Час крысы

      — А-Лан… — сказал я, обернувшись.       — Ваше Величество… — послышался голос Кхвана где-то вдалеке.       — Опять я кому-то понадобился. — в руке А-Лан крутил одуванчик.       — Но как же?..       — А-Сы, я же обещал, что ты встретишь человека, что будет играть большую роль в твоей жизни. Я не мог не сдержать своего слова. Иначе, что же это за император, что обманывает дорогих ему людей. — сказав это, А-Лан… Нет, Его Величество наклонился и прикрепил одуванчик к моим волосам.       — Что здесь… — начал Чжень, но так и не смог договорить конец фразы, стоило только нам с императором повернуться в его сторону.       — Ли Чжень, Господин Кхван говорит, что где-то здесь должен находится император… — послышался голос Главы Сяолуна, а вскоре и он сам вместе с евнухом Кхваном появился из-за спины брата.       — Да, господин Ли, может вы видели… Ах, Ваше Величество!       Единственным, кто из подошедших не выглядел шокированным, был именно Господин Кхван. Он быстро сделал три поклона и, сложив руки, обратился к императору.       — Ваше Величество, славно, что вы нашлись. — просиял Кхван.       — Евнух Кхван, разве я не просил не мешать мне вне стен императорского дворца?       Я невольно взглянул на Сяолуна. Тот не сводил с меня ошарашенного взгляда, в котором помимо удивления я заметил радостный блеск.       — Ваше Величество, простите вашего евнуха. На самом деле я хотел лишь доложить о прибытии главы школы Баланса Четырех Стихий, — и евнух указал на Сяолуна, который тут же величественно поклонился, не скрывая благодушной улыбки. — А так же двух нефритов заклинательского мира: Ли Чженя… — Кхван указал на Чженя и ожидая, что тот поклонится.       Брат же смотрел в лицо Мин Цзиньлуна, стоя, как вкопанный. Хоть внешним видом он и выглядел совершенно обычным, Чжень как будто был не здесь и не слышал, что только что говорили.       Император ждал.       — Чжень… — прошептал Сяолун, положив руку ему на плечо.       Чжень не сразу отреагировал. Он ещё секунду не шевелился, после чего круговым движением плеча смахнул руку Сяолуна и сделал шаг вперед.       — Десять тысяч лет жизни императору Мин Лану. — Бесцветным голосом проговорил Чжень в поклоне, нарочно выговаривая имя, которым император назвался при их знакомстве. Я не стал смотреть на лица главы и евнуха, прекрасно догадываясь, какие эмоции будут на них написаны. Но император отреагировал иначе — он улыбнулся.       — Благодарю.       — А… — быстро вернул себе присутствие духа Кхван. -… а тот молодой человек — Ли Сы.       Теперь очередь дошла до меня, и, когда я уже было хотел поклониться, продолжающий сидеть на корточках император махнул рукой и сказал.       — В этом нет необходимости. Мы с господином Ли Сы уже встречались, и подтверждения его верности мне не нужно.       Мне показалось, что из горла Сяолуна вылетел не то смешок, не то хрип. Это же не ускользнуло от внимания Его Величества.       — Глава Сяолун, премного наслышан о вас. День сегодня хоть и чудесный, чтобы посвятить его прогулке по саду, но все же вы проделали длинный путь и наверняка желаете подкрепиться и передохнуть. Поэтому, для начала не хотели бы вы и ваши ученики отобедать со мной?       Может от того, что день был довольно жарким, а может ему нездоровилось, но лицо главы приобрело розоватый оттенок, который я встречал на нем лишь после сильного эмоционального напряжения.       — Ваше Величество, почту за честь.       — Что же, чудесно. Кхван, даю тебе пять минут, чтобы стол был готов. — сказал Мин Цзиньлун, оборачиваясь ко мне и протягивая руку. — И да, Кхван, принеси зонтик. А то солнце сегодня очень сильное. — задумчиво добавил император, глядя на мое лицо.       Со скоростью мальчика-подростка Кхван исчез за ближайшим кустом рододендрона, а уже через минуту зонт был в руке императора.       — Прошу следовать за мной.       Император, держа в одной руке зонт так, чтобы тень падала лишь на моё лицо, сумел изловчиться так встать, что мне пришлось идти немного спереди, что было категорически против правил. Но стоило мне попытаться встать позади императора, как он сместился в сторону, закрывая путь и оказываясь слишком близко. Пришлось смириться со странным желанием высочайшей особы.       Всю дорогу Его Величество, встав по правую руку от меня, указывал направление то и дело касаясь моего локтя. Казалось, он скоро протрёт в том месте дыру. Это отвлекало от размышлений, в ходе которых я пытался принять и осознать тот простой факт, что императором оказался бедовый парень, не обладающий ни особой аурой, ни божественным сиянием — ничем, что могло бы убедить простого даоса вроде меня в его божественном происхождении. Разве не тот, кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела?       Вскоре мы подошли к довольно элегантной беседке с четырехскатной двухуровневой крышей, что стояла на сваях в пруду.       Слуги еще копошились вокруг небольшого круглого стола, но стоило им заметить наше приближение, как все они разбежались в разные стороны, разве что только в воду не попрыгали.       Мин Цзиньлун обошел меня и указал рукой на место, что смотрело на часть сада, по которому мы сюда пришли, и сам пруд, с другой стороны которого виднелась каменная стена, что отделяла запретный город от города простых смертных.       Только после того, как я удобнейшим образом разместился, присел и сам император. Все же остальные заняли места по остаточному принципу. И так получилось, что по правую руку от меня сидел император, по левую — Чжень, а напротив — глава Сяолун.       Стол ломился яствами на любой вкус — холодные кусочки утки в мандариновом соусе, поджаренные корни лотоса в карамели, рисовые пампушки с имбирем, пирожки с различными начинками, засоленные грибы, и много чего еще, название блюд которых я попросту не знал.       Император щелкнул пальцами, и, словно из ниоткуда, появилось четверо слуг, что встали по краям беседки. Вперед вышел самый старший из них и, попробовав одно из блюд, качнул головой в знак того, что с этой закуской все в порядке, и положил один кусок в тарелку императора.       Трое остальных слуг распределились между нами.       Когда слуга, что должен был прислуживать мне, поднес палочки, чтобы положить закуски, император остановил его:       — Спасибо. Вы можете быть свободны. Я сам. — и с этими словами посмотрел на меня. — Чего тебе хочется, Ли Сы?       На меня напал ступор, а в голове стала проигрываться одна единственная фраза «Люди должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освобождаться от страстей».       Вот только имею ли я право поучать Сына Неба?       — На Ваше усмотрение, Ваше Величество. — вылетел равнодушный ответ.       — Давай тогда начнем с лотосов. — сказал он с улыбкой.       Постепенно на моей тарелке не осталось свободного места. Каждый раз, когда император приносил на палочках новый кусочек, он говорил название блюда, подробно описывал ингредиенты, из которых он был сделан, и даже давал историческую справку происхождения того или иного блюда. Вот только все его слова пролетали мимо беспокойного сознания.       — Тебе это не по душе? Почему ты даже к палочкам не прикоснулся? — вырвал из размышлений низкий обеспокоенный голос.       «Хорошо хоть, что он видит основу в еде» — подумал я и решил сосредоточиться на этой самой основе. Всё равно человеческий разум ограничен и не способен понять всё, а нынешняя ситуация так и вовсе вводит в состояние смятения, что категорически неправильно. Нужно это отпустить и плыть по течению.       Палочки удобно легли в руку и я попытался извлечь из тарелки еду попроще, но таковой там не оказалось. Глубоко вздохнув, я перевёл своё внимание от изящной посудины, чтобы получше разглядеть нескромное убранство роскошной беседки и заодно отвлечься от сладости слишком насыщенной на вкус пищи.       — Эта беседка осталась еще от предыдущей династии. Можно сказать, что это их единственное наследство, что мой отец не стал уничтожать. — сказал Мин Цзиньлун, заметив мой интерес.       — Очень одухотворенное место, Ваше Величество. — добродушно подметил глава.       — Возможно, но оно является символом кровавости нашего правления.       — Тогда, не лучше было бы избавиться от таких улик, Ваше Величество? — предложил Чжень, отрывая взгляд от руки императора, которая клала мне в тарелку очередную порцию закусок.       Глава бросил взгляд из-под бровей на брата, а потом обратился ко мне.       — А что ты скажешь, Ли Сы?       — Человечество самостоятельно даровало себе право на насилие и завещало его своим потомкам. Потому так ценны любые проявления осознанности. Эта беседка — символ преемственности и напоминание о жестокости захватчиков. Небрежный милосердный жест в сторону побеждённых, но, возможно, благодаря этой капле когда-нибудь мы сможем искоренить зло из наших сердец.       — За это мне и нравится ваш ученик, глава Сяолун.       Брат тут же поперхнулся, и стал судорожно запивать водой немилостивый кусок, что попал не в то горло.       — Да, эти два нефрита как небо и земля, которые и формируют наше шаткое равновесие. Их мышление разительно отличается друг от друга, но стоит им вместе, используя метод Конфуция, основанный на споре, обсудить позицию и мнение каждого, как золотая середина будет найдена и отыщется решение абсолютно любой проблемы.       — Раз вы так говорите, глава Сяолун, я считаю необходимым ваше присутствие на сегодняшнем собрании министров. Надеюсь, вы все не откажете мне?       Глава был воистину счастлив от этого предложения. Он кивнул головой, и вскоре, когда на столе не осталось ни одной тарелки, в которую император не залез палочками, чтобы дать мне попробовать блюдо, мы встали и направились на заседание министров.       Как оказалось зал собраний все это время находился за нашей беседкой.       Дорога заняла не более минуты, но император все равно продолжал держать надо мной зонтик.       Было бы лицемерием сказать, что мне не нравилось исключительное внимание Его Величества. Но в мое сознание вкралось чувство, что такое отношение не может быть результатом одной лишь благодарности за спасенную жизнь. «Когда-нибудь я отплачу тебе в стократном объеме…». Так он сказал. Но зонтик…       Уже возле входа в зал, перед нами появился господин Кхван и постучал в дверь.       От одного этого маленького действия по ту сторону раздались удары в гонг, и двери перед нами отворились.       Зал был заполнен людьми в дорогих одеждах. Как сказал бы мой брат, сильными мира сего. Но стоило императору переступить порог помещения, как все министры расступились и, перекрикивая друг друга, провозгласили.       — Десять тысяч лет жизни императору Великой Цзи Мин Цзиньлуну.       Император вручил зонт первому попавшемуся министру, чем заслужил непонимающий взгляд его придворного, и вровень со мной последовал к трону.       Задумчивый, я следовал рядом с императором и поэтому удивился, когда Чжень схватил меня за руку. Я понятливо остановился и тут же стена из людей, что возвращалась на свое первоначальное место, загородила проход за Мин Цзиньлуном.       — Наконец-то он соизволил прийти. Сколько можно было ждать? — Раздался голос рядом со мной.       Так значит император опоздал на заседание. А мы там сидели, пока я пытался совладать с собственным желудком и съесть всё, что успел поналожить в мою тарелку Его Величество. Получается, из-за меня этим людям пришлось ждать.       — Неплохо мы перекусили. — усмехнулся Чжень. — Знал бы, что эти жирдяи будут обливаться потом, в ожидании нашего появления, то обязательно развел бы тебя на еще одну беседу.       — Ли Чжень, — устало прервал его я, на что вмешался глава Сяолун.       — Мальчики, не ссорьтесь. А еще лучше, помолчите.       От неожиданности я мотнул головой в его сторону и заметил подле главы господина Кхвана. Они тихо о чем- то перешептывались, но с каждым словом евнуха, на лице Сяолуна росла улыбка.       — Приветствую Всех. — раздался величественный низкий голос Мин Цзиньлуна.       Он сидел на троне, и было сложно теперь в этом человеке признать того самого А-Лана, что день назад дрался с бандитами, а потом еще и убирал со мной комнату в доме барона. В душе сразу стало по-настоящему спокойно. Вот он — центр мироздания, совершенномудрый, что подобен небу и земле. Такой отстранённый, холодный и наполненный силой, способной остановить всё — и споры чиновников, и восстания потерянных, и наводнения великой Хуанхе.       Вот только его взгляд блуждал, пока не остановился на мне. И было в его глазах слишком много простого. Человеческого.- Вот же ж вылупился. Небось решил всё собрание выжигать в тебе дырку. Словам Чженя не суждено было сбыться. К подножью трона вышел коренастый мужчина. И император сосредоточил на нём своё внимание. Встав на колено, мужчина начал свою речь:       — Приветствую императора Мин Цзиньлуна. Ваш верный слуга министр финансов Чжо Ин просит позволения доложить о положении дел в Великой Цзи.       — Император дозволяет.       Только сейчас я заметил владельца голоса, что стоял в тени за императорским троном. Это мог быть только канцлер предыдущего императора Вужоу — Шань Ду.       — Ваше Величество, ситуация в Лояне требует скорейшего вмешательства Его Величества. — сделав паузу, Чжо Ин поянил, — Хуанхэ вышла из берегов.       На этой фразе среди министров раздались вздохи и причитания.       — Опять Хуанхэ…       — Чуть что и снова.       — Не долго ждать очередного восстания…       — Да уж, и как раз после коронации нового императора.       — И не говорите, плохой знак…       Особенно меня поразил разговор, что доносился впереди меня.       — У меня уже сыновей не осталось, которых можно было бы отправить на подавление восстания.       — А крестьяне тебе на что?       — Так среди них сыновей и не осталось.       И завершился этот диалог дружным хохотом собеседников.       Министр финансов тем временем продолжал:       — Каналы, что были выкопаны в прошлом году, не справляются с бурным течением. Множество полей затопило, и если мы сейчас не увеличим число крестьян на трудовых работах в этой области, осенью нам нечем будет наполнить амбары. Я уже не говорю об аристократах, которые лишатся привычного достатка. Прошу Его Величество решить эту проблему с помощью гадальных костей.       — Допустим, что аристократы будут последними, кто потеряет в этой ситуации, но я внял вашим предостережениям и разделяю ваши переживания, министр Чжо. — сказал император и дал распоряжение канцлеру. — Шань Ду, не могли бы вы передать мне мешочек?       На лице канцлера появилась недоброжелательная гримаса, но он сделал, как велел ему Мин Цзиньлун.       — Начнем, пожалуй.       Высыпав кости на стол, он стал водить по ним руками, и после короткого переглядывания с канцлером, огласил вердикт.       — Дух моего отца, покойного императора Вужоу, настоятельно рекомендует прислушаться к вашей просьбе и отправить крестьян в Лоян, чтобы предотвратить возможную катастрофу. Можете быть спокойным, я проконтролирую процесс, и мы решим эту проблему в кратчайший срок.       — Благодарю Вас, Ваше Величество! Ваша милость безгранична. — Черезчур эмоционально затараторил министр. Это заставило пробудиться даже моё скверное чутьё и заподозрить, что не все так очевидно в этой истории.       Пока министр финансов поднимался со своего места, и происходила пересменка из подающих прошение, я невольно услышал часть разговора Сяолуна и Кхвана.       — Так значит, мальчики…       — Именно, глава Сяолун, именно. Но мне уже пора идти.       — Конечно. Знайте, вы осчастливили не только меня, но и весь Баланс Четырех Стихий.       После этих слов раздался скип на грани с хрустом, который исходил от Чженя. Его лицо исказилось от того, как сильно он сжал зубы.       Я попытался накрыть его ладонь своей, что не раз помогало вывести его из бешенства, но он растопырил пальцы, и моя попытка была пресечена.       — Что такое, А-Сы? Решил подержаться за ручки как маленькие дети?       — Ты в порядке?       — Конечно. — сказал он и улыбнулся так широко, как только мог, но я прекрасно понимал, что это ложь.       — Может нам…       — Заткнись. — ожесточенно огрызнулся он, — Начинается очередное представление бродячих шутов. — и уже более спокойным тоном добавил. — Не хочу его пропустить.       Я понимал, что самое худшее из того, что могу сделать — это продолжить лезть к нему под кожу, и несмотря на то, что я изнутри чувствовал, как на месте солнечного сплетения у меня всё переворачивается я оставил попытки разговорить и успокоить брата. Путь дао и не предполагает легких путей.       На место министра финансов пришел сам канцлер, только он не только не преклонился императору, но и сразу перешел к своему вопросу.       — Ваше Величество, нас, Ваших верных слуг, беспокоит проблема с продолжением династии Цзи. Мы считаем, что Вам необходимо в кратчайшие сроки огласить имя будущей императрицы.       — Что ж, мне понятна ваша озабоченность вопросом престолонаследия, но вы не находите его слегка щекотливым после недавней кончины предыдущего императора, моего отца? Поэтому предлагаю обсудить более своевременную проблему, а именно кандидатуру на должность моего личного советника среди заклинателей. Вы будете рады услышать, что я сократил вам работу и сам нашел самого достойного человека из всех возможных. Господин Ли Сы, не могли бы вы подняться ко мне?       Проследив за взглядом императора, люди стали расступаться, и вокруг нас с братом образовалась пустое пространство.       Я нервно сглотнул комок в горле и пошел к императору.       Несмотря на взвинченность, я прекрасно слышал, что говорили министры в этот момент.       — Это один из нефритов?       — Так значит это действительно глава Сяолун там стоит. А я всё никак не мог понять, почему у тех троих не отняли мечи.       — Я с самого начала так и знал.       — Какой хорошенький…       — Почему не Ли Чжень? Ведь говорят, что именно благодаря его силе и храбрости братья снискали славу…       — Да, выглядит он хиловатым.       — Согласен, похож больше на девицу.       — Ну вот вы и ответили, почему именно этот брат.       Их пустые сплетни меня не сильно расстраивали. Люди любят судачить, и глупо будет лишать их такого удовольствия, к тому же, частично они были правы — я не самый лучший претендент на такую должность. А вот что по настоящему занимало мои мысли, это то, что император уже принял для себя решение.       Когда я преодолел последнюю ступеньку, Мин Цзиньлун поднялся и подошел ко мне.       — Господа министры, я хочу представить вам заклинателя школы Баланса Четырех Стихий, одного из нефритов, господина Ли Сы. На днях мне довелось видеть, как он самоотверженно восстанавливал справедливость на улицах одного из наших городов, и с того самого момента выбрал господина Ли на роль моего советника.       Стоя на помосте перед троном, рядом с властителем китайского престола, меня посетила страшная догадка — пути назад нет. Император только что прилюдно огласил свою волю, и никто не сможет пойти поперек нее, в том числе и я.       Но я не могу… Я… Ведь там меня ждет А-Ксу…       Куда же ты привело меня, дао?       — Ваше Величество… — раздался раздраженный голос позади меня.       — Канцлер, когда вы говорили, я, кажется, вас не перебивал. Прошу от вас такого же уважения. — сказал император коротко и довольно жестко. — Для тех, кто попытается оспорить мое решение — я не потерплю никаких возражений. Господин Ли Сы будет, — на последнем слове он сделал акцент, — будет моим советником. И за сим, прошу канцлера провести все необходимые процедуры.       — Позвольте, Ваше Величество, — опять заговорил канцлер, но в этот раз в его голосе мне послышалась какая-то хитринка, — советник Ли Сы будет теперь на полном содержании дворца, или же…       — На полном!       — Нет!       Сказали мы с императором одновременно.       Мой голос еще никогда не звучал таким писклявым. Я знал, что причина тому мое волнение, но все равно смутился, от чего мои щеки заполыхали.       Одновременно по залу прошлась новая волна перешептываний, которую прервал Мин Цзиньлун.       — Это еще будет обсуждаться, но от Вас, канцлер Шань, требуется подготовить все на тот случай, если советник будет на полном содержании.       — Как будет угодно Его Величеству. — холодно, но не без удовольствия сказал канцлер.       Он явно насладился моим с императором разногласием.       — Очень рад вашей расторопности, канцлер. Надеюсь, мы на сегодня закончили собрание? — ядовито спросил император, на что по залу прошелся недовольный гул.       — Нет, Ваше Величество Мин Цзиньлун. У нас осталось еще одно прошение.       На это император недовольно выдохнул, и взгромоздился обратно на трон. Я тоже хотел вернуться на свое место к Ли Чженю, но почувствовал, как кто-то тянет меня сзади за подол, а потом послышался еле различимый шепот евнуха Кхвана.       — Встаньте подле императора. Вы теперь советник.       И когда только он успел там оказаться?       Я сделал, как он мне сказал, и посмотрел в зал. Это было до сели неведанное для меня чувство ужаса.       Когда-то Ли Чжень, рассуждая сам с собой о роли императора, иронично заметил, что правитель никогда не сможет воспринимать своих подданных выше обычных насекомых. Эти слова всплыли в моей голове именно сейчас, когда перед глазами простирались ряды людей, что с моего места были не больше ногтя. Да, я буквально понял, что имел ввиду брат.       Я тут же отыскал в толпе Чженя. Он стоял среди таких же как и он сам, при этом на лице его играла торжественная улыбка, в то время как Сяолун успокаивал стоящего рядом с Чженем очередного министра. Видимо, брат опять не удержался от колкостей в сторону посторонних. И почему же действия главы кажутся мне такими лицемерными? О, Небожители, это какое-то наваждение.       Что же должен чувствовать человек, который изо дня в день наблюдает подобную картину, когда даже родные люди предстают тебе в таком виде, маленькими и ничтожными?       Я мельком взглянул на канцлера, и вновь убедился в своем открытии. В тех глазах не было ни капли тепла.       До дрожи в коленях я боялся того, что найду в глазах императора, но из-за его сидячего положения и того, что я стоял чуть позади трона, я не смог этого увидеть.       Так что же он на самом деле чувствует?       Чтобы отогнать эти мысли из своей головы, я сконцентрировался на вышедшем в центр зала пожилом мужчине, выправка которого выдала в нем министра обороны. Он поклонился по всем правилам приличия несмотря на возраст, и в полусогнутом положение начал говорить.       — Ваше императорское Величество, я, министр обороны Тань Су, обращаюсь к вам со следующей проблемой. На территориях, не столь отдаленных от Лояна, стала орудовать бандитская группировка, возглавляет которую, по слухам, некий Шудон. Мои люди навели справки о нем, и выяснилось, что он был некогда замешан в скандалах, связанных со сдачей экзаменов на чиновника. Он клеветал на многих почетных мужей, заявляя, что они купили свои места, но очевидно, что это лишь слова человека, не обладавшего достаточным упорством и талантом, чтобы самому добиться высоких результатов. И вот сейчас он поднимает бунт против императорской семьи и всех высокопоставленных чиновников. На данный момент ситуация находится под моим личным контролем, но я прошу императора дать позволение на уничтожение этого самого Шудона, а вместе с ним и всей банды.       Императора ничего не сказал. Он был крайне раздражен и нетерпелив, это было очевидно по тому, как его пальцы отбивали ритм по подлокотнику трона, пока говорил министр обороны.       Желая как можно быстрее отделаться, Мин Цзиньлун собрал кости обратно в мешок, встряхнул пару раз этот кулек и высыпал содержимое обратно на поверхность стола. Он не стал водить рукой, как делал то в прошлый раз. Даже ни разу не посмотрел на стол.       — Соглашайтесь. — услышал я тихий шепот канцлера, после которого незамедлительно последовал явно заученный ответ императора.       — Министр Тань Су, покойные император Вужоу благословляет вас на этот героический подвиг и обещает в случае успеха покровительствовать Вам и Вашим потомкам. На этом я объявляю заседание закрытым.       Император, наконец, повернулся ко мне лицом, на котором была широченная улыбка, а глаза лучились счастьем, и, не дожидаясь ответа канцлера, подмигнул мне.       — Уходим. — тихо сказал он.       Нет, этот человек не может думать о своем народе как о насекомых. Но время будет идти, и что тогда станется с Мин Цзиньлуном?       Мы спустились к Чженю и главе, поле чего покинули зал собраний в том же составе, что и пришли.       Проходя мимо уже знакомой нам беседки, император остановился.       — Благодарю Вас всех, что посетили это заседание. — начал он. — И я хотел бы принести свои извинения, глава Сяолун, что не поставил вас в известность касательно своих намерений, но уверяю, это было сделано не из злых побуждений.       — Что вы, Ваше Величество, вы удостоили нас большой честью.       На слова главы император лишь кивнул и обратился сразу ко мне.       — И, конечно же, я хочу извиниться перед тобой, Ли Сы.       — Ваше Величество, я не в обиде на вас. Но я не уверен, что смогу занимать эту должность, поэтому прошу вас одуматься и найти более подходящую кандидатуру.       — А-Сы, — голос его стал заметно мягче, — я не солгал, сказав на собрании, что вижу в тебе идеального советника. Ты единственный подходишь мне.       — Но я не справлюсь с такой огромной ответственностью.       Я чувствовал потерянность. Мне всегда было очевидно, что я создан для служения нашей школе в цело, в частности — главе. Я не видел себя нигде, кроме как в Балансе Четырех Стихий, а это предложение, казалось, сбивало меня с моего истинного Дао.       — От тебя и не требуется брать на себя ответственность. Я же не предлагаю тебе должность императрицы, с управлением внутренним дворцом. Ты лишь должен иногда давать мне советы и оспаривать…       — Но я не готов стать императрицей! — выкрикнул я, после чего до меня наконец дошел смысл сказанного. -… То есть, советником.       Все присутствующие в этот момент остолбенели, особенно ужасно выглядел брат: его глаз дергался, а брови, будто пытаясь скрыть это, неумолимо стремились соединиться.       — Об этом я и не смею тебя просить. — тихо сказал император, и в его голосе мне послышалась дрожь. — Лишь прошу твоей помощи на моем сложном пути.       Я стал искать поддержку у главы. Он смотрел на меня с укором, и я понимал, что он ждет от меня повиновения Воле императора.       И я еще раз задумался о своем истинном пути. Ведь наша с императором встреча была действительно судьбоносной: из тысячи людей именно я пришел к нему на помощь.       В дополнении к этому, ему нужна опора. Нельзя допустить, чтобы огонь в его сердце погас…       — Хорошо. — наконец сказал я.       — Спасибо. — выпалил император, радость которого была написана на лице.       — Вот и славненько, Ли Сы. — благосклонно заметил глава.       — Только, как я уже сказал на собрании, я хочу продолжать жить в школе, а во дворец приезжать для решения конкретных дел.       — Но Ли Сы, это ведь будет затруднительно для тебя. Не лучше ли остаться здесь со мной.       — Ваше Величество, это мое условие.       — Думаю, что мы с Ли Чженем на этой ноте покинем вас. — вдруг вмешался Сяолун. — Я поддержу любое решение, что вы примите. Поэтому вопрос с проживанием вы сможете уладить сами.       — Я никуда не поеду. — отрезал Чжень.       — Ли Чжень, нас уже ждут…       — Я же сказал, глава, я никуда отсюда не уеду без брата.       — Господин Ли Чжень, может вам все же прислушаться к вашему наставнику? — вдруг встрял император.       — Ваше Величество Мин Лан, я ценю заботу о вашем верном слуге, но я точно знаю, где и с кем мне лучше быть.       — Братик, почему бы не оставить погостить у нас господина Ли Чженя?       Этот вопрос задал человек, которого я никогда раньше не видел, но сразу догадался, что это мог быть только младший брат императора — Мин Цао.       — А-Цао, что ты здесь забыл?       — А что, мне нужна причина чтобы здесь прогуливаться? — нежным голосом ответил Его Высочество, на что император закатил глаза.       — Не мог бы ты нас оставить.       — Дорогой брат, к несчастью, не могу выполнить твою просьбу, ибо на мне теперь лежит груз ответственности как радушного хозяина. Господин Ли Чжень, вы же соблаговолите погостить во дворце до тех пор, пока вам самому не захочется покинуть мой кров?       — С большим удовольствием, Ваше Высочество. — не уступая в наигранности Мин Цао, сказал мой брат.       — Если Ли Чжень теперь гость Его Высочества, то я поеду один. Можете не беспокоится обо мне, Ваше Величество, и не нужно провожать. — с ещё большим воодушевлении заговорил Сяолун.       — И все же Кхван вас проводит, глава. Кхван, ты слышал?       — Да, Ваше Величество. Будет сделано.       Евнух все это время прятался где-то в кустах, отчего его ответ был для меня достаточно неожиданным.       Я поклонился удаляющейся фигуре главы, а Чжень вдруг усмехнулся.       — Вот и вторую дочку выгодно продал.       — Вы против? — голос Мин Цао звучал участливо.       — От чего же, от этой сделки я пока только выиграл.       — Тогда, был рад вам помочь.       Их диалог привлек мое внимание и даже не потому, что брат в очередной раз несправедливо говорил в адрес главы, а из-за странной связи между ними, что обычно бывает у друзей, что знакомы вечность, и понимают друг друга с полу слова. Это настолько заинтересовало меня, что я без зазрения совести стал разглядывать Его Высочество.       Сказать, что я иначе себе его представлял, ничего не сказать. Начиная с внешности, которая была полной противоположностью внешности его брата. Манеры и поведение разительно отличались от тех, которыми его одарили досужие сплетники вне стен дворца.       В моей голове его общий портрет вырисовался следующим образом: невысокий шатен с вытянутым лицом, бледно голубыми глазами, белой кожей и очень элегантным телосложением, что знает свои преимущества и уверен в своих талантах, довольно веселый и при этом не лишен сострадания. И ко всему прочему, было в нем еще что-то, что располагало к нему людей. Это, по правде, было их с братом общей чертой.       И кому только в голову пришло распустить о нем слухи, как о запуганном мальчике, что не вылезает из своих покоев?       Но о правилах приличия мне напомнил император, что вдруг обратился к Его Высочеству.       — А все же, брат, как ты тут оказался? Проделки Кхвана?       Мин Цао улыбнулся и после многозначительной паузы, молвил.       — Ну, если честно, я просто очень хотел увидеть двух нефритов. И раз уж сегодня мне посчастливилось исполнить, не побоюсь этого слова, мечту, предлагаю отпраздновать наше знакомство за ароматным вином и аппетитной едой.       При мысли об этом меня передернуло. Не прошло и часа с того обеда, так я еще и перенервничал, так что теперь ничего кроме отвращения не испытывал.       Это не ускользнуло от внимания императора. Он мельком окинул меня проницательным взглядом, после чего сказал.       — Не думаю, что это было бы хорошей идеей.       — Но почему?       — Мы недавно отобедали.       — Неужели вы оставите меня голодным? Братик, ты же перед Небом в ответе за мое благополучие, не забыл?       — Ваше Величество, раз ваш брат просит, не правильнее ли будет нам согласиться?       — Вот именно, брат, послушай своего советника.       — Дьявол. Ты — пропащая душа, так уж и быть.       — Восхитительно! Вы не пожалеете. Вкусная еда — моя маленькая слабость. Мне только надо найти Кхвана… Где этот нерасторопный евнух?! — и Мин Цао подорвался с места и стал бегать по парку в поисках евнуха.       Неподалеку я заметил слуг и уже было открыл рот, чтобы задать вопрос, почему бы просто не послать за ним, но император слету помотал головой, и мы продолжили стоять.       — Ку-ку, мой верный маленький старенький слуга… Вот ты и нашелся… — раздался вдалеке крик Его Высочества. Мне почему-то стало не по себе.       — А он еще более эксцентричный, чем я. — с энтузиазмом отметил Чжень, взвинченность которого постепенно стала сходить.       — Вы себя недооцениваете. — ни с того ни с сего бросил император.       Я почувствовал в Чжене вновь нарастающее раздражение, но, к моему счастью, вернулся Мин Цао.       — Я обо всем договорился. На сегодняшний вечер мое крыло дворца превращается в приют небожителей, в котором будет музыка литься рекой, вино звучать соловьем, ну или наоборот, кому как по вкусу. А теперь, пошли. — с предвкушением объявил он, и мы отправились в его приют.       Я знал, что в императорской семье существует определенная иерархия, а, в следствие, и ограничения, но я был удивлен, что брат Его Величества делит дворец с главной бывшей любимой наложницей их отца, императора Вужоу.       Наша дорога как раз проходила через ее сад, по которому мы по какой-то неведанной причине крались как воры, и служанки ее светлости, что встречались нам по ходу движения, провожали презрительным взглядом, несмотря на то, что один из нас был императором, а другой его братом.       Но и этот участок, к счастью, был нами преодолен, и я впервые оказался на жилой территории дворца императорского наследника. Она была довольна ухоженной и производила приятное впечатление, но при этом заметно уступала даже усадьбе барона.       Нас встретили слуги, что вешали фонарики по периметру сада, но не успев к нашему приходу, встали столбом с лицами, полными ужаса.       — Приветствуем Его Величество императора Мин Цзиньлуна! — закричали отовсюду слуги, но Мин Цао нетерпеливым жестом прервал их.       — Да, да, Его Величество в курсе…       — Лавры старшего брата тебе все покоя не дают? — вдруг пошутил Мин Цзиньлун.       — А ты не смейся, а то еще оспорю завещание нашего отца и скину тебя с императорского нужника коленкой под зад.       Император лишь рассмеялся. Искренне, без злобы, что все больше выдавало в Мин Цзиньлуне того самого А-Лана.       — Это что, недоверие, старший братик? Ты смотри, я могу. — и с таким же заразительным смехом приобнял императора за шею, но вскоре отбежал на несколько шагов от него.       — Ох уж этот, Кхван. Я ему же ведь сказал, мы придем скоро. А он опять за свое… ну ладно. Итак, дорогие гости и мой брат, милости прошу к божественному столу. — сказал Мин Цао и, отвесив небольшой поклон, указал рукой на покои, двери которых были раздвинуты, а внутри стоял длинный стол с различными блюдами и кувшинами.       Эта картинка была пострашнее той, что предстала передо мной в беседке.       Император в очередной раз пропустил меня вперед и сел рядом, как только я выбрал место.       Мин Цао же, схватив моего брата за плечи, посадил его рядом с собой.       — Нечего ютиться на маленьком клочке стола. Вон, сколько места…       И, подозвав к себе молодую служанку, Его Высочество, порывшись в ящике, что она держала, достал запечатанный кувшин и с грохотом поставил его на стол.       — Я ведь уже говорил, что еда — моя слабость, но вот хорошее вино и вовсе способно заставить кровь в жилах кипеть. — откупорив кувшин, он начал разливать его по рюмкам. — Хочу отметить, господа, что это не какой-то сок, а самое настоящее вино столетней выдержки, что все это время лежало в императорском погребе и ждало своего часа.       — Интересное заявление, а вот Его Величество уверял, что из наследства от предыдущей династии осталась лишь беседка. — сказал Чжень.       — У нашего отца, конечно, было много недостатков, но он совершенно точно не занимался святотатством. — кивнув в сторону кувшина, провозгласил Мин Цао и продолжил подливать императору.       — Прошу меня простить. Но мне придется отказаться. Не сочтите за оскорбление, Ваше Высочество, но это противоречит устоям нашей школы. — сказал я, когда очередь дошла до моей рюмки.       — А как же тогда господин Ли Чжень…?       — А мне можно за него. — не растерялся Чжень, что было воспринято Мин Цао крайне положительно.       — Так как же вы все познакомились? До меня дошли слухи, что ты, Цзиньлун, как минимум уже встречал господина Ли Сы.       Мин Цао посмотрел на меня, но я продолжал молчать.       — Признавайся, Цзиньлун, опять устраивал набеги на мелкие города в виде бездомного?       — Все то ты знаешь. Можешь потом спросить у господина Ли Чженя эту историю, думаю он лучший рассказчик, что опишет тебе все до мельчайших деталей. — приторно вежливо сказал император, на что Чжень ответил не менее ядовито.       — Можете рассчитывать на меня, Ваше Величество, ничего не упущу.       — Что ж, раз рассказа мне сейчас не светит, предлагаю насладиться музыкой. — перевел тему Мин Цао, чем заслужил мой благодарный взгляд.       По щелчку пальцев Мин Цао к нам вышли четыре девушки с гуцинем и стали исполнять довольно популярную мелодию южных земель. За ней последовало несколько тостов Его Высочества, после которых гуцинь сменили на пипы.       — Кстати, а как два наших нефрита относятся к театру? — вдруг поинтересовался Мин Цао.       Император в момент отставил рюмку с вином, что секунду назад подносил к губам, и с укоризной посмотрел на своего брата.       — Это зависит от того, что именно вы подразумеваете под этим словом. — ответил Чжень.       — По вашему ответу, Чжень, я могу сделать вывод, что вы являетесь ценителем и приверженцем истинного направления.       — Только в том случае, если и вы придерживаетесь направления байси.       — Значит, мы с вами братья по духу! Вообще, я и сам иногда ставлю сценки, но в последнее время, мой разум занят разработкой своего собственного пути, основанного на кардинальном преображении принципа байси.       — Прямо-таки кардинальном?       — Проще будет показать, чем объяснить…       И с того самого мгновения эти двое больше не замолкали.       Я окончательно убедился, что мой брат подружился с Его Высочеством, когда он по просьбе последнего стал своей Ци нагревать вино до кипения, после чего они совместно вдыхали исходящий из кувшина аромат, приговаривая.       — Да, да, бесспорно, так весь букет раскрывается лучше.       — Я даже чувствую древесные нотки, которые появились, когда фрукты собирали с деревьев и клали в корзины молодые прелестницы…       К этому моменту я почувствовал накатившую усталость и стал мечтать о своей кровати в Балансе Четырех Стихий.       — А-Сы, не хочешь пойти прогуляться? — прошептал мне на ухо император, от которого исходил приятный фруктово-ягодный винный шлейф.       Я кивнул, и мы незаметно для остальных, что заговорщически о чем-то болтали, направились в сад. Но уже у самого выхода до меня донеслась фраза Мин Цао.       — Останьтесь, Чжень, я вас уверяю, мое следующее блюдо вам особенно понравится…        Свежий ветерок ударил в лицо, что немного взбодрило мое разморенное тело.       — А-Сы, скажи, почему ты обращаешься ко мне так официально? — спросил император, накинув на меня свой палантин и придерживая его, положив руки мне на плечи.       Я почувствовал, что меня начинает вгонять в краску его внимение, но причину этого понять был не в состоянии от того алкоголя, что успел вдохнуть пока мы были в помещении. Император, тем временем, продолжал:       — Мы же ведь договорились, что ты будешь называть меня А-Ланом.       — Ваше Величество, за этот день многое поменялось для меня. Теперь вы непросто А-Лан, а император престола Великой Цзи. Было бы неправильно вести себя столь неуважительно.       — Я так не считаю. Кому какое дело? Это касается лишь нас с тобой.       — Тут вы ошибаетесь. Это вопрос уважения к вашему положению и ноше. Я не смею называть отца народа как-то иначе.       — Даже если отец народа видит в тебе равного? — спросил Его Величество, на что я кивнул.       — Так значит, не собираешься… в таком случае, называй меня, как душе твоей угодно, на ты, на вы… как хочешь. Но я, как равный тебе, буду обращаться к тебе точно таким же образом.       — Что вы этим хотите сказать, Ваше Величество?       — Все очень просто, Ваше Величество. Я прилюдно буду называть вас императором, чтобы все в Цзи знали вашу роль в жизни империи и моей собственной.       Мне показалось, что на голову только что вылили кушак холодной воды.       За то не долгое время что мы были знакомы, я уже прекрасно понял, что в своей упертости император не уступает Чженю, и, что такое стеснение, знает только понаслышке, но все же он не может не осознавать, какой скандал разразится, если будет вести себя подобным образом. Он, конечно, позволил себе некоторую несдержанность на собрании, но все это укладывалось в рамки приличия. Поэтому я решил не поддаваться на эту провокацию.       — Ваше Величестве, в этом вопросе, как советник, я вам не уступлю.       — О, хорошо что вы вспомнили о вашей новой должности, Ваше Величество, — даже и не пытался одуматься император, — Я надеюсь, что вы все-таки передумали и решили остаться во дворце.       — Нет, Ваше Величество, мое условие остается в силе. Я буду вашим советником только в том случае, если смогу жить в своей школе.       — Но почему, Ваше Величество? Я могу понять, если вам здесь еще непривычно, но уверяю, что это временно. Тем более, в вашем распоряжении уже могут быть евнух Кхван и мой брат.       Настойчивость императора в сочетании с его обращением и усилившейся хваткой на моих плечах окончательно смутили, и усталость этого дня дала о себе знать.       Я не стал отвечать, и мы медленно пошли вдоль сада. Он был небольшим, поэтому мы бесцельно ходили кругами, пока не остановились возле большого дерева сливы. Его ветки величественно раскинулись на пол чжана, и в дневное время укрывали слабые растения, что приютились у его мощных корней. Но кто же укроет его самого?       Я долго смотрел с восхищением на это сильное создание природы, в то время как тепло императора согревало мне плечи.       — Ваше Величество, — наконец решился я, — Раз уж мы действительно затронули дела империи, я бы хотел предостеречь вас. Я увидел несостыковки в рассказе министра финансов. Он сказал правду, что Хуанхэ разлилась, но из миссий, на которые нас отправляли с братом в тот регион, мне известно, что самый тяжелый период для местных жителей был в конце четвертого месяца, а сейчас уже середина пятого. Не поздно ли спохватился министр финансов? Я считаю, что в этом деле не все гладко.       Он кивнул, но я почувствовал как тяжесть на моих плечах стала уменьшаться.       — И еще… Когда вы дали согласие на убийство того разбойника министру обороны, вы же ведь сделали это не подумав? А если уточнить, вам ведь это приказал канцлер?       — Да.       — Но что, если вы подписали смертный приговор невиновному? Вы не задумывались над этим? — и, переведя дух, я продолжил. — Ваше Величество, как ваш советник, перед тем как я с братом уеду от вас завтра утром, хочу дать вам наставление: спросите у себя, какую страну вы хотите видеть, а, заодно, как добиться того, чтобы она стала лучше. Ведь, если не вы, то найдутся другие, кто решит изменить ее под себя. Подумайте над моими словами.       Император ничего не говорил, лишь смотрел на меня горящими под светом луны глазами, как вдруг запрокинул голову и улыбнулся.       — Ваше Величество, а я не ошибся, когда выбрал вас на роль советника. — и после недолгой паузы добавил. — Пожалуй, надо возвращаться к остальным.       Хоть он и продолжил называть меня «Ваше Величество», голос его был серьезным, и я понял, что мои слова не остались неуслышанными.       Мы направились обратно к той комнате, в которой оставили Чженя и Его Высочество, но еще на подходе к ней, никого не увидели, зато услышали бурные крики и смех. У двери стояла служанка, что подала Мин Цао вино, но на наш вопрос, куда делся ее господин, она залилась румянцем и лишь открывала рот, как вдруг дверь в смежную комнату распахнулась и из нее выбежала красивая дева, из вещей на которой были лишь заколки, что обрамляли затейливую прическу, а затем мне на глаза легла ладонь императора.       Но зачем?       Нет, стоп, а почему в той комнате две другие обнаженные девушки стояли с кувшинами вина и лили… в рот Чженю… что оголенный по пояс и… в юбке сидел на еще одной девушке….что стояла на коленях с клубникой во рту… а под ней лежал Мин Цао и пытался отобрать зубами клубнику…       Да нет, мне все показалось…. Это же не…       Я однажды случайно застукал брата за двойным совершенствованием. Нам обоим в то время перевалило за шестнадцать, и с Чженем было совсем не совладать. Он тогда в ночи тайно привел из борделя деву к нам в покои. Я крепко спал, но своими криками они разбудили меня, на что брат лишь усмехнулся и предложил присоединиться, при этом не останавливаясь в процессе. Я подбежал к двери, но, видимо, из-за растерянности никак не мог с ней совладать, и спасся уже через окно. Они пробыли после этого недолго, но я потом еще год не мог спокойно уснуть, каждый раз проверяя, не пустует ли кровать брата. Несколько раз приходилось даже засыпать с ним в обнимку, чтобы быть уверенным, что он не ускользнет по среди ночи и не повторит подобное.       Но то, что я увидел сейчас было на порядок… сложнее.       Пока я пытался понять, свидетелем какого действа оказался, император захлопнул обратно дверь, не убирая руки с моих глаз, а из комнаты послышались голоса.       — Куда вы? Вы же пришли вовремя, нам как раз для постановки не хватает грозного отца-ревнивца и его развратной дочурки. — кричал Мин Цао, превозмогая хохот.       — Боюсь, Мин Цао, дочурка может отказаться, хотя после вчерашнего я уже не уверен. — вторил ему голос Чженя.       — Да и с отцом тоже какие-то неполадки. — раздался уже охрипший от смеха голос Его Высочества. — Судя по взгляду брата, Чжень, мы можем забыть о том, что нашу постановку покажут в императорском театре.       Нам же с императором оставалось лишь ждать и слушать их.       Вскоре дверь распахнулась и к нам вышли виновники нашего смущения. Они оба были красными и пьяными.       — Как я понимаю, Ваше Величество, вы недовольны и хотите, чтобы мы разошлись все по своим покоям?       — Правильно понимаешь, Мин Цао. — в голосе императора звучала уже знакомая мне сталь.       — В таком случае, я считаю должным удалиться…       — А вот тут вкралась ошибка. Нам с тобой предстоит преинтересная ночь. — сказал угрожающе Мин Цзиньлун, после чего добавил. — Кхван! Проводи советника и его брата в их покои.       Чжень на это цокнул и пошел к выходу. Я хотел было отправиться за ним, как опять раздался голос императора.       — И да, Ваше Величество, спокойной вам ночи.       Мне захотелось провалиться под землю.       — И вам, Ваше Величество. — сказал я, скрывая дрожь раздражения.       Мин Цао присвистнул.       — А у вас там тоже было не скучно.       Я удалился вслед за братом.       Мы не говорили пока Кхван не оставил нас у дверей в наши покои.       — Опять ничего не скажешь? — с усмешкой спросил Чжень.       — Мы уезжаем завтра утром, я уже предупредил императора.       — Это, конечно, чудесно, но я спрашиваю о другом.       — Я уже говорил, Чжень, я не буду осуждать только потому, что не испытываю такого же удовольствия по отношении к тому, что нравится тебе. И покуда это не вредит тебе и окружающим, я постараюсь в это не вмешиваться.       — Что ж, хорошо что тебя хоть это заботит. — с этими словами он захлопнул за собой дверь в свою комнату.       Я же удалился в свою.