Теннис большой это хорошо

Даня говорил с ним. Говорил часами. Днями и ночами. Будто плотину прорвало. Связано ли это с тем, что раньше ему было попросту некому выговориться и личность собеседника не имела значения, если он согласился слушать? Илье на это всё равно, он только рад. За этот месяц они сильно сблизились, что не очень хорошо сказывалось на учёбе. Скоро итоговые контрольные, декабрь на дворе. Ещё пара месяцев и экзамены тут как тут. А Илюше не до этого. Илюша ушки греет. Внешние спокойствие и безразличие Дани наконец получили объяснение: он не привык показывать эмоции в принципе. До них попросту никому нет дела, он понял это с самого детства. И даже когда появился Илья, весь из себя такой готовый принять его любым, Даня уже не мог снять маску бездушного камня. Он чувствовал, он проживал, он злился, радовался и грустил, но только в одиночестве, где-то внутри себя. Илья лишь слепо восхищался его внутренним стержнем. Сам бы он давно сломался в таких условиях: всё его естество — одна сплошная эмоция. А вот за душой ничего толкового. Но, кажется, вместе им довольно комфортно. Они дополняют друг друга, как Инь и Ян. — Илья! Илиль! Ёбаный твой рот, Илюха, блять! — А? — Хуй на. — Жуй два. — Жуй четыре, у тебя ебало шире. — Чё ты хотел? — Как минимум, чтобы ты спустился с небес на землю, блять, и рассказал, какого хуя с тобой происходит. Денис опять доебался. Нет бы провести большую перемену в столовке спокойно, обязательно надо спросить, о чём Илья так часто задумывается и «где он пропадает». Изо дня в день одно и то же. И каждый раз Илья морозится, придумывает какие-то абсолютно долбоёбские отмазы, лишь бы не говорить правду. Он покосился на экран телефона. Даня написал. Вдох. Выдох. — Пиздец со мной происходит. Полный пиздец. — Ну, наконец-то, блять! Давай, выкладывай уже, а то я думал, я сдохну, пока ты созревать будешь. Я твой друг или кто, бля? — Да друг, друг… — Илья осмотрелся по сторонам, — Тут людей дохуя. Давай на чердак. — Да чё у тебя там за секреты такие-то? — Важные, блять, секреты. Доедай быстрее. Денис закинул в себя остатки гречки, чтобы успеть до звонка. По-хорошему на чердак ученикам подниматься нельзя. По факту на это всем поебать. — Значит так, пиздюшня, — начал Илья, заметив кружок из пятиклассников на своём любимом месте среди кучи старых парт, — у вас щас план такой: щас ешьте агушу и идёте нахуй отсюда. — Отъебись! — Алло, нас хуёво слышно?! Щас полетишь нахуй вместе со своими дружками, полторашка ебаная, — пробасил двухметровый Денис, встав прямо над детьми, что значительно упростило разрешение конфликта. Они уселись на одной из парт, оставшись наедине. Тишина. — Ну?! — Блять… Короче. Мне тяжело об этом говорить… — Ближе к делу, перемена не резиновая. — Ты знаешь, что я с Даней сейчас часто общаюсь. — Да ты с ним скоро жить, блять, начнёшь, я как ни посмотрю, ты вечно ему что-то строчишь. — И, ну… Не сростаешь? — Скажи, как есть, и не еби мне мозги. — Я, типа, того. Влюбился. — И всё? — В смысле «и всё», блять?! — раздался возмущённый крик на весь чердак. — Какое «и всё», нахуй?! — Я уж думал, там что-то вообще пиздец охуеть, а ты просто втюрился. — Он учится в, — Илья запнулся, переходя на полушёпот, — он учится в третьем лицее. Он. Он, блять! Ты знаешь, сколько нового я о себе узнал за последние несколько месяцев?! И мне это нихуя не нравится, я хочу вернуть всё, как было, а меня будто магнитом к нему тянет, к этому ёбаному Даниле из блядского лицея, я… — Да тише ты, блять, чё орёшь на всю школу? Илья тяжело дышал, раскрасневшись, как помидор. Стало ли ему легче? Немного. Но проблема-то не исчезла. — И ты не перестанешь со мной общаться? — спросил Илюша, услышав звонок на физику. — Нет. Я чё совсем еблан по-твоему? Ты ж не на меня дрочишь, почему это должно быть проблемой? — спокойно ответил Денис, подбирая рюкзак с пола. — И чё, ты даже не удивился? — Ну, удивился. А чё я сделаю? — Не знаю, пиздак мне разобьёшь, — хихикнул Илья, спускаясь по лестнице. Одним переживанием меньше. Конечно, он не посвятит Дениса во все свои голубые фантазии, ему это знать не обязательно. Но в душе впервые хоть что-то прояснилось, когда единственный близкий друг принял его «недостаток», ничего не спрашивая и не осуждая. А что делать с Даней? Илья бы общался с ним хоть всю жизнь, но он же не сможет скрывать свои глупые чувства так долго. Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, ведь так? Может тогда пора прекратить этот стремительный взлёт? Надо отстраниться, пока Даня не привязался окончательно, чтобы не было ебано ещё и ему. А Илья в этой грустной ублюдской истории всё равно страдать будет, как ни крути. Вопрос №1: как лучше слиться? Просто заблокировать или перестать заходить в диалог — слишком жестоко, да и Илья такую пытку не выдержит. А Даня вообще его на улице словить может, требуя объяснений. Прервать общение самостоятельно, сказав, что он в нём больше не заинтересован? Уже лучше, но всё такая же бесчеловечная хуйня. Да и странно это как-то: в один день ты весь такой добрый предлагаешь дружбу, а через месяц уже просишь о себе забыть. Попахивает эмоциональными качелями. Значит, нужно сделать так, чтобы Даня сам потерял к нему интерес. и кароче она меня так заебала что я думал я ей прям там уебу я дни считаю чтобы из этого цирка съебаться

ммм

мычать на лугу будешь перед пастухом Илья сдержался, чтобы не отшутиться про Данино деревенское ебало. Ладно, допустим он станет отвечать односложно и превратится в самого неинтересного собеседника. Вопрос №2: а как с самим собой быть? Куда деть эту кучу эмоций, чувств, мыслей о нём? Куда деть это невыносимое желание? Как расхотеть это рыжее чудовище? Обычно советуют переключиться. Но на что? Игры, конечно, хороший вариант, но пиздюлей родители дадут знатных, увидя, сколько часов он может потратить на «бесполезную хуйню, иди делом займись, книжку открой». Книжку. Учёба. Раньше Илья нервничал от мысли о том, что он уже в выпускном классе, но теперь этому даже рад. Таким образом он убьёт сразу трёх зайцев: перестанет думать о Дане, подтянет шансы на успешную сдачу ЕГЭ и задобрит родителей. Нет, даже четырёх: появится весомая причина реже отвечать. Ведь Даня не станет отвлекать его от учёбы, верно? Верно. За неделю Илья наконец разобрался, что такое логарифмы и как делать синтаксический разбор предложения, а также впервые добровольно открыл список школьной литературы. Да, прогресс небольшой, но был. А Даня… терпеливо ждал. И Илья вместе с ним. Ждал, когда наконец-то отпустит, станет проще, не так мучительно. Он мог по нескольку минут разглядывать их скудный диалог в телеге, сдерживая себя от привычного «блять не день а параша ща расскажу». Сейчас тяжело, но потом будет легче. Он же не хочет, чтобы их «дружба» закончилась его разбитым ебалом, верно? Не хочет. Значит надо держаться до конца. давай выйдем в центре где-нить перетрём когда там у тебя уроки заканчиваются? отказы не принимаются

бля я бы с радостью но я думал сегодня дома пробники решать

отказы не принимаются Вот же чёрт. Илья перед ним превращается в безвольную куклу — бери и делай, что хочешь, всё равно ничего не скажет. Он был бы счастлив даже такой жалкой роли, будь это действительно нужно Дане. Как же отвратительно. В какой момент ты стал именно таким? Безнадёжно влюблённым, наивным и слабым дурачком, искренне верящим, что себя можно исправить и сделать вид, будто этого никогда не было. Илья решил добраться пешком, чтобы хоть как-то оттянуть такую долгожданную встречу. Сейчас для него главное — не выходить из образа занятого и отстранённого душнилы. Если хорошо сыграет, то эта прогулка может стать их последней. Как бы не было плохо, иного выхода для Ильи не существовало. Либо так, либо не тяни резину и признавайся сразу. Как пластырь отлепить. Вот только отклеенный пластырь тебя не унизит, не растопчет, да и не так уж это и больно. — Алло, космонавт! — из размышлений вырвал знакомый приятный голос. — Ваша остановка! — Привет, — Илья замялся, теряя остатки уверенности хоть в чём-то в своей жизни. — Здорово. И даже не вздумай слиться через час из-за своих ебаных пробников, ты и так всю неделю пропадаешь. Тебя кто в жопу-то клюнул, что ты резко за голову взялся? Ты. — Да бля, у нас так-то денег больше не становится. Решил, что обязан на бюджет пролезть. — Батя навтыкал? — Ага. Бездарный из тебя актёр, Илюша. И минуты не продержался, как вы уже пошли куда глаза глядят, беззаботно рассуждая о том и сём. И взгляд свой горящий ты от него не спрячешь, как ни старайся. Поддержать диалог он мог в любом состоянии. Слова сами вылетали изо рта, не успевая отфильтроваться (за что Илья пару раз уже отхватывал), а вот мысли его метались в черепе, как в погремушке, и смешивались в непонятную кашу. — Эй, всё в порядке? — и Даня, конечно же, это заметил. — Да, да, всё нормально, я просто… Нервы ни к чёрту из-за этого всего. Экзамены, родители на мозг давят, сам понимаешь. — Ты ведёшь себя очень ебануто в последнее время, — спросил он с лёгкой опаской, вглядываясь в глаза напротив. — Ты знаешь меня не так долго. Может, я и есть такой в жизни. Молчаливый недоверчивый прищур в ответ. — Блять, я просто не понимаю. Зачем ты со мной общаешься? — кажись, прорвало. — Что? — переспросил Даня, не понимая, к чему тот клонит. — Неужели тебе интересно? Ты образованный человек из интеллигентной семьи, а я ёбаное чучело, которое ходит в одной и той же задроченой рубашке третий год подряд. Мы из разных миров, Дань, — наверное, более жалко, чем сейчас, Илья не выглядел никогда. — Чё ты, нахуй, несёшь? Какая, блять, разница откуда мы? Я разве веду себя как высокомерный инфантильный долбоёб? — Нет, я не про это… — Тогда какого хуя? Я что-то не так сделал? — Ты не понимаешь, что я буду тянуть тебя на дно? Тебе, блять, свыше суждено поступить в охуевший московский ВУЗ, найти охуевшую женщину-модель и жить свою лучшую жизнь, открывая бизнес за бизнесом. А я буду просиживать штаны в обоссанском ПТУ. И так всегда будет, Даня, всю блядскую жизнь. — Почему это резко стало проблемой-то, блять? Я нихуя не понимаю, чё с тобой происходит, то ты на меня хуй забиваешь "из-за учёбы", теперь мне какую-то лютую хуйню прогоняешь! — Я хочу, как лучше. Тебе действительно не стоит водиться с такими нищеёбами, как я, если не хочешь таким же стать. Илья чувствовал, будто слёзы вот-вот не выдержат и хлынут по щекам, но ничего не происходило. Может, оно и к лучшему. Прорыдаться можно дома, а перед Даней окончательно позориться не очень хочется. Руки немного подрагивали, а в горле тяжелел ком. Даня был зол. Не орал и не размахивал руками, но по его взгляду всё и так прекрасно читалось. Пожалуйста, просто уйди. Исчезни и не возвращайся. Перестань вызывать это чувство. — Ты, блять, головой ударился? Какой же бред, я хуею. Если я хочу, если мне нравится, я буду с тобой общаться. И мне, веришь, абсолютно поебать на то, в каких ты там, блять, рубашках ходишь и в какой шараге будешь учиться. Шум проезжающих мимо машин — единственное, что не давало сойти с ума. Иначе бы Илья не выдержал этой трёхтонной тишины. Почему Дане так хочется убедить его в обратном? Ладно, это может быть и полный бред, но ради его же блага. Ведь было бы намного хуже, если бы правда всплыла через год-другой их близкой дружбы. Дане было бы противно. Даже мерзко. И от Ильи, и от его вранья. А так сейчас разосрутся, разбегутся, и через месяца три даже вспоминать друг друга перестанут. И все в плюсе. — Ты об этом пожалеешь. — Знаешь, что?.. — Даня запнулся, видимо, сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего, — Ладно. Ты прав, — он резко успокоился, будто переключатель эмоций щёлкнули. — Мне, походу, реально будет лучше одному. Хотя бы в уши никто ссать не будет. Развернулся и ушёл. Рука машинально потянулась вслед за ним, но Илья её быстро одёрнул. Вроде гора с плеч упала. А вроде вместо этого в груди разрасталась огромная, выжженая до одних костей, дыра. Беги на маршуртку, Илюша. Иди домой, пробники решай.