I'm the devil, who's searching for redemption

Tu tornerai da me con l'aria stanca Porterai dei tagli sulle braccia

      Я вся мокрая упала на его постель, а он сверху, тоже весь в морской воде. Мы смеялись громко, так что слышала его жена за стенкой. Целовались, словно последний раз.       Макрон спускался всё ниже и выцеловывал мои синяки и шрамы. Касался губами их так нежно, что мне кажется они вылечились и исчезли. Он шептал что-то несчастное, мне хотелось страсти.       Я думала, он цунами, шторм, а он гладкий штиль.       Я резко поменяла позиции и уселась на него сверху. Я чувствовала его желание и решила исполнить его. Аккуратно коснулась члена и слегка провела вверх-вниз.       — Ещё, — потребовал он, после мимолетного стона. Я хитро усмехнулась, вновь повторяя свои движения.       О, кажется он щас сдохнет от удовольствия! Глупо было оставлять Францию без президента и я опустилась на его член. Его глаза округлились, но потом руки одобряющие опустились на мои бёдра, регулируя темп.       Мы были словно сумашедшие, что дорвались друг к другу. Как наркоманы, что нашли закладку. А знакомы то мы не больше недели! Никогда не осуждала себя за удовольствие. Особенно за малознакомых мужчин.       Макрон слишком сильно насадил меня на себя и я прикрикнула. Но мне понравилось и я вошла в раж. Теперь воскликивал от удовольствия он.       — Да! Вот так, Виктория! Вот так! — кричал на весь дом француз, лапая меня за грудь и прижимая к себе за задницу. Я запрокидывала голову, смеялась, стонала и всё в один миг. Будто завтра не будет, а его и не будет.       Мы разойдёмся, как в море корабли. Он останется здесь в солнечной Франции, а я улечу в морозную Россию. Вот и всё. Я не питаю надежд, много в жизни повидала.       Француз громко застонал, прошептал что-то на французком и я почувствовала его жидкость внутри себя. Забеременеть я всё равно не смогу, так что не страшно.       Я слезла с него, тяжело дыша. На миг его рука накрыла мою. Я тут же убрала её. Отбрось сантименты, это был всего-лишь секс без обязательств.       Макрон глянул на меня немного удивлённо и его взгляд остановился у меня на предплечье. Там была моя старая рана — тату с надписью: «Tornerai da me». Посвящённая моему прошлому, которое уже не вернуть.       — Что это у тебя? — поинтересовался мужчина. Лучше бы он спросил про шрам на животе.       — Тату, — как не в чем не бывало ответила я.       — Ошибка молодости? — усмехнулся француз. Мне нравилась его улыбка, мне нравился весь он.       — Нет, это было тогда когда я отказалась от всего и пошла в политику, — сказала, ещё спокойнее, чем прошлую фразу. Ко мне вернулся обычный, президентский тон.       — Ясно, — кивнул Эммануэль, — Знаешь, а я не считаю, что политика это не женское дело.       — Я рада это слышать, — улыбнулась я, — Хочу спать.       — Я тоже, давай спать вместе? — предложил Макрон и после моего одобрительного кивка улёгся мне на грудь. Туда где до сих пор были шрамы от предыдущего владельца.

***

      «Утро добрым не бывает». Ага, конечно. Вы же никогда не просыпались вместе с президентом Франции и он никогда не делал Вам кофе в постель.       Я потянулась и улыбнулась новому дню. Растянувшись в постели, я взяла чашку с кофе, раздумывая когда мне нужно улетать обратно. Моя страна всё ещё была без президента.       — Мне нужен самолёт, — заявила я Эммануэлю, убирая пустую чашку.       — Для тебя самый лучший, — улыбнулся он. — Только проводить не смогу. Дуда приезжает.       — Эта польская выскочка? — усмехнулась я. — И это он забирает у меня любимого мужчину?       — Я уже получил статус «любимый мужчина»? — изогнул бровь Макрон, но явно был доволен.       — Ещё слово и ты его лишишься, — немного грубовато сказала я и слезла с постели. Он схватил меня за руку и притянул к себе, как тогда на пляже.       — Ещё слово и ты наказана, — наиграно строго сказал он, я рассмеялась и закинула руки ему на плечи.       — Ты опоздаешь пока будешь меня наказывать. И этот придурок будет ждать, — сказала я. — Может даже откажется подписывать то что ты ему сунешь.       — Почему ты его так ненавидишь? — спросил Эммануэль, отпуская меня.       — У меня с ним свои счета, — загадочно сказала я и скрылась в ванной. Иногда я даже благодарна, что от нас все отвернулись. Можно не встречать некоторых конченых идиотов, только потому что обязана.       Я вернулась в комнату за десять минут. Эммануэля там уже не было и я знала почему. Нужно уезжать обратно в Париж с ней.       Да, теперь я ревную Макрона к его собственной жене!

***

В Москве я была уже в двенадцать дня. Сразу поехала на работу, даже домой не заезжала. Всю дорогу слушала музыку, хоть это спасало от грустных мыслей.       Миша тут же заметил моё состояние и предложил кофе.       — Спасибо, я уже пила, — улыбнулась я. Где и с кем не уточнила, конечно.       — Вот тут бумаги на подпись, — тут же переключился он и отдал мне три папки набитые до верху.       — Спасибо, — кивнула я и приступила к работе. Но Миша будто хотел ещё что-то сказать.       — Извини, сейчас много работы, я понимаю. Но можно я уйду чуть пораньше сегодня? У Вани день рождение, — замявшись, сказал он.       — Конечно! Передавай поздравления, — улыбнулась я, отрываясь от бумаг. — Сколько это ему?       — Шесть, — скромно ответил Михаил. — Спасибо большое!       Я вздохнула. В тот день когда родился Ваня, я потеряла своего ребёнка. Не знаю, как это было связано. Но с того времени Ванечка единственный человек в моём окружении не достигший восемнадцати лет.       За горой бумаг я не заметила как пролетело время. Миша уже давно ушёл, негромко хлопнув дверью. И я осталась одна в огромном Кремле.       Ну, как одна. Со мной была уборщица, пару замов тех кого я ещё не успела уволить и тишина. Её я тоже считаю за человека. А вдруг это просто невидимка?       Внезапно в дверь постучали. Я встрепенулась. Кто это в девять вечера? Пораньше нельзя было! Я уже собралась уходить.       — Входите, — сказала я, но ему кажется не нужно разрешение. Я видела эти взбешенные карие глаза и расстрепанные волосы. Украинцы на диво хороши даже в гневе.       — Господин Зеленский, — вежливо сказала я, поднимаясь с дорогущего кресла.       — Госпожа Моретти или, как Вас называют, Леди, — его голос дрожал. Не от страха или холода. От злости. Кто-то донес, что я была во Франции.       — Вы что-то хотели? — спросила я, отмечая сразу, что я имею. Скорее всего иметь будут меня. Ну, или убьют. Одно из двух.       — А что Вы хотели от Макрона? — Зеленский хлопнул дверью, так что стекла задрожали, а картины едва не попадали со стен.       — Чисто дружеский визит. А Вы ревнуете?       Я играла с огнём. И если начнётся пожар меня никто не спасёт. Ведь никого нету и никому я не нужна.       — Нет, я лишь жалею, что не прикончил Вас той ночью, — воскликнул он и двинулся в мою сторону. Я стояла, как статуя, ожидая, что на мне появятся новые шрамы.       Он остановился за сантиметр от меня и смотрел прямо в глаза. Я не моргала и ждала когда эта бомба взорвётся. И она взорвалась.       — Сучка, — прошипел он сквозь зубы и резко ударил меня по лицу. Де-жа-вю. — После всего что было путь тебе в цивилизованный мир заказан! Как ты посмела? Совести совсем нет!       — Есть, иначе не платила бы вам репарации, — еле слышно сказала я и снова получила по лицу.       — Думаешь, одними деньгами отделаешься? Думаешь, все забудут и простят всё? — спрашивал Зеленский, больно держа мена за подбородок. В голове всё так же крутилась фраза моего мужа: «Это справедливо, так им и надо».       — Чего ты молчишь? — он тряхнул меня. — Отвечай!       — Эммануэль сам меня пригласил! — вдруг нашла силы в себе я и крикнула это громче, чем смогла бы в принципе.       Владимир изменился в лице. Отшвырнул меня от себя и тут же пошёл к дверям. Неожиданно, да? Это сразу было понятно, как по мне. Врядли я бы поперлась туда просто так.       — Кто Вам сказал? — спросила я, практически из-под стола. Зеленский на долю секунды обернулся.       — Дуда, — ответил быстро и покинул кабинет. Анджей, а как же…