Час крысы

      Вид Пинчена всегда вызывал у меня сложные чувства. Помню, нам с Чженем было около шести, когда нас впервые с момента, как привезли в орден, отправили в родовое поместье. Ходило много кривотолков о нашем «заключении», которые сводились к тому, что глава Сяолун не чист на руку, поэтому требовалось подтвердить наши личности, и тем самым удостовериться в нашем благополучии. Но одного посещения показалось недостаточным для поверенных нашего покойного деда. На самом деле они надеялись получить от нас признание в насилии со стороны Сяолуна, и с помощью этого самим получить покровительство над нами. Мы стали чуть ли не каждую луну покидать школу, и с каждым разом время, что мы там пребывали, увеличивалось.       Тогда этот город, что был придатком к нашей школе и располагался в двух ли, казался мне последним рубежом между моими родными во главе с Сяолуном и внешним миром, что хотел лишить меня моего дома.       И несмотря на то, что и возвращали нас этой же дорогой, в душе Пинчен все равно воспринимался именно как место, откуда начинается точка невозврата.       Сейчас же, я впервые испытал теплые чувства при виде городских стен.       Было уже двадцать второе число пятого месяца. Все те два дня, проведенные нами в дороге из Ханьданя, были застланы пеленой счастья и безмятежности. Мы не стали продавать лошадей, решив подольше растянуть время, проведенное вместе. Мы скакали по двое — Чжень взялся сопровождать А-Ксу, я же ехал бок о бок с Зенгуангом, который вкратце рассказал, как нашел Кхвана, и как тот уже нашел нас. В конце дороги мы вновь поменялись, и мне наконец удалось поделиться с А-Ксу всеми переживаниями, что накопились за это путешествие.       — А-Сы, Чжень знает, то, что ты рассказал мне?       А-Ксу выглядела как всегда сдержано и безэмоционально, но ее вопрос показывал, насколько хорошо она знает меня. С ней я чувствовал легкость, как ни с кем другим в этом мире, и знал, что всегда получу поддержку. Я вновь воздал хвалу небу, что она появилась на моем Дао.       — Нет. Ему и так было известно о чувствах императора ко мне, и я не хотел подливать масла в огонь. Он бы воспользовался этой информацией, чтобы поддеть Его Величество, а каким бы не был император человеком, он этого не заслужил.       — Ты прав. Вижу, что поездка заточила тебя. Это заметно из твоего рассказа. Но ты все равно тот же А-Сы, каким был. Говоря об императоре, в твоем голосе не раз проскальзывало возмущение. А-Сы, ты должен понять, что не все люди властны над своими чувствами. — сказала она, и в ее голосе я впервые услышал озабоченность. — Ты всегда меряешь по себе, но мы все разные. Очень мало, кто способен превозмочь желания, я уж не говорю о сильной привязанности. В этот раз история окончилась хорошо, но кто знает, что случится в следующий, если ты и дальше продолжишь требовать от людей следовать пути добродетели.       — Знаешь, Чжень сказал почти то же самое. Только более жестко.       — Он, конечно, самовлюбленный ребенок, но изучил правила этого мира получше тебя. Тебе следует прислушиваться к нему. — А-Ксу посмотрела на меня. — Ты слишком чистый, А-Сы, поэтому тебе так тяжело. Но это твой Дао.       — Я знаю, А-Ксу.       — Эй, вы, два голубка, хватит шушукаться. Мы уже проезжаем главные ворота города. Возвращайтесь в коллектив. — закричал нам Чжень, отчего Зенгуанг закатил глаза.       — Когда же ты наконец научишься молчать?       — А-Зи, ты что-то сказал? Хахаха…       Действительно, мы уже пересекли границу города, и вокруг выросли знакомые лавки. Мы спустились с лошадей и медленно пошли рассматривать их.       Отовсюду в нос били различные запахи, начиная от изделий из хвои и заканчивая шаокао из куриных сердечек. Чжень остановился возле одного из таких ларьков, а оставшаяся наша троица подошла к соседнему, где продавал свитки один знакомый писарь.       Я бегло осмотрел таблички, и не найдя ничего интересного, остался дожидаться своих друзей на улице.       — Ох, братец, ну и вымотался же я из-за тебя. — ехидно подметил Чжень, по-хозяйски облокотившись об мое плечо, в то время как вторая его рука была занята шаокао. — Только небожители и знают, сколько времени мне потребуется, чтобы очистить свою Ци от этого Лана. Мне и недели в борделе будет мало… А все из-за этого чертового обрезанного рукава.       — Если ты хочешь вновь погрязнуть в разврате, я не буду тебе препятствовать.       — О, Небожители, что такое с моим А-Сушечкой? Где же его постоянные предостережения к моей пропащей душе?       — Я не имею на это право… — честно ответил я, как вдруг вся аура вокруг нас переменилась, и Чжень надавил мне на плечо так, что мое ухо оказалось точно на уровне его рта.       — Послушай, ты что, серьезно думал, что мне требуется твое разрешение, брат? С тобой даже ломать комедию скучно…       Но его щетинистость вмиг испарилась, стоило Зенгуангу и А-Ксу выйти из лавки.       — Внутри мы встретили одного из учеников, и он сказал… — Зенгуанг так и не закончил свой доклад.       Со всех сторон нас окружили старшие ученики школы, впереди которых возвышалась грозная фигура заместителя главы — Чан У.       — Вы сейчас же проследуете с нами. — сказал он.       Не дав время хоть что-то понять, нас затолкали в городскую гостиницу, в которой не чувствовалось присутствия ни одного посетителя. Первым схватили Зенгуанга, и сразу же повели к единственной открытой двери, которая перестала быть таковой, стоило только нашему другу переступить порог комнаты.       Мы втроем стояли ошарашенные, хотя Чжень был скорее раздражен.       — Мда, вы все какие-то напряженные. — начал он. — Я понять не могу, вы это все такие из-за того спарринга, когда я вас уложил? Эй, совсем отупели, за время, что я на вас не тренировал удар?       Молчание все продолжало наполнять комнату. Чженю видимо, тоже надоело паясничать и он с интересом вылупился на злополучную дверь.       Спустя еще пару минут кромешной тишины, дверь отворилась, и все в том же составе появился Зенгуанг с его сопровождающими. В его виде ничего не изменилось, кроме появившейся на щеке отметины от ладони.       Он не проронил ни слова, а те же ученики, что и ввели его, сопроводили его вон из гостиницы.       Двое других, по одинокому кивку Чан У, взяли таким же образом А-Ксу, которая несмотря на положение арестанта, шла с высоко поднятой головой.       — Дьявол, я опаздываю… — только и промолвил Чжень, и сразу же ударил одного из трех учеников, что остались нас охранять, по носу и сам прыгнул в окно.       Ставни были закрыты, и пока он пытался в прыжке выбить их, один из наших надзирателей схватил Чженя за накидку.       — Оставь его. — раздался голос главы из комнаты, после чего дверь вновь затворилась, а Чжень успел убежать.       Спустя еще пару минут настала моя очередь разговора с главой, только в отличии от Зенгуанга, А-Ксу оставили в комнате.       Я сразу же увидел ее. Она стояла возле окна, а на щеке у нее появилась такая же отметина как у Зенгуанга.       — Глава…       — Ли Сы, — тут же оборвал меня глава, — как ты считаешь, что я должен был понять когда мне прислали это?       Он, что стоял в центре зала с заведенными назад руками, вытащил из-за спины меч и кинул его в меня. Это был Ниандзу.       — Мне привезли его час назад. Гонец вместе с ним еще передал следующие слова: император не имеет никаких претензий, и советует сделать вид, что его предложение никогда не было сделано. Советует мне, ха! Я сразу решил удостовериться, где же сейчас двое других моих учеников. И удивительно, они же четверо суток назад покинули баланс четырех стихий и отбыли в неизвестном направлении. Какое совпадение, скажешь ты. Но нет! Это походит на организованное вредительство школе. Я рассказал тебе, почему ты сейчас здесь находишься, а теперь, Ли Сы, объясни мне, почему гонец передал именно эти слова и почему ты в таком виде?       Что мог сказать человек, что стоял в женской накидке, а волосы его были перевязаны лентой? Более того, я и до этого знал, что разговор с главой будет не из легких, но не думал, что во время него нас запрут в этом месте, не дав привести себя в порядок, да еще и взяв в заложницы А-Ксу.       Поэтому мне потребовалось пара секунд, чтобы охладить голову от этих мыслей, и сконцентрироваться на разговоре с главой.       — Глава Сяолун, я приношу свои извинения за все неудобства, что причинил вам. Действительно, единственным виновником произошедшего являюсь я. Ни Зенгуанг, ни Чжень, ни уж тем более А-Ксу…       — Хватит покрывать других! Я не просил тебя этого делать. Я спрашиваю, ты понимаешь что сам натворил?       — Да, я имел неосторожность принять предложение Его Величества, и в итоге за время нашего с ним совместного пребывания, мы поняли, что это было ошибкой.       — Ошибкой… — тихо повторил он за мной с ухмылкой, после чего повысил голос. — Ошибку ты совершил, когда отказал императору! Как ты мог? Кто ты такой, чтобы привередничать перед Сыном Неба? Ты обязан был соглашаться на все, чтобы он тебе не приказал. О небожители!.. Да когда еще такое было, чтобы императоры сами бегали за советниками… Но тебе это было дано, а ты это уничтожил, как и надежду на могущество школы, неблагодарный ты ребенок.       Я стоял и не знал, как объяснить главе, что это решение не принесло бы счастья ни одной из сторон, как вдруг он стал говорить более спокойным тоном.       — Значит так, Зенгуанга я уже наказал. Он отправится на расследование одного дела, и вернется очень не скоро. Чжень… С Чженем я разберусь позднее, он, я чувствую, тоже приложил руку к тому, чтобы развести вас с императором, а тебя же с А-Ксу …       — Но А-Ксу здесь не при чем…       — Как и Зенгуанг, при чем. Они оба нарушили устав и без разрешения покинули школу. Более того, еще и попытались шантажировать уважаемого человека, — я стал догадываться, что этим человеком глава видит Кхвана, — и, если бы они вас и не нашли, быть может император все же одумался и оставил тебя у себя…       Он сделал небольшую паузу. Я же понимал, что глава имеет право злиться на меня, хотя ситуация с императором и виделась мне иначе. И сейчас я должен принять наказание, если уважаю волю главы и свое решение исчезнуть с Дао Мин Цзиньлуна.       — Итак, вы оба лишаетесь своих привилегий до тех пор, пока я не посчитаю, что вы усвоили урок. А-Ксу будет прислуживать в женском корпусе. Во все эти хозяйственные дела тебя посвятят новенькие, — сказал он и махнул рукой, в знак того, что с ней вопрос решен, — ты же, Ли Сы, в наказание за свое честолюбие и гордыню станешь самым младшим по статусу учеником в школе. Все новые рекруты будут иметь право помыкать тобой и давать распоряжения. Ты как и А-Ксу будешь заниматься всеми хозяйственными делами, но в мужском корпусе, а также общественном. А теперь снимайте свои ханьфу, вы не заслуживаете носить их. В школу вы войдете в нательной рубашке. Пусть все видят ваш позор.       Мы безропотно сняли с себя верхний халат, после чего их тут же у нас отняли. На мне остались одни лишь нижние штаны, поскольку со дня спектакля я так и не имел возможность переодеться, но меня это не столько трогало, сколько беспокоило положение А-Ксу. Она не заслуживала все это.       Стоило выбраться на солнечный свет, как на безэмоциональных лицах учеников, я заметил легкие злорадные улыбки. Они ничего не говорили, но в их глазах так и читалось презрение. Обычные же прохожие просто с интересом смотрели на нас, как на очередных сумасшедших, что при белом свете ходят в таком непристойном виде. Только не многие из них догадывались о причинах нашего внешнего облика и тогда одаривали нас презрительными усмешками.       Мы же с А-Ксу, как будто не замечая всех этих предосудительных взглядов, спокойно и с чувством собственного достоинства шли в направлении школы.       Уже на месте нас встретили все обитатели баланса четырех стихий, что встав в шеренгу, наблюдали за нами двумя.       Казалось, что все то время, что я отсутствовал, они незаметно наблюдали за всеми моими действиями, и поэтому теперь так открыто осуждают меня.       Мы остановились напротив главного зала старейшины и тогда глава начал свою речь.       — Баланс четырех стихий всегда славился своей добродетельностью, и открыто порицал все пороки этого мира. Сегодня же, когда двое наших учеников обвиняются в своеволии и не уважении к старшим наставникам, мы не закроем на это глаза и накажем их по всей строгости закона. Начиная с этого момента заклинатель Ли Сы и заклинательница Джа Ксу становятся младшими рекрутами и отправляются на исправительные работы в крыло прислуги. На протяжении всего их наказания им запрещается общаться с кем бы то ни было кроме меня, а также пользоваться их золотым ядром. Выдать им их одежду.       В наши руки легли обычные двубортные полотняные халаты, которые нам приказали сразу же надеть.       — Приговор вступает в силу. — объявил глава, после чего к нам подошли младшие ученики, и тут же развели в разные стороны.       Последующие пять дней прошли для меня словно в белой дымке. Все время за мной следовали младшие ученики и указывали, что и где должно быть убрано. В основном их работа сводилась к третированию любых моих действий и приказам переделать все с самого начала. Я же без раздражения выполнял все их прихоти, ибо относился к этой слабости их натуры снисходительно.       Но на шестой день моего наказания, когда я подметал дворовую территорию при главной площади, я в очередной раз стал невольным слушателем сплетен, что разводили мои надзиратели. В тот день в их рядах случилась пересменка и появилось двое новеньких. Четверо остальных с упоением рассказывали все с самого начала.       — Чего?! Это как? — не удержался новоприбывший ученик лет пятнадцати.       — Ну ты и дурень. — воскликнул один из стареньких надзирателей, тот что вел повествование. — Это значит что мужик мужика того… Фью фью. Понял теперь?       Мальчик буквально потерял дар речи, а вскоре я почувствовал внимательный взгляд направленный в мою сторону. Рассказчик тем временем все продолжал.       — Так вот, говорят, что он отверг императора, но я скорее предположу, что император сам устал от него. Небось, не смог удовлетворить имперские потребности. — и рассказчик зашелся смехом.       — Ага, у меня знакомый как раз отправлялся на их поимку в Пинчен, и рассказывал, что он весь был размалеванный косметикой, так еще и в женском платье, представляете? — подхватил еще один сторожила.       — Какой позор… — прошептал второй новенький надзиратель.       — Да уж, пусть он считается красавцем, но все же после шалостей с императором оказался неудел. — не собирался уступать рассказчик.       Я спокойно пропускал мимо ушей эти россказни. На третий раз кто угодно уже привыкнет слушать о себе гадости. Даже иногда хотелось смеяться от того, с какой серьезностью они обсуждали мои грехи.       — Подождите, но говорят, что у него чувства к той заклинательнице, что наказали вместе с ним.       — Ну и что? Скажи, ты бы отказался от всех почестей мира из-за какой-то там заклинательницы? Вот и я сомневаюсь. К тому же, ходят тут интересные слушки…       — Ага, старшие залинательницы как-то сплетничали, что она сама давно уже занимается двойным совершенствованием с другим…       Только они затронули в своем разговоре А-Ксу, как мое спокойствие было подорвано. Я должен был проигнорировать и это, но не стал. Подойдя к ним ближе, я со всей силой замахнулся метлой и огромный столб были полетел им в лица. Может мне и нельзя было разговаривать и использовать золотое ядро, но это не значит, что я не могу использовать иные способы.       — Что это было… Пчхи. — пробормотал младший ученик и зачихал.       — Ах, тыж… Пчхи… Сволочь. — отозвался рассказчик и пошел на меня. — Что, думал, что мы не поймем кто это? Или то, что побоимся тебя? Да всем известно, что ты лишь приложение к своему всесильному брату. Ничтожество… Да ты окрамя своего смазливого личика ничего предложить миру и не можешь…       Я же продолжи подметать с равнодушным лицом.       Вскоре он осознал, что допустил где-то ошибку, раз не мог больше вывести меня из себя, и, припомнив последнюю тему, что они обсуждали, воодушевленно начал.       — Так тебе покоя не дает, что мы заговорили о твоей благоверной?       Я на секунду замер и спокойно посмотрел на него.       — А ты думал о ней, когда подстилался под императора? А она кстати в курсе? Или, быть может, ты и для нее хотел зарезервировать место под бочком у императора…       Банальность его провокаций, вынудила и меня поступить также. Я слегка размахнулся и вновь клуб пыли полетел ему в рот.       — Да как ты посмел… — сказал он и в следующий момент размахнулся кулаком, целясь мне в нос.       Его скорость была далека от скорости брата, с которым мне обычно приходилось тренироваться. Поэтому я просто сделал шаг назад, и он потерял вместе с целью еще и равновесие.       — Вы все! — заорал он. — Проучите его. — и когда «все» действительно выстроились в ряд передо мной, он продолжил. — Ты что, думал, что тебе все будет сходить с рук? Да нихера, ты больше не под покровительством главы. Твоей девке, как и тебя, больше никогда не светит носить ханьфу школы. Уж я то…       Двое новичков благоразумно решили не лезть в эти разборки и спрятаться за первым попавшимся кустом, в то время как рассказчик и трое его приспешников, самодовольно усмехнувшись, напали на меня одновременно. Хоть они уже давно и перешли возраст, по которому нарекают вторым именем, в обучении они все равно были средничками, поэтому и техника воздушной глади, которая по их замыслу должна была меня закрутить в воронке и поднять над землей, выдалась у них посредственная. Я просто стал крутить метлой вокруг своей оси, направив минимальное количество Ци в метлу.       Предсказуемо, каждый из этой четверки был подбит своей же техникой.       — Кем бы ты ни был, один твой язык противоречит устою школы. Подумай над этим.       Сказав это, я тут же направился в зал старейшин.       — Глава, я требую себе наказание. — сказал я с порога.       — О чем ты?       — Я не удержался, и вмешался в разговор младших учеников. Более того, пока я защищался от них, то намеренно использовал больше силы, чем требовалось, и теперь они лежат во дворе.       Глава Сяолун молчал. В его взгляде читалось недовольство, которое вскоре сменилось усталостью.       — А-Сы, А-Сы, что же с тобой делать? Скажи, ну разве я плохо обращался с вами? Двадцать семь лет я старался верой и правдой воспитать из вас достойных мужей, и что теперь? Что с тобой случилось? Ты же ведь всегда был такой непроблемный, послушный… Я мог ожидать подобное от Чженя, но не от тебе.       — Я искренне сожалею, глава. Мне никогда и в голову не приходило разочаровывать вас…       — Еще бы ты делал это умышленно.       — Глава, я приму любое ваше наказание, я лишь прошу…       — Замолчи. Ты получишь свое наказание, когда придет время. А на этот раз я снимаю с тебя все запреты и возвращаю тебе твой ранг.       — Благодарю, глава. Но я все же хочу просить вас оставить мне мое наказание, но взамен освободить А-Ксу.       — Опять ты об этой девчонке! Сколько можно. Ты же сам прекрасно знаешь, что женщины — демонические создания. По своему коварству они не уступают самым лживым из мужей, а ты просишь…       — Я прошу вас, глава. Из-за меня нанесен вред и ее репутации. — я понял, что негодование в моей душе нашло выход, и я постарался затушить его, ровно рассказывая, все что накопилось. — Я только что выслушивал, как новые ученики рассказывали про нее разные гадости, что уже противоречит уставу школы.       — Такие слухи не рождаются на пустом месте.       — Да, они рождаются от сплетен других завистниц. Разве это не должно быть наказуемо?       — Замолчи. Ты еще будешь меня учить? — и выдержав еще одну паузу, он сказал. — Ты однозначно изменился Ли Сы, и не в лучшую сторону. Но хорошо, в этот раз вы оба отбыли свое наказание.       — Благодарю. — просиял я.       — А теперь иди.       Я поклонился, но глава даже не поднял взгляда с бумаг, что лежали у него на столе. Я понимал, что пожертвовал нашими хорошими отношениями в обмен на свободу А-Ксу, но ни капли не жалел об этом. Оказавшись на улице я осознал, что час змеи уже подошел к концу, и сейчас как раз начинается свободное время у всех учеников.       В хорошем расположении духа я решил сразу же направиться к А-Ксу и сообщить ей эту радостную новость.       Когда же я зашел на женскую половину школы, то отметил небывалую тишину.       Девушки при виде меня опускали головы и молчали.       — Приветствую, где А-Ксу? — спросил я у первой попавшейся ученицы.       — Они там. — тихо произнесла девушка, не поднимая глаз, и указала в сторону нашей общей трапезной.       Когда я пришел в указанном направлении, то увидел старших учениц. Они стояли возле двери кладовой и силой били в нее.       — Вылезай, крыса тупая. — крикнула До Чан, первая и самая любимая ученица Сяолуна, если вообще могли существовать у главы среди женщин любимицы.       С А-Ксу она соперничала с первого дня проживания в школе. А-Ксу овладевала приемами на ровне с мужчинами, поэтому по праву могла носить титул первой среди женщин, но До Чан всеми правдами и не правдами сумела добиться расположения у главы, и тем самым сама стала его обладателем. Когда мои бывшие надзиратели судачили об А-Ксу именно ее я подозревал в создании и распространении этих сплетен.       — Ты должна ответить…       — До Чан, приветствую вас. — сказал я спокойно.       Она же смерила меня взглядом, явно не понимая, почему я так вальяжно расхаживаю по школе.       — А-Ксу, глава объявил об окончании нашего наказания. — только и сказал я, как дверь отворилась и из кладовой вышла Она. В одной руке она держала букет из соевых бобов, что неторопливо подносила ко рту.       — Ну что, кто теперь из нас крыса тупая, мышь слепая. — Сказала А-Ксу и съела за раз половину своего букета.       А потом я почувствовал прикосновение чьей-то ладони к моей руке, и под разъяренные крики первой ученицы мы с А-Ксу пошли в сторону поля, засаженного садовыми деревьями.       Я чувствовал ни с чем не сравнимый эмоциональный подъем. Никогда еще мы не позволяли себе такой близости, отчего в моей голове даже пробежала мысль, не торопим ли мы события. Хотя, мы же знакомы вот уже двадцать лет — можно…       — Ты пришел вовремя, А-Сы, чтобы у меня голова не поменялась с животом местами. — вырвал меня из воспоминаний ее голос. — Я сначала думала, что в кладовой не будут слышны их голоса. Но заперевшись, поняла свою ошибку. Поэтому пришлось заедать это нескончаемое змеиное шипение. — опять безэмоционально произнесла она.       Я же улыбнулся.       — Как всегда, находчиво.       — А ты, А-Сы, узнал что-то новое о себе?       — Что-то новое закончилось еще до того, как меня привели на место отбывания наказания. Дальше «это новое» лишь повторялось раз за разом.       — А обо мне?       Я ничего не ответил.       — Понятно. Даже подозреваю, кто сочинитель. — теперь настала ее очередь молчать, поэтому я перенял инициативу.       — Интересно, куда же увели Зенгуанга?       — Куда подальше, это точно. Он тебе рассказывал, как мы вас нашли?       — Он сказал, что вы разыскали Кхвана, а тот уже нашел нас.       — Это все так, только тебе не было интересно, откуда Зенгуанг знает о существовании евнуха и как смог заставить того помочь нам?       — Было. Но он не говорил и я не посчитал возможным спросить.       — Тогда слушай…       — Подожди, А-Ксу, ты уверена, что можешь мне рассказать?       — Запрета я не получала, а он из тех людей, что не стал бы безответственно относится к подобной информации, и предупредил бы, если что. К тому же, ты точно никому не расскажешь. Так вот, помнишь, когда Зенгуанга приняли в школу?       — Да, это было пятнадцать зим назад.       — Правильно, сразу после восстания остатков наследников предыдущей династии.       — То есть, ты думаешь…       — Я не думаю, а знаю. Приехав во дворец, он показал табличку охранникам и тут же к воротам запретного города подошел этот Кхван. Он не только называл Зенгуанга «господином» и вел себя очень уважительно с ним, но и безропотно поехал с нами на ваши поиски. И наконец, когда мы уже скакали в вашу сторону, Зенгуанг на мой вопрос, течет ли кровь предыдущей династии в его жилах, утвердительно кивнул.       — Тогда становится понятно, почему глава так холоден с Зенгуангом.       — Ну конечно, для главы он целый предатель, что, как Хуанхэ, каждую весну может восстать и уничтожить все вокруг. Поэтому он всеми силами старается вынудить того уйти из школы или…       — Или отправляет его на рискованные задания. — закончил я за нее.       Я стал обдумывать все сказанное. Кхван мог следовать не только указаниям Зенгуанга, но собственному разумению, поскольку он головой отвечает за наследников престола. Но вот аргумент, строящийся на неприязни старейшины к нашему другу, действительно объяснял многое. Даты же это лишний раз подтвердили. Видимо, главе Сяолуну много пообещали за то, что он приютит Зенгуанга. Я вспомнил, что тогда действительно к нам приезжали императорские поверенные. Но что меня интересовало больше всего, так это то, что же сделал Зенгуанг и его родные, будь у него такие, раз его не только не казнили после восстания, но и спрятали в Балансе Четырех Стихий, так еще и сами заплатили за это.       Голова моя была полностью погружена в размышления на эту тему, как вдруг вновь раздался голос А-Ксу.       — А, кстати, я совсем и забыла, что там с Чженем? Ты что-то слышал о нем?       — Нет. Я и не интересовался особо, но, зная его, уверен, что с ним все в порядке.       — Как знаешь. — промолвила она, и дальше мы стали наслаждаться видом, сидя под персиковым деревом.       А-Ксу поделилась со мной остатком соевого букета, поэтому мы пропустили ужин и остались наблюдать закат. Но во всем этом великолепии мне больше всего понравился вид ее локонов в огненно рыжем свете уходящего солнца. Это зрелище и впрямь заставляло мое сердце трепетать.       Неожиданно она обернулась и посмотрела мне в глаза. Я так и застыл, боясь сделать вдох, ибо этот момент мог просто раствориться от одного моего даже самого мимолетного движения. Но чем дольше я смотрел на нее, тем отчетливее в ее взгляде мне виделось напряжение. Как будто она чего-то ждала…       — А-Сы, ты хочешь что-то сказать? — наконец нарушил тишину ее голос.       Мои попытки открыть рот не увенчались успехом. Слишком сильно протестовало все во мне против ненужных слов, поэтому я лишь покачал головой.       — Хорошо. — коротко сказала она и отвернулась.       Мне показалось, что она произнесла эти слова даже с каким-то облегчением, благодаря чему все во мне возликовало оттого, что я промолчал и не стал нарушать этот момент ненужными признаниями в любви.       Мы посидели еще немного, и вскоре решили разойтись по своим комнатам, так как завтра мы уже должны были возвращаться к своим обычным обязанностям. Проводив А-Ксу, я встретил одного из старших учеников и по совместительству знакомого Чженя, у которого и решил поинтересоваться о судьбе брата. Но тот не только не ответил мне, но и вовсе прошел мимо, будто меня не существовало. Больше подставлять прохожих знакомых я не стал. Причин для такого отношения были очевидны. Показательное наказание все же очень сильно подорвало мою репутацию, и не желая мараться разговором с таким человеком, для них же предпочтительней проигнорировать меня. Хоть это и обидно, но и их понять можно.       Когда же впервые с приезда я добрался до постели, то вопреки своему желанию лечь прямо так — в чем был, я все же снял рабочий халат, и только после этого исполнил мечту, которой грезил еще во дворце. Все же правила остаются правилами.       А теперь сон. Все остальное подождет до завтра.