Бродячий пиит

«Ожидание – бренная вещь, Поэты канули в лету, Его нам нужно сберечь И провести к рассвету. Сны наполнены правдой, Герой, обречённый на крах, Остался один во Вселенной, А капли слёз на щеках»

—Антон Шастун, пройдите, пожалуйста, в кабинет №9, — произнесла маленькая женщина в белом халате и медицинском головном уборе на русых волосах. — Вас ожидает Дмитрий Позов.       Студент протянул по горлу вязкую слюну, поднимая корпус и поджимая ягодицы, он вошёл в пахнущую лекарствами комнату, где стояла стоматологическая установка, подле неё находился миниатюрный шкаф с двумя полками. Широкие пластиковые окна, через которые пробивался слабый солнечный свет, придавали кабинету и до того тусклый вид. В углу припаянная к кафельной стене находилась зубная раковина, на краях крана собиралась вода, и стоило Антону сесть на специально оборудованное кресло, как здоровая капля ударилась о сливное отверстие. Шастун вздрогнул пальцем, серебряное кольцо на нём ударилось о соседский металл, и глухой звук пробежал по помещению. Стоматолог, заполняющий документы, положенные на край стола дрожащим экономистом, довольно ускоренно черкался в медицинской карточке. Дмитрий закончил, когда натянул на лицо медицинскую маску, на ладони – резиновые перчатки и взял стоматологическое зеркало. Подвинувшись к креслу, он попросил юношу принять положение сидя, твердо чувствуя спинку, с трудом настроил нужное для работы положение, так как пациент оказался великоват. —Антон, здравствуйте, что вас беспокоит? — спросил врач, настроив светодиодный светильник, освещение которого не понравилось зелёным глазам Шастуна. —Здравствуйте, — поздоровался он. — Ночью после того, как я выпил стакан холодный воды, у меня заболел зуб. —Острая боль или ноющая? —Ноющая, — ответил Антон и вцепился в мягкий подлокотник, так как Дмитрий приказал распахнуть ротовую полость.       Позов натянул скатившиеся на кончик носа очки, стоматолог исследовал ряд нижних зубов студента, проводя по ним металлическим зондом. Внимание мужчины привлёк один снежный боец, на котором выступил зловредный кариес. —Нашёлся игрок, тянущий команду ко дну, — шевелил губами врач через маску. — Ничего страшного, ликвидируем!       Лечение протекало безболезненно. Шастун благодарил Бог за то, что записался к незнакомому врачу, а тот оказался приятной личностью и профессионалом своего дела. Юноша нервно дышал на протяжении процедуры, дрожал, как осиной лист, и жалобно грыз взглядом Дмитрия, предчувствуя неприятные, а то и убийственные стоны зуба. Но врач успокаивал студента, нежно приговаривая: «Не робей. Я уже почти закончил. Проиграть противнику на поле больнее – поражение надолго в памяти остаётся, а зубную боль можно вылечить». Когда стоматолог закончил, он похлопал пациента по плечу, стянул с щёк маску и представил все тридцать два здоровых солдатика в лучезарной улыбке. —Процедура прошла успешно, — сказал Позов и вернулся за рабочий стол. – Пациент доволен? — обратился мужчина к Антону. —Конечно, — облегченно выдохнул экономист, — а может ли пациент пригласить лечащего врача в курильню? — поинтересовался юноша. —Нельзя, — строго вымолвил врач, посмотрев на парня. — Пациенту установили пломбу высшего качества, а он курить, сорванец, удумал. А вот пригласить на обеденный перерыв – можно, учитывая, что он не будет есть.       Студент немножко помялся, пожал плечами, пока по щекам выступали розовые пятна. Он открыл рот для дальнейших реплик, но все фразы сбил нежданный звонок от девушки экономиста. Трезвон мобильного телефона заставил сердце дёрнуться внутри грудной клетки. —Ирина, что случилось? — встревожено задал вопрос Антон. —Антон, в нашей кварти.., квар.., квартире, — сбивался голос Кузнецовой по ту сторону трубки, — лежит мёртвый мужчина! — слабо вскрикнула девушка. — Пожалуйста, приезжай! — молила она, а в мольбе студент слышал отчетливые всхлипы и хрипоту.       Парня окатил ужас. Он неподвижно чувствовал, как тревога овевает телосложение, и недоумевавший взгляд со стороны стоматолога просит объяснить причину ступора. Шастун, не проронив ни слова, срывается с места, испугав резким действием Позова. Юноша стремглав вырывается из каменной больницы. Антон ужасным образом ловит городское такси, договаривается с водителем, ругаясь и споря, сидит на заднем сидении и места не находит себе: паника отзывалась с расстоянием, которое оставалось преодолеть. Какие только изображения не рисовал мозг юноши, но студент даже предположить не мог, насколько всё губительно. Вторая пробка на дороге. Машины толпятся и гудят, пока нервы шалят, кровь в жилах то кипит, то резко стынет. Экономист не выдерживает давления организма, он выходит из пассажирского салона такси на проезжающую часть, бежит через рощи автомобилей и не слышит, как кричит ему вслед таксист, не довольный тем, что парень не оплатил проезд. Километры сменяются на метры, перед взором студента родной двор: на детской площадке носятся дети, на качелях парят девчонки с белыми бантами, а мальчишки играют в догонялки. Пожилые старушки сидят на скамейках у подъезда, собирая сплетни и подкармливая голубей семечками, кустарники, посаженные волонтёрами, шуршат короткими веточками. Шастун впадает на лестничную площадку, несётся по твёрдым ступеням, перескакивая с первой на четвертую, и, отворив дверь так, что она с грохотом ударилась об стену, видит поникшую девушку, которая спрятала ладонями заплаканное лицо. Антон подходит к ней вплотную, обнимает за хрупкие плечи и шепчет: «Ирина, я здесь, всё хорошо. Всё в порядке».       Его успокаивающая речь затихла, как спичка, после того, как Антон увидел поваленный на ковёр труп человека в гостиной. Студент отпустил Ирину и со страшной медленностью подкрался к убитому, меняя на лице тысячу эмоций и набирая в оливковые очи вёдра солёной воды. Девушка поймала юношу за руку, но, почувствовав лёд, отстранилась. Антон свалился на колени перед телосложением мертвого мужчины, его ладонь скользнула по чертам лица убитого. Она затронула темную чёлку, припавшей к полуоткрытым туманным глазам, пустые родинки на левой жевательной мышце и сухие губы, которые обожал целовать Шастун целыми сутками. Из виска поэта сочилась бардовая кровь, стекающая в ушную раковину, а в расслабленной руке находился ртутный пистолет, в спусковой скобке которого остался указательный палец. Из грудного кармана рубашки торчал уголок сложенного листа, экономист достал его и зачитал содержимое сквозь текущие ручьи по щекам.       Срывались и грохались в пучину тишины стихотворные фразы, а Шастун дрожал губами и произносил ныне одно имя вопреки покою слабо, но голос истощался, пока стрелки часов набирали оборот, и перерастал в скулящий стон: «Арсений».