Рассветная звезда

Алана приходит в себя еще минут через пять и все еще молчит. - Вот это ничего себе, – хочется сказать ей интонацией Джеспара, но нет. Все не то. Наверное, аэтерна перепил, наверное… Алана вздыхает. Черт его знает – что у напарника творилось в голове. Все было так неожиданно…

Но не сказать, что не желанно хотя бы отчасти.

Привлекал ли Тараэль Алану? Больше да, чем нет. Его внешность весьма и весьма приятна, глаза – самая яркая его черта и самая притягательная. Окошки в мир, которые прорицательница более-менее научилась читать за все время их сотрудничества и пути. Было ли его прошлое большим минусом? Тяжелое прошлое есть у всех в кругу Аланы: Джеспар, Калия, она сама – прошлое слепило и обтесало их такими, какие они есть. Они притрутся… Они уже притерлись. И она же говорила, что каждый заслуживает нового начала. Алана хмыкает, подползая к краю кровати, и свешивает ноги. Стопы касаются холодного деревянного пола.

Если мужчина и женщина путешествуют вместе достаточно долго, так или иначе они начинают делить постель не только как спальное место, если не испытывали ненависти друг к другу.

Прорицательница смотрит на единственную в комнате двуспальную постель, где и сидит, и вновь горько улыбается.

Как точно сказано, черт тебя возьми, Джеспар Даль'Варек.

Алана мотает головой, натягивая сапоги. Подходит к бадье с водой и ополаскивает лицо. Надо успокоиться и чем-то себя занять перед сном. Затем промакивает мокрую кожу тканью, стирая капельки воды. Нужно выйти из комнаты и тоже пойти проветриться. Они обговорят произошедшее позже, когда Тараэль вернется. Алана спускается на первый этаж, когда слышит завершение чужого диалога. - И что мне с этим делать? – спрашивает женский голос, звонкий, но явно уставший, даже разочарованный. Прорицательница осматривает зал таверны, где народу весьма ощутимо поубавилось. У дальней стены стоит пестрого вида девушка-аэтерна, судя по острым ушам, и общается с кем-то из мужчин-наемников. Такие есть почти в каждой таверне, коротают вечера в ожидании новой работы. - Я свою часть работы сделал. - Мужчина переминается с ноги на ногу, скрещивает руки на груди. - Где моя плата? Девушка кривится в лице ненадолго, но кивает, доставая с пояса кошелек. Мгновением позже кошель уже в руках наемника, и они расходятся. - Замечательно… - бурчит девушка, но недостаточно тихо. И вид у нее весьма озадаченный. Внутри Аланы борются две идеи, пока она ступает вниз по лестнице к стойке трактирщицы. Нет. У нас был план – посмотреть на мамонтов, на Северное сияние и еще задание на ту волшебницу сделать… В конце концов - орден может затребовать вернуться в любую минуту сообщением через мирада. Вот неловко-то будет заявиться поздно…

Но девушка явно в беде, а может что серьезное случилось…

Надо никуда не рыпаться и ждать Тараэля – он плешь проест, если вернется, а меня нет ни в комнате, ни даже в трактире.

Сам ушел, вот пусть сам и ищет! К тому же,

стоит начать с простых расспросов,

передумать ввязываться всегда успеется…

- Тебе нужна какая-то помощь? – спрашивает прорицательница пеструю девушку, вырывая ту из задумчивости. Девушка чуть дергается, затем переводит взгляд на Алану. - А мы… Знакомы? – уточняет аэтерна. Теперь Алана видит, что кожа ее загорелая, а броскость образа кроется в цветастой повязке на голове и бусинках, вплетенных в волосы. Алана спохватывается. - Нет, - указывает прорицательница на себя, - Алана Пинч. Рада знакомству. После представления настороженность незнакомки явно поубавилась. - Эсме Йалил… Рада, да… Так что ты хотела? – все еще не проскакивает понимания у аэтерны. Такая растерянность Алане понятна, но отступать поздновато. - Ты была в затруднении. Мне хотелось помочь… - подсказывает прорицательница. - Это был наемник, верно? Она кивает в сторону уходящего мужчины. - А, он? Не обращай внимания. Еще одно разочарование… - пожимает плечами Эсме. - Зачем тебе помогать мне? - Я коротаю время, пока мой спутник не вернется. Может, видела – в черном плаще с маской… - поясняет прорицательница, вновь окидывая комнату взглядом, может все же он здесь, просто затих в уголке. - И спешно вышел, да… - кивает аэтерна. - Видала. Удивительно, как находятся люди, что хотят помогать бродяжке… - Бродяжке? – вопросительно смотрит Алана. Вид у аэтерны, конечно, не из лучших - видна усталость с дороги и явное желание согреться после кусачего мороза снаружи, но не более для человека в дороге. Алана со стороны выглядела вряд ли сильно-то лучше, особенно, когда только прибыла на Эндерал, пусть обстоятельства их и явно разные. Эсме отмахивается, уводя взгляд. - А, забудь... – мотает она головой. - Я, как ты должна заметить, аэтерна и жалеть себя не привыкла… Но, хочу заметить, здесь лучше, чем в Нериме или Аразеале. Алана эту идею с гонением остроухих знает, пусть и не понимает до конца. Быть может, потому что у нее не было времени хоть сколько-то копаться в этом вопросе, а сейчас у нее и компаньон подстать с их, теперь, запутавшимися отношениями. - Понимаю, - кивает Алана. Все, кто только может – бегут из прочих мест сюда, на Эндерал. Либо на острова, но там и без них тесно. Аэтерна меряет Алану взглядом, задумывается и хмыкает. - Давай так. Сыграем пару партий в “Битву за Треомар”, поговорим, и продолжим с моим делом, - предлагает Эсме. Алана кивает, пусть и неохотно, но скоротать время нужно. Они садятся за свободный столик, у которого и разговаривали. Не все же стоять у стенки. - Две кружки эля! – кричит трактирщице аэтерна. - Раздашь? Загорелая рука следом указывает на стопку карт на краю стола. Алана замечает, что на этом месте часто сидят игроки, желающие перекинуться в картишки. Проблема Аланы с этой игрой проста – за все те несколько партий, что она играла в Арке, ей страшно не везло. Спасибо Джеспару, что был ее частым оппонентом и забирал себе лишь часть выигрыша, иначе прорицательнице быстро бы стало нечего есть. Так и сейчас, Алана тасует широкие карты с картинками совершенно удачи не ожидая.

***

Все резко вышло из-под контроля.

И это пугает. Совсем немного, на самом дне души, но факт есть факт. Тараэль сделал резкий, импульсивный шаг и теперь не может справиться с тонким голоском страха внутри. Аэтерна спешно нацепил на плечи плащ, укрыл лицо маской и вышел на мороз. Обошел таверну кругом, но не успокоился. Ни холодный ветер, пытающийся проскользнуть в любую щель между одеждами, коснуться кожи, полоснуть по телу, ни снег, остающийся мокрыми каплями на плаще - не помогли. Короткая прогулка тут не помощник, потому Тараэль взбирается на небольшой склон выше и пытается медитировать на холодном камне с видом на таверну. Не идеальное место, даже не лучшее, но чтобы остановить мгновение - здесь и сейчас, подходит. Уходить далеко или пользоваться свитком телепорта в Арк глупо и бессмысленно – он не может бросить Алану одну, поскольку впереди у них были прочие дела. Да и как ее бросить после всего пережитого?

Он же не трус какой-то.

Не трус, но сбежал вместо того, чтобы открыть рот и все сказать. Вместо того, чтобы сесть и задаться вопросами, а может и найти ответы вместе с прорицательницей. Поцеловал ли он Алану из-за сиюминутного порыва? Да, но само желание не сформировалось здесь и сейчас. Там на постели, пока ее мягкие пальцы гуляли по его шрамам, желание лишь окрепло окончательно. Тараэль хмыкает, понимая, что медитация сейчас сделает только хуже, закопает его в мыслях слишком глубоко и основательно, а это совершенно сейчас не нужно, потому он расслабляется, свесив ноги с края скалы. Поднимает глаза к небу, смотря в холодные отблески звезд на темном полотне. Небо здесь на севере другое, не такое, как у Речного. Кажется более зеленым, более глубоким, но будто бы маленьким. Не океан, а прорубь, полная отражений. - Вот и прогулялись на север, - говорит себе вслух аэтерна, смотря даже не в небо, а в самого себя. В то, что бушует в душе. Алана располагала к себе не только симпатичным личиком и голубыми глазами-льдинками – нет. Хотя и ими тоже… Прорицательница располагала к себе своей притягательной аурой, словами и делами, что не расходились друг с другом. За почти что месяц сосуществования бок о бок Тараэль примерно понимал, куда все идет. И не был к этому готов в полной мере по простейшей причине – он не знает, какого это – любить кого-то не в рамках семьи. Как с этим жить? Он бы охотнее повелся, скажи Алана: "Вот тебе трехразовое питание с мясом и специями, теплый кров и деньги – гони хотя бы тело. Все, что можешь дать". Это было бы отвратительно, но честно. Секс без любви – вариация сношений с шлюхами, только шлюхой был бы сам Тараэль к огромному своему презрению. Но Алана не просила ничего за кров и еду, за комфорт и безопасность, а потом и вовсе придумала ему работу, заработок для последующей жизни в уважении и заботе, которую Тараэль никогда толком и не знал - даже в приюте с Лето все было не так. Они были детьми - беспомощными, бесправными. Да, они были друг у друга, но как легко их разделили, отобрали все, кроме душ. А у Лето украли даже ее… Тараэль задумывается, глубже кутаясь в мысли, как в полы своего мехового плаща, и начинает отбивать пяткой ритм по каменному своду скалы, где сидит. У него была какая-никакая семья в прошлом, а затем и семья в приюте с Лето. Он знал, какого иметь брата, самого лучшего брата на свете... Губы аэтерны кривятся в намеке на горькую улыбку.

Прости, братишка, я все же не смог…

Какого иметь и мелких сестер - тоже понятно, но… Любовь? Привязанность? А привязался он к Алане на крепкий такой узел – только рубить. Сам по сотне раз гонял мысли в голове, пока почти что рос в Ралате, но теперь… Теперь все поменялось так незаметно и плавно, что в пору бить свое отражение в зеркале за беспечность. Что даст он маленькой лучнице - своих внутренних демонов? У нее своих явно хватает с горкой. Чего стоит этот комплекс "спасительницы", когда надо помочь всем и каждому, даже за бесценок, а лучше – вообще бесплатно. Тараэль чувствует подступающую волну раздражения, такую знакомую и сейчас – абсурдную. Пламя свечи вновь разгорается во тьме, но аэтерна не даст ему разгореться и спалить все вокруг. Взглядом возвращается к таверне и видит знакомую фигуру в плаще в чьей-то компании. Другой, неизвестной Тараэлю, девушки-аэтерны.

У Аланы что, какая-то странная тяга к ушастым?

Они идут к крошечному месту стоянки около трактира – маленькому кострищу и крытой повозке без тяглового зверя. Идут и что-то обсуждают. Тараэль невольно глаза закатывает. Вот он вернется, а Алана уже им и дело новое нашла. Девушки останавливаются у повозки, разводят огонь и говорят дальше. Голубые глаза внимательно смотрят на собеседницу, пока Алана не замечает взгляда Тараэля. Как тогда на Арене – четко чувствует на себе чужой взгляд. Они встречаются взглядом на короткое мгновение. Зрение Тараэля острое, видит, как уголки ее губ чуть поднялись вверх. Но внимание Аланы вновь обращается к собеседнице, и ее лицо мрачнеет. Что они такого обсуждают, что прорицательница стала такой серьезной? Девушка-аэтерна что-то спрашивает, видит, как лицо Аланы бледнеет, и вцепляется ей в плечи. Тараэль напрягается, но ждет. Напарница дала бы ему сигнал на случай опасности. Но Алана сначала молчит и лишь после паузы отвечает что-то, мотнув головой. Незнакомка отпускает ее, поникнув. Между ними явно воцаряется тишина. Прорицательница копается в своей сумке какое-то время и достает карту. Да, она точно нашла им новое дело - новую головную боль. Незнакомка кивает будто на заданный вопрос, отмечает на карте что-то, и они прощаются. Девушка-аэтерна залезает в свою повозку, а Алана убирает карту, чтобы затем поднять глаза на Тараэля. Она задает немой вопрос одним движением головы в сторону трактира. Тараэль тоже отвечает без слов, лишь мотнув головой. Аэтерна придёт позже, когда Алана будет спать. Выиграет себе хотя бы еще одну спокойную ночь.

***

Алана ложится спать в холодную постель, поджимает поближе к телу ледяные ступни. И более едва ли шевелится, просто ожидая. Либо аэтерну, либо сна после весьма тяжелого дня. В комнате полутьма – перед тем, как лечь в постель, прорицательница погасила весь свет, кроме камина, чтобы тепло не покидало комнату даже ночью. Тараэль приходит не скоро, когда сознание Аланы уже вот-вот соскользнет в пустоту, в омут сна. Он не смотрит на саму прорицательницу – лишь бросает короткий взгляд на постель, тихо идет к сушилке, скидывая на нее плащ и маску. Аэтерна смотрит на тускло горящий камин и начинает снимать броню, клепка за клепкой, ремень за ремнем, Алана прикрывает глаза обратно, чтобы просто ждать и слушать. Шаги, совсем тихие, уходят в дальний угол комнаты к бадье с водой, явно чтобы умыться. Следует короткий плеск воды и шуршание ткани. Затем снова шаги - уже ближе. Кровать тихо скрипит под весом второго человека. - Сука… - еще тише ругается Тараэль на выдохе. Затем снова шелест и движение одеяла. Тараэль тоже лег на другой конец кровати, максимально далеко. Не так, как они спали в маленькой палатке. Его дыхание не становится медленнее, он просто лежит, как и она. Странное ожидание повисает в воздухе, какое-то напряженное. - Ты же не спишь, да? – шепчет аэтерна. Он более не издает звуков, точно не поворачивается к ней, будто вообще не шевелится. Алане странна эта неожиданная стена между ними. Он что, боится ее? Опасается? Стену строить раньше надо было, дурачок Подгородный. - Почти уснула, пока ты не пришел, - честно отвечает Алана таким же шепотом. - Извини, – после паузы добавляет он. Снова тишина. В камине очень тихо потрескивают поленья. В комнате полумрак, но должно хватить, чтобы разглядеть его лицо. Алана переворачивается к нему лицом, видя темную шею и бритый затылок с шрамами. Даже здесь есть более бледные отметины, хотя, не удивительно. Аэтерна, кажется, закутался в одеяло по самый подбородок. - Ты сожалеешь? – спрашивает прорицательница. Не трогает темную кожу, не прикасается, лишь прижимает к себе сложенные руки, чтобы стало потеплее. Алана слышит вздох, затем Тараэль переворачивается лицом к ней. Свет камина едва-едва проходится по чертам его лица, отражаясь в фиолетовых глазах - спокойных и немного уставших. - Нет? – звучит от него больше вопрос, чем утверждение. Алана понимает, ее саму все это ужасно смущает, сбивает с толку. - Вот и я не жалею, - мягко улыбается она, чувствуя, что все равно немного краснеет. - Но ты понимаешь, что у нас есть два варианта? - Забыть или продолжать? – догадывается аэтерна, подкладывая локоть под голову. Алана кивает. - И какой ты хочешь? Предупреждаю сразу: любить я не умею и ничего хорошего из этого не выйдет. Не так… - Как? – уточняет Алана, поскольку его слова скрывают столько оттенков, что потеряться можно. - Ты поняла. Не как семью, не как сестру или брата, - более резко отвечает аэтерна. Возможно, резче, чем хотел. Неловко ли ему от таких разговоров? Наверное… - Я тоже не умею любить именно вот так. Любить семью я могу, любить друзей - тоже, но именно партнера – хорошего опыта не было, - она придвигается чуть ближе, чтобы и Тараэлю было виднее ее глаза. - Но можем попробовать. Разбежаться мы всегда успеем. - Твоя правда, но… Ты действительно этого хочешь? Со мной, бывшим ралаимом и убийцей? – уточняет Тараэль. Его взгляд внимательный, ждущий, ловящий каждое движение. Любую эмоцию на ее лице. - Раз я попросила жить ради меня, мне это и расхлебывать, - вновь улыбается Алана, пусть и пожимая плечами. - Хотя, честно говоря, тогда я имела ввиду нечто иное. И вообще, сейчас ты, Тараэль, - мой компаньон, напарник и са’ира. Это не отменяет твоего прошлого, а дополняет его. Тараэль и брат Ярость - две стороны одной монеты. - Не хотела, а вот как вышло… - хмыкает аэтерна. Алана расцепляет свои руки, скользит правой под одеялом, находя его кожу, длинные пальцы с мозолями - теплую ладонь, что нескольким больше ее собственной. Прорицательница вкладывает ладошку в мужскую руку, сразу чувствуя чужую хватку - сильную, но аккуратную. - У тебя руки ледяные, в ледышку окончательно превратиться решила? – подмечает аэтерна с ухмылкой, сжимая ее руку чуть сильнее, будто пытается согреть еще больше. Алана придвигается еще ближе, чуть приподнимаясь под взглядом фиолетовых глаз. Тараэль поворачивается на спину, утянув ее руку в своей к себе на грудь. Если так замереть и прислушаться к ощущениям, рукой можно почувствовать его пульс. - Можно? – шепотом спрашивает она, совсем близко от его губ. - Не спрашивай, а делай, - после паузы отвечает Тараэль, кивнув. Алана наклоняется, прикасаясь своими губами к его, совсем легко, не углубляя поцелуй. Сейчас нужна нежность, а не страсть и напор. Нужно привыкнуть друг к другу, распробовать. Она отстраняется через пару мгновений, затем укладывает голову обратно на подушку. Фиолетовые глаза все еще внимательны, но мягки. - Доброй ночи, - слабо, но явно довольно улыбается Алана и закрывает глаза. - Доброй, - отвечает Тараэль, затихая. Но руки ее он так и не отпустил, пока оба они не провалились в сон.

***

Они выступают сразу после завтрака. Одеваются в походные вещи и выходят из таверны навстречу морозному воздуху. Утро раннее, все еще темно. - Далеко нам тащиться? – уточняет аэтерна, уже двигаясь вперед в сторону их изначального задания по охоте за головами. Полон неожиданного энтузиазма с самого утра. - Меньше четверти дня, - сверяется с картой Алана. - Но ты и так все знаешь, сам карту смотрел же. Тараэль не отвечает, лишь идет вперед, вслушиваясь в утренние звуки леса. Где-то в густых ветвях поют птицы, приветствуя новый день. Совсем далеко впереди поют волки, сокрытые деревьями и камнями. Алана поднимает глаза к небу, смотря на чистое зеленоватое небо. Сегодня оно словно стало чуть ярче, а может… Прорицательница вновь сверяется с картой. Лагерь диких магов почти на вершине ближайшей горы. Трактирщица говорила, что северное сияние начнется уже вот-вот и надо выбрать "место повыше". - Разберемся с магами, можно северное сияние подождать, - сообщает свою догадку прорицательница, замечая, как отстала, невольно сбавив темп. - Думаешь, будет красиво? – уточняет Тараэль впереди, остановившись, ожидая, пока Алана взберется выше по склону. - Определенно! - говорит прорицательница, глубоко дыша. Она опирается ногой о выступ и начинает соскальзывать. Тараэль подается вперед, протягивая руку. Девушка вцепляется за его руку в перчатке и удерживает равновесие. Атмосфера между ними, вроде как, такая же, как и раньше, но все равно что-то да изменилось. Они продолжают свой путь мимо заснеженных холмов по протоптанной дороге, мимо заброшенных башен и замков, мимо подернутой льдом реки. Лагерь диких магов расположен там, где Алане не очень хотелось находиться – в Кристальном лесу. Плохое это место, тоскливое. Еще хуже только Шепчущий лес, где они с Калией проходили испытание хранителей. Завидев островки розовых кристаллов, сияющих в полутьме, Алана ежится. Аэтерна это замечает, также смеряя камни взглядом. - Нам стоит опасаться этих камней? – уточняет Тараэль, замедляясь. Они как раз подходят к большому дереву, окольцованному кристаллами, будто массивный ствол растет из розового зарева, а не кристаллы облюбовали его корни. - Нет, сами камни безвредные, - мотает головой прорицательница. - Просто… Алана смотрит в сторону прохода чуть восточнее. Узелок внутри свербит на уровне сердца или даже глубже, в душе ноет, тянет и болит один из новых шрамов. - Дерьмовое место? – облегчает ей работу аэтерна, смотря в ту же сторону. Но впереди лишь простирается лес и протоптанные редкими путниками тропки. - Оно самое. Первый в моей жизни живой храм отсюда не очень-то далеко, - кивает Алана и двигается дальше, стараясь не вспоминать еще больше. Не слышать крик Константина в ушах. Тараэль около нее понимающе кивает и двигается дальше, не задавая лишних вопросов. Они двигаются дальше по дороге, останавливаясь не так далеко от подъема наверх в укрытии за огромными ледяными глыбами и камнями-каркасами. Алана бросает новый взгляд на лагерь наверху. Три яруса, на верхнем – широкое каменное плато в нависающим куполом, выдолбленным в скале. Кажется, раньше так оформляли эндеральские могильные холмы до запрета на погребение тел простого народа. В отсветах небесных огней и блика звездного сияния виднеются ледяные элементали, волки, что меньше Хати и тусклее, и сами маги. Переговариваются, ежатся от холода, будто нарочито открытые, не готовые к нападениям. - Хитрые гады, точно ждут подвоха, но лениво. Хлещут какую-то бурду из котлов. Вон, смотри – бегают туда-сюда. Праздник у них какой-то? - заключает и Тараэль рядом, достает из нагрудного кармана три склянки, показывая Алане. - Если так - нам это на руку. Зелье невидимости пей, если очень припрет – оно очень токсичное, на вкус тоже не конфетка. Будет в животе жечь, терпи. - Алана указывает пальцем на склянку с мутным сероватым содержимым. – Оно поможет тебе скрыться, сделает тебя неприметным даже больше, чем твои собственные способности сливаться с тенями. Как бы будет само от тебя отводить чужой взгляд… - Пока не подойду совсем близко или не врежусь, помню. Противоядие пить... – он будто ждет ее слов, чтобы она тоже проговорила все в слух, смотря на белесое зелье. - В идеале, когда отойдешь в темный угол и сможешь уйти своими силами – минут через пять-десять. Если нет – доходишь, ползешь, скатываешься сюда ко мне, не важно. Волью в тебя противоядие и закончу битву с выжившими магами, - дополняет Алана. - Яд без запаха и вкуса? Чтобы не распознали в вареве, – последнее уточнение от аэтерны и взгляд на бутылек с прозрачным содержимым. - Может немного горчить, но едва ли эти бедолаги пьют лучшие вина Арка, чтобы почувствовать разницу. Смесь паслена и прочей мерзости – убьет даже мамонта почти мгновенно и тихо. Будто уснут. - И это самое "почти" ты выждешь здесь, - добавляет утвердительно Тараэль. - Между прочим, с моими новыми способностями я могу даже элементаля разбить несколькими стрелами, - с легкой наигранностью и каплей обиды отбивается Алана. Она давно думала об расширении своих возможностей. Самого слабого заблудшего-скелета простыми стрелами, что ежа зубочистками закидывать. Она вычитала в книгах, купленных у странствующих торговцев, пополнения коллекции ради, о разных стилях боя – небольшие истории-легенды о героях прошлого. И именно в одном из текстов взгляд ее зацепили строки о приключении лучника-волшебника, что мог добавлять эссенцию собственной магии, а с ростом магических сил - и сами заклинания в стрелы. Путем проб и ошибок прорицательница смогла вкладывать в каждую стрелу по небольшой крупице собственной маны, делая их смертоноснее даже для магических существ. - Верю. Но осторожность не повредит. Если все пойдет псу под хвост – подам сигнал и сигану к тебе, - хмыкает Тараэль, вновь становясь серьезным. Он убирает склянки в карман, кивает Алане на прощание и уходит вверх по склону, скрываясь в тени от каменной лестницы и деревьев, что выстроились вдоль всего прохода до самого верха.

***

Они заканчивают зачистку лагеря быстро. Четко следуют плану и отведенным им ролям, чтобы, пусть и не идеально, но все же исполнить задуманное. Тараэль наблюдал, как жизнь покидает тела бедолаг-магов, что выбрали не единый со святошами путь. Как тихо опадали на пол мертвые тела. Хорошее зелье, милосердное, насколько это возможно. Их предводительница и еще пара магов постарше были более бдительны, опытны и отпили совсем мало отравленного отвара, почувствовав новый привкус варева – их участь решило холодное оружие и навыки убийцы среди теней. Как и сказала Алана, даже маленькая доза сильно бьет по организму, а верный клинок хорошо завершает дело. Гагантуа пала последней, но не менее скверно, присоединившись к своему ковену в последнем пути. - Тараэль… Придурок ты подгородный! – спешит к нему Алана, убирая лук за спину. Хати, что только что расплавил дыханием ледяного элементаля, следует за ней, восторженно гавкнув, словно раскат грома. - Ой, да не ори, - хмыкает аэтерна, чувствуя все более накапливающееся жжение в животе. И это оказалось правдой, только вот он терпит, как и всегда, любую боль. Девичьи руки лезут вперёд его собственных в нагрудный карман, достают склянку и откупоривают, прикладывая к губам. Противоядие не сильно-то вкуснее самого зелья, но приятно холодит кончик языка, а затем и все тело целиком - словно мяты наелся. - Глава у них опытная, эта Гагантуа. Одернула еще парочку своих, что уже успели отхлебнуть отравы… - хмыкает Тараэль, приваливаясь спиной к каменному столбу у подъема к плато. Постепенно холодок доходит и до живота, разливаясь, подавляя боль. Алана лишь руки в боки уперла, укоризненно на него смотря. - Она меня магией нашла, увидела – в глаза посмотрела. Лучше было первым бить, эффект неожиданности и все такое, - поясняет он, стараясь успокоить дыхание. Пламя свечи внутри, разбушевавшееся во время боя, вновь затихает, уменьшаясь. Алана больше наигранно, но отчасти недовольно шлепает его по плечу. - Зелья надо, магоубийца самопровозглашенный? - она достает со своего пояса пару склянок. Одну тянет ему – содержимое чуть зеленое, значит, для придания сил. - Не откажусь, о великое светило алхимии, - хмыкает он, игриво кривясь в поклоне, забирая зелье из чужих рук. Открывает и отпивает, чувствуя новый прилив бодрости. Даже кофе, что подают в таверне около их дома, не дает такого эффекта. Главное – не увлекаться, иначе спать не сможешь несколько дней кряду или сердце не выдержит. Алана кивает, подносит к губам флакончик своего зелья, поднимает взгляд к небу и замирает. Глаза ее от удивления раскрываются шире. - Ты чего? – непонимающе смотрит Тараэль, тянется дотронуться до ее плеча, будто это как-то поможет спуститься с небес на землю. Это прикосновение будто выводит девушку из транса. Она смотрит на бывшего ралаима, повернувшись, затем вновь запрокидывает голову. - Тараэль, смотри! – выдыхает она, накрывая его руку своей. Он поднимает голову и видит причину восторга.

Северное сияние.

Танцующие в небе огни, словно неизвестный огромный зверь с противоположной стороны полоснул по глади самой ночи когтями, оставив цветные борозды. Синие, зеленые, фиолетовые – борозды танцуют, вспыхивают и изменяются, простираясь от одного края неба к другому. - Давай повыше сядем, это, наверное, оно – северное сияние! – восторженно выдыхает Алана, начиная почти что бежать дальше, держа Тараэля за руку. - Не торопись так, навернешься еще, - выдает он смешок, но тоже торопится. Они садятся на самой высокой точке – у пьедестала-алтаря диких магов. Садятся на холодные камни совсем близко друг к другу, слипаясь боками, не расцепляя рук. Огни в небе продолжают свой танец, лихую вереницу от края до края огромного полотна. Борозды расширяются и сужаются, будто зверь где-то там, на той стороне неба лишь свирепее вонзает когти в темную гладь, не способный пройти сквозь эту цветную вуаль. Они смотрят на свечение еще какое-то время, абсолютно молча, лишь сжимая сцепленные руки, как доказательство того, что их пара здесь, на этой стороне от когтей небесного зверя, в полной безопасности. Алана отпускает взглядом эту феерию огней в небе чуть позже самого Тараэля. Опускает голову, взглядом ловит его глаза. Тонкие губы расплываются в радостной широкой улыбке, а глаза-льдинки сияют в отсвете небесных огней. - Спасибо, что посмотрел сияние со мной, - радуется Алана, излучая внутренний свет наравне с небесным представлением. Тараэль смотрит на их сцепленные руки, сдергивает вниз маску, затем подается вперед, ловя холодные девичьи уста. Коротко, броско, резко, но аккуратнее, чем в прошлый раз. Еще мгновение и маска снова на лице, скрывая все по самые глаза. - Пошли, нам еще задание той аэтерны делать. - Порывается он встать, но замечает, как мнется Алана. Как щеки ее становятся еще более алыми уже не только от мороза. Тараэль хмыкает самодовольно и поднимается. Потом нужно отправиться на юг, чтобы прогреть замерзшие кости.

***

Они двигаются к месту, отмеченному Эсме на карте в тишине. Каждый думает о своем, гоняет мысли в голове под тихие завывания ветра, что поднимает вверх клубы снега, сталкивает налипшие холодные комья с лап размашистых елей. Дорога, за исключением пары оголодавших волков, более чем мирная и спокойная. Алана видит корабль – цель их нынешнего путешествия - издалека. Дорога к северной части склона извилистая, часто меняет высоту – так и сейчас им предстоит спуск с предгорья к промерзшей кромке ледяного моря, которое, скорее всего, никогда и не замерзало полностью. "Кораблём" это назвать можно с огромной натяжкой – завалившийся на камень скелет судна без парусов с огромной пробоиной, которую видно даже отсюда, как открытую рану на теле зверя. Отдаленно заметно сияние могильных огоньков, что танцуют кругами по палубе. Души ли это умерших моряков или простое магическое искажение? Странно видеть даже скелет этого судна, а слышать название спустя столько времени – еще чуднее. Есть в этом всем какая-то злая ирония, что щекочет у Аланы внутри. Задевает то самое скользкое чувство превосходства ли. А может и удовлетворения, что умер не только Сириус, но и те, кто его на это обрекли. В своем ли праве Алана злиться на тех людей? Ей искренне хочется верить, что да.

Злится ли заяц на волка или лисицу?

Когда Эсме произнесла: "Утренняя роса", Алана будто очутилась в том злополучном дне, когда их с Сириусом, двух зайцев, схватили и выкинули за борт. Вернулась в воспоминание об удушающей ледяной воде, сковывающей каждую мышцу. О панике, боли и страхе. О том, как свет поверхности отдаляется и меркнет для нее, утаскиваемой на дно бездыханным телом названного брата. - Ты чего замерла? – спрашивает Тараэль, спустившись ниже. Его голос выдирает Алану из холодного плена воспоминаний. - Мне туда идти не хочется… - честно отвечает Алана после новой паузы, нового взгляда на деревянный скелет в воде. - Так давай не пойдем? Эта Эсме обещала тебе весьма смутную награду, нет? – уточняет аэтерна, ожидая, пока Алана с ним сравняется. Алана мотает головой. Так не пойдет. - Раз я вызвалась, значит надо сделать, ведь… - начинает прорицательница, и Тараэль поводит плечами. - У тебя принципы, да. Я помню, - кивает аэтерна. - Что не так с кораблем? Алана вновь смотрит на скелет судна, что потихоньку приближается. Тоскливый брошенный труп, одинокий призрак, привалившийся к огромной льдине. - Все с ним так. Мы с Сириусом на нем зайцами плыли из Нерима, - говорит она после паузы. - Ты говорила о нем. О парне – не корабле, - уточняет аэтерна. - У нас с Сириусом, конечно, общего детства не было, как у вас с Лето, но… - пожимает плечами Алана в некоторой неловкости. Кровит душевная рана, никак не получается дать ей полноценно затянуться. - В Нериме сейчас тоже неспокойно, да? Потому вы бежали? – уточняет Тараэль после новой паузы, видимо, дает Алане пространство для размышлений и успокоения. Они вот-вот спустятся с пригорка к водной глади. Ветер доносит в их сторону вой нежити, но те далеко - их не видно, сколько не окидывай пейзаж взглядом. - Да, там одна сплошная гражданская война, которая теперь движется и сюда – на Эндерал. Еще и Рожденные светом померли – это весь Вин ввергло в ужас, - поясняет Алана, когда они уже стоят у берега, где спокойные волны касаются гальки пляжа. В лицо дует холодный воздух, что пытается пробраться под доспех, за капюшон и просто под кожу в самую душу. Тараэль молчит, тоже смотрит на океан, на потерпевший крушение корабль и могильных огоньков, танцующих на гниющей в воде древесине. - Если так впадлу идти, я могу сам, подождешь? – предлагает он. - Мне не впадлу… - поводит плечами Алана, отвечает чуть более раздраженно, чем хотелось бы.

Понабралась чужих привычек, посмотрите на нее.

- Нет. Ты боишься, - отвечает Тараэль. И это не сомнение – факт. Прорицательница порывается было все отрицать, даже ввязаться в спор, но фиолетовые глаза смотрят без капли обвинения и куда-то очень глубоко в душу. - Боюсь, - в итоге кивает она. - Прошло уже какое-то время, а все равно больно. - Сколько прошло? Год-два? – пытается угадать аэтерна. - Полугода примерно, меньше даже, - отвечает Алана, вернувшись глазами к судну. Тараэль присвистывает, кивая. - Вот это ты с места в пропасть сиганула… - хмыкает он. - Ладно, я пошел - нечего зря жопы морозить. Хочется уже обратно в тепло и поесть нормально. - Подожди, - все же останавливает его Алана, щелкает пальцами, молвит волшебные слова одними губами. Хати, верный и истосковавшийся, появляется подле нее, гарцует круг вокруг них с Тараэлем. - Хати, следуй за Тараэлем, - командует призывательница волку, потрепав по теплой шерсти-пламени шеи. Волк гавкает точно полено треснуло и прилипает боком к ноге аэтерны. Тараэль хмыкает довольно, тянет потрепать алую шерсть, получает довольный тихий скулеж, словно в воду бросили камешек. - Мы пошли, - прощается он и начинает двигаться по берегу дальше, огибая кромку воды, к россыпи крошечных островков, сопровождаемый волком, что соткан из пламени. По маленьким земляным кочкам, что смерзлись между собой, соединившись белым трескучим полотном до самого корабля. Алана чувствует хотя бы каплю облегчения в тревожном внутреннем море. На таком расстоянии - лишь магия ее посильная помощь. Следит за темной фигурой с алым отблеском, что аккуратно движутся на льду к кораблю, как загодя могильные огоньки подступают ближе к краю судна в ожиданиях чужого тепла. Манят ли они путников на верную смерть или же это души моряков, что так и не обрели покой, продолжают смотреть на мир, что их отринул? Прорицательница не знает и лишь наблюдает, сильнее запахнув плащ от холодного ветра.

***

Тараэль возвращается быстрее, чем шел туда, Алана только и успела, что присесть на своем месте, чтобы ноги не затекли стоять столбом. - Удачно? – спрашивает прорицательница, и аэтерна протягивает ей книгу - отсыревшую, пахнущую плесенью и солью. Чудо, если можно будет прочитать хоть что-то. - Суденышко на добром слове держится, - кивает Тараэль. - Думал, потонет под моим весом. Алана открывает размокшую книгу, где читаемый текст встречается только местами. Где-то ближе к концу видит нужные строки, пусть и начавшие расплываться от влаги.

"Пассажир: Тара Милдред Залайиль. Профессия: акробат. Оплата: перед отплытием. Примечание: поручитель - Даль’Мерсер."

- И ради этого мы сюда тащились? – спрашивает совсем близко от лица Аланы Тараэль. Он навис чуть сверху, смотря через ее плечо в книгу. Хорошо быть таким высоким, пусть Алана сама не была из низких. - Ага, оно. Спасибо, - улыбается прорицательница, повернув голову, так что чуть не тыкается холодной маской ей в щеку. - Не хандри, мы уходим уже, - он отклоняется обратно назад, по пути чуть щелкнув ей пальцем по носу, как подшучивают над детьми. Алана сразу вспоминает Джеспара и этот же его жест, невольно улыбаясь. - Можно я еще чуть посижу? – спрашивает она, не вставая. Хочется как-то не то церемониально, не то наоборот пренебрежительно попрощаться с кораблем и более никогда сюда не возвращаться. Незачем тревожить себя лишний раз воспоминаниями, которые и так тебя не отпускают. - Валяй, - кивает Тараэль и встает за ней, но очень близко, так чтобы можно было опереться о его ноги спиной. Они снова молчат, вместе смотрят на водную гладь, подернутую льдом. Лишь тонкая темная полоса соприкасается с галькой берега. - Этот Сириус… Каким он был? – все же тихо спрашивает Тараэль. У Аланы уходит не минута и не две, чтобы собраться с силами и ответить. - Добрым, открытым, рукастым и трусливым немного, как и я – мы потому и бежали… Струсили. Но одновременно с этим храбрым - в нашем взводе в первых рядах с щитом и мечом стоял - встречал недруга лицом к лицу. Я была лучницей и всегда была сзади, поддерживая стрелами... Магия у меня появилась только на Эндерале к глубочайшему удивлению. - Потому ты так хорошо прикрываешь, - с пониманием отзывается Тараэль. - Практика, как она есть, - вяло улыбается Алана. - Мы были членами молодого взвода - в основном подростки и молодняк совсем, да и капитан всего на пару лет старше нас был. Но никто не давал нам спуску в бою - встречали противников на ряду со стариками и взрослыми, мужчинами и женщинами. Смешанные отряды штука нередкая. - Много смертей повидали? – вновь спрашивает Тараэль. Он делает паузы, прежде чем вновь подать голос. Быть может, вновь дает Алане немного времени, чтобы держаться на поверхности этого омута. - Даже слишком. Смертей товарищей, противников, мирных людей, что не успели убежать... И в какой-то момент мы решили, что сыты по горло всем этим. Хватит марать руки кровью за чужие идеалы. Мы собрались и… - Алана замирает, замолкает на долгое мгновение. Вспоминает слова красавчика-капитана в каморке, где хранились немногочисленные припасы. Там, куда Алана забежала за скудными вещами в дорогу, пока остальной лагерь спал. Она не взяла бы много, ровно их паёк на несколько дней. Помощница капитана знает в лагере каждый угол, сколько припасов осталось и как не подвергнуть остальных опасности. Вспоминает тихий скрип двери, чужую фигуру, из-за которой в каморке стало и без того тесно. Чужие холодные руки на коже под рубахой, что служила исподним. Как чужие руки почти стягивают с нее штаны. Вспоминает приторный яд, что шептали в самое ухо, пока она от страха замерла. Еще один голос, удар эфеса меча по чужому затылку, много крови и спешка. Испуганные глаза Сириуса, зеленые, яркие на бледном лице, ее стук сердца, ошалело бьющего в висках. И постоянный непрерывный бег. - Алана, - зовет Тараэль, нависая сверху вновь. Алана выдергивает себя из воспоминаний, смотрит в фиолетовые внимательные глаза. - Да, прости… И мы сбежали под покровом ночи, - заканчивает она, ненадолго уводя взгляд. Тараэль смотрит на нее внимательно, явно видит, что историю она выдала не всю, но... Это страшно. Страшно говорить о таком. Однако ему, видимо, хватает. - Идем обратно, - выпрямляется он. - Ты вся дрожишь. Нужно согреться и поесть. Расскажешь всю историю, когда будешь готова. Алана кивает, встает, стоит Тараэлю сделать пару шагов от нее, и они двигаются обратно. Немного медовухи точно не помешает.

***

Первым делом они идут к Эсме, что как раз возится со своей повозкой. Стоит их паре подойти, внимание девушки полностью сосредотачивается на них. - Мы нашли журнал с корабля. Там… - Алана только и успевает, что протянуть журнал, как его почти и рук вырывают. Эсме шелестит страницами, вчитывается и затем удивленно хмыкает. Прорицательница немного удивлена такому напору, но понять чужеземку можно. - Во имя солнца… И правда Тара, но… Даль’Мерсер? Кто это вообще и зачем ему моя Тара? – насупливает брови аэтерна. - Видимо дворянин, откуда-то знавший Тару, - предполагает Алана. Но зачем привозить девушку с Киле? Развлечение? Долг? Знамение или что-то религиозное? Слишком мало информации. - И явно местный, - подмечает Тараэль, скрестив руки на груди. Обе девушки кивают. - Тогда это зацепка! – пышит решительностью Эсме. - Нужно найти этого Даль’Мерсера и узнать – на кой черт ему нужна была Тара. - Тогда продолжим в Арке, - предлагает Алана, - где, как не там, искать информацию о дворянах. - Мне нужно пристроить повозку с Элроном, - аэтерна кивает на ездового зверя. - Встретимся в Арке через пару дней? И не знаешь подходящего для этого места? - "Танцующий кочевник" в квартале Чужестранцев, сразу у ворот, - задумывается прорицательница. - Встретимся там. Если я сама не смогу, за меня будет мой компаньон – Тараэль. Девушка указывает рукой на бывшего ралаима, по глазам которого можно прочесть всю обремененность мира. Эсме кивает, чуть задерживая на Тараэле взгляд, видимо, запоминая. - Тогда договорились, - прощается она и возвращается к работе над фургоном. Алана вместе с Тараэлем отходят в сторону таверны. Нужно закончить этот длинный день. - И меня в это втянула, - цыкает бывший ралаим. Иногда он бывает до жути ворчливым. - Мы же партнеры, - пожимает плечами девушка с легкой улыбкой. - Мое дело - твое, и наоборот. - Госпожа! – слышится со стороны башни мирада. К ним спешит хранитель, что только слез с массивной звериной шеи. В руке у мужчины послание - свиток или же письмо. - Вам сообщение из ордена, госпожа, - передает послание он и уходит в таверну, видимо, доставить и другие письма. - Вот и закончилось наше северное путешествие, - угадывает наперед прорицательница, отрывая алую сургучную печать с символом ордена.

"Уважаемая Прорицательница. Прошу вернуться в орден – я закончил расшифровку и систематизацию информации о Черных Камнях. Действовать нужно незамедлительно.

Лексиль Мирраджель"

- Тогда, погнали в Арк, - Тараэль достает свой свиток телепортации. - Да, пошли. Погреемся дома, - устало выдыхает Алана, поступая аналогично.