Наследник

В первый раз ударить Реджи было нелегко. Во второй раз еще сложнее. И пускай его поза и слова были полны решимости, в его глазах Жозеф видел страх. Может быть из-за боли, а может из-за будущего наказания. Он почти не сопротивлялся, от этого бить было еще сложнее. Когда Реджинальд Флинт узнал о том, что отцом Жозефа является профессор Малфой, он ему не поверил. Мальчик решил, что это розыгрыш, обман; всё, что угодно, но не чистая правда. Когда Жозеф показал ему фотографию Драко в детстве, сомнения закрались в голову. Некоторые черты действительно были схожи, однако похожих друг на друга людей в мире много. Не значит же это, что все они родственники. Когда Реджинальду провели краткий экскурс по созвездию дракона, он был готов принять правду. А уж когда Жозеф поведал ему о разговоре с мамой, то мальчик начал мысленно корить себя за то, что не поверил другу с самого начала. История казалась ему невероятной, даже фантастической. Она была похожа на сюжет из маминых романов, которые та читала каждое лето на веранде, а потом с горящими глазами пересказывала всему семейству. Благодаря этому, Реджи сразу понял, как надо действовать. — Я говорю тебе, чтобы родители были вместе, они должны влюбиться! — Это я и без тебя понял ещё вчера. Только как? Всегда, когда им нужно было обсудить эту щепетильную тему, они взбирались на Астрономическую башню. Во-первых, если там кто-то и появляется, то только ночью. Во-вторых, в башне прекрасная звукоизоляция. Отличное место для обсуждения тайны. Вот только мальчики одиннадцати лет, которые днями напролет мечтают о квиддиче и горячем шоколаде, поняли, что в любви они не смыслят ничего. Любовь для Реджи ограничивалась мамой и папой, которых вместе он видел редко. А Жозеф вскользь уловил любовь между Питером Паркером и Мери Джейн, и то, когда не успевал пролистать эти моменты в комиксах, — поцелуи под луной, хоть и нарисованные, казались ему жутко отвратительными. — Девчонки! Девчонки всё знают о любви! — воскликнул Реджи на третий или четвертый час мозгового штурма. Так было решено выведать у единственной подруги формулу любви, которая помогла бы Жозефу быть вместе с обеими родителями на Рождество и другие праздники. — Любовь — это бабочки в животе, и сердце будто замирает, — Эсмеральда мечтательно разглядывала небо, лежа на снегу. Она даже перестала размахивать ногами и руками в попытке сделать снежного ангела. — Если сердце остановится, то человек умрет! — возмутился Реджи, но он, в отличии от сестры, продолжил уверенно елозить по снегу. — Оно не по-настоящему останавливается, просто тебе так кажется. А еще любовь — это когда тебя спящего пледом укрывают, чтобы ты не замерз. И когда чай делают не только себе, но и тебе заодно, потому что знают, что ты любишь чай. — Я и сам себе чай могу приготовить… — Продолжай, Эсми, — Жозеф бросил снежок в неугомонного друга и продолжил внимательно слушать. — Вообще, любовь — это сложная вещь. Вот мистер Долгопупс и его жена друг друга любят, но чай профессор пьет с Малфоем, — девочка задумалась, отчего ее рассказ прервался. — Может быть, дело не в чае? — Конечно дело не в чае, дура! Это мы и без тебя знаем. Ты скажи, как люди влюбляются? — Реджи никогда не любил делать снежных ангелов, ему больше нравились снеговики. Поэтому он быстро сменил род деятельности и принялся катать ком. — Может быть, нужно цветы там дарить или украшения какие-нибудь. А может надо свидание устроить. Или чтобы тебе человек снился, — рассуждал он, толкая снежный шар. — Чтобы пойти на свидание или что-то подарить, нужно этого хотеть, — Жозеф тоже мало-мальски, но знал о человеческих отношениях, поэтому отбросил идеи друга. — Правильно, — Эсми продолжила аккуратно размахивать руками. — Чтобы люди влюбились, нужно, чтобы они заметили красоту друг друга, им должно быть весело, в фильмах влюбленные всегда смеются. И едят мороженое, — она закусила губу. — Обычно, парень марает нос и девушка ему помогает, они встречаются взглядами… Стойте! Нет. Это они делают уже на свидании. А до свидания и до влюбленности они обычно исподтишка смотрят друг на друга, беседуют о чем-то и понимают, что их интересы схожи. Еще парень, как правило, помогает девушке, и она, видя его благородство, начинает к нему присматриваться, — Эсмеральда рывком поднялась на ноги и затараторила. — Да! Мама рассказывала, как папа придержал ей дверь, а потом они начали сталкиваться то в лифте в Министерстве Магии, то в коридорах. Потом он покупал ей кофе и они долго-долго разговаривали после работы. А потом поняли, что влюбились. — Все ясно, — протянул Реджи. — Они должны видеться и общаться, — подытожил Жозеф. За несколько дней на вершине Астрономической башни родился план действий, расписанный на три недели вперед. Гермиона была в школе за все время три раза по большей части из-за того, что Жозеф получал травмы. Если она вновь узнает, что тот свалился с метлы, то запретит даже думать о квиддиче. Этого ребята допустить не могли. — Она знает, что письмо было подделкой, — Жозеф до сих пор и сам не мог поверить, как мама не отличила почерк директрисы от почерка Реджи, однако он знал — второй раз она не купится. — Тогда нужно, чтобы профессор Макгонагалл сама ее вызвала. — Маму вызывали в магловскую школу, когда я толкнул одного мальчика. — Тогда мы устроим драку! Первая стычка прошла безуспешно. Реджи отделался одним синяком на плече, а Жозеф неодобрительным взглядом директора. Во второй раз ребята подошли к делу серьезно. Они долго и громко ругались во дворе школы — хотели собрать побольше зрителей. А когда на горизонте появилась Минерва, Жозеф повалил в снег Флинта и начал закидывать его снегом. Притворная борьба продолжалась около пяти минут. Лицо Реджи стало красным из-за обжигающе-ледяных частиц, а спиной он начал чувствовать, как сквозь мантию просачивается холод. — Стой, остановись! — скомандовал он. — Где все? Оказалось, никому не было дела до снежной войны двух первокурсников. Поэтому все ученики, а также профессора отправились на обед в Большой зал. — Тебе нужно ударить меня по-настоящему, — настаивал Реджи, после каждой неудавшейся попытки. — Все должно выглядеть реалистично. Жозеф никогда до этого не бил людей по-настоящему… А друзей тем более. Все его нутро разрывалось от одной мысли о боли, которую он может причинить Реджинальду. Но однажды за ужином, встретившись взглядом с Драко, он все-таки решился. Что-то внутри мальчика щелкнуло, когда он понял, что по истечению года он может больше никогда не увидеть отца. Поэтому, дождавшись, пока вечно голодный Флинт дожует последнюю ложку супа, Жозеф ударил ладонями по столу и завопил: — Вот значит как! Момент, пока его кулак летел навстречу к удивленному лицу друга, казался вечностью. Время словно замедлилось и предоставило возможность обдумать мальчишке свою выходку еще раз. Однако, слишком неожиданно резкая боль коснулась его руки, как раз в тот момент, когда мистер Уилкинс готов был остановиться. Костяшки пальцев побелели, но Жозеф не обратил на это внимания, ведь Реджи упал на старую плитку Большого зала с таким невообразимым шумом, что казалось — встать он уже не сможет. — Да, вот так! — неожиданно даже для себя прокричал темноволосый мальчишка, пытаясь встать. Но только лишь Жозеф понял намек и вновь набросился на оппонента. Второй удар пришелся точно в нос, отчего на лице мальчика появилась кровь. После третьего удара Реджи совершенно перестал сопротивляться. И Жозеф мысленно молился Мерлину, чтобы хоть кто-то попытался его остановить. Благо занесенный в четвертый раз кулак не достиг своей цели. Чья-то крепкая рука обхватила мальчика подмышками и потащила назад. — Что ты творишь? — прошипел Драко, когда практически вышвырнул Жозефа в коридор. — Мистер Уилкинс, в мой кабинет немедленно, — голос Минервы еще никогда не был таким пугающим. Женщина с силой захлопнула двери Большого зала, но мальчик все же успел заметить, как Ханна Долгопупс подняла на ноги Реджи.

***

Драко отдалено слышал разговор Минервы и Гермионы о наказании мистера Уилкинса. Иногда он благодарил Мерлина о том, что одна не была в курсе ночной вылазки первокурсника в Запретный лес, а другая не знала, что её сын продолжил тренировки по квиддичу. Иначе, Малфою пришлось бы распрощаться с перспективным игроком, и, возможно, даже с работой. А потерять он ее никак не мог. Не после слов чертовой Грейнджер. Все время, пока мамаша приносила извинения и пыталась выпытать у мальчика причину его поведения, Драко осмысливал свою месть. Проступок мистера Уилкинса совершенно никак не был связан с самим Малфоем и ни в коем случае не мог быть его виной. Однако с его помощью Драко с легкостью может ударить по Грейнджер. — Мистер Малфой, вы согласны с нами? — нетерпеливо спросила Минерва. С чем он должен был согласиться, Драко понятия не имел, но все равно кивнул в согласии. — Хорошо, тогда обсудите наказание и его срок с Мисс Грейнджер. Мне нужно проведать мистера Флинта. «Ну конечно, наказание…» — осенило его. Малфой давно уже его продумал. Однако Гермионе об этом знать было не обязательно. Он учтиво пригласил ее в свой кабинет, и мысленно ликовал, осознавая, что Грейнджер по собственной воле движется к самому Салазару. Жозеф все это время безмолвно следовал за ними. Он не проронил ни слова с того момента, как Малфой вытащил его из Большого зала. Мальчишка вел себя странно, однако сейчас у Драко были другие заботы. Мисс Грейнджер. Мисс всезнайка. Мисс получит по заслугам. Драко уже в отработанном жесте открыл дверь в кабинет, уловил шлейф табака и ванили, улыбнулся оставшемуся в коридоре мальчишке и прошел следом за Грейнджер. — Инасцебилус, — он уверенно взмахнул палочкой и почувствовал, как комнату окутал непроницаемый купол. — Зачем это? — удивилась Гермиона. Мало кто из профессоров накладывал чары недосягаемости, пока обсуждал наказание для учеников. — Потому что, Грейнджер, я знаю твоего сына, — он говорил медленно, голос его звучал не по-малфоевски низко. — Не хочу, чтобы он услышал то, что я тебе сейчас скажу, — хищная ухмылка напомнила женщине того самого Драко из школы. Она почти забыла, каким он был раньше. Как мог смотреть словно зверь на дичь. Как мерзкая ухмылка на его лице вызывала не только легкое раздражение, но и жуткую неприязнь. Сейчас он смотрел точно так же, как в день, когда впервые назвал ее «грязнокровкой». Гермиона сжала зубы до боли в челюсти в ожидании его острых слов. — Грейнджер, — голос Драко стал пугающе ласковым. — Как ты считаешь, сколько драк произошло в школе Чародейства и Волшебства за последние три месяца? — Я… не знаю, — растерянно проговорила она, чем вызвала у Малфоя еще больший интерес. Он неспешно поднялся со своего кресла и величаво принялся вышагивать навстречу Гермионе. — Ни разу, — равнодушно подметил он и скорчил грустную гримасу. Женщина определенно пребывала в небывалом замешательстве, отчего сердце Драко пропустило удар. Уже давно никто не реагировал на его игры. — А известно ли тебе, сколько учеников сбегало из школы в Запретный лес? Она поняла, к чему он вёл. И испуганная птичка мигом превратилась в грозного орла. — Дай угадаю, ни разу, — злобный взгляд выстрелил в Малфоя, но ничуть не задел его. — Именно, Грейнджер! — рявкнул он. — Никто, кроме твоего сына, не стремится так упорно нарушать правила. Стабильно, еженедельно! — крик его не был злым или угрожающим, он был скорее просто громким и четким, чтобы яснее донести смысл. — Так, может быть, дело не в школьных учителях, а в его воспитании? — Драко выжидающе смотрел на реакцию Гермионы, и каково же было его удивление, когда женщина сделала три уверенных шага вперед, подойдя вплотную к своему оппоненту. — Не смей, Малфой, — Она вскинула указательный палец перед его лицом в угрожающем жесте. — Не тебе… — О нет, я, пожалуй, продолжу, — Драко с силой отмахнул от своего лица руку женщины. — Подумай, Грейнджер, может быть дело не в том, что я отвратительный преподаватель, а в том, что ты… — «отвратительная мать» он произнести не смог — язык не повернулся солгать настолько бесцеремонно. Всё-таки Грейнджер права — не ему судить, какой она была мамой для мальчика. — Ищешь виноватых повсюду, только не у себя под носом. Нельзя потакать ребенку во всех его прихотях, а потом ожидать от него идеального поведения. — Я потакаю? — прошипела она и резко развернулась к двери. — Жозеф! — Да, и из-за твоего воспитания… — Жозеф! — прокричала она вновь, уже не слыша ни единого слова за спиной. — Инасцебилус, Грейнджер. Он не услышит тебя, — с усмешкой напомнил Малфой. Оказывается, когда Гермиона злилась, она совершенно забывала думать… Драко с интересом наблюдал, как женщина рывком открыла дверь, за которой притаился юноша. От неожиданности мальчик отшатнулся и чуть было не упал, споткнувшись о неровность в старой плитке пола. — Мама? Что случилось? — В качестве первого наказания, ты, Жозеф Джансар Уилкинс, лишаешься Адвент Календаря в этом году! А о втором тебе расскажет твой профессор! — отчеканила Гермиона и бросила горделивый взгляд на Малфоя. — Надеюсь, и вы не станете потакать ему! От ее огненных карих глаз не хотелось укрыться. Они завлекали, красноречиво говорили без слов и безусловно не позволяли оторваться от них. А когда Грейнджер, вздернув подбородок, отвернулась и зашагала прочь, Драко почувствовал некое разочарование. Будто с маленькой удаляющейся фигурой, из его жизни уходили и эмоции, оставляя Малфоя одного с его безразличием. И только когда Драко услышал тихий всхлип слева от себя, он понял, что натворил. Мальчик пытался сдерживать слезы, но выходило плохо. Перед глазами Жозефа пролетали картинки их четкого и верного плана: вот они дерутся, вот мама и папа разговаривают, вот они находят общие интересы… Но то, с какой ненавистью Гермиона произнесла слово «профессор» не было частью плана. В него также не входило и лишение мальчика Адвент календаря, той части приближающихся праздников, которую он так любил. Мама никогда раньше не наказывала его, отбирая что-то. Обычно, она просто давала ему работу по дому или читала книгу с высокоморальными принципами. Но в этот раз система дала сбой. Горечи добавлял и тот факт, что бедный Реджи по его вине сейчас находился в больничном крыле. Он будет очень разочарован, когда узнает о своей напрасной жертве. — Иди спать, — скомандовал Драко. Мальчишка сам был виноват, и нечего Малфою волноваться о его состоянии. — Можно я зайду к Реджи перед сном? — жалобно проскулил Жозеф. — А ты уверен, что он захочет тебя видеть после того, что было? Всхлипы переросли в плач и неясное бормотание. В огромном бесконечном коридоре, усеянном множеством факелов, худой, обхвативший себя руками светловолосый мальчик показался Малфою до жути знакомым. Сколько раз он сам оставался один в пустом безмолвном коридоре после визитов отца? — Почему ты плачешь? — Драко приложил уйму усилий, чтобы оставить голосу прежнюю холодность. Сквозь слезы и всхлипы Малфой сумел различить лишь «я не хотел». — Может быть, ты зайдешь и все-таки расскажешь, что произошло? Кроткий кивок больше не позволил мужчине сдерживаться, и он за доли секунды преодолел расстояние между ними. Драко невесомо коснулся плеча Жозефа и ободряюще хлопнул по нему пару раз. — Пойдем, я налью тебе горячего шоколада. Ты же так и не поужинал, — голос показался непривычно мягким самому Малфою. Усевшись на диван в кабинете профессора, Жозеф долго не мог заговорить. Слезы иногда еще текли по его щекам, а в голове происходила жесткая фильтрация информации, которую он должен был преподнести. Как объяснить для чего подстроили драку? Как доказать, что это было необходимо? Мальчик еще ни разу не врал отцу, но видимо настал тот час. Однако, он где-то слышал, что можно сказать лишь часть правды, и это не будет считаться ложью. Так он и поступил. — Мне очень было нужно, чтобы мама посетила школу. А она все время занята, поэтому отказывалась меня навестить. Мы с Реджи решили, что ее может вызвать директор. Поэтому и подстроили драку, — на одном дыхании протараторил Жозеф. Ему хотелось как можно скорее избавиться от этой «недо-правды». Но, кажется, Драко в нее поверил. Он долго молча рассматривал мальчика, и в его глазах все больше отражалось сожаление и печаль.

Догадка

Может быть и папа так делал в детстве?

— И зачем же она тебе так срочно понадобилась? — Секрет, — не раздумывая, ответил мистер Уилкинс. Драко тяжело вздохнул и потер переносицу. Он казался очень измотанным, поэтому Жозеф решил поскорее допить горячий шоколад и оставить профессора одного. — Ладно, как скажете. Но прошу вас, идите спать и дайте мистеру Флинту отдохнуть. Разбитый нос — это все-таки очень неприятная вещь, которая требует времени для восстановления. — Вам когда-нибудь разбивали нос? — все еще всхлипывая проговорил мальчик. — О-о да, — протянул Малфой и рассмеялся. Неясная веселая реакция профессора заставила юношу замереть в ожидании продолжения. — Твоя мама на третьем курсе. — Вы не ладили? — Жозеф удивленно вскинул брови и совершенно забыл о слезах. — Совершенно не выносили друг друга и не выносим до сих пор, — Драко улыбался, говоря это, однако на лице мальчика все равно отразилась глубокая печаль. — К вам это никак не относится, мистер Уилкинс, — добавил он в страхе перед новой порцией слез. Жозеф никак не отреагировал на его слова. Он лишь плавно встал с дивана, вытирая почти засохшие слезы. Затем аккуратно поставил пустую чашку на стол и направился к выходу. — Доброй ночи, профессор.