Час крысы

      Я блуждал в глубинах своего сознания. Впервые за эти дни мой мятежный разум сумел найти гавань успокоения, и заключался он в блаженной пустоте. Чувства, что переполняли меня, как мне казалось, целую вечность, сейчас вернулись к нулевой отметке, и это ощущение было сродни медитации. Суеты больше нет, как впрочем и бытия. Есть лишь только мироздание, будучи частичкой которого, я кружился в этом круговороте жизни. Было слишком хорошо, чтобы сомневаться в этом.       Но как в природе все имеет свой закономерный конец, так и мне когда-то было суждено вернуться в бренный мир страстей.       Сначала ко мне вернулись тактильные ощущения. Пространство вокруг было тяжелым и давящим, но пообвыкнув, я понял, что из всех предметов, на что может быть похоже то, на чем я сейчас был размещен, это больше всего походило на кровать.       Следом стали всплывать далекие образы, предшествовавшие моему путешествию в пучины себя. Я вспомнил самоуверенное лицо Чженя, когда он пошел к императору. Потом мы с Мин Цао сидели рядом, а за столом обсуждалось что-то неприятное. Чжень при этом поддакивал этой откровенной галиматье. Но он был не один, вместе с ним эту чушь нес и император.       Нет, было что-то еще… Конечно, главарь сказал, что Тань Ди использует крестьян в своих интересах. А потом? Кажется, я пошел к этому главарю и …. не помню. Наверно, я решил спросить его о бароне побольше. Это было бы логично. Хотя, какой бы вопрос я не задал, было глупо идти к нему.       Теперь нет смысла отрицать, что я совершил непростительную для даоса оплошность, испив из той чаши. Можно было бы оправдаться, что это было необходимой жертвой ради блага империи, но чего стоят все мои устои и принципы, если я так легко могу ими пожертвовать?       Когда я окончательно пришел в себя, меня стал интересовать еще один вопрос. Как я оказался в этой постели?       Я предположил, что могу находиться в одной из снятых мной с Мин Цао комнат, но категорически не имел представления в какой именно, который сейчас час и что все же произошло, после того, как мои ноги привели меня к лидеру.       Я наконец приоткрыл глаза. Как не старался вглядываться в темноту, но это никак не помогло пролить свет на интересовавшие меня вопросы. Я был один, а вокруг же стояла звенящая тишина, которую разбавляли звуки откуда-то из-за стены.       Но вскоре я понял, что ошибался. Рядом со мной слышалось тихое дыхание, что исходило от склонившегося надо мной человека.       Мне стало неприятно, что незнакомец наблюдает за мной, пока я в таком откровенно непристойном и беззащитном виде, но я напомнил себе о необходимости соблюдать спокойствие, поскольку мне были неизвестны ни причины, ни мотивы смотрящего.       — Простите… — исторг я из себя столь хриплым голосом, сколь сухим было мое горло.       Но ответ на еще не озвученный вопрос последовал вовсе не от незнакомца. Дверь со скрипом распахнулась, и я увидел силуэт, подсвеченный светом в коридоре.       — Мерзавец! Где мой брат?       Это был Чжень. Не нужно было быть обладателем золотого ядра, чтобы почувствовать переполнявшую его энергию Инь.       — Господин, может не стоит врываться в чужие покои без разрешения? Для начала могли бы хоть постучать.       Теперь я отчетливо видел и слышал, что незнакомцем был никто иной как император.       — Для начала я мог бы прибить тебя, извращенец! Так что ты, нахер, с ним сделал?       — Что бы не сделал, вас это не касается.       Чжень больше не сказал ни слова, вместо этого послышался удар, и в ту же секунду император врезался в стену позади кровати.       Сумев наконец поменять плоскость и встать на своих двоих, я, все еще испытывая дискомфорт от головокружения, пошел к брату.       Внутри меня была пустота. Мне даже стало страшно, насколько равнодушно я отнесся к поступку брата. Еще несколько лет назад я бы кинулся увещевать и ставить его на пути истинный, но не сегодня. Естество даоса взяло опять вверх.       — Брат. — безэмоционально, и даже несколько отрешенно проговорил я.       В этот самый момент кулак императора полетел в Чженя, но я успел перехватить его за запястье прямо перед самым носом брата.       — Умерьте свой пыл. — сухо сказал я.       Меня мутило, и самым большим желанием в эту секунду было упасть прямо на то место, где стоял, лишь бы только опять обрести постоянство небытия. Но все мое сознание охватывало оцепенение при мысли, что император также может опуститься до того, что ударит человека. Сын Неба, Наш Отец пожертвует своим божественным проведением и замарается таким низким поступком. Нет, не допущу…       Я опустил руку императора и, проведя взглядом маршрут из комнаты для Чженя, ушел на негнущихся ногах прочь.       Уже в коридоре я прислонился к стене. Тяжело…       Чжень никак на это не отреагировал, лишь открыл дверь и встал, видимо, как ориентир, чтобы я не потерялся, что было очень кстати. Когда я наконец переступил порог комнаты, дверь за мной с огромным грохотом захлопнулась.       — Ну что, доволен, братец?       В лице Чженя больше не было той испепеляющей ненависти. На ее место вновь вернулось насмешливое презрение.       — Чжень, мне искренне жаль, что заставил тебя беспокоиться, но твое поведение ужасно.       Я знал, что в этом разговоре нет смысла, но сегодня мне не хотелось молчать.       — И это говоришь мне ты?       — Я бы мог понять, угрожай твоей жизни опасность, но в данном случае ты поступил недостойно истинного даоса. — усталым голосом выдавил из себя. — Я принимал и твои хаотичные практики двойного совершенствования, и постоянные пресыщения будь то алкоголь или азартные игры, но это… Неужели ты действительно даже в глубине души не веришь в Дао?       — Братец, ты чертовски наивен. Но хорошо, я постараюсь объясните тебе твоим дорогим даосским языком: ничто не вечно.       — Да, небо и земля не могут бесконечно проливать дожди или обжигать светилом, поэтому единственное, что вечно — это Дао.       — Дао не исключение, братец. Человеческая вера тоже имеет свой предел и в конечном счете даже Дао смертно.       — Пустоты не может не быть, ведь мы все части этого небытия.       — А Сын Неба — венец небытия.       Я промолчал.       — Угадал. Ты такой предсказуемый. — он лишь секунду переводил дух, а потом продолжил, но уже с большим напором. — Давай проясним: ты же ведь не меня защищал, а старался остановить от ошибки ненаглядного Сына Неба? Мне не хочется тебя огорчать, только вот, прикрываясь своей пустотой, ты никак не хочешь увидеть — Сын Неба тоже человек, причем поникчемней многих. Скажи, почему именно тебя назначили в советники? Ты что, правда думал, что дело в твоей безграничной мудрости, простят меня Бессмертные Небожители? В империи найдутся пара-тройка заклинателей, что будут и опытней, и умней. Так в чем же твоя уникальность? Ни в смазливом личике и податливой натуре случаем? Ты видно не помнишь, как часом ранее уселся на коленки к тому громиле. Так вот, даже после того, как ты попытался научить его жизни по завету Лао Дзы, что говорит явно не в пользу твоей мудрости, и отрубился, — он опять выдержал паузу, — даже после этого никто и ухом не повел, лишь улыбнулся, так соблазнительно ты бедрами двигал. А у всех этих людей жены, любимые, но от одной такой выходки они все разом позабыли о своих благоверных. А теперь вернемся к драгоценному императору. Чем же он, обрезанный рукав, думал, а? Есть идеи?       В голове все плыло. К горлу подступил комок негодования, к которому присовокуплялось еще и физическое недомогание.       — Ну что, затрудняешься ответить? Так я помогу: он спит и видит, как бы только трахнуть тебя.       — Прекрати. — выдавил из себя я.       — Что, не по нраву, то что тебя видят в качестве подстилки, или то, что отец народа оказался чертовым обрезанным рукавом? — конец фразы он произнес с нескрываемым презрением.       — Но я и в помыслах не имел никогда никого соблазнять. — сказал я, потирая разболевшуюся голову.       — К несчастью, я единственный, кто это понимает.       Перед глазами неожиданно всплыл образ того молодого человека из дома удовольствий, который вместе с бандой желтоповязочных напал на императора при нашей первой встрече. Он говорил, что император был его клиентом, а значит брат прав на этот счет.       Теперь его слова, как черви, проникли в мозг и стали выедать и без того жалкие крупицы уверенности. Я был на грани, но последний луч надежды все-таки продолжал ревностно оберегать светлый образ.       Как я смею сомневаться в Отце Народа?       — Ты ошибаешься. Возможно, мое назначение и было ошибочным, но император не стал бы ради собственной прихоти ставить интересы империи под угрозу. Он наверняка был сбит с толку тем, что я пришел к нему на помощь, и из чувства благодарности сделал такой шаг.       Брат больше не улыбался.       — А-Сы, однажды этот мир сожрет тебя…       После мы не сказали друг другу ни слова. Чжень просто развернулся и вышел из моей комнаты. Я же сел на край кровати и стал смотреть в окно.       Утро наступило со стуком в дверь. За всю ночь я так и не смог прикрыть глаз, поэтому, не тратя время на сборы, я покинул комнату и спустился в общую залу.       Император сидел за заставленным едой столом, и теперь повязка Мин Цао покоилось на его лице.       — О, господин Ниандзу! Как вы после вчерашнего? — и не дожидаясь ответа, принц продолжил. — Посмотрите, а меня еще попрекали этой безделушкой. — он указал на лицо императора. — Я оказался предусмотрительней вас всех.       Но поддержать веселый настрой Его Высочества было некому. Наша троица, уставившись в свои тарелки, стала быстро сметать их содержимое, после чего последовал короткий приказ брата.       — Выезжаем. Мао, ты поедешь со мной.       — Как прикажет господин… — ехидно подметил Мин Цао, что не осталось незамеченным нами всеми.       Час петуха только вступил в силу, а в городе уже стояла суматоха, не уступающая той, что мы наблюдали вчера по приезде. И поскольку не привлекать внимания группа из двух знатных особ и слуги, что носил повязку на глазу, в столь раннее время на могла, мы постарались как можно шустрей пересечь черту города.       Мин Цао и Чжень ехали впереди, и, когда они остановились, нам с императором ничего не оставалось, как последовать их примеру.       — Нужно обдумать сложившуюся ситуацию. — раздраженно бросил Чжень, когда мы все спустились с лошадей. — Главной целью нашей вылазки было получение информации касательно дела барона Тань Ди. Мы все узнали. Он — казнокрад. Все. Наша миссия на этом закончена.       — Я так не считаю, дорогой господин. От этого знания никому ни горячо, ни холодно. — оппонировал Его Высочество.       — Так вернитесь и заявите во всеуслышание.       — Для этого нам не хватает доказательств. А одного слова, даже и моего, недостаточно, чтобы наказать барона. — спокойно сказал император, не переходя на личности.       — Это ваши проблемы, Лан.       — Поэтому я прошу вас, господин, помочь мне.       Все это время я молча наблюдал за моими спутниками. Самое большое беспокойство у меня вызывал Чжень. Он был крайне категоричен, а значит только чудо сейчас могло изменить его решение. Или…       — Брат, еще во дворце мы решили покончить с этой проблемой, и сейчас мы не можем бросить его на половине.       — От чего же? Я вполне могу.       — Потому что это будет означать, что мы проиграли.       — Да плевать я хотел. — уже менее уверенно произнес Чжень.       — Нет. Не хотел. Ты уже потратил свое время и силы, чтобы войти в доверие к тем крестьянам.       Теперь брат молчал.       — Поэтому нам придется продолжить это дело. Но нам нужен план.       Мое внимание привлек взгляд императора, направленный на Мин Цао.       — Ах, да. Секретик, что мне поведал Кхван… — и Его Высочество демонстративно откашлялся. — Дело в том, что министр обороны Тань Су еще задолго до того, как стал министром обороны, был очень близок со своим младшим братом, нашим бароном Тань Ди. Министр всячески покровительствовал ему и любил своего хворого братика. При этом рос министр довольно умным и сильным. Поэтому почти никто не удивился, когда он, предав предыдущего императора и встав на сторону Вужоу, получил сначала должность генерала, а потом и вовсе министра обороны.       Меня поразило, как Мин Цао назвал своего собственного родителя. Не покойным императором, не отцом, а просто, Вужоу. Будто говорил о мало знакомом человеке…       — А все это время братик его младшенький рос хиленьким и никому не нужным, кроме, конечно же, нашего министра. Так шло время, а их отец не молодел, и пришла как-то раз в его старую маразматичную голову мысль, что, что же это такое творится, раз его родной и любимый старший сын предал предыдущего императора? К тому моменту прошло уже пару лет, а его только осенило. Не правда ли, интригующе? Запомните это. И решил тогда покойный барон Ди, отец братьев, завещать свой титул не старшенькому, а младшему ребенку. Министр очень тяжело переживал перемену в отношении отца. И. конечно же, его единственным утешением был брат. Он успокаивал его и объяснял, что отец просто не в себе, а если даже он и не передумает, то наш второй брат, Тань Ди то есть, конечно же отдаст титул старшему. Так отец и скончался. Только вот младший братик так регалии и не отдал, и все встречи с министром отменял то ссылаясь на свое плохое здоровье, то на какие-то непредвиденные обстоятельства. Министр Тань Су чувствовал неладное, но любовь к брату застилала ему глаза. И вот на годовщину смерти отца приехала к нему его сестра и рассказала, что последние несколько лет Тань Ди клеветал на него перед покойным бароном и всячески очернял его репутацию. С тех пор министр на дух не переносит своего младшего брата.       — А что же, сестра только после смерти отца спохватилась? — спросил император.       — Надо понимать, денег эта подлость ей не принесла, поэтому и решила совершить новую. — сказал с ухмылкой Чжень, на что Мин Цао удовлетворенно кивнул.       В душе я проделал то же самое, только смысл был вложен несколько иной — пока Чжень шутит, нам не грозит его потерять.       — А вывод из моего рассказа довольно прост. Самим нам никак его не обвинить, но если свидетелем преступления Тань Ди будет человек с таким влиянием и такой репутацией как министр обороны, то судьба барона будет предрешена аккурат к ежемесячной казни в следующей четверг.       — И как же вы себе это представляете? Напишите письмо Тань Су, чтобы он приехал и войско с собой прихватил?       Но только задав вопрос, Чженя наконец осенило то, о чем мы все думали, стоило Мин Цао закончить рассказ.       — Зачем же? Он сам приедет. Нам только надо его выманить. — с интонацией лиса закончил Мин Цао.       — Тань Су хотел отправиться под Лоян со своим войском, следовательно случись что, он за час может оказаться уже у резиденции своего брата. — добавил император.       — Надо устроить бунт. — сказал я.       Повисла тишина. Не сговариваясь, они все не моргая вылупились на меня и стояли так с полминуты, после чего раздался хохот Мин Цао.       — Именно, безжалостный и беспощадный!       Вскоре к нему присоединился Чжень.       — Братец, ты ли это?       — Нам просто надо привлечь внимание его войска, тогда он увидит, что укрепляются вовсе не каналы, а состояние его брата. — не знаю зачем, стал объяснять свой замысел я.       — Совет… Ой, господин Ниандзу, а вы полны сюрпризов! Так мы и поступим, да, братец? — спросил Мин Цао, на что император утвердительно кивнул. — Тогда план такой. По приезде мы с братом посетим бараки, в которых содержат крестьян, вы же, господин Зиксин, отправитесь на поиски местного отряда Шудона, ну из тех самых, с которыми мы вчера пили. Устроим потасовку, можно даже слух пустить, что Шудон здесь, и тогда наша птичка министерская будет в наших сетях.       — А что будем делать с охраной барона? У него же наверняка там тоже целое войско.       — Господин, я конечно не так близок к народу, как многие, но более чем уверен, что женщина с вилами куда страшнее амбала с мечом. Главное подобрать слова.       — Мао, это мы с тобой обсудим за дорогой. — сказал с присущей ему заносчивостью Чжень, но в глазах я увидел неподдельный огонь.       — Урааа. Вперед, пусть история запомнит меня героем. — заголосил Мин Цао и запрыгнул на лошадь.       Так мы направились в Лоян.       С самого утра император вел себя тихо и беспристрастно. События вчерашнего вечера, казалось, никак не повлияли ни на его рассудительность, ни на отношение. Всем своим обликом он как-будто иллюстрировал Дао Дэ Цзин. «Истинно беспристрастный становится государем» вспомнились мне строки, и в душе моей вновь расцвели гармония и покой.       Одурманенный своей правотой, а также отягощенный сытным завтраком и бессонной ночью, я поддался подступившей дреме. Я чувствовал, что мне необходимо поднабраться сил, что исчерпались за разговором с Чженем, но мне так же не хотелось обременять наездника, поэтому я продолжал частично оставаться в сознании. Император при этом правил достаточно мягко, видимо, понимая в каком состоянии я пребываю. Так мы ехали около часа.        Когда мы переходили через брод, лошадь споткнулась, и это стало знаком, чтобы очнуться.       Как животное гордое, она быстро вернула себе равновесие и недовольно фыркнула.       — А наша кляча не любит показывать свои слабости. — раздался голос императора. — Надеюсь, вам удалось отдохнуть, господин?       — Да, спасибо. — и после недолгой заминки добавил. — Ваше Величество, сейчас нет угрозы быть услышанными, поэтому можете обращаться ко мне как обычно.       — Даже у леса есть уши, господин.       Мы проехали еще немного и император вновь заговорил.       — Господин, я бы хотел извиниться за вчерашнее. Я увидел ваше лицо в тот момент и понял, что поступил недостойно своего положения…       От этих слов я испытал небывалое удовлетворение. Для меня они свидетельствовали о его божественном предназначении и говорили о нем, как о человеке лишенным страстей, а то, что он нашел в себе силы признать, оценить и осмыслить свою ошибку, доказывали его зрелость. Все во мне в этот момент ликовало, чрезмерно…       — …хотя, не только положения, это недостойно близкого друга. Я покусился на здоровье вашего брата, и мне нет прощения, но я все же надеюсь на вашу милость.       Лучше бы он остановился в тот момент.       — Лан, вы считаете, что я защищал своего брата?       Он замолчал на какое-то время.       — Да. — больше вопросительно нежели утвердительно молвил он. — И я считаю что вы поступили совершенно правильно, что остановили меня.       — Я вас понял. — безэмоционально произнес я.       Я ошибся. Я наполнил чащу до краев, и теперь когда она треснула, испытывал сильнейшее разочарование от утраты того содержимого. А всего этого можно было избежать, стоило лишь наполнить ее наполовину. Возможно, чаша бы и не треснула. Хотя, этого было не избежать…       Возможно ли, что это всего лишь иллюзия? Да, ведь император просто мог не понять моих намерений… но разве это не говорит об обратном?       В голову снова и снова лезли слова Чженя. Я всеми силами искал им опровержения, и, как только находил их, все начиналось сначала. Я прокручивал все: и мальчика из борделя, и гадание по руке, и зонтик, и предложение на должность советника, и слова главы, и голос императора, когда я по ошибке отказался от должности императрицы вместо советника… И всему этому я противопоставлял божественный Дао императора.       На исходе второго часа я понял, что пришло время остановиться. Ответ у меня уже был, а сходить с ума и дальше не имело смысла.        Да, таким образом истина точно не отыщется. А если и найдется, то можно сразу основывать очередной культ «четырех плошек риса». Чженю бы понравилось…       Я наконец поднял голову. Мы подъезжали к главным воротам Лояна.       Лоян не зря считался второй столицей империи. В отличии от Ханьданя, в котором не так то много можно было встретить странников, уже у городских ворот Лояна была образована очередь на вход, почти не уступающая столичной. В ней то мы и застряли.       — Богатые господа, богатые господа. — неожиданно крикнул нам незнакомый мальчик, когда мы уже преодолели около половины очереди.       — Небожители, посмотрите, его лохмотья превосходят все те, что я видел до этого. — Влюбленными глазами воззрился Мин Цао.       — Богатые господа, вы видимо впервые в Лояне. Вы можете проехать без очереди. Вон у того громилы.       — Спасибо, дитя. — сказал я.       — Пожалуйста, вежливый господин, только не сочтите за грубость, но в животе моем бушуют ветра и несколько медных…       — Держи, — раздался голос императора позади меня, и к ногам ребенка посыпалась горсть медных монет.       — Бла… Блаходарю, — заикаясь от восторга выдал мальчик, и стал судорожно собирать монеты.       Мы же отправились в том направлении, куда нас отправил мальчик, но только теперь со всех сторон на нас смотрели ненавистные взгляды.       — Посмотрите на них, такие все утонченный, что не могут как все в очереди постоять.       — Точно, уже лоснятся от своей сытой жизни…       И под подобные возгласы мы переехали заставу.       В городе же мы не стали съезжать с главной улицы и сразу отправились на центральный постоялый двор. В отличии от предыдущего, этот постоялый двор вполне мог бы называться и служить загородным дворцом довольно зажиточного аристократа. Но что более всего привлекло мое внимание, это его гармоничность. На миссиях мне не раз приходилось ночевать и в лачугах, и в очень богатых резиденциях, где хозяева старались выставить все богатства напоказ. Здесь же всего было в меру, от чего я по достоинству оценил вкус владельца заведения.       — Добро пожаловать, Благородные господа. — еще у порога заголосил управляющий. — Не изволите ли испить чаю или чего покрепче?       — Мы с господином изволим. — вышел вперед Мин Цао, но вместо благосклонной улыбки, был одарен презрительным взглядом хозяина заведения.       — Как и сказал мой слуга, изволим. Вы вообще возьмите на вооружение, что моя воля частенько может быть изложена через слугу. — не стал себя упрашивать Чжень и изъяснился в привычной ему манере.       — Конечно, благородный господин! — замялся управляющий. — Сейчас же будет исполнено.       — Постойте. Мы бы сперва хотели снять комнаты.       — Хорошо, господа. Тогда не изволите пока подождать на втором этаже за чашечкой чая и прочего, пока мы подготовим вам покои?       — С удовольствием.       К нам тут же подбежала девочка служанка и отвела за стол, что находился на открытой галереи второго этажа и смотрел прямо на центральную улицу.       С такой же скоростью перед нами появились и закуски, и чай, и кувшин с эрготоу. Наша компания сразу же разделилась: Чжень и Его Высочество решились испробовать вино, а мы с императором предпочли чай алкоголю.       — Отменный напиток. — воскликнул Мин Цао, пригубив местный эрготоу.       — А у вашего слуги хороший вкус, господин.       Мы все одновременно посмотрели на лестницу, откуда и раздался голос. На последней ступени стоял уже немолодой мужчина, одежды которого выдавали в нем аристократа. За ним я заметил того самого бродячего мальчишку.       — Прошу простить, что посмел вторгнуться в вашу уединенную компанию. Мое имя Тань Ди.       А вот и он.       — Господа, мой слуга доложил, что Лоян посетили почетные гости. И я решил рискнуть и первым нанести вам визит. Надеюсь вы не против?       — Что вы барон, это большая честь для нас. Позвольте тогда и нам представиться. Ваш верный слуга — господин Зиксин из рода Ли, — на своем имени Чжень поклонился и следом указал на меня. — А это мой брат, Ниандзу, также из рода Ли.       Я поклонился по примеру брата.       Чжень же явно оживился и отдался любимому делу с головой — стал играть с другим человеком другого человека.       — Прошу вас, барон, присоединитесь к нашему скромному столу.       — Благодарю Вас. Это заведение конечно, может составить конкуренцию любому столичному постоялому двору, я сам его владелец и отвечаю за свои слова. Но такие почетные гости заслуживают исключительного обращения. Поэтому не сочтите за оскорбление, у меня есть к вам встречное предложение. Не хотели бы вы отобедать в моей резиденции. Дорога до нее не займет у вас много времени.       — С превеликим удовольствием. — елейным голос поддержал Чжень.       — Тогда, прошу. — и Тань Ди, который только успел восстановить дыхание после подъема по лестнице, вновь подверг свои легкие испытанию.       Мы все высыпали на улицу, не забыв дать необходимые распоряжения горничной, что прислуживала нам до этого, и уселись в карету барона. Его Величество и Мин Цао конечно же шли пешком позади повозки.       Все время Чжень развлекал барона байками о нашем происхождении, не забывая ссылаться на реальные факты из нашей биографии.       — Так Вы говорите, род Ли, — задумчиво произнес Тань Ди. — А не тот ли это род, из которого происходят два нефрита?       — Вы правы, барон. Но с теми выскочками нас почти ничего не связывает. Мы происходим из побочной ветви, если быть точными, мы являемся чистокровными Ли, владельцами медных и золотых шахт. Вы должно быть слышали о наших рудниках?       — Признаюсь честно, господин Зиксин, приходилось, и не раз. — все с той же озабоченной вежливостью ответил Тань Ди. — О, вот мы с вами и приехали! Дорогие господа, приветствую Вас в моем скромном дворце.       Воистину, вторая столица империи.       Дворец если и уступал императорскому, то только номинально. Он разве что не был покрыт золотом и на табличке был написан не род Цзи, а Тань.       Его хозяин явно прибеднялся, напрашиваясь на похвалу. И Чжень решил этим воспользоваться.       — Брат, ты только посмотри на это величественное строение. Согласись, во всей Цзи не найдется подобного чуда… Да что там, и впредь даже наши дети не смогут создать что-то более прекрасное.       — Что вы, господин Зиксин. Что вы… — растроганным голосом отвечал Тань Ди.       При том, что барон испытывал истинное наслаждение от похвал Чженя, он так и не повелся на его провокацию, и даже жестом не намекнул, что в данный момент воздвигает себе дворец. Но Чжень явно не собирался сдаваться.       Их диалог продолжался в том же духе, и пока мы гуляли по саду, и пока нам показывали голубятню, и даже когда добрались до столовой. Чжень так старался, что и без того довольно круглое и розовое лицо барона стало еще круглее и приобрело малиновый оттенок.       Все это время Его Величество и Высочество плелись сзади нас, ведомые тем самым ребенком, что оказался слугой барона. Мин Цао с большим интересом прислушивался к «господской» беседе и иногда позволял себе охи и вздохи умиления.       Император же не сводил с меня глаз. После нашего с ним разговора он преобразился и смотрел на меня довольно плотоядно. Но теперь мне уже не нужен был Чжень, чтобы ставить под сомнение божественное происхождение властителя империи. Я сам видел это.       Уже в зале местные слуги хотели было выгнать императора и Мин Цао обратно на улицу, но неожиданно вмешался барон.       — Всем прочь. Сегодня за ужином будут прислуживать слуги господ Ли и Ги.       Слова Тань Ди были тут же приведены в исполнение, только одна молодая служанка задержалась, поскольку решила закончить свою работу и засервировать стол. Чжень проводил ее хищным взглядом и даже демонстративно засмотрелся на ее удаляющуюся фигуру. На ту ее часть, что была ниже пояса.       — А у вас отборный вкус… на слуг. — заключил Чжень.       — Хах, господин Зиксин, не жалуюсь. Более того, я стремлюсь, чтобы они были развиты во всех аспектах.       — Что вы говорите… — восторженно поддакивал брат.       — Да, слуги — это маленькие дети, за которыми нужен постоянный присмотр. — проговорил Тань Ди, когда мальчик зажег курильницу, и по залу разлетелся легкий хвойный аромат. — Каждый день приходиться перечитывать Конфуция, лишь бы только мои «подданные» могли вести нормальную жизнь.       Чжень на это улыбнулся, и они с бароном выпили из чаш вина.       В словах Тань Ди не было ничего неправильного, более того сказаны они были по-отечески, но в глубине души я чувствовал подвох.       — Знаете, барон, я лично подхожу к вопросу выбора слуг проще. Мы с братом привыкли, что это то, что всегда можно обменять или приобрести нового. Причем, даже лучше, если менять их раз в две зимы, ибо они имеют снос. Вот смотрите… — и он обернулся в сторону императора. — Лан, подойди сюда.       Сначала император застыл с глазами полных презрения от осознания дальнейших действий Чженя, но вспомнив о необходимости играть роль, надел на себя подобострастную улыбку и подошел к нам.       — Подставь щеку.       Император сделал, как ему сказали, и Чжень влепил ему пощечину.       — Благодарю, господин. — все с той же показной улыбкой сказал император, и вернулся на свое место.       — Видите. Как можно уважать мужчину, что позволяет с собой так обращаться. И поэтому привязанность, что может развиться после длительного взаимодействия с этими людьми, противоречит здравому смыслу, и уж тем более завету Конфуция. Так что, мы с братом не большие сторонники связей с мужчинами — среди слуг нам еще не встречались достойные экземпляры. Брат мой, например, и вовсе ярый противник. Моего Лана он даже видеть не может…       Барон молчал, но в его озорном взгляде читалось нескрываемое одобрение всего того беспредела, что творил Чжень.       — И все же, господа, я хотел уточнить у вас одну деталь. — начал новую тему барон, когда настало время для второго блюда — фазана в кисло-сладком соусе из мандарин. — Я еще раз прошу прощения за это, но развейте мои сомнения. Мне не раз доводилось отправлять приглашения семейству Ли с целью совместного обогащения, но всякий раз получал отказ…       — И теперь мы очень сожалеем, барон. — чуть ли не со слезами на глазах прервал барона брат.       — Не стоит беспокоиться сейчас об этом, дорогой Зиксин. Но меня всегда удивляло именно то, что ответ мне приходил от людей, чьи фамилии были далеко не Ли.       Чжень разразился хохотом. Это выглядело достаточно странно, и мне стало по-настоящему интересно, что же он задумал.       — Хах, господин Тань Ди, это действительно занимательная история. Только пусть ее вам расскажет мой брат. — земля содрогнулась. — У него воистину художественный слог, когда дело касается всяких историй.       Такое поведение Чженя было достаточно обыденным. Он любил вывести меня на эмоции и потом смотреть, на мою реакцию. Но от этого было не легче. Последнее чем я сейчас собирался заниматься — это выдумывать очередную ложь. Видимо, это и было моей ошибкой. Чжень с самого начала это заметил.       — Барон, мой брат преувеличивает. На самом деле это вовсе не стоит вашего внимания.       — Брат, прекращай говорить загадками. Разве ты не видишь, барон жаждет услышать ответ. — Чжень окончательно отрезал мне пути отступления, потому что в первоначально нейтральном взгляде барона стал читаться интерес.       Выхода нет.       — Все довольно банально. Как вы можете заметить, барон, нам с братом только недавно исполнилось восемнадцать, и вот уже как два года мы боремся с нашими опекунами за право самостоятельно вести дела. С нашего рождения именно они вели переговоры и совершали сделки. Сейчас, конечно, их влияние стало уменьшаться, но это случилось только после того как супруга моего брата родила наследника. Теперь же надеждам наших опекунов о присвоении дедушкиного наследства себе не суждено исполниться, поэтому они наконец отошли от дел. Вот и вся правда.       В моей душе разлилось что-то липкое и холодное, от которого мне не скоро отмыться.       Но то были мои чувства. Чжень почти никак не изменился в лице, только уголок его губ слегка приподнялся.       — Понятно, действительно довольно обыденная история. — ответил Тань Ди. — Позвольте поздравить вас с рождением наследника, уважаемый Зиксин. Мне судьба так не улыбнулась, но я желаю Вам счастья от всего сердца.       Чжень на поздравление с рождением мною придуманного сына зашелся в экстазе. Он еще никогда не входил так в роль как сегодня. Он заплакал, потом встал, подошел к барону, обнял его, по ходу своего движения высморкался ему в накидку, потом опять встал, начал описывать сначала псевдожену, потом псевдосына…       Мин Цао, который прислуживал мне на вечере, как мой слуга, так засмотрелся на концерт Чженя, что, после того как подлил мне чай, сам взял мою чашу и иссушил ее до дна, благодушно улыбнувшись и прошептав «Хорош!». Благо все были заняты выступлением брата, что только я и заметил эту оплошность.       — …она — луч солнца в моей тлеющей жизни, что подарила нам с братом надежду. А надежда… мой маленький сынуля, я же ведь уже успел сказать, что нога у него, — и Чжень отхватил свою руку по локоть, — прямо как хвост у карпа.       — Что ж, дорогой господин Зиксин, предлагаю поднять наши чаши за вашего сына.       — Приму за честь.       И дальнейшее застолье переросло в сплошное поднятие чаш. Мальчик Ги только и успевал принимать кувшины с вином от слуг и разливать по чашам с Его Величеством на пару. Сославшись на аллергию, мне удалось избежать вчерашней ошибки, и поэтому Мин Цао просто стоял, лишь изредка подливая мне чай.        Вскоре Чженю видимо надоело играть заботливого отца и он опять завел речь об убранстве дворца и о том, как же барону удается содержать его на таком высоком уровне.       — Ох, Зиксин, и господин Ниандзу, конечно, ваши замечания и похвалы заставляют мое сердце трепетать. Надеюсь, я когда-нибудь смогу оправдать ваше хорошее расположение, а пока, не изволите ли составить мне компанию в завтрашней охоте?       — С баальшим удвльствием. — запинаясь, проговорил Чжень.       — Мы благодарим вас, барон, и принимаем ваше предложение. — решил вмешаться я. — Но надеюсь, вы не обидитесь на нас, если мы с братом сейчас откланяемся. Боюсь, час уже поздний.- и я посмотрел на Чженя, в чье алкогольное опьянение я и сам стал верить.       — Конечно, конечно, дорогие друзья. Только, господин Ниандзу, у меня есть к вам одно щекотливое дело. Прежде, чем вы отбудете обратно на постоялый двор, я бы хотел одолжить вашего слугу на ночь.       — Что, простите? — я невольно обернулся к Его Высочеству.       — Дорогой Ниандзу, вы все правильно поняли. Мне приглянулся ваш слуга, и я бы хотел провести с ним ночь.       По вискам забила пульсирующая боль. Что говорит этот человек?       В лице барона виднелось нетерпение, а также незаметное до этого момента вожделение. Он смотрел мне в глаза, как обычно дети смотрят в лицо пекаря. И что теперь? Чем то, чем мы сейчас занимаемся, отличается от торговлей людьми? А, точно, вместо денег от меня откупились расположением и честью аристократа. И это…?       Под столом кто-то взял меня за колено. То был Чжень, что все продолжал смотреть на меня пьяными глазами. Так же, безэмоционально, но вот колено мое при этом сжалось с еще большей силой.       А он прав.       Всего у меня было три аргумента: Первый — я не отдам Мао, потому что он мне дорог, второй — я не отдам своего слугу, потому что сам хочу провести с ним ночь, и последний — потому что столь грязное существо не достойно барона. Первые два Чжень исключил своей отвратительной выходкой вначале застолья, а значит…       — Послушайте, барон, я уважаю вас и ваш выбор, но позвольте, зачем вам это никчемное отребье? — Мой голос еще никогда не казался мне настолько чужим. — Вы же сами понимаете, что это люди другого сорта.       — Ну, не будьте так уж категоричны. — С усмешкой сказал барон. — Я согласен, что они во всем уступают нам, но при этом среди них можно найти довольно занимательные экземпляры. Вот ваш слуга к ним относится.       Я засмеялся. Так сильно, как отвратительно мне было.       Интересно, а Чжень так это делает?       — Барон, вы очень благородный человек. Я высоко оценил эту сторону вашей личности за обедом. Но все же я не могу позволить вам себя замарать.       — Господин, пожалуйста, позвольте мне прислуживать барону этой ночью.       Я не сразу понял, кому принадлежал этот спокойный голос, но когда я признал в нем Мин Цао, все во мне надорвалось. Я хотел было вновь открыть рот для очередной порции мерзкой лжи, но тело перестало меня слушаться. Действительно, Его Высочество только что сам сделал свой выбор, теперь мне уже не вмешаться…       — Господин Ниандзу, еще раз нижайше прошу вас. Я готов выполнить любые ваши условия. — вторил голосу Мин Цао Тань Ди.       — Как вам будет угодно. — сказал я и встал. Следом за мной с помощью императора поднялся и Чжень.       — Благодарю. Я отправлю вам его обратно со всеми удобствами. — Донеслось довольное мурлыканье Тань Ди.       Мы поклонились барону и удалились. Чженя при этом качало в разные стороны, и в этот момент мне захотелось исчезнуть из этого проклятого города.       Дорогу я не разбирал, мои ноги просто шли за Ги, а глаза были упулены в пустоту впереди, как вдруг в саду за одним из деревьев я увидел знакомый силуэт. Ошарашенный, я налетел на возникшее из воздуха препятствие и тут же был пойман Чженем.       — Молчи. И лицо сделай попроще. — раздался возле моего уха тихий голос брата. Он говорил четко и связно, а следовательно, его состояние я явно недооценивал.       Все еще оставляя за собой след пьяной лани, мы втроем добрались до кареты. Стоило нам только в нее погрузиться, как брат приник к моему уху, и быстро стал диктовать.       — Прикажи подождать, сам обопрись об меня, и сделай так, чтобы твое лицо нельзя было разглядеть. Мы войдем во дворец, там ты схоронись на какое-то время. Потом возвращайся на постоялый двор через крыши. — Чжень повернул голову и стал что-то нашептывать императору, лицо которого, после того как мы уединились, потеряло былую безмятежность и выражало гнев.       — Остановитесь. — прокричал я, стоило Чженю договорить, и, опираясь о брата, мы с ним вылезли из кареты, оставив Его Величество неподвижно сидеть все в той же позе.       Я нагнулся и расслабил тело. Ноги бесхозно волочились по пыльной улице, а голова хаотично тряслась в такт шагам Чженя.       Мне был без слов ясен замысел брата — поймать того крестьянина, и под видом меня втащить его в карету. Но риск был велик, и самая большая сложность сейчас обстояла с его местонахождением.       — Господин, вам требуется помощь? — спросил возница, стоило тому увидеть нас.       — Благодарю, но нет. Я сам донесу его до уборной. Ну что братец, все хотел обогнать меня, но вот взял и не рассчитал на повороте. Эх, что же с тобой делать?       Извозчик ухмыльнулся, видимо, в знак солидарности с моим братом.       — Ну, вы дайте знать, если что. Я буду ждать вас на этом самом месте.       — Хорошо, только не могли бы вы подъехать поближе к воротам. Ему лучше не станет, а волочиться с ним лишний отрезок пути не хочется.       — Как прикажет господин.       Пока длился их короткий диалог, я выпустил Ци и направил ее по всей резиденции. Мое тело тут же пронизало тысячи ощущений, но меня интересовало только одно. Проигнорировав за ненадобностью с пол дюжины скоплений энергии Инь, я стал анализировать свои ощущения от соприкосновения моей Ци с источниками Ян. В самом дворце я насчитал их около десятка, но расстраиваться раньше времени я не собирался. Все станет понятно, когда Ци достигнет того места, где мне и привиделся крестьянин. И действительно, на территории сада я почувствовал пребывание мужчины.       — Он в саду. — тихо проговорил я, уткнувшись брату в основание шеи.       Он никак не отреагировал, только ускорил шаг.       — Господа, вы что-то забыли? — послышался детский голос, когда мы пересекли территорию сада.       — А, это ты. Брату стало плохо, нам нужно попасть в уборную.       — Странно, господин, я бы скорее подумал, что помощь потребуется вам. Идите как шли в столовую, только сверните направо, как увидите постройку.       — И не говори. Такие они, взрослые. Спасибо. — и предугадав мой вопрос Чжень прошептал. — Не переживай. Не похоже, чтобы он хотел угодить своему господину и поделиться с ним наблюдениями.       Я на это незаметно кивнул головой.       Когда кроме нашей цели поблизости никого не ощущалось, я облегчил брату ношу, остановил поток Ци, который был мне еще нужен, чтобы отсюда выбраться, и указал в сторону источника энергии. Брат кивнул.       — Снимай ханьфу. — проговорил он, и без лишних слов я сделал, как он сказал. — А теперь исчезни.       Брат пошел в том направлении, куда секундой назад я его направил.       Воздух был свежим, но меня продолжал преследовать хвойный запах из той курильницы. Этот шлейф явно был оставлен Чженем, поэтому, отставая на несколько десятков шагов, я все-таки проследил за ним, чтобы, если его обнаружат, мог прийти на помощь.       Чжень со спины обошел мужчину, после чего ребром ладони ударил того по затылку. Крестьянин предсказуемо потерял сознание, и Чжень, надев на того мой ханьфу, пошел назад.       Я переждал в кустах, пока Чжень не скрылся за деревьями, после чего решил направиться в ту нелюдимую часть сад, где стоял крестьянин. С одной стороны ее скрывала крытая галерея, и хотя местами от туда пробивался свет, она казалась безлюдной.       По крайней мере, со стороны дороги меня отсюда не видно. Но стоило этой мысли пронестись у меня в голове, как ей наперевес раздались чьи-то вздохи.       Отгоняя страшную догадку, я посмотрел в сторону источника звука.       Сквозь широкую щель между двумя дверьми на полу виднелась красивая кисть. Она была полностью выпрямлена, но с каждым стоном человек напрягал фаланги пальцев, и его ногти впивались в половицы.       Силой воли я заставил себя поднять глаза. Его Высочество, согнув колени, лежал лицом в пол, а руки его были раскинуты с двух сторон.       — Не сжимай пальцы. Не забывай, что мы находимся в храме. — Скомандовал запыхавшимся голосом барон. Он явно хотел сказать что-то еще, но вместо этого лишь запыхтел, в то время как тело Мин Цао с нарастающей силой стало вбиваться в пол.       Накидка Мин Цао все еще была на нем, но она была присборена у самых плеч, а оставшаяся часть спины была оголена. Та, которую еще охватывал мой взгляд.       — Господину так удобно? Или мне расставить ноги шире?       — Достаточно. Только прогнись сильнее в пояснице. И … И не вздумай отрывать лица. Я… Я сей…час…       Неистовые рыки сопровождались похотливыми шлепками, а поверх белой спины его высочества, до красноты впились руки барона.       Я прикрыл веки. Меня опять накрыла пустота, но впервые она была далеко не желанной. Это была пустота бессилия.       Брат, должно быть, тоже это видел.       Как на зло звуки лишь громче гремели в моей голове. Я стал пятиться, и в последний раз посмотрел на Мин Цао, понял, что тот внимательно следит за мной. Только в его лице не было и капли страданий. Он лежал с видом, что наблюдает интересное представление. Поймав мой взгляд он подмигнул мне и громко застонал.       — Да… ааа…       В непонимании того, что только что увидел, я помчался прочь.       Крыша за крышей я отдалялся от резиденции, пока не осознал, что постоялый двор остался далеко позади.       Все это время меня не отпускали мысли об императоре. Мне было жаль его, но также я переживал за его дао. Получив кое-какое представление о его характере, я понимал, что поступок его брата должен вывести его из равновесия, и все же, то с каким смирением он повел себя, пока мы все находились во дворце, поселило во мне надежду, что он быть может ставит свой долг превыше всего.       Но бессмысленно затачивать без конца одно лезвие, так оно портится, поэтому я отпустил свои мысли блуждать и дальше по глубинам сознания, а сам быстро и незаметно для прохожих добрался до место нашего сегодняшнего ночлега. В одном из открытых окон гостиницы я увидел силуэт брата. Туда я и приземлился. Внутри меня ждал равнодушный Чжень, прислонившийся к подоконнику, привязанный к колоне избитый крестьянин с заткнутым ртом и гневный император, чьи костяшки были покрыты кровью.       — А ты вовремя. Челюсть этого бедолаги еще не до конца стерта в порошок, а значит нам еще предстоит услышать сказку на ночь. — на середине Чжень взял меня за руку и подошел к колоне. — На тебе четверть работы.       В этот момент император, который был полностью поглощен заложником, широко раскрыл глаза и с неподдельным удивлением смотрел, как мы с братом сплетали колпак из Ци, через который не пропускался ни звук, ни свет, ни посторонние предметы. Реакция императора была достаточно понятной, поскольку, эта была одна из бытовых техник нашей школы, а поскольку в бою она была почти бесполезна, то шансов увидеть ее не у рекрутов нашей школы были равны нулю.       — Уважаемый рабочий, сейчас мы снимем вам кляп. Вы можете орать, кусать, желательно, конечно, вашего обидчика, — и Чжень многозначительно посмотрел на императора, — но ради вашей же сохранности, я бы посоветовал все же прислушаться к голосу рассудка и быстро ответить на наши вопросы. Это сохранит вам как минимум еще пару зубов, а нам наше драгоценное время. Вы уже успели близко познакомиться с нашим главным любителем грубой силы, но уверяю, этот молодой человек, — теперь брат тыкал пальцем в меня, — который имеет вид беззащитной лани, и с такой легкостью покорил сердце вашего бывшего начальника, является главой императорской тайной полиции, и помимо эротических приемов у него всегда в запасе имеется парочка смертельных.       Мудрец действует недеянием и учит молчанием, поэтому я проглотил слова Чженя и продолжил стоять с тем же отрешенным взглядом как и прежде.       Император же был явно взбешен словами Чженя, да так что искры из его глаз летали. Но вот крестьянин… речи брата вполне хватило, чтобы он нервно сглотнул кровавый комок, смотря мне прямо в глаза, и начал говорить.       — Лады. — шепелявя произнес он. — Тока не дубасьте боле, все расскажу. Да, набрехал я тогда в Ханьдане. Не прибили моего брата, это лишь прикрытие. Стучу я барону. Не от хорошей жизни стучу, семья у меня, На всех подозрительных малявы строчу. И на вас тоже настрочил, вот он вашего дружка на передок то и пошел проверять… Ааааа!       Я не успел остановить императора. Он не стал бить его в лицо, как я предположил изначально. Он сломал ему палец.       — Демоны!       — Ты рассказал интересную историю, и мы оценили твою искренность, видишь, палец на месте, просто сгибается в другую сторону. А если не хочешь, чтобы он больше никогда не сгибался, ответь нам, как связаться с главой на которого ты строчил, как ты говоришь, малявы.       — Да пошли вы!       — Мы то пойдем, и через несколько дней уже будем у лидера группировки, и сразу же сообщим, кто в его рядах крыса. И тогда у тебя не только палец будет съемным, но и голова. — произнес спокойно император, что совершено не вязалось с его поведением всего минуту назад.       — Суки. — безысходно проговорил крестьянин. — Да отведу я вас, отведу.       — Молодец. Лан, вставь ему кляп обратно.       Император проделал это незамедлительно, и пока купол не пропал окончательно, брат сказал.       — Прикрой нас завтра. Сам ничего не предпринимай. Мы подадим знак. При непредвиденных обстоятельствах поступай как считаешь нужным. — и уже обращаясь к императору добавил. — Я буду с ним ждать тебя у ворот в город.       Не дожидаясь нашего ответа, Чжень выпрыгнул с избитой ношей в окно.       Император не торопился. Он стоял смерив меня взглядом и после недолгой заминки промолвил.       — Спасибо, А-Сы. Ты сделал все, что было в твоих силах, это было решение А-Цао. Поэтому не кори себя.       Его голос был пронизан нежностью, но я все еще чувствовал бурлящую в нем ярость, и вспоминая его поведение с тем крестьянином, я лишь мог надеяться, что он опомнится.       — Ваше Величество, я прошу вас, не совершайте глупостей. — сказал я, уповая, что мои слова достигнут его разума.       Ответом мне было молчание. Он еще долго смотрел мне в глаза, и мне показалось, что в этот раз я сумел до него достучаться. Неожиданно он потянулся своей рукой ко мне.       Оставь в чаше пустоту, оставь.       Он все-таки остановился и тут же пошел следом за Чженем по протоптанной мною тропе. Это было для него довольно опасно, и, выбравшись за ним, я хотел было предложить перенести его по крышам, как это было при первой нашей встрече, но он лишь ухмыльнулся и самостоятельно продолжил спускаться.       Я же так и остался сидеть на скатной крыше. Час крысы уже подходил к концу, но я понимал, что в эту ночь мне не суждено сомкнуть глаз. Опять. Да, в школе нас не готовили к тому, что реальность окажется такой непредсказуемой. Но в этом и заключается путь даоса, следовать своим уверением до конца, невзирая на обстоятельства, только вот учился я, видимо, не достаточно прилежно.       По прошествии еще получаса, я заметил вдалеке приближающуюся карету, и появление Мин Цао не заставило себя долго ждать.       Я встретил его в коридоре, и стоило нам оказаться в общих покоях, как он опустился на колени прямо на пол, а еще через мгновение распластался по нему всем телом.       — Да уж, вот и сорвали мою вишенку. Черт, вот почему только этим собирателем оказался такой бессильный старик. — он еще немного по причитал в таком духе, после чего неожиданно обратился ко мне. — Господин, не могли бы вы мне помочь?       Не задавая лишних вопросов, я сел рядом с ним и, расположив руки над его поясницей, стал направлять свою энергию в него.       — И что скажет господин о поведении своего слуги? Мнение вашего брата мне известно, как впрочем и того крестьянина по тому, как он самоотверженно дрочил. А вот вашу оценку хотелось бы услышать.       — Вы поступили так, как считали правильным в тот момент. — больше отвечать я не считал нужным.       Мин Цао усмехнулся.       — В вашем голосе слышна жалость, но вам не стоит беспокоиться. Это лишь одна из моих ролей, а у меня их много. Если бы я переживал из-за каждой, то что бы от меня осталось? — и спустя мгновение он продолжил. — И мне уж точно повезло больше, чем тому парнишке.       — Ги? — назвал я имя единственного известного мне в этом городе ребенка.       — Да. — сказал он непринужденно. — Ему наверно не больше двенадцати. Каково это быть изнасилованным своим папашей, причем регулярно?       Мои руки забило мелкой дрожью. Потребовалось использовать всю свою силу, чтобы нормализовать поток Ци, и голос Его Высочества теперь казался мне далеким и тихим.       — Отцом или дядей, не важно. Я помню министра Тань Су и, увидев его брата, отметил их родовой нос и огненный цвет волос. Малец обладает всеми перечисленными характеристиками к тому же ярко выраженными. Да уж, кончить тот свин так и не смог, поэтому тут же позвал мальчика. Уже в дверях я видел, как он раздевает ребенка.       Его голоса я больше не мог разобрать и просто продолжил восстанавливать жизненные силы принца, а когда посчитал, что моя работа завершена, обнаружил его спящим.       Чувство безысходности стало одолевать меня, и понимая, что побороть его не в состоянии, я вновь вылез на крышу.       Легкий ветерок стал приятно обдувать лицо, и только тогда ко мне пришло понимание, что я плачу. Так тому и быть.