Дети газет и журналов

      Тоша проснулся ещё до рассвета, чтобы никуда не торопиться, крадучись пробрался на кухню и, съев булку с молоком, черкнул тëтушке записку. Барс, толстый рыжий кот, громко мяукал всё это время, будто желая сдать его с потрохами; в конце концов Тоша просто топнул ногой в его сторону — вредину как ветром сдуло. Надев рубашку с короткими рукавами и шорты, но не тратя времени на ботинки и расчёсывание буйных кудрей, парень так же бесшумно добрался до входной двери.       «Ключи у меня под подушкой, дорогой. Ты уж дождись, когда тëтушка проснётся.» — гласила доброжелательная записка на двери.       — Ну чëрт! — прошипел Тоша сквозь стиснутые зубы и бросился по лестнице на второй этаж, к комнате любимой родственницы. Остановился он только возле её кровати. Лезть под подушку было действительно рискованно: спала немолодая женщина на удивление чутко… Ещё чего доброго отправила бы к родителям в город, пойди что-нибудь не так. Поэтому Тоша набрал воздуха в грудь, подумал и воскликнул: — Тëть Лид!       — Ах! — взвизгнула она, мгновенно принимая вертикальное положение, затем огляделась и остановила растерянный взгляд на лице племянника. — Антонио… Ты чего это…       — Прости меня, пожалуйста, — залепетал Тоша, молитвенно сложив руки, — я не хотел будить, я… Ну просто… Меня там Женька ждёт, ты же её знаешь, вечно у неё что-нибудь случится, вот и теперь… Мурка у неё рожает, представляешь, и колесо велосипедное лопнуло — всё разом!       Ещë минуты три он нёс подобную ахинею — ровно до тех пор, пока заспанная тётушка не догадалась, что ему срочно нужно на улицу, и не вручила маленький жёлтый ключик, ворча:       — Опять, небось, тётку обманываешь? Хоть бы на огороде помог — нет… Всё-то у кошек роды принимаем. Несносный ребёнок! Ну, беги уж, раз надо.       Тоша усмехнулся, выходя из комнаты, и по пути не забыл уничтожить обе записки.       Небо было ещё бледное, покрытое пухом облаков, а трава — холодная и мокрая. Прихватив с собой висевшую на заборе сумку, несносный ребёнок сунул в рот соломинку и почти бегом отправился в лес за одному ему известным делом. По пути аж несколько тёткиных знакомых, шедших кто за молоком, а кто к колодцу, останавливали его, чтобы спросить, как там Лида, не расстраивает ли он её. Тоша неизменно отвечал, что тётя Лида хорошо, а его поведение и того лучше. Так, не слишком быстро, он и добрался до ельника, где в лицо лезли уже не люди, а колючие ветки, а под ногами кололись камни и корни.       — Наука требует жертв, — вздохнул он, опускаясь на колени, чтобы сорвать травинку и вложить её между страниц книги, нашедшейся в сумке.       Книга содержала множество таких травинок, лепестков, крыльев насекомых и даже пятен грязи, которыми Тоша очень интересовался с тех пор, как ему было лет пять, а ещё — записей обо всех этих чудесах. Собственно, поэтому он и упрашивал родителей отправлять его к тëтушке каждое лето: нужно было отдохнуть от работы, бесконечных публикаций, и заниматься наукой там, где природа будто сама хотела, чтобы он это делал.       В первый раз Тоша попал в газету, когда ему было двенадцать, причём почти случайно: его школьный учитель из кружка ботаники великодушно разрешил заинтересованному мальчишке принять участие в исследовании, которое впоследствии оказалось очень даже значимым, и с тех пор Тошино лицо с непременной припиской «один из лучших молодых учёных столетия» из научных журналов вылезало редко. Настолько редко, что у Жени накопилась стопочка анекдотов об этом.       Кстати о Жене. Вернув сумку домой и снова отпросившись у тëтушки, Тоша кое-как все-таки расчесал кудри и неспеша пошёл к её дому. Времени у него было уже не так много.       Когда он пришёл, встрëпанная Женя сидела на подоконнике, в трусах и майке, и сосредоточенно смотрела на стену перед собой, так что Тоше пришлось окликнуть три раза.       — А, это ты, — криво улыбнулась она и спрыгнула с подоконника. — Сейчас оденусь, погоди.       Еë рубашка и шорты были почти идентичны Тошиной, и она также не стала обременять себя обувью. Когда она вышла из дома через окно, перемахнула через забор и встала рядом с ним, Тоша лишний раз взглянул на часы. К мосту они пока не опаздывали.