Love is...

Поначалу им было довольно тяжело вместе. Оба были весьма тревожны и недоверчивы; их постоянно преследовали страхи. Особенно трудно им было рассказывать о прошлом. Джон не мог понять, почему Алекс до жути боится грозы и спать, почему боится отпускать его куда-нибудь одного и почему так отчаянно работает. Алекс не мог понять, почему Джон считает себя непривлекательным, неблагодарным, почему боится, что он его бросит. И однажды Гамильтону в голову пришла чудная идея. На дворе была поздняя осень; стоял довольно прохладный вечер. Александр немного задержался, — на работе, наверное, — и Джон ждал его, уютно устроившись под пледом в кресле. В отличие от Алекса, он подрабатывал из дома: писал кое-какие заметки и статьи. Скучно, по его мнению, но выбора было не особенно много. Зато иногда он умудрялся продать свои картины, и это приносило ему несказанную радость. Ровно в семь раздался звонок в дверь. Лоуренс подорвался с места, едва не перевернув чашку с какао, и бросился открывать парню. — Я скучал! — воскликнул он, чуть ли не втаскивая Гамильтона в квартиру и закрывая дверь. — А ты обещал прийти пораньше, между прочим. Александр тихо беззлобно рассмеялся, крепко обнимая Джона. В руках у него был небольшой пакет. — Прости, — начал он, отстраняясь и начиная снимать верхнюю одежду. — я заехал в магазин по дороге домой. — И что же ты купил? — протянул Лоуренс, облокачиваясь плечом на дверной косяк. — Надеюсь, это что-то достаточно важное для того, чтобы задерживать тебя. — Ещё как, — загадочно ответил Александр. К этому времени он успел даже разуться, так что сразу после этих слов с самым загадочным видом отправился прямиком на кухню. — Алекс, — обиженно сказал Джон. — ты пугаешь меня своим молчанием. — Потерпи немного, — пропел в ответ парень. Лоуренс сел за кухонный стол и молча уставился на Гамильтона, демонстрируя всем своим видом крайнюю степень недовольства. Александр медленно достал из пакета любимый Джоном апельсиновый сок, парочку свеч и пирожные. Лоуренс мельком заглянул в календарь — настолько неожиданной была его покупка. — Нет, Джон, — покачал головой он. — Предлагаю узнать друг друга получше. — С помощью этого? — удивился Лоуренс. — С помощью этого. Джон удивлённо наблюдал за тем, как Александр ловко расставлял все купленное на подносе. Пирожные он переложил на изящную расписанную тарелочку, сок разлил по стаканам… Больше всего Лоуренса смущали свечи. Как-то не вязались они со всем остальным. Никто из них не проронил ни слова до тех пор, пока они не оказались в спальне. Гамильтон устроил прикроватный столик посередине комнаты, положил рядом с ним подушки — так, что те оказались друг напротив друга. Пока он ходил на кухню за подносом, Джона обуревали самые различные мысли. — Я предлагаю нам поговорить, — добавил Александр, когда парни уселись на мягкие подушки. — Поговорить? — со смешком уточнил Джон. Зажжённые свечи придавали комнате какую-то странную атмосферу; романтики они не навеяли ни капли, но Лоуренсу стало немного уютнее. — Да, мой дорогой Джон, — улыбнулся Гамильтон, отпивая немного сока. — Поговорить начистоту. Давай признаем, что у нас у обоих полно секретов друг от друга? Я не заставляю тебя рассказывать обо всем, нет… Только о том, о чем ты готов рассказать. А если не готов рассказывать совсем, говорить буду только я. Лоуренс сглотнул, опуская взгляд вниз. Он всеми силами избегал подобных разговоров, боялся признаться в том, что чувствует… Подумав немного, парень кивнул и слабо улыбнулся. — Ты же знаешь, что родился я в Чарльстоне, в Южной Каролине, да?.. — издалека начал он свой рассказ. Слова лились сначала медленно, а затем чуть ли не быстрой речкой; иногда трудно было разобрать отдельные слова. Во время повествования Джон часто запинался, собираясь с мыслями; голос его дрожал, а иногда слёзы начинали течь ручьями по его веснушчатым щекам. Александр слушал внимательно, кивал, крепко обнимал Джона, позволяя тому выплеснуть все, что накопилось. А затем настала очередь Джона слушать. Однако если Александр отнёсся к истории Лоуренса с пониманием, то того рассказ Гамильтона привел едва ли не в ужас. Зато теперь веснушчатый мог по праву восхищаться своим возлюбленным и его силой духа. — А теперь, — переведя дух, сказал Алекс, — все эти слова нам нужно похоронить. Символично, конечно. Джон, ты готов отпустить прошлое? — Да, — хрипло, тихо проговорил Лоуренс, глядя в решительные глаза своего парня. — Тогда… Сожжем письма. Я не уверен в действительности этого метода, но его мне посоветовала Пегги, так что… Бери ручку, бумагу и пиши о всем том, о чем рассказал мне. А затем напишу я. Спустя сорок минут оба письма были готовы. Парни даже красиво запечатали их в конверты. Поднеся уголки писем к языкам пламени, танцующих на свечах, Алекс и Джон завороженно наблюдали за тем, как они горят. — Нужно жить настоящим, — сказал Александр. — Это не избавит нас от кошмаров и тревоги, но поможет сделать первый шаг. — Ну… Мне и правда стало легче. Хотя, кажется, в статьях процесс похорон прошлого описывают по-другому… — Да какая разница, — отмахнулся Гамильтон. — Главное, чтобы помогло.