Души себя.

И мы умрём где-то посреди ночи, но я люблю тебя очень. Я никогда никого не любил, а меня любили очень много раз, но приходилось всем отказывать, потому что не чувствовал ничего. До определённого момента. Казалось, что все люди одинаковые и они меня не интересовали. Всегда был неким интровертом, которому никто и ничего не нужно, кроме интернета. Там мы и встретились, точнее ты меня нашёл, а я не смог пройти мимо, как делал бесконечное количество раз в реальной жизни. Серёжин образ ко мне прилип, как жвачка в мягкие тёмные кудри, проник в самую душу и держит сердце в страхе, потому что, если одно лишнее слово или взгляд, который светится обожаем даже в полной темноте, будут правильно расшифрованны и поняты, то это самое бедное сердце вырвут сильные руки с потрохами и остатками прежнего меня. Они касаются так нежно, словно с любовью, но нет. Это шутка, рофл. Даже если не для меня, но Серёжа в это верит. Всегда так было, есть и будет, а я себе опять напридумывал сказки, чтобы хоть немного потешить эго, потому что это нереально. Такой честный, искренний и открытый человек никогда не обратит на меня даже толику внимания. Я же просто не достоин того, чтобы сидеть рядом и смотреть в его глаза, а он ведь не знает какие мысли у меня засели в голове. Серёже достаточно чуть внимательнее посмотреть на моё лицо, чтобы увидеть там не зрачки, а блядские сердечки и идиотскую улыбку, которая орёт громче слов, но нет. Он не будет этого делать, потому что просто зачем? Жожо доверяет мне, а его нагло обманывают. Я ужасен и труслив, поэтому зачем ему нужно общество меня? Я давно сдался, но ему я не сдался совсем. Не могу его потерять из-за одной глупой ошибки под названием «любовь». Буду корить себя, врать, недоговаривать и умалчивать до конца. Никому не нужна правда. Горькая правда лучше сладкой лжи? Что за бред. Он обволок изнутри и не хочет отпускать. Пешков заполнил всё пространство собой, теперь там нет места другому, потому что одного Серёжи хватает с упоением, он и так уже перекрывает кислород. Его слишком много везде, он повсюду. Я вижу это наваждение в прохожих и отражениях февральских луж. Я схожу с ума. Это безумие. Моё личное проклятие и ночной кошмар. Моя тайна, которую никому не показывают, а бережно хранят на задворках сознания, как нечто недосягаемое, недоступное обычным умам. Мой фетиш, которому нет сил сопротивляться, а желания ещё меньше. Моя роковая ошибка. Моя первая и последняя любовь. Тебя мне не забыть, если даже сильно захотеть. Разлюбить? Невозможно. Но наступает момент, когда приходится открывать секреты, потому что они душат и сковывают всё тело насквозь. А может это не секреты, а Жожо, который обвил мою шею длинными пальцами и не даёт дышать. Взор теряется и плывёт, но в этих руках вся моя жизнь, а её я уже благополучно отдал, даже если ему это не нужно. На щеку капает холодная солёная слеза парня, сидевшего на мне. —Ваня, я тебя ненавижу. Ты слышишь меня? Я тебя терпеть ненавижу, паскуда. Больно, очень больно, но терпимо. Я не железный и тоже человек. Слышу тебя прекрасно, Жожик, но не хочу понимать. —Зачем ты вообще, Ваня, опять пришёл? Я же сказал, сука, что не могу тебя больше видеть. А теперь и от тебя ложь, Сергей. Во-первых, это ты ко мне всегда прилетаешь на крыльях похоти, а во-вторых, ты никогда не говорил такого, если только самому себе обещал, но тоже очевидно был не до конца честен. Мы оба понимаем, что зависимы. Я тебе не нужен, как человек, а вот как тело очень даже. —Ты хочешь, чтобы я больше никогда не приходил в свою квартиру? Проговариваю это, севшим от возбуждения голосом, и смотрю на его реакцию. Она как всегда шикарна. Столько злости, мольбы и возмущения я ещё не видел. Не могу устоять и роняю его на кровать, вжимая весом тела в матрас. Трахать и любить — разные вещи. Особенно в нашем случае. Я обожаю твой голос, который кричит и срывается от болезненного наслаждения. Я обожаю тебя полностью и бесповоротно, жаль, что тебе нужен только секс, поэтому мы не говорим о чувствах. Ты уходишь сразу после, бросив на прощание, что напишешь насчёт стрима и закрываешь дверь квартиры. Я смотрел на тебя, как на кучерявое божество в свете неоновых ламп, а ты видел во мне только руки, которые ты так обожаешь, и, пожалуй, член. Шею саднит до сих пор из-за твоих прикосновений, ты пытался доказать этим всему свету, что не хочешь меня. Ты думаешь, если однажды все-таки задушишь, то всё пройдёт и ты снова станешь нормальным человеком? Серёжа, мой любимый Серёжа, ты должен душить тогда только себя. Тишина многоточий, но я люблю тебя очень.