О сказках, добрых и злых

      Говорят, что невесты самые красивые в день своей свадьбы. Иззи не мог оценить всех. Иззи не мог оценить ни одной. Иззи не видел свадьб и не думал о них. Но если Люциуса Сприггса сравнить с невестой – он был прекрасен. Он всегда был привлекателен, но в день своего метелотажа – особенно. С большими блестящими глазами, со своей открытой манящей улыбкой; разрумяненный и пышущий счастьем. В приталенном светлом кафтане, под которым виднелась золотистая шёлковая рубашка. Какая же нежная должно быть она на ощупь. Иззи не был ценителем изысканных вещей. Но, видимо, дело не в вещах, а в том, кто в них облачён. Это было первое, что Иззи подумал, когда увидел Люциуса в этом одеянии.       Вторая мысль ударившая по истерзанным нервам была о том, до какой же степени милые и тёплые улыбки способны заставить сердце истекать кровью, когда они адресованы другому. Другому мужчине, другому избраннику – нет, суженому – кто сейчас крепко обнимал Люциуса за талию и бросал на всех счастливые и гордые взгляды. Сладкая боль растекалась по венам, а горчащее, шипучее, с привкусом чужого триумфа шампанское – по бокалам.       Столы, накрытые белоснежной скатертью, сдвинули вместе. Получилось что-то вроде шведского стола. Повсюду стояли свечи в позолоченных подсвечниках, были расставлены цветы и завязаны разноцветные бантики из шёлковых лент. Из бумаги были сложены разные фигурки: кораблики, птицы, киты, лисы, звёзды, снежинки. Сплошные растраты ресурсов на этот праздник, к тому же полное пренебрежение правилами пожарной безопасности, по мнению Иззи. Но в глянцевой вселенной Боннета были свои правила.       В этой поехавшей реальности, чтобы тебя заметили и поняли, надо фонтанировать карикатурными эмоциями, словно ты клоун в цирке. Словно это комедийное шоу. Здесь надо было плакать, если опечален, кричать, если напуган, отправлять брови на лоб, если удивлён. Иззи умел только скалить зубы в злобной гримасе и громко рычать. Иногда его даже замечали. Иногда нет. Иногда его это даже устраивало. А иногда не совсем.       Когда он испытал непреодолимую тягу к Люциусу Сприггсу, привык к команде, привязался к «Мести» и проявил интерес к сказкам Боннета, нежелание оставаться незамеченным стало слишком острым. Но выходить из рамок приемлемой и выстроенной роли мрачной корабельной тени, скользящей в полумраке по стенам и пугающей членов команды акульим оскалом, было непросто. Всё решил случай, завертевший повседневную череду событий.       Когда это всё началось? Должно быть, как всегда, со Стида Боннета. Точнее, с его второго пришествия. С возвращением Боннета также вернулись на «Месть» прежние традиции: говорить о своих чувствах, класть в чай по семь ложек сахара, слушать сказку на ночь и прочие нелепости.       — Иззи, присоединишься вечером? — певучим голосом взывал Стид. Он в последнее время не уставал повторять этот чёртов вопрос почти каждый божий день.       — Не присоединюсь.       Боннет странно реагировал на отказы. Со сдержанной улыбкой и глубоким терпением, которое вдруг нашёл даже для Иззи.       У самого Иззи терпения не хватало. Когда Боннет в порядке общего абсурда предложил ему присоединиться раз в десятый, Иззи подошёл к нему вплотную и наградил презрительной усмешкой.       — У тебя не выйдет запудрить мне мозги, как всем остальным, Боннет.       — Это всего лишь сказка, — заметил Стид таким тоном, будто разговаривал с маленьким и непослушным ребёнком. Он слегка приподнял плечи, демонстрируя невинность идеи читать добрые истории перед сном.       — Даже не думай, что со мной сработают твои фокусы, и я тоже стану плясать под твою дудку.       Вежливое дружелюбие пропало из глаз Стида, его взгляд стал прохладным, но дежурную улыбку с лица он не убрал.       — Ты считаешь себя исключительным, не так ли, дорогуша?       Иззи передёрнуло от внешней елейности, под которой таились остро-наточенное лезвие из слов и опасная непредсказуемость из мыслей. Пассивная агрессия против активной? Ха.       — Это ты считаешь себя исключительным. К чёрту тебя, твои идиотские правила и лживые сказки, которые отравляют команде разум и заставляют на всё смотреть сквозь розовые стёкла! Они, как и весь твой ёбаный сахарный мир, переписаны. В оригинале далеко не всё так радужно, Боннет!       — Стоит быть осторожнее в выборе слов. Те, кто с моей вселенной, как ты её сам называешь, были не согласны – немного мертвы, — значительно произнёс Стид с предостерегающими нотками в голосе.       Иззи остался не впечатлён его уверенным и внушительным видом и исходящей от него в этот момент мощной энергетике.       — Ты только посмотри! — с наигранным выражением воскликнул Иззи, театрально приложив ладонь к груди. — Какая незадача, какое недоразумение, да как же так – я ещё не сдох, сопротивляясь тебе. И не вошёл в число твоих послушных игрушек, поддавшись твоему обаянию. А время идёт! Что же ты будешь с этим делать?       — Предложу послушать сказку вместе со всеми, — промурлыкал Стид, с притворной скромностью взмахнув ресницами. — Раз уж ты находишь меня обаятельным.       — Не хочу со всеми. И не хочу переделанную сказку, хочу настоящую.       — В каком смысле?       Иззи довольно усмехнулся, видя, как самоуверенность Стида сменяется озадаченностью.       — Я хочу, чтобы ты мне прочитал первоисточник и отдельно от всех остальных слушателей.       — Это так не работает, Иззи! — Стид с досадой покачал головой. — Это рушит весь смысл этих вечеров. Цель же в сплочении команды!       — Я тоже могу рассказать команде сказочку. Им, наверное, интересно будет узнать, что ты пичкал их недостоверными и облагороженными историями. Пиноккио на самом деле не стал настоящим мальчиком! И в конце его сожгли в камине, потому что он был неблагодарным и бросил своего создателя!       Стид поражённо ахнул, его рот комично округлился, а взгляд наполнился возмущением и недовольством. Иззи пожалел, что рядом нет Сприггса, чтобы зарисовать это выражение лица Боннета.       — Потише, — с некоторым испугом замахал руками Стид, увидев, что Иззи собирается продолжить свою тираду, и обернулся проверить, не услышал ли кто. — Хорошо, я почитаю тебе сказку. Какую захочешь. Только не кричи.       — Ну, вот, другое дело. А то разве я похож на того, кто собирается сплотиться с твоей командой? — саркастично уточнил Иззи.       — Ты похож на возмутительного шантажиста и единоличника, — Стид наконец потерял терпение, и раздражённо проговорил: — Я сочувствую твоему недостатку внимания, но ты здесь не единственный, чтобы только для тебя одного делать такие исключения. Есть коллектив, и всё в нём должно быть поровну.       — А я хочу почувствовать себя исключительным, — насмешливо протянул Иззи. — Жду тебя вечером в своей каюте, Боннет.       После последней брошенной фразы Иззи важно удалился, вздёрнув нос и держа руку у пояса.       — И этот человек ещё меня считает самовлюблённым, — пробормотал Стид, досадливо поморщившись.       Стид не оставил шантаж Иззи без последствий. Через несколько дней Стид, по мнению самого Иззи, стервозно придрался к его обращению с командой.       — Я просто следил за качественным выполнением поручений, не моя вина, что они безрукие кретины.       — Ты превзошёл самого себя, Иззи! И я просто вынужден тебя наказать, — чопорно произнёс Стид с таким видом, будто его это не радовало. — Когда ты будешь так дурно себя вести, ты будешь меняться с командой местами. Я назову это «баном». Твой «бан» наделяет возможностью каждого члена экипажа дать тебе поручение, и ты обязуешься его выполнить.       Иззи не поверил своим ушам.       — Ты спятил? Ты не посмеешь! Я первый помощник, это я отдаю приказы команде, а не наоборот!       — Возможно, это наказание заставит тебя задуматься над своим поведением, — Стид властно заложил руки за спину, демонстрируя своё превосходство.       Иззи в растерянном волнении бросил взгляд в сторону Эдварда, который лишь коротко пожал плечами. Когда Эдвард перестал быть Чёрной Бородой, в нём пропала всякая польза для авторитета Иззи. Всё, что он мог сделать – это сочувственно качнуть головой с видом «ну, ты сам виноват, чувак» и капитулировать с засунутым в жопу языком. Размышляя об этом, Иззи принял из рук Френчи швабру и принялся остервенело натирать палубу.       — Ты так никогда не заведёшь себе друзей, — сухо заметил Стид.       — Мне не нужны такие друзья, — буркнул Иззи. Он на миг испугался, что Стид чудесным образом может залезть к нему в голову и узнать, какими завистью и тоской кроет Иззи, когда он видит группки друзей, бурно что-то обсуждающих и весело хохочущих.       Кроме Сприггса, который практически ничего не делал и не проявлял интереса к бытовым делам, положением Иззи не пользовался разве что Роуч, и то только потому что наотрез отказался подпускать Иззи к продуктам и готовке.       — Но можешь помыть посуду, если хочешь, — пожал он плечами и указал зажатой между пальцев тлеющей сигаретой на гору грязной посуды и таз с водой.       Иззи закатал рукава и приступил к работе. Как он до этого дошёл? Когда-то он был наделён огромной честью служить Чёрной Бороде. Самому бесстрашному, свирепому и безжалостному капитану. Самому могущественному, блистательному и знаменитому пирату, который наводил священный ужас на все Карибы. Иззи командовал абордажем и вёл команду в бой. Они с Чёрной Бородой сражались бок о бок и побеждали. Старпом легендарного капитана. Правая рука грозы морей. Первый помощник Чёрной Бороды. Это звучало гордо. Иззи не знал, кто он теперь. Одна из кукол Стида Боннета, который может с ним делать, что заблагорассудится? Помощник Пирата-Джентельмена в рюшах? Надоевший питомец Эдварда Тича в шёлковых халатах? У Иззи это никак не укладывалось в голове. Рядом с боннетовским игрушечным миром в цветочках и бантиках, поглощающим всех и вся, его собственный реальный мир канул в Лету и превратился в миф об образцовых пиратах. Даже от Чёрной Бороды ничего не осталось. Как можно было так надругаться над величественным образом?! Разве можно такое принять?       — Иззи, — отвлёк его от тяжких дум Роуч. — Капитаны просили принести чай.       Иззи не любил бросать дело на полпути, но сейчас с облегчением прервался. Вытерев руки о полотенце, он нагрузил поднос чайником, двумя чашками, сахарницей и вазочкой с мармеладом.       На выходе он столкнулся со Сприггсом и чуть не выронил поднос. Иззи даже не успел понять, как это произошло. При столкновении он пошатнулся, и Люциус рефлекторно вскинул руки, чтобы придержать поднос. Тёплые пальцы случайно коснулись рук Иззи. Сердце пропустило удар и замерло в томительной тревоге. Иззи от этого ощущения резко отпрянул. Посуда звякнула, и Люциус остался стоять с подносом. Под его глубоким пронзительным взглядом Иззи опустил глаза, уставившись на чайник, который чудом не разлился, и его лицо застыло, скрывая смятение. Иззи было тяжело смотреть Люциусу в глаза после того, как тот при всех его осадил и дал понять, что знает о неловком инциденте, приключившимся с ним. Иззи понимал, что был сам виноват со своими нападками, и Люциусу пришлось его таким способом урезонить.       — Тебе помочь? — голос Люциуса был наполнен таким искренним желанием помочь, что самооценка Иззи готова была устремиться ещё ниже. Такая доброта смущала, но она будто была самой сутью Люциуса. Иззи злило не само проявление доброты и заботы, а то, что он не умел на них нормально реагировать и смотреть иначе, чем с завистью и пренебрежением. Злобно щёлкнув зубами, он принял угрюмый и враждебный вид и выхватил поднос.       Пусть уж лучше Люциус его боится и ненавидит, чем смеётся и считает неудачником.       — Ты мне очень поможешь, если будешь смотреть, куда идёшь! С дороги! — сипло рявкнул Иззи и толкнул Люциуса плечом, когда проходил мимо.       — Здорóво, Из, — поприветствовал Эдвард, не глядя на Иззи, который кивнул в ответ. Эдвард неотрывно смотрел на Стида с нескрываемой мягкостью на лице и слушал его эмоционально-напыщенную болтовню. Стид ярко улыбался и активно жестикулировал. Он изящным движением поправил свой шейный платок, и Эдвард неосознанно повторил за ним жест со своим платком, отразив улыбку Стида. Эти двое сидели за столом и бросали друг на друга настолько очевидно влюблённые взгляды, что это видел даже Иззи, который усиленно старался подобного не замечать.       Иззи взял чайник и налил Эдварду чай. После с кислым видом подошёл к Боннету и стал медленно наполнять его чашку. Во время этого процесса он поднял глаза и вперился взглядом в Стида. В того, кто превратил его жизнь в безумие и нелепицу. В того, кто его так оскорбительно наказал. В того, кому Эдвард позволял унижать Иззи.       — И вот я оборачиваюсь, а у него на поводке настоящая лиса! Представляешь, Эд? Лиса на корабле! Я подумал, что нападение бешеной лисы впечатлило бы даже больше нападения леопарда... — Стид оборвал свою речь на полуслове и перевёл слегка удивлённый взгляд на Иззи. Чай уже дошёл до верхушки стенок чашки и перелился через них, образуя на столе расползающуюся лужу, которая добежала до края стола и пролилась вниз на белоснежные бриджи Стида.       — Какая неприятность, — трагично вздохнул Иззи, не думая опускать чайник.       — Полагаю, достаточно, — холодно произнёс Стид. Его выражение лица, до этого светлое и одухотворённое, помрачнело и стало раздражённым. Иззи поставил чайник на стол. Стид резко поднялся, мимолётно оценив ущерб, принесённый бриджам.       — Иззи, что ты... — недовольно начал Эдвард, который с недоумением наблюдал за этой сценой.       — Не волнуйся, Эд. Всё в порядке. Я разберусь, — заверил Стид и повернулся к Иззи. — Как же это мелочно, мистер Хэндс! Надеюсь, вы довольны. Я продлеваю ваш «бан» на две недели.       — Да, сэр, — безучастно отрапортовал Иззи и развернулся к выходу.       — И ещё, — почти ласково добавил Стид ему в спину. — Освободите свою каюту. Две недели вы будете спать вместе с остальной командой на палубе или на кубрике. На это время личных вечеров для сказок у вас не будет. Но можете присоединиться к общим.       Иззи напряжённо замер, как вытянутая струна, сжал и разжал кулаки.       — Как прикажете, капитан, — процедил он сквозь зубы и выплюнул последнее слово так, будто оно было ругательством.       — Чёрная Борода... — забывшись, начал Иззи и моментально осёкся под насмешливым взглядом Эдварда.       — Чёрная Борода? Это кто, Из? Твой воображаемый друг? — Эдвард в полный рост вытянулся на диване и поджёг трубку, издав короткий смешок. — Я просил называть меня Эд, помнишь?       Эдвард сделал непонятное движение рукой, будто представляясь. Получилось не резко и показушно-небрежно, что было привычно в его повадках, а задумчиво-плавно, с самолюбованием, как-то совершенно по-боннетовски.       — Да, конечно, — Иззи скривился, как в приступе зубной боли, и раздражённо дёрнул плечом. — Я хотел сказать...       — Ну, разумеется, тебе всегда есть, что сказать, во что встрять и с кем посраться. Чего ты добиваешься? Нравится драить палубу и стирать пыль с полок?       Иззи оскорблённо клацнул зубами и крепче сжал в руке тряпку, которой протирал пыль на стеллажах.       — Я выполняю приказ капитана. Здесь же только один капитан, другие, к сожалению, перевелись, — Иззи метнул острый взгляд на Эдварда, но тот угрюмо промолчал.       Через пару минут Иззи снова завёл разговор:       — А ты не думал, что Боннет не захочет с тобой плыть в Китай? Он не оставит свою команду из-за тебя.       Эдвард нахмурился, затянулся дымом, медля с ответом. Было видно, что ему не нравится вопрос.       — Плыть с такой командой в Китай... Исключено. Стид полностью осознаёт, что новая жизнь означает отказ от прежней и всем, что с ней связано.       Иззи прострелило болью, он зажмурил глаза и снова их открыл, стараясь дышать. С напускным воодушевлением он продолжил:       — Вот именно! И ты готов на это ради него. Но готов ли он на то же самое ради тебя?       Взгляд Эдварда, направленный куда-то мимо Иззи в стену, погас, стал тусклым и пустым.       — Мне кажется, здесь уже достаточно чисто, Иззи. Можешь идти.       Иззи отбросил тряпку и слез с табурета. Прежде чем уйти, он потоптался у выхода и, не оборачиваясь, задал волнующий его вопрос:       — Мы с тобой когда-нибудь были друзьями?       — Дружба – это источник энергии и вдохновения, а не чёрная дыра, засасывающая последние остатки сил, — мрачно отозвался Эдвард. — Она должна дарить поддержку, а не тянуть на дно.       Иззи сжал руку в кулак, вложив в этот жест всю боль и разочарование, и вышел.       Иззи смотрел на своё творение. Он приложил швабру к стене черенком вверх. С неё спускались сцепленные на черенке верёвки, похожие на тугие локоны. Под ними виднелись вырезанные из бумаги кружки с чёрными зрачками, недобро глядящими исподлобья. Ниже Иззи привязал тряпку, порванную на нитки. Получилось что-то вроде кустистой бороды. В месте, где за «бородой» должны были скрываться губы, он закрепил курительную трубку. На швабру накинул плащ и перевязал ремнём.       — Почему ты меня оставил? — спросил Иззи у швабры, как будто это был живой человек. Или не человек. — Почему ты так поступил? Ты хотел моей верности, а сам меня предал! Лишил своей защиты! Без тебя я пустое место! Только с тобой я был кем-то, что-то значил и чего-то стоил! Не поступай так со мной! Ты не можешь уйти, не можешь бросить меня! Я бы за тобой пошёл куда-угодно, я бы...       — Иззи?.. — Эдвард завис, глядя на эту картину с откровенным ужасом. Позади него стоял взволнованный Стид.       — Катитесь отсюда, я разговариваю с Чёрной Бородой, вы что, не видите?!       — Ты не разговариваешь, ты орёшь на... — Эдвард удивлённо заморгал. — Это швабра?       — Чёрная Борода пришёл, чтобы я мог с ним попрощаться.       — Так, — влез Стид, уперев руки в бока. — Иззи, подойди ко мне. Что ты тут устроил?       — Иди на хуй, Боннет! Чёрная Борода здесь, и я не буду тебе подчиняться!       Глаза Эдварда, и без того большие, расширились до невозможных пределов. Дар речи покинул его, но несколько секунд спустя вернулся. Он уверенно подошёл к Иззи и схватил за руку.       — Заканчивай представление. Идём со мной.       — Да кто ты такой, чтобы мне приказывать?! — ощетинился Иззи, отпрянув и крепко схватив швабру. — Я служу не тебе, а Чёрной Бороде! Не трогай меня!       — Да ты спятил, приятель, — потрясённо пробормотал Эдвард, пытаясь отнять у Иззи швабру, но тот стальной хваткой в неё вцепился. Тряпка, заменяющая бороду, сползла на пол.       — О, нет! — всхлипнул Иззи, встав на корточки перед тряпкой. — Вы опять с ним это сделали! Чёрная Борода без бороды! Вы просто варвары!       Эдвард и Стид напряжённо переглянулись. Встревоженная команда, выползшая на шум, теперь наблюдала за происходящим в немом шоке. Только Баттонс невозмутимо смотрел на горизонт.       — Что они с тобой сделали, Борода... — сокрушался Иззи.       — Боже, — ужаснулся Стид.       Эдвард, испытывающий не меньший ужас от происходящего, пнул ногой тряпку под вскрик Иззи и выхватил у него швабру. — Всё, хватит! Ты нас пугаешь, Иззи, приходи в себя!       — Не смей так обращаться с Чёрной Бородой! — истерично завопил Иззи, вырывая швабру из рук Эдварда.       — Это ебучие швабра с тряпкой, блять! — не выдержал Эдвард, встряхнув Иззи за плечо.       — Эд, не надо так! — испуганно воскликнул Стид. — Помягче. Он не в себе...       — Нет, это Чёрная Борода! — упирался Иззи, уворачиваясь от хватки Эдварда и пытаясь защитить швабру.       — Так, пора заканчивать, — уверенность Стида вернулась к нему. Мягко отстранив Эдварда, он на глазах у ошарашенной команды притянул брыкающегося Иззи и быстрым жестом взвалил его себе на плечо, будто Иззи ничего не весил.       — Пусти меня! Пусти сейчас же! Как ты смеешь, говнюк! Ты пожалеешь! — не унимался Иззи. — Дайте мне похоронить Чёрную Бороду! Я буду носить ему на могилу пальцы мятежников!       Взгляд Иззи зацепился за бледное, испуганное лицо Люциуса. Дурман рассеился, и Иззи осознал, как выглядел в глазах Люциуса. Как отбитый придурок. Полный псих. Иззи затих и зажмурился, уткнувшись в одежду Стида, пахнущую чем-то приторным, лишь бы не видеть этого встревоженного выражения и разочарованного взгляда. Вздор. Люциус не мог быть разочарован. Ведь очарован Иззи он и не был.       — Тогда тебе придётся принести свои, мой мятежный друг, — хмыкнул Эдвард. — У тебя их и так осталось меньше нормы.       — Эд, успокой, пожалуйста, команду, — попросил Стид и унёс Иззи. Команда перешёптывалась между собой. Эдвард поднял с пола самодельную тряпичную бороду, надел её на швабру, повертел получившееся сооружение в руках, оценивающе рассматривая.       — Как настоящий, а? — развеселился он. Тряхнув чучело, он хохотнул и резко выставил его вперёд. — Бу!       Команда шарахнулась, кто-то вскрикнул.       — Похож, — довольно отметил Эд. Команда шутки не оценила, во все глаза на него таращась. Эд отбросил швабру, будто это была ядовитая змея, и поднял руки открытыми ладонями вперёд. — Ладно. Итак. Друзья! Концерт окончен. Здесь не о чем волноваться и не на что глазеть. Ничего серьёзного. Расходитесь по своим делам.       — Но все дела теперь выполняет Иззи...       — Да, он палубу не домыл...       — И надо чистить пушки...       — И посуды скопилось...       — Я думал, он мне попозирует. Капитан Боннет подарил мне новый альбом, кисти и краски.       — А Иззи сегодня не будет дежурить? Он сказал, что поменяется со мной...       — Вы и так переусердствовали со своим рвением к работе во время наказания Иззи, — пожал плечами Эд. — Как он может всё это делать один? Принимайтесь за работу сегодня сами! Считайте, что у первого помощника отгул!       — Какой ещё отгул?       — Типа отдых. Помните, капитан Боннет говорил. Когда делаешь, что хочешь.       — Но Иззи всё ещё наказан!       — Вам капитан говорит, что у него отгул, значит, отгул! Спор окончен! — отрезал Эд.       — Тебя не беспокоит Иззи? — тем же вечером задумчиво проронил Стид, когда они с Эдом находились в капитанской каюте.       Иззи не только беспокоил, он порой становился неуправляем и пугал неожиданными выходками. Они уже семь месяцев пребывали на «Мести», один из которых в компании Стида, почему Иззи никак не привыкнет и продолжает упрямиться? Не ребёнок ведь уже давно.       — Какой-то он нервный, — согласился Эд, и на скептический взгляд Стида, добавил: — Даже по его меркам.       Эдвард перебирал книги в библиотеке, быстро пролистывал и некоторые откладывал в сторону.       — А что ты делаешь? — поинтересовался Стид.       — Ищу книги, в которых упоминается Чёрная Борода. Помоги мне, ты же все прочёл. Не во всех же есть картинки...       — Ты хочешь их убрать? — догадался Стид и подошёл к одному из шкафов, последовав примеру Эда.       — Чем меньше на корабле напоминаний о Чёрной Бороде и его деяниях – тем лучше. Было бы здорово, если бы это не попадалось на глаза Иззи.       Стид издал растроенный вздох, но согласно кивнул. Лучше эти книги убрать из библиотеки.       — Ты как хочешь, но я пришвартовываюсь и ищу лекаря, — Стид с грустью отложил одну из любимых книг. От сердца отрывал. Но их правда следовало убрать из поля зрения Иззи от греха подальше. Невзирая на то, что Иззи сейчас больше заинтересован сказками, вариант которых с жёсткого был переделан в более мягкий, рисковать после последнего инцидента всё равно не стоило. — Заодно пополним запасы.       — Валяй. Вот только... Ты серьёзно думаешь, что Иззи добровольно покажется лекарю и станет принимать лекарства?       — Кто сказал, что он будет это делать добровольно?       Эд бросил на Стида восхищённый взгляд и криво улыбнулся.       — Один хороший знахарь однажды мне и Мэри прописал действенный успокоительный отвар. И нам стало проще мириться с нашим браком, — продолжил Стид. — Может, Иззи тоже нужно что-то такое... Что помогает при нервных потрясениях от резкой смены обстановки.       — У пиратов одно лекарство – ром. Но у тебя здесь всё по-другому, и это круто, приятель! Всё у тебя схвачено...       Эд устал резгребать книги, подошёл к столу и облокотился на него бёдрами и ладонями. Стид смущённо улыбнулся, и присел рядом с Эдом, скопировав его позу.       — Наверное, это я виноват, — Эд немного помрачнел и вздохнул. — Я сказал Иззи, что Чёрная Борода – его воображаемый друг. Просто хотел пошутить. Неудачная была шутка.       — Ты не виноват, Эд, — мягко произнёс Стид, коснувшись его рукава. Это «Эд», произнесённое голосом Стида, просто завораживало. Эдвард повернул к Стиду голову, поймав его тёплый проникновенный взгляд, который переворачивал всё внутри. — Ты мог ошибиться, каждый совершает ошибки. Если кто и виноват, то это я. Я сказал Иззи, что он не сможет завести себе друзей.       — Ты всё правильно сказал, он действительно не умеет заводить друзей. Только наживать врагов. Но разве я имею право его за это судить? Я сам недалеко ушёл...       — А я считаю, что ты замечательный друг.       Это было сказано так искренне и убедительно, что у Эда перехватило дыхание. Понимает ли Стид вообще, что с ним делает?       — Ты правда так считаешь? — Эд не мог отвести от него взгляд, ожидая ответа.       — Конечно. Если кто-то здесь некудышный друг, то это я! Я вообще ужасен! — Стид взмахнул руками, его брови скорбно изогнулись, придав его лицу виноватое выражение. — И всё же... Я думаю, что каждый должен получить второй шанс. Не у всех получается удачно с первой попытки. И как бы неправильно мы однажды не поступили, у каждого были на то свои причины! Всегда можно постараться всё исправить... Ты согласен со мной?       — Ты слишком добрый малый, — улыбнулся Эд, и его улыбка была наполнена грустью и надеждой. Он придвинулся ближе, чтобы ненавязчиво касаться Стида и сильнее чувствовать исходящее от него исцеляющее тепло. Хотелось впитывать и запоминать каждую секунду его присутствия рядом, ведь Эд больше не мог быть уверен, что это всё продлится долго, и Стид больше его не оставит.       — Не надо лечить мне мозги! Я понимаю, что тебе нравится ставить на мне эксперименты, но это уже слишком, Боннет!       — Не надо драматизировать. Это всего лишь успокоительное.       Толкового врачевателя душевных травм было найти затруднительно, и Стид решил просто воспользоваться советами одного ведуна, с которым познакомился на рынке. Стид приобрёл у него настойку, которая обещала снизить у пациента повышенную психическую возбудимость. Стид сам в своё время пил что-то подобное против бессоницы и рассеянности внимания. Чудес, конечно, простая настойка на травах и кореньях с какими-то там частицами лечебной земли сотворить не могла, но лишней явно не будет. Ещё Стид закупился свечами с иланг-иланг, обладающими расслабляющим эффектом. Их неплохо будет зажигать по вечерам в каюте Иззи во время прочтения сказки. Конечно, Иззи запрещено было ночевать в своей каюте во время наказания, но ведь оно скоро закончится, и это означало, что чтение сказок возобновится.       — Иззи, привет! — Люциус солнечно улыбнулся, прижав к животу альбом. — Я тут подумал...       — Нет, — отрезал Иззи, испугавшись неожиданному вниманию Люциуса. Чтобы скрыть испуг и волнение, он оскалил зубы и принял суровый вид.       — Но я ещё ничего...       — Всё равно нет.       — Но это нечестно! Ты выполняешь требования всех на этом корабле! А я что, не существую? — Люциус выпятил вперёд нижнюю губу и комично опустил брови, изображая обиду.       — Что ты хочешь? — сдавшись, спросил Иззи.       — Просто я всех нарисовал уже не один раз, — Люциус весь искрился воодушевлением от своей идеи. Он приподнял альбом, демонстрируя его Иззи в качестве аргумента. — А тебя ни разу.       — И что?       — Разве не очевидно, к чему я клоню? — взгляд Люциуса стал нетерпеливым.       — Да, меня никогда не рисовали. И я не хочу, чтобы рисовали. И даже горжусь, что не выставлял хуй на всеобщее обозрение, представляешь!       — Так я могу его больше никому не показывать, если ты не хочешь, — пожал плечами Люциус так обыденно и спокойно, будто речь шла о погоде, а не о постыдных вещах.       Иззи опешил. Хотелось гаркнуть, оскорбить, послать нахер. Или раздеться, дрожать, выстанывать имя Люциуса охрипшим от возбуждения голосом. Вместо этого Иззи произнёс всего одно слово:       — Нет.       — Я бы мог приказать, срок твоего наказания не окончен. Но я не люблю принуждение. Жаль, что придётся внести в табель, что ты выполнил не все условия и увиливал от работы, прежде, чем передать его капитану Боннету. И тогда твоё наказание продлится ещё на неделю...       — Ты этого не сделаешь.       — Конечно, нет. А ты мне попозируешь. Я хочу опробовать свои новые краски. Они ужасно дорогие! Капитан Боннет наконец-то вместо того, чтобы тратиться на разную фигню, купил что-то стоящее, — словоохотливость Люциуса в отличие от болтовни Боннета не раздражала, зато заставляла испытывать неловкость и нервный мандраж. Это даже хуже, ведь злость была знакомой и понятной реакцией. А вот присутствие и внимание Люциуса делало Иззи счастливым и больным одновременно, что было очень жутко.       — Не вижу в растратах на краски больше смысла, чем в тратах на остальную фигню.       — Какой ты бука. Но я не обижаюсь. Ну что, ты же согласен?       — Почему бы тебе не порисовать капитанов? Или их тоже нарисовал уже несколько раз?       — Капитаны – недосягаемая роскошь. Впрочем, первый помощник тоже. Поэтому я не мог упустить такой идеальный момент, когда ты наказан и тем самым ближе к нам, простым смертным, — льстиво проворковал Люциус. От его слов Иззи ощутил прилив удовлетворения и тепла, приятными волнами распространившиеся по всему телу. Люциус будто предвидел такой эффект и, закрепив впечатление, добил Иззи обольстительной улыбкой. Кто вообще придумал такие улыбки?! Это же опасное оружие.       — Отлично! — обрадовался Люциус. — Идём со мной в комнату, где я обычно рисую. У меня же теперь есть мольберт, я не говорил?       — Ну, что, давай раскрепощаться, детка. Раздевайся.       Спину до самого копчика пробрало дрожью.       — А это обязательно?       — Обычно одежда только скрывает настоящую красоту. Знаешь, как говорят? Не одежда красит человека, а человек одежду.       — Кто говорит?       — Кто-то наверняка знающий толк...       — В извращениях?       — В прекрасном! Хотя у тебя явно плохо с чувством прекрасного. Но это ничего. Художник здесь я, видеть прекрасное нужно мне, а тебе достаточно только раздеться и расслабиться.       Иззи скованно сжал края своего жилета и на шаг отошёл к двери. Он не представлял, как расслабиться в таких условиях.       — Только не говори, что эти две вещи для тебя несовместимые, — протянул Люциус слегка разочарованно. — Как ты тогда занимаешься сексом?       Щёки обожгло волной горячего смущения, и Иззи пришлось приложить усилия, чтобы удержать на лице отстранённую маску. Люциуса следовало бы приструнить за такие своевольные разговоры, только Иззи для этого не чувствовал ни возмущения, ни злости. Возможно, сказывалось действие успокоительной настойки. А может и нет – ведь Иззи и спокойным себя не чувствовал.       — Не в этом дело. Это некомпетентно и подаёт плохой пример младшим по статусу.       — Ты ещё не понял, что здесь это никого не волнует? И ничего плохого в этом нет. Если это так принципиально, то я уже дал тебе обещание никому не показывать рисунки с тобой.       Иззи с сомнением смотрел на Люциуса.       — Иззи, ты сегодня даже не старший помощник! Или ты меня так сильно стесняешься? Меня, художника? Для меня такие рисунки – произведение искусства, а не картинка, чтобы подрочить. Можешь не волноваться!       Иззи не сразу нашёлся с ответом, перебарывая предательское разочарование от слов Люциуса.       — Я не стесняюсь, я... — Иззи подумал, что Люциус в самом деле может просто отдать приказ. Стид наделил такой возможностью всю команду, пока Иззи отбывал своё наказание. Но, похоже, Люциус не собирался этого делать.       — Если ты не хочешь, я не заставляю. Я не внесу в табель, что ты плохо выполнял поручения в случае твоего отказа, можешь не переживать по этому поводу. Хотя жаль. Ты бы шикарно смотрелся обнажённым и со шпагой.       — Со шпагой? — заморгал Иззи.       — Это сексуально, ты так не считаешь?       Иззи всё ещё растерянно моргал. Люциус терпеливо ждал, когда к Иззи вернётся дар речи.       — Вообще в шпаге заложен другой смысл, это должно выглядеть угрожающе, внушать страх...       — Одно другому не мешает, — легкомысленно пожал плечами Люциус. — Но нет так нет.       Люциус положил чистый лист на гладкую деревянную доску, приподнял это нехитрое приспособление и закрепил на высокой продолговатой опоре с тремя ножками. Иззи перекатился с пятки на носок, наблюдая за действиями Люциуса и медля с ответом. Уходить не хотелось. К тому же, Иззи был заинтригован.       — Думаю, я могу сделать сегодня исключение... — нерешительно начал он. Люциус сразу же оживился.       — Ты не пожалеешь! Я так рад, что ты согласился, — его глаза загорелись. Иззи замер под его оценивающим взглядом, немного нервничая, чувствуя, как сердце ускоряет ритм. — Результат будет стоить того.       Наступила короткая пауза. Люциус поёрзал в кресле, в котором устроился.       — Ты не мог бы?..       — Да-да, я помню. Раздеться, — Иззи снял портупею, расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на жилете. Ладони моментально вспотели, и он замедлился, крутя в пальцах вторую пуговицу. Иззи понял, что мучительно краснеет уже второй раз на протяжении всего недолгого разговора с Люциусом.       — Тебе нечего бояться, — улыбка Люциуса была мягкой и успокаивающей.       — Я не боюсь, — Иззи глубоко вздохнул, снял жилет и галстук, после чего принялся за рубашку.       — Это очень возбуждающее зрелище, знаешь? Ты отлично сложен.       — Ты сказал, что тебе это для творчества, а не для того, чтобы подрочить. Или одно другому не мешает? — язвительно произнёс Иззи, продолжив раздеваться уже более уверенно.       Люциус одобрительно хмыкнул, приготовив кисточку и подвинув к себе банку с чистой водой, что стояла на тумбочке рядом с его креслом.       — Возьми шпагу. Вот так. Умница. Начнём?       Начать оказалось не так-то просто, Люциуса всё время что-то не устраивало в позах, которые принимал Иззи. То скованные, то невыгодно смотрящиеся, то театральные.       — Иззи, просто расслабься. Тебе не надо играть какой-то образ. Я хочу показать, какой ты есть и как ты хорош, не закрывайся от меня этими наигранными позами, будь естественным!       — Я стою перед тобой, в чём мать родила, и ты говоришь, что я закрываюсь?       — Да, потому что так и есть. Не нагота обнажает.       — Я не очень понимаю...       — Я просто хочу тебя увидеть.       — И всё равно непонятно.       Люциус поднялся, подошёл к Иззи и взял его за плечи. Иззи постарался сохранить спокойствие, но внутри всё замерло в волнении. От плечей вниз побежали мурашки. Стоять голым перед одетым Люциусом было странно и неправильно. Хотелось либо раздеть Люциуса, либо одеться самому. Подправив позу Иззи по своему усмотрению, Люциус вернулся в кресло. Иззи вспомнил, что надо дышать.       — А теперь просто представь, что ты не позируешь, что никто на тебя не смотрит, ты совершенно один...       — Сижу голым на ковре у камина и держу шпагу?       — А что такого?       — Не самое моё... привычное занятие.       — Подумай лучше о чём-то приятном.       Иззи показалось, что он здесь сидит уже вечность. Как только у некоторых хватает терпения позировать по много часов подряд и при этом не чувствовать себя идиотом?       — Это так долго?       — Не быстро, если хочется быть без ума от каждой линии на картине.       — Мне лично сейчас хочется просто сходить поссать.       У Иззи и так получалось не очень хорошо быть естественным и думать о чём-то приятном, а с переполненным мочевым пузырём – и подавно.       — Ох, — спохватился Люциус. — Да, конечно... Но только давай договоримся: я заполняю табель так, будто ты все условия выполнил точно в срок и так, как надо. А ты пообещаешь, что мы закончим твой портрет.       — Ладно.       Иззи подошёл к своей одежде, валяющейся возле тумбочки рядом с Люциусом. Люциус вдруг протянул руку в порыве помочь поднять вещи. Иззи, чтобы их пальцы не соприкоснулись, непроизвольно отдёрнулся в сторону и задел локтем банку с водой бурого оттенка, в которой Люциус смачивал кисточку. Банка пошатнулась и опрокинулась со столешницы на одежду, сваленную в кучу.       — Чёрт, — Иззи поднял свою рубашку и растерянно уставился на мокрые и грязные разводы на ней. — Длительное общение с Боннетом никому не идёт на пользу, уже и меня заразил своей неуклюжестью.       — Да ничего страшного, на чёрном почти ничего не заметно. Быстро застирать, пока не въелась краска и всё. Зато штаны остались целы.       — Но мне и надеть больше нечего, кроме штанов, как я сейчас пойду в таком виде?       Люциус немного поразмышлял, потом решительно снял с себя тельняшку. Глаза Иззи расширились, и он отвёл взгляд в сторону. Краем глаза он заметил, что Люциус протянул тельняшку ему.       — Держи, прячь свою красоту дальше. Мне-то это не настолько принципиально, как тебе, если команда вдруг увидит меня без одежды. Кстати, она почти новая, недавно приобрёл, так что попрошу вернуть! Она короткая и не очень мне свободна, так что думаю не утонешь в ней.       — Не надо, это слишком...       — Да брось ты! Будь проще. Тем более тебе ещё ночевать вместе с командой. Мне кажется, спать в рубашке не очень удобно, а вот в фуфайке в самый раз. Как закончится твоё наказание – вернёшь. Всё в порядке.       Иззи со странным волнением принял у Люциуса тельняшку. Белая в чёрную полоску. Совершенно обычная, но Иззи бережно переминал в пальцах её мягкую ткань, словно это было что-то бесценное. В груди нарастало приятное чувство. Тёплое и волнующее.       Тельняшка сидела на нём свободно и была чуть великовата в плечах, а рукава пришлось закатать. Иззи привык, что ему мало что подходило по размеру на пиратских суднах. Все пираты, как на подбор, были высокие и крупные, как будто вселенная хотела этим ещё больше выделить Иззи даже в его собственной и привычной среде. И то, что вселенная Боннета над ним насмехалась точно так же не удивляло. Здесь водились более удивительные вещи, чем это.       Иззи упёрся коленями в диван и скурпулёзно натирал иллюминатор в капитанской каюте, выжимая пену из тряпки. Оставался последний день его наказания, и он сможет снова вернуть своё прежнее положение на корабле и свою каюту. Иззи пребывал в необычайно благостном расположении духа, и выполнял матроскую работу в этот день намного охотнее, чем во все предыдущие. Он был без жилета и галстука, под его рубашкой была надета тельняшка Люциуса, заправленная в штаны и не видимая для чужих глаз. Иззи нравилось, как от неё пахнет, и он не упускал возможности вдохнуть запах, притянув к носу краешек тельняшки. Пахло акварелью, морской солью, чем-то древесным. И Люциусом. Наверное, так пахнет радость. По крайней мере, голову Иззи дурманило пьянящей головокружительной эйфорией. Он даже что-то мурлыкал себе под нос.       — В каких облаках ты витаешь, Из?! — удивлённый воглас Эдварда вырвал его из этой безмятежной задумчивости.       — Что? — Иззи обернулся. — Вы что-то спросили? Я просто задумался.       — Да уж вижу, уже минут пять пытаюсь тебя дозваться. Ты какой-то... не такой, приятель. Если это побочные эффекты от лекарства, что ты принимаешь, то они весьма странные, — Эдвард сидел на стуле в другом конце каюты. Закинув ногу на ногу, он с подозрением поглядывал на Иззи.       Иззи моргнул и слез с дивана.       — Что вы хотели, капитан?       — Почему ты больше не зовёшь меня Эд?       — Вас все так стали называть. Если это больше не исключительная привилегия лично для меня, то какой теперь в этом смысл?       — Ни к чему быть таким эгоистом, Иззи. Здесь, кроме тебя, целый корабль людей, которые имеют право называть меня по имени. Принеси мне лучше чай.       — Не могу. У меня ещё несколько приказов, которые я должен выполнить.       — Что?! — Эдвард подался вперёд на стуле, разглядывая Иззи так, словно видел впервые. — Ты совсем охренел, пёс?! Какие приказы? Только мои приказы для тебя должны быть первостепенны, я твой настоящий капитан!       — Ни к чему быть таким эгоистом, капитан. Здесь, кроме тебя, ещё целый корабль людей, которые имеют право отдавать мне приказы во время моего наказания. Выпей лучше воды, — в тон Эдварду ответил Иззи. Эдвард завис, и на его лице пронеслось множество разнообразных эмоций, сменяющих друг друга. А потом он во весь голос расхохатался.       — Кто-то у нас слишком дерзкий, — сквозь хохот выдавил он. — И всё-таки принеси мне чай, не будь засранцем.       — Сначала домою здесь.       — Валяй.       Закончив с чисткой иллюминатора, Иззи направился было за чаем для Эдварда, но из-за разных тесных мыслей в голове не заметил стопку книг, брошенную на полу. Споткнувшись об неё, он рухнул животом на стол и опрокинул вниз расписную вазу с красивыми позолоченными ручками и ободком. Та с грохотом стукнулась об пол и раскололась на части.       Эдвард вскочил и подошёл, рассматривая причинённый ущерб.       — Вот блин. Да что с тобой творится в последнее время, а?       — Какого чёрта?! Какого чёрта на этом сраном корабле столько бьющихся предметов?! Кто вообще на корабле это держит?! — к Иззи вернулась старая привычная вспыльчивость, и Эдвард даже выдохнул с облегчением. Такой Иззи был хотя бы узнаваем.       — Стид, кто же ещё? Ты ещё не привык, что ли? И он, кстати, примерно месяц искал такую и так восхищался, когда нашёл, — Эдвард помассировал себе виски в задумчивости.       — Последний день! Последний ёбаный день наказания! Да блять! — Иззи прикрыл рот, созерцая грустные останки когда-то целой и прекрасной вазы.       Эдвард покосился на него с беспокойством.       — Что за шум? — Стид не заставил себя долго ждать со своей реакцией, оказавшись в каюте в мгновение ока после происшествия. — Я слышал, как что-то разбилось!       Он с подозрением оглядел притихших Эдварда и Иззи и опустил глаза на пол. Его вид моментально стал расстроенным. Иззи побледнел. Эдвард переводил взгляд с одного на другого. В воздухе повисло напряжение.       — А-а, ты о вазе... — начал Эдвард.       — Да, я о ней, — поджал губы Стид и красноречиво посмотрел на Эдварда. — Многовато как-то убытков, знаете ли...       Теперь побледнел и Эдвард. Он кругом обошёл осколки и кинул на Стида быстрый взгляд. Затем на Иззи. После вновь на Стида.       — Ну, это... — Эдвард шумно вздохнул и встал напротив Стида, заглянув ему в глаза. — Ты знаешь, мы с Иззи иногда ссоримся. Вот и сейчас немного повздорили... Он отказывался принести мне чай! Это неслыханное неповиновение! Я немного вспылил и толкнул его к выходу, чтобы он задумался над своим поведением, и он... Упал и задел вазу. Вот. Всё произошло случайно. Ты расстроился?       Эдвард почувствовал, как Иззи бросил на него изумлённый взгляд, но не повернулся к нему, с тревогой ожидая ответа Стида.       — Ох, Эд. Если ты хочешь чай, я сам могу принести.       — Да я и сам мог бы сходить. Я не должен был так реагировать.       — Не волнуйся, ничего страшного не произошло. Вынужден признаться, что я немного огорчён, но это всё можно пережить, это пустяки. Главное, все живы.       — Мы найдём ещё такую, даже лучше! Мы купим много ваз! — горячо заверил Эдвард, пытаясь сгладить ситуацию и развеселить Стида.       — В общем, я пойду, — пробормотал Иззи и скрылся за дверью.       — Иззи, не забудь про чай! Сахара положи немного, не больше семи ложек! — крикнул ему вдогонку Эдвард.       Стид поставил на стол стакан с настойкой, зажёг свечи с иланг-иланг и раскрыл книгу на странице, где оставил закладку. Иззи выжидательно сидел на койке, наконец-то у себя в каюте, крутил пуговицу на рубашке и наблюдал за действиями Стида.       — Пока выпей своё лекарство.       Иззи послушно поднялся и взял в руки стакан.       — Ты выдержал наказание и вполне заслужил награду, так что сегодня я приготовил для тебя кое-что интересное. Это сказка будет довольно кровавой. Думаю, тебе понравится.       — Как она называется? — спросил Иззи старательно скучающим тоном.       Стид выполнил своё обещание. По истечении срока наказания он возобновил личные вечера сказок для Иззи. Это приносило необычное воодушевление, хотя Иззи старался это скрыть и выглядить менее заинтересованным.       — Диковинная птица, — Стид пододвинул стул к койке Иззи, перевернул его сидением к себе и сел, сложив руки на спинке. Этот жест и сами нарочито небрежные движения точь-в-точь повторяли повадки Эдварда. Иззи сразу же вспомнил, как Эдвард точно также повторяет мимику и некоторые жесты Стида. Эти двое друг друга зеркалят?       — Итак, — Стид посмотрел в книгу, провёл ладонью по сгибу между страницами и прокашлялся. — Начнём.       Сказка повествовала о злом колдуне, который прикидывался нищим бродягой и скрашивал свой досуг похищением красивых девушек. Своих жертв он одним прикосновением прятал в короб, что носил на спине, и утаскивал к себе домой.       — В доме этом всё было очень роскошно. Волшебник дал красавице всё, чего она только пожелала, и сказал: «Сокровище моё, тебе у меня полюбится: у тебя здесь под рукой всё, чего твоей душе угодно», — Стид читал с выражением, виртуозно создавая напряжение одним тембром голоса и сопровождая всё подвижной богатой мимикой. В жизни он точно также научился искусно переключаться с джентельмена в пирата и обратно в зависимости от ситуации. Иззи даже не заметил, как в предвкушении дальнейшего развития истории придвинулся на край койки ближе к рассказчику.       В воздухе стоял тропический тягучий аромат. Ненавязчиво сладковатый. Идеальный. Под стать идеальному миру Боннета. Иззи хотел сказать что-то язвительное и едкое по этому поводу, только вот голову так приятно кружило, а по телу разливалось убаюкивающее тепло. Сопротивляться этому обволакивающему ощущению не было сил. Иззи вдохнул полной грудью, расстегнул несколько пуговиц на рубашке и покосился на свечи.       — Что добавлено в эти свечи?       — Иланг-иланг. Растёт на островах Тихого океана. Вкусно пахнет, да? Эфирные масла, добытые из этой изысканной травы и входящие в состав свечей, расслабляют и не вызывают раздражение своим запахом.       — Так вот почему ты меня сейчас не бесишь? Подстраховался, чтобы мы друг друга не убили, Боннет? — Иззи лениво прикрыл глаза. Он чувствовал небывалое поразительное спокойствие.       Стид тихо и чуточку радостно рассмеялся. Щёки его раскраснелись от воздействия иланг-иланг. Прекратив посмеиваться, Стид внимательно присмотрелся к Иззи и сузил глаза, что-то припоминая.       — А это не тельняшка Люциуса у тебя под рубашкой? Я на нём как-то видел такую.       — Что?! Нет, конечно! — внезапный страх быть пойманным с поличным перекрыл весь приятный расслабляющий эффект травы. Иззи схватился рукой за расстёгнутый ворот, спрятав от взгляда Стида выглядывающую часть тельняшки. — На корабле у многих есть такие.       — Да, ты прав. Я просто немного пьянею от этой травы. На чём мы остановились?       — Глупые девки нарушали условие и заходили в запретную комнату, — Иззи перевёл дыхание.       — Ах да, точно. И обнаруживали в той комнате расчленённые части тел бывших жертв злобного колдуна. Они плавали в большом кровавом чане и были подвешены на крюках. Каждая из девушек выдавала своё присутствие, роняя от ужаса яйцо, которое колдун строго-настрого велел носить с собой, и становилась следующей жертвой.       — Какой в этом смысл? Что он с этого имел? Не выполнял чей-то приказ, не пытался выжить и заработать себе на еду...       — Так он же был не пират. Просто псих, — пожал плечами Стид. — Не ищи здесь логику кровопролития.       Когда Стид дочитал сказку до конца, он значительно произнёс:       — Смысл в том, что добро побеждает зло.       — Добро побеждает зло злыми способами. Ничем не лучше поступило это самое добро со своими обидчиками. Значит, это не добро!       — Почему же? Это были ответные действия на причинённое зло, которое всегда будет наказано.       — Как же всё просто в твоём игрушечном мире, Боннет! Есть добро и есть зло, и есть те, кто определяет, что есть добро, а что есть зло и его наказывает!       Стид захлопнул книгу, поднялся и серьёзно посмотрел на Иззи.       — Это не так, Иззи. Я знаю, что ты думаешь обо мне. Что правила, как ты её до сих пор зовёшь, моей вселенной играют исключительно в мою пользу, и я всегда был в ней счастлив? И мне всё доставалось легко? Ошибаешься.       Запал Иззи прошёл. Презрение сошло с его лица и сменилось задумчивостью.       Иззи долгое время было завидно и противно. Стид поимел всё, что только можно: голубая кровь, деньги, богатая сытая жизнь, природное обаяние, добрый нрав, образование, кретивность, признание, дружба, любовь. У него был свой корабль, где он занимал высокую должность капитана, его боготворила команда, готовая следовать за ним куда угодно. И всё это ему досталось только по причине его существования. Стиду даже не надо было стараться. Теперь Иззи немного растерялся в своих рассуждениях. Может, завидовать было и нечему?..       По мышцам Иззи пробежала слабость, он протёр глаза и зевнул в локоть.       — Ложись, Иззи, уже поздно. А я пойду. Сладких тебе кошмаров.       — Угу.       — Кстати, чуть не забыл, — Стид остановился у порога. — Люциус спрашивал что-то насчёт портрета. Не изменит ли окончание наказания вашу с ним договорённость?       Иззи снова схватил за горло мимолётный испуг.       — Он что... Рассказал тебе?       — Что рассказал? Не знаю подробностей вашей с ним договорённости, но он же вроде рисует всех из команды.       — А-а, ну да. Ну да. Всё в силе, если он спросит.       — Хорошо, — Стид закрыл со собой дверь и оставил Иззи наедине со своими мыслями.       Люциус хочет его дорисовать. Иззи снял рубашку и штаны и растянулся на постели. Он остался в одной тельняшке Люциуса, подтянул к носу её краешек и вдохнул. В груди сладко заныло.       Стид разлил чай по чашкам и добавил семь ложек сахара, непринуждённо болтая обо всём, что произошло за день. Заметив внимательный взгляд Эда, он улыбнулся так, словно солнце взошло.       Когда Стид сел рядом с ним на диван, Эд придвинулся ближе и дотронулся до его предплечья.       — Я снова счастлив. Ты рядом.       — Я тоже счастлив рядом с тобой.       — Значит, ты готов, и мы можем осуществить свой план? — Эдвард не хотел давить, но этот вопрос его давно тревожил, а Стид сам не поднимал эту тему.       — План? — переспросил Стид с небольшим волнением в голосе.       Эдвард стушевался и кашлянул. В прошлый раз Стид сбежал после разговора о побеге в Китай. После Стид рассказывал, что причина его ухода была в другом и на самом деле он хотел быть с Эдом. Стид сразу же бросился на его поиски, как только решил свои вопросы, долгое время его мучившие. Больше его ничто не терзало из прошлого. Теперь он был полностью свободен и целиком открыт для Эда. Теперь они могут быть вместе.       — Всё, чего я желал каждый день с тех пор, как ушёл – вернуться к тебе, — так он тогда сказал.       Премирение вышло тяжёлым. Стида ожидало не то, на что он надеялся. Больше всего Стид переживал о своей команде, с которой Эд поступил не лучшим образом. Благо, всё обошлось и все остались живы. Стид и Эд договорились просто забыть всё плохое и попробовать ещё раз.       О Китае они больше не говорили, но идея всё это время не оставляла Эда. Он не знал, как вновь к ней подойти так, чтобы Стид его поддержал. Однажды Эд даже проговорился по поводу Китая команде, и новость их взбудоражила. Все наперебой стали обсуждать и подкидывать разные мысли, как они туда поплывут и чем там займутся. Эд сразу же замял тему. Он не собирался брать их с собой. Только Иззи, маленький чёрт, сразу понял, куда ветер дует и стал избегать Эда, общаясь с ним только по делу. Пока не высказал мысль, в чью пользу Стид может сделать выбор.       Эд набрался решимости и продолжил:       — Мы же говорили тогда, что уплывём в Китай. Только ты и я. Чтобы никто и никогда нас не нашёл.       Стид медленно моргнул, его улыбка несколько потускнела, но не исчезла с его лица.       — Может, не будем торопиться? — мягко предложил он.       — Знаешь, столько времени прошло, что мне кажется, мы наоборот слишком тянем, а не торопимся, — Эд убрал руку, которой поглаживал предплечье Стида, и нахмурил брови.       — Эд, пойми, — поспешил оправдать свой ответ Стид, —Я нужен своей команде. Я не могу их бросить...       — Ясно, — сухо перебил Эд.       — Что ясно?       — Всё ясно, Стид. Ты не можешь бросить свою команду из-за меня. Ты можешь только бросить меня из-за кого-то, — Эд встал и отошёл к стене, делая вид, что очень заинтересовался занавесками, отгораживающими кровать.       — Эд! — в отчаянии воскликнул Стид и вскочил следом. — Зачем ты так? Мы же уже всё обсудили. Я думал, ты меня понял.       — Мы обсудили. Я понял, почему ты не пришёл, когда я тебя ждал, и подумал, что наш план ещё имеет смысл, — Эд сглотнул и облизал пересохшие губы. Его голос становился громче и злее с каждым произнесённым словом. — А выходит, у тебя всегда есть кто-то, кто для тебя важнее, чем я. С кем ты решаешь вопросы в первую очередь. Какой я по счёту в твоём списке, с кем тебе надо решить вопросы?! А может до меня вообще очередь не дойдет?!       Глаза Стида распахнулись, и он прикрыл рот ладонью в испуге и отчаянии. У него внутри будто что-то оборвалось от слов Эда. Нужно было сохранять спокойствие и быть терпеливым, но у него самого в груди пылало от горечи и боли.       — Я не...       — Иззи был прав, чёрт, — Эд закрыл глаза и помассировал виски.       Стид громко выдохнул, озарённый пониманием, почему их разговор резко свернул не туда. Иззи. Ну, конечно. Кто ещё в очередной раз мог так метко подгадить? Стид больше не смог сдерживаться.       — Ах, Иззи, — звенящим и ядовитым голосом заговорил он. — Снова сказал что-то умное, я полагаю? Что на этот раз? Попытка убить меня твоими руками – было. Его руками – было. Подставить под казнь – было. Выбросить все мои вещи за борт и мою команду на необитаемый остров – было. Уверен, мою вазу разбил тоже он, и никто его не толкал, просто я ему не нравлюсь! Что теперь? Что он тебе сказал?       — А мне интересно, что тебе сказал Люциус, когда ты был недоволен моим поведением и отправил его ко мне, чтобы он швырнул вещи мне в лицо.       — Всё было не так!       — Но ты же послушал Люциуса? Ведь послушал?       Стид открыл рот, порываясь что-то сказать, и тут же закрыл его.       — Ты слушаешь свою команду, — продолжил Эд. — А Иззи – моя команда.       — Мелковата твоя команда! — в ярости выпалил Стид и прикусил язык, увидев, как посерело лицо Эда.       — Считаешь, у меня плохой вкус на подчинённых? Но какой есть. Если начистоту, твой тоже заставляет желать лучшего. На тебя шли работать за деньги. На меня – за умение внушать страх. За талант. За успехи в своём деле. За громкое имя. За Чёрной Бородой шли. Улавливаешь разницу, Стид Боннет? — зло спросил Эд и не позволил Стиду приблизиться к себе, вскинув ладонь. — Стой, где стоишь! Пожалуйста, стой там.       Его голос сорвался на последней просьбе, он отошёл ещё дальше, вжавшись в стену и скомкав в руке занавеску.       — Эд... — несчастно позвал дрогнувшим голосом Стид. Эд замотал головой и выскочил за дверь.       Иззи вышел на палубу и отыскал там Люциуса, который в это время мило болтал с Питом и игриво поглаживал его плечо. Моментально вскипевшая злость от этой картины запенилась где-то в глотке. Иззи подавил желание на кого-нибудь разораться. Под действием лекарства такие порывы возникали реже и их стало легче контролировать. Хотя высказать за безделье всё равно стоило. Потом. Сейчас едкое ноющее чувство обжигало лёгкие. Поймав взгляд Люциуса, Иззи сглотнул, но взял себя в руки и, напустив властный вид, жестом велел идти за ним. Когда они остались наедине без чужих любопытных глаз, Иззи протянул Люциусу аккуратно сложенную тельняшку. Возвращать её не хотелось, но держать у себя дольше было бы подозрительно. Иззи надеялся, что на его лице не отразилось сожаление, когда Люциус забрал у него из рук свою вещь. Люциус вдруг мягко ему улыбнулся. Под его пронзительным взглядом у Иззи взмокла спина, как будто Люциус мог прочитать его мысли и узнать, что он повсюду таскал его фуфайку под рубашкой. Придумать причину для оправдания было бы можно, но вот избежать подколов вряд ли, ведь Иззи всегда кривился, когда видел Эда в идиотских халатах и камзолах Стида. Теперь Иззи понял, почему Эд рядился в тупые боннетовские шмотки. Вовсе не потому что хотел быть на него похожим или хотел себе такие же. И, оказывается, в эту слащаво-слезливую нелепость влипнуть не так уж сложно, нужен всего лишь один правильный момент. И один сражающий наповал добром и теплом человек.       — Вы меня тогда очень выручили, мистер Сприггс.       — Да не за что, — смущённо отмахнулся Люциус. — Я надеялся, что твоё возвращение в сурового и недоступного мистера Хэндса не повлияет на нашу договорённость. И очень рад, что так и есть. Вижу по твоему лицу, что ты не против, чтобы я тебя дорисовал прямо сейчас!       — Я не против, но я не могу сейчас. В другой раз.       Люциус скорчил обиженно-огорчённую гримасу и преувеличенно горестно вздохнул.       — Я правда занят. Если я пообещал, мы всё закончим, мистер Сприггс. Я не отказываюсь от своих слов.       — Я тебя рисую голым, а ты так официально обращаешься ко мне! Прямо неловко. А мне редко бывает неловко, — Люциус ему подмигнул, затем внимательно всмотрелся в лицо Иззи и вдруг посерьёзнел. — Ты чем-то расстроен?       Иззи сжал зубы. Вот же проницательный мальчишка.       — Конечно, я расстроен! Кое-что случилось.       — Расскажешь?       — Стид Боннет теперь мой капитан. Как же не расстраиваться этому прискорбному факту?       Люциус задорно рассмеялся и ободряюще сжал предплечье Иззи. Сердце предательски пропустило удар.       — Крепитесь, мистер Хэндс, — посоветовал Люциус. — Прорвёмся!       Стид нашёл Эда в игровой комнате. Он здесь был один. Если не считать чучело Чёрной Бороды, которое смастерил Иззи перед тем, как начал принимать успокоительное. Эд сидел возле барабана, настукивая на нём какой-то нехитрый ритм и искоса поглядывал на «Чёрную Бороду».       Стид прочистил горло, деликатно намекая на своё присутствие. Эд перестал стучать и поднял на него глаза.       — Я так долго не мог выбраться из этого, — он кивнул на чучело. — Бродил, как в лабиринте. Плутал, терялся. Иногда пытался жить этим и получать даже извращённое удовольствие. Иногда старался вырваться. В итоге только больше увяз, и стало казаться, что в этом лабиринте нет ни начала, ни конца. И я просто до конца жизни обречён искать выход, которого нет. А потом появился ты. Так легко, так красиво, так внезапно. Протянул мне руку и показал, что выход есть и просто нужно идти на свет. Оставалось чуть-чуть. А потом ты выпустил мою руку и исчез. И свет погас.       Сердце Стида сжалось. Его терзало чувство вины. Стид боялся всё испортить ещё больше и чуть не сделал это, позволив себе сорваться. Они обещали друг другу всё забыть, но обиды оказались сильнее. Стид подошёл ближе к Эду и ласково проговорил:       — Я снова здесь. Ты больше не потеряешься. Я не отпущу твою руку, обещаю.       Эд внезапно озвучил мучительную мысль, которую Стид думал про себя самого:       — Я тебя разочаровал.       — Ни за что на свете, — возразил Стид и присел перед Эдом на корточки. — Я тоже не подарок, как видишь. И если я тебе такой нужен, то я побегу с тобой даже на край вселенной.       — Как я могу это знать? Как я могу... Ведь ты уже уходил. Вдруг у тебя появится причина уйти снова.       Стид посмотрел в отчаянные и подёрнутые влажной дымкой глаза Эда и уверенно произнёс:       — Ни одна причина больше не заставит меня оставить тебя.       — Я виноват. За то, как поступил с твоей командой, за то, что наговорил тебе сегодня...       — Я тоже сплоховал. Прости меня. Но вместе мы справимся.       — Я не должен был тебя ставить в такое положение и заставлять делать выбор. Я понимаю, что команда важна для тебя. Но мне... так тяжело осознавать, что, если бы пришлось выбирать, ты бы выбрал не меня.       — Я уже выбрал тебя. Посмотри, я рядом, — Стид взял ладонь Эда в свою. — Ты для меня важнее всего. Только от своей команды я тоже не могу отказаться. Я нужен им. И ты тоже нужен им. Мы все нужны друг другу. Как по-твоему мы отправимся в Китай без команды?       Эд захлопал глазами и весело хмыкнул. На его лице появилась удивлённо-виноватая усмешка.       — Вот чёрт. Я как-то не подумал.       Они начали тихонько посмеиваться над этим недоразумением.       — Решил сбежать и даже не продумал план? — насмешливо приподнял брови Стид.       — Достали эти планы! Я все эти годы был либо страшилкой, чтобы отпугивать недоброжелателей, либо прибором для изготовления планов, чтобы грабить корабли! Никого не волновал Эд, всех волновал Чёрная Борода! — Эд в сердцах отпихнул от себя чучело Чёрной Бороды, и оно с глухим звуком стукнулось о доски на полу.       — Теперь всё будет иначе, — пообещал Стид. — И начать заново мы можем все вместе. Я, ты и наша команда. Ты согласен?       — Идёт, — из глаз Эда отступила безнадёжная тоска, они вновь начали сиять и заставлять сердце Стида биться чаще. — Я должен уважать твоё желание быть хорошим капитаном для своей команды.       — Я был паршивым капитаном. И не хочу повторять свои ошибки, не хочу их больше подводить. Не имею права. Они рассчитывают на меня, верят мне. Капитан обязан спасти свою команду, прежде чем потонуть со своим кораблём.       — Звучит не очень обнадёживающе, приятель, — усмехнулся Эд.       — Я постараюсь этого избежать и не пойти ко дну. Если ты будешь рядом, у нас вместе всё получится. Ты же будешь рядом?       — До самого конца.       — Ты меня тоже вытащил из кошмара, Эд. В котором я боялся остаться навсегда. И меня тоже никто не держал за руку, чтобы вывести из него, — неожиданно для себя признался Стид.       — Всё это позади, — Эд сжал ладонь Стида сильнее.       Когда Стид и Эд вышли из помещения, они увидели Иззи, который был настолько глубоко погружён в свои мысли, что прошёл мимо и даже не заметил капитанов.       — В последнее время он какой-то дико странный, — проронил Эд.       — В каком смысле странный? — с любопытством спросил Стид.       — Вся эта мечтательность, невнимательность, рассеянность... Он даже работу до конца не доделывает. Это на него непохоже. Как будто...       — Как будто что?       — Ну... Если бы я его не знал, подумал бы, что он влюбился и сохнет.       Эд хохотнул и думал, что Стид тоже рассмеётся над этим предположением. Стид остался серьёзен, чуть изломив брови, явно что-то припоминая. На его лице отразилась какая-то догадка, и он застыл в удивлении.       — Я пошутил, — Эд по-своему воспринял его реакцию. — Наверное, просто побочки от лекарства. Пойдём в каюту?       — Сейчас, подожди. Ты иди, я скоро приду.       Стид даже не подкрадывался, просто спокойно подошёл сзади, но Иззи, прислонившийся к мачте и созерцающий Люциуса, и ухом не повёл. Такой момент грех упускать. Тем более Стид был всё ещё зол на Иззи. Невзирая на то, что Стид с Эдом быстро помирились, оставлять выходки Иззи безнаказанными было нельзя.       Стид достал кинжал и бесшумно подошёл ближе. Иззи всё ещё не подавал никаких признаков, что почувствовал угрозу. Действительно странно. Что ж. Резким движением Стид обхватил Иззи со спины и прижал ему к горлу кинжал.       — Так-так, мистер Хэндс. Так поглощены зрелищем, что потеряли бдительность? Вы сейчас настолько заняты любимым делом, что я легко мог вас убить, вы так не думаете?       Иззи рассерженной змеёй тихо зашипел сквозь зубы, но быстро вернул контроль.       — Честно говоря, нет, капитан. У вас кишка тонка убить меня.       — Уверен?       — Уверен.       — Точно?       Иззи промолчал, напрягшись всем телом. Его рука рефлекторно скользнула к своей шпаге.       — Не стоит, — Стид перехватил его тонкое запястье и крепко сжал. После чего поднял глаза на Люциуса, который сидел на ступеньках на приличном от них расстоянии и вежливо слушал рассказ Баттонса. Вид у Люциуса был не очень заинтересованный. — Нравится, да?       — Не понимаю, о чём ты, — просипел Иззи.       — Будь любезен, просвяти меня, что ты здесь делаешь.       — Слежу за порядком.       — Да ну? За порядком? Не за Люциусом?       — За порядком, представь себе, идиот!       — Не груби. Дай подумать.       — Сделал хрень и не знаешь, как изящно выйти из положения? — ехидно прокомментировал Иззи.       — Не провоцируй меня. Я то уж знаю, как изящно выйти из положения, поверь. Поэтому лучше тебе признаться, что ты здесь делаешь, зачем носишь вещи Люциуса и следишь за ним. Что ты хочешь от мальчика?       — Ни за кем я не слежу!       — Поздно выкручиваться. Ты увлёкся, дорогуша.       — Ты бредишь, Боннет! Своих романтических книжек перечитал, что ли?! Пора научиться отличать фантазии от реальности! Немедленно отпусти меня!       — Из нас двоих я капитан, и я отдаю приказы, если ты забыл.       Иззи заметил, что Стид несильно прижимал кинжал к его коже, волноваться было не о чем. Боннет ничего бы ему не сделал. Только досадно было осозновать, что Иззи позволил себе настолько расслабиться. Стид своим действием напомнил, что всегда нужно быть начеку. Но уязвлённое самолюбие в первое мгновение не позволило признать пользу в этой выходке. Когда Стид убрал кинжал, Иззи ловко вывернулся и схватил его за лацканы, притянув к себе. Их лица оказались так близко, что Стид мог ощутить жар, исходивший от пылающих яростью щёк Иззи.       — Пошёл нахер, капитан!       — Кажется, я попросил тебя быть повежливее. Я знаю, что ты умеешь, — Стид остался совершенно спокоен. Усмехнувшись, он вкрадчиво добавил: — И, кстати, наши вечера сказок закончены. Добро пожаловать ко всем, либо оставайся без сказки на ночь.       — И в чём же я провинился на этот раз?       — А ты подумай, Иззи. Я не буду тебя наказывать и отправлять в «бан», как в прошлый раз, хотя повод есть.       — Я, блять, ничего не делал! Это ты мне ни с того ни с сего решил поугрожать кинжалом! Я не понимаю, что ты хочешь от меня этим добиться!       — Признания, что ты на самом деле здесь делаешь, либо раскаянья за всё содеянное. На что у тебя хватит мужества. Итак. Тебе есть, что мне сказать?       — Я только могу повторить, куда тебе идти.       — Жаль. Значит, сделаем по-другому. Смотри, ты же хотел изящества. Я думаю, ты оценишь.       Стид хлопнул в ладоши и крикнул:       — Команда! Внимание! Прошу всех собраться!       Иззи опешил и выпустил его от неожиданности. Стид горделиво расправил плечи и вышел на середину палубы весь сияющий и пышущий энтузиазмом.       — У меня есть для вас отличные новости! — объявил он, когда все были в сборе. — В качестве извинения за доставленные неудобства мне хотелось преподнести Люциусу подарок. Я долго размышлял, что бы это такое могло быть, и меня наконец озарила идея! Я наслышан, что вы с Чёрным Питом обсуждали возможность оформить ваш союз. Так вот. По случаю заключения вашего мателотажа мы устроим большой праздник! Это будет почти что настоящая пышная свадьба!       Команда взорвалась радостными криками. Кто-то заапладировал. Пит ахнул и взволнованно подорвался, взяв приятно удивлённого Люциуса за руку. Фэнг нечаянно наступил на ногу Френчи, и тот уронил лютню. Баттонс с невозмутимым видом смотрел на горизонт.       — Ух ты! — воскликнул Люциус с детским восторгом, прижавшись к Питу. — Это так неожиданно. Это были лишь мысли вслух... Но мне нравится эта идея! Я люблю вечеринки.       — Ты будешь король этой вечеринки, детка! — с жаром заверил Пит.       Стид самодовольно взглянул на Иззи, которому не сразу удалось взять эмоции под контроль. По его лицу пробежала болезненная судорога, он несколько побледнел и до боли сжал руки в кулак. Затем медленно выдохнул и разжал их, поймав взгляд Стида. На лице Иззи через мгновение появилась застывшая маска.       — Ну вас всех нахер, — прохрипел он тихо, развернулся на каблуках и поспешно покинул галдящую и возбуждённую от предвкушения праздника команду.       — Спасибо, капитан Боннет, — Люциус благодарно тронул его за локоть. Стид, всё ещё смотрящий вслед ушедшему Иззи, вздрогнул.       — А? Ах, да! Да, праздник будет грандиозный! Ты заслужил это, Люциус.       Следующим вечером Люциус также сидел на лестнице и от нечего делать рисовал в небольшом блокноте. Охваченный вдохновением и неясными эмоциями, Люциус наносил чёткие резкие штрихи на бумагу поскрипывающим карандашом. Контуры складывались в знакомую фигуру.       Фигура, что секунду назад была только нарисованной, появилась перед Люциусом собственной персоной, и не одна. Иззи Хэндс держал в руке швабру, из которой во время своего наказания слепил чучело Чёрной Бороды, и беспокойно оглядывалася, будто за ним гнались. Был он какой-то весь взмыленный и нервный. Иззи дёрнулся и расширенными глазами посмотрел на Люциуса, когда тот его окликнул.       — Ты в порядке?       — Конечно. Я в порядке, — на губах Иззи появилась натянутая излишне бодрая улыбка, больше смахивающая на истерический оскал. Если Иззи говорит, что всё в порядке таким тоном и так при этом улыбается, значит, ничего не в порядке. Люциус помнил. Иззи улыбался такой же улыбкой, когда заверял команду, что с Эдом всё нормально, что капитан просто приболел, но скоро поправится. С Эдом тогда было всё совсем не нормально.       — Ты уверен?       — Абсолютно.       — Иззи, блять! — раздался раздражённый окрик Эдварда и его приближающиеся шаги.       Иззи поспешно тронулся с места. Через несколько секунд появился Эд.       — Куда делся этот невротик? Он утащил пугало Чёрной Бороды!       Люциус даже не успел толком отреагировать на происходящее, хлопая глазами в рестерянности. Не дожидаясь ответа, Эд рванул дальше и, судя по звукам завязвшейся потасовки, догнал Иззи очень быстро.       — Вот ты где, — рядом с Люциусом плюхнулся Пит. — Не могу поверить, что мы скоро оформим наше партнёрство и станем метелотами друг друга. В нашу честь устроят настоящий праздник! Так здорово! Что ты наденешь?       — Я ещё как-то не думал, если честно.       — А я думал. Надо же нарядиться. Не каждый день такое событие...       — Мы тебе что-нибудь обязательно подберём, дорогой, — пообещал Люциус.       Пит прислушался и, нахмурившись, посмотрел в сторону шума.       — Что за крики?       — Наверное, Иззи забыл принять своё лекарство, — вздохнул Люциус.       — Отдай швабру, придурок!       — Зачем Эду швабра? — с недоумением спросил Пит. — Он хочет вымыть полы?       Люциус прыснул и коротко чмокнул Пита в щёку.       То, что Боннет пафосно называл свадьбой, действительно на неё походило своей помпезностью. Стид взял организацию торжества на себя и даже распорядился, чтобы на берегу взорвал фейерверки специально нанятый для этого человек. Яркие вспышки устремлялись ввысь и разлетались в небе разноцветными звёздами, завораживая своим видом. Члены команды с приоткрытыми ртами и горящими глазами наблюдали с корабля за этим зрелищем, опьянённые красотой, счастьем и любовью. И ещё вином и шампанским, разумеется.       Френчи наигрывал нежную мелодию, Швед несколько раз спел на бис что-то романтичное. Иззи с демонстративно угрюмым видом слонялся из угла в угол, не зная, куда себя деть и как справиться с тем фейерверком, что взрывался у него внутри. Всё здесь было слишком. Слишком ярко, слишком напыщенно, слишком богато, слишком вульгарно, слишком абсурдно, слишком слащаво, слишком неправильно. И это вызывало слишком много чувств. А спрятаться у себя в каюте он не мог.       — Присутствовать должна вся команда, — предупредил его Боннет. — Не порти праздник, Иззи. Хотя бы сегодня постарайся не устраивать представления имени самого себя или шоу на шпагах.       — Я устраиваю представления, вот как значит? И это говоришь мне ты?! — озлобленно прошипел Иззи и наполнил свой бокал шампанским. Подумать только, бокалы с шампанским! Это что, ебаный светский приём?! Ничего общего с настоящей пиратской попойкой.       — Ты всегда находишь нездоровый способ перетянуть внимание на себя. Но сегодня день посвящён Люциусу и Питу. И все взоры должны быть направлены только на них...       — И на тебя, — перебил Иззи.       — И на меня, — согласился Стид и хвастливо добавил: — Это же я придумал. И всё организовал на высшем уровне! Так что без фокусов, дорогуша. Веди себя хорошо.       — Я могу вести себя хорошо в своей каюте.       — Я капитан! Я сказал, что будет присутствовать вся команда – значит, так и будет, — командным голосом произнёс Стид.       — Ладно.       — Рад, что мы друг друга поняли. И ещё, — Стид забрал из рук Иззи шампанское, — тебе нельзя алкоголь. Ты же принял лекарство?       — Да, сэр, — соврал Иззи, начиная медленно закипать.       — Отлично, — Стид пригубил бокал, который отобрал у Иззи и дружелюбно ему улыбнулся. — Выше нос, Иззи! Что ты такой кислый? Повеселись!       Прозвучало, как издевательство. Стид ему подмигнул и вальяжной походкой направился к Эдварду. Иззи взял новый бокал и налил себе шампанского.       Стид настоял, чтобы церемония была проведена традиционно. Люциус и Пит объеденили своё награбленное имущество, поклялись всегда друг друга поддерживать, быть рядом в болезни и здравии и любить до последнего вздоха. После клятв они обменялись кольцами и подписали соглашение. Точнее, Пит поставил крестик, а Люциус вместо подписи решил нарисовать сердечко. Ладно, что не хуй. Стид также на правах капитана на другом листе со столь же длинным и заумным текстом поставил изящную и размашистую подпись, подтвердив пиратский брак между своими подчинёнными. Зачем оформлять их брачный контракт в бумажном виде и кому вообще могут понадобиться эти бумажки было непонятно. Соглашение имело силу только среди пиратов, а из них почти никто не умел читать.       Иззи налил себе ещё шампанского. Подошёл к свече и держал раскрытую ладонь над огоньком. Он слышал поздравления, гул жизнерадостных голосов, смех. Это всё проносилось эхом в затуманенной хмелем голове. Каждый мускул тела наполнялся расслабляющим теплом, и какое-то время Иззи пребывал в блаженном состоянии, почти отречённом от происходящего. Потом он подливал в свой бокал ещё и ещё, пока голова не наполнилась тяжестью. Дорогое шампанское в какой-то момент стало абсолютно безвкусным, а происходящее лишь фоном для главного зрелища – обнимающихся Пита и Люциуса. Иззи позволил себе на краткий миг представить, что Люциус обнимает и смотрит с такой любовью на него самого, на Иззи. Шепчет на ухо какие-то приятные глупости и смущающие жаркие фантазии. Дрожь возбуждения пробежала по телу от откровенности последних мыслей, и Иззи судорожно отпил из бокала, чувствуя, как жидкость бежит по пищеводу, а живот сводит от сладкой истомы. Люциус был таким счастливым сейчас. Люциус вообще умел быть счастливым. Хотелось быть к нему ближе. Хотелось быть от него так далеко, чтобы даже небо отличалось от того, на которое они смотрят.       Даже если бы Люциус взглянул на него снова таким горячим пьянящим взглядом, каким смотрел, когда его рисовал, это бы не примирило Иззи с его болью. Не примирило бы ни в этом дне, когда он смотрел на ослепительного и жизнерадостного Люциуса, для которого он бы никогда не смог стать единственным. Ни в этом марте, выстраданном воссоединением всех разлученных влюблённых. Ни в этой жизни, где он не служил Чёрной Бороде, которого больше не существовало. Ни на этом корабле, где он так и не смог стать капитаном. Ни в этом кукольном мире говорящих чаек, которому он не соответствовал.       — Что ж, уже прозвучало столько слов и поздравлений, — провозгласил Иззи, перекрыв общий шум своим громким властным голосом и подняв кверху руки, чтобы привлечь внимание. — Моя очередь!       Голоса стихли. Стид нахмурился, его выражение лица стало напряжённым и обеспокоенным. Эдвард, до этого мягко положивший ладонь ему на спину, от удивления её убрал и с подозрением посмотрел на Иззи. Вид обоих капитанов выражал крайнюю степень настороженности.       — Пираты и джентельмены! — хмыкнул Иззи, качнув бокалом с шампанским. — Люциус и Пит! Начну с того, что я вас не поздравляю. И не желаю долгой безмятежной и счастливой жизни, потому что это бесмысленно. На пиратском корабле она такой не была и не будет. Но держаться вместе и наследовать друг другу нажитое путём грабежа и разбоя имущество – правильное решение. Если кто-то из вас отдаст концы раньше, а не вместе в один день.       Стид немного побледнел и нервно потеребил свой перстень с крупным камнем на пальце.       — Кстати, Пит, крутой прикид, — Иззи указал бокалом на Пита, облачённого в шёлковую белую рубаху, чёрный пиджак и модные чёрные бриджи.       — Спасибо, мы долго не могли ничего подобрать, и вот. Смотри, какие туфли! — Пит покрутил ногой в тёмно-коричневом башмаке с крупной блестящей пряжкой.       — Пит, — шикнул Люциус, мягко пихнув его плечом.       — В общем... Я не мастер плести словесные кружева и не могу сказать каких-то прекрасных вещей. Люциус говорил, у меня плохо с чувством прекрасного. Да, я не могу его выразить. Но... ты каждый день заставляешь меня ощущать прекрасное, Люциус, — Иззи посмотрел прямо в округлившиеся от изумления глаза Сприггса. — Я пиздец, как тебя люблю. Живи подольше!       Эдвард поперхнулся шампанским и закашлялся. Стид похлопал его по спине. Все застыли в потрясении, во все глаза уставившись на Иззи. Когда кашель стих, тишина на палубе стала идеальной, только слышались крики чаек и тихий плеск волн.       — Обалдеть! — восторженно воскликнул Пит и обернулся к обескураженному Люциусу. — Ты это слышал, детка?       — Люциуса все любят, — с гордостью заметил Фэнг, хотя он выглядел ещё более потрясённым, чем все остальные, если это было возможно. Фэнг много лет знал Иззи, и если бы кто-то ему сказал, что однажды Иззи проникнется нежными чувствами и публично признается в них, он бы из жалости утопил сморозившего такую глупость несчастного безумца. Потому что подобных романтичных вещей он бы мог ожидать от кого угодно, но не от такого сухаря, как Иззи Хэндс. Иззи даже не любил собак! Фэнг смахнул слезу удивления и умиления.       — Всё-таки перетянул одеяло внимания этого вечера на себя, — утомлённо произнёс Стид. Он был всегда рад, когда члены команды говорили о своих чувствах и учились их выражать, хотя такого поворота, что устроил Иззи, даже он не предвидел. — Ты даже здесь отличился. И время же выбрал самое подходящее. Всё неймётся? Когда в тебе закончится этот шторм, Иззи?       — Только, когда сдохну. Кстати, Боннет! Стид ёбаный Боннет! — сипло протянул Иззи заплетающимся языком, отсалютировав Стиду бокалом. — К чёрту твои сказочки! Можешь мне их не рассказывать, другим рассказывай.       — Я и так отменил твои личные вечера сказок. Ты не можешь позволить мне то, что я уже сделал, — ровно ответил Стид.       — Как думаешь, Боннет, если деревянного человечка, который хотел стать настоящим мальчиком, сожгли, то какая участь ждёт мальчика, который хотел стать настоящим пиратом?       В воздухе повисло густое напряжение. Кто-то громко ахнул, кто-то выматерился, кто-то разрыдался с воплем: «Так дерявянный человечек сгорел?!». Баттонс невозмутимо смотрел на тёмный горизонт.       — Да что б тебя за ногу, Иззи, какого хера?! — рыкнул Эдвард и стукнул по столу кулаком так, что звякнула посуда. Он выглядил злым и разочарованным. Бледный и взволнованный Люциус вздрогнул и прижался к Питу. Стид неодобрительно поджал губы.       — Я... — Иззи стушевался. Его резко накрыло понимание происходящего. Комната слегка кружилась, все взоры были направлены только на него одного, и его начало подташнивать. Он нервно облизал губы и смахнул пот, выступивший на висках. — Я не хотел портить веселье. Продолжайте.       Иззи поставил свой бокал на стол и, покачиваясь, побрёл в свою каюту.