визжа о том что он ненормальный и всё-таки оторвал пару волосинок. Подруги Джинджер и Фиона – местные сплетницы, рассказали ему, под его обаятельную улыбочку, что новенький "лечится" на чердаке и однажды, пытался выпрыгнуть из маленького окошка, да только поймала его Марта. Хихикая они даже поделились с ним информацией о том, что директриса не может от него избавиться, так как мальчишку продали в приют за круглую сумму и сидеть ему здесь всю жизнь. Том тогда ещё долго обдумывал как подойти к загадочному новичку, а загадки он любил разгадывать. Не зря же его фамилия Реддл. Он поставил себе цель узнать как можно больше и успокоить огонёк, что каждый день загорался только кто обмолвиться о чердачном мальчике. Отнёс посуду и уверенно поднялся на второй этаж, как можно скорее к дальнему концу коридора, где находился лаз на чердак. Наконец-то, сегодня я смогу туда попасть, на этот раз я всё просчитал. Все взрослые с детьми сейчас идут в церковь, а значит придут ровно через два часа. Марта очень пунктуальна, потому можно не волноваться, что они придут раньше. У меня наказание за вчерашнее происшествие – мытьё полов, отмазка у меня есть. Раз с письмом не получится сейчас, то здесь точно повезёт. Можно приступать. Перевернул пустое ведёрко и с шваброй в руке взобрался на него. Цель в виде крюка на потолке была слишком высока для моего роста – швабра мне в помощь. Победный щелчок и с громким грохотом падает складная лестница на место, где я секунду назад стоял. Уже на четвертой ступеньке понял, что подозрительно тихо, но упорно полез дальше. Как можно медленнее залез и подтянулся руками за выступ и вот я уже стою на чуть гнилых дощечках. Первое, что бросается на глаза это тусклое освещение, которое перебивали яркие лучи солнца из круглого окошка. Присмотревшись, смог разглядеть гвозди приколоченные к раме. Видимо слух о побеге из окна был вовсе не слухом. Ближе всего ко мне стоял ящик с какими-то тряпками, а слева в дальном углу стояли несколько мешков. Они то и занимали больше всего места, освобождая правую сторону, потолок которой был облеплен паутиной. Чуть поежился от количества пауков на потолке и обратил внимание на шорох. Замер. « Шварк» Дыхание перехватило и так в душном помещении, а спину пробило мокрой дрожью мурашек. Что-то начало громко стучать, опустив взгляд, вспомнил про сердце. « Тук» « Тук» Когда что-то с громким топотом подбежало ко мне я не двинулся, но когда это что-то резко ударило в грудь, меня пробрало. Завязалась драка. Они сидели друг напротив друга, вспотевшие и грязные от пыли. Их одежда была потрёпанная и помятая в некоторых местах, а волосы у одного торчали ураганчиком во все стороны, пока у другого не хватало пару волосков. Они смотрели друг на друга, по крайней мере так думал пришедший, пытаясь разглядеть хорошенько чужое лицо. Перед странным мальчиком сидел самый настоящий сумасшедший. Тот самый чердачный мальчик, о котором уже неделю ходят разные слухи. Он был ростом с него и с светлыми русыми, лохматыми волосами, что светились от солнца из окна. Вместо привычной формы приюта на нём была красного цвета рубашка на несколько размеров больше и шорты в тонкую полоску по колени. Грязные ноги без обуви были скрещены, а тонкие руки в закрученных рукавах рубашки сжимали колени. Широкая улыбка сидела на его лице, как влитая, а курносый нос торчал из чёлки и яростно вздымался, пытаясь отдышаться после драки. Весь его вид говорил о диком нраве и весёлом характере в этом хрупком теле. Перед чердачном мальчиком сидел самый настоящий сирота. Его идеально, теперь без некоторых волосков, зачесанная прическа на ровный пробор и какое-то бледное лицо – говорило само за себя. Особенно эта неудобная форма, что сейчас прекрасно помята и всклочена, как те тряпки в ящике. Галстук со знаком приюта криво весел на шее, обувь поцарапана на носках. Пронзительные темные глаза с синевой в глубине смотрели на него с подозрением, настороженностью и странным ожиданием. Губы, плотно поджатые, только хотели разомкнутся, как чердачный заговорил: – Джек Освальд, Арсений, цыган-певец и очень хороший человек. Для тебя же Мичил Бордо Валь Клуни или просто Мичи. В эти краях меня кличут Чердачным мальчиком. А как зовут тебя?– прохрипел он, уверенно протягивая руку. Широкая улыбка говорила многое. – Том Реддл. – растерянно пожал тот ладонь, добавляя– Странный мальчик. Они секунду помолчали, сверля друг друга серьезным взглядом, а после одновременно хмыкнули. Том – тихо и как-то неверяще, а Мичил же совсем разразился хриплым смехом. Церковный колокол перебил их, от чего оба замолкли и прислушались. 07:29.