Печать Камы. Возмездие

Пустая прохладная комната и её бхуты даже не представляли, какую картину они увидят за приближающимися шагами. Полуденное солнце словно было предупреждено о том, что молодых наследников сейчас совершенно не нужно беспокоить, ведь будучи вместе они могли ненароком затмить главное небесное светило Млечного пути. Просторное помещение было поглощено полумраком, изредка разрезаемое рыжеватым отсветом чуть теплых солнечных лучей. Дорогой интерьер и богатую мебель можно было заметить только по переливу бархата и золотых отделок, что расплывались бледными бликами в затуманенных от предвкушения глазах хозяина. Девушка на его плече не унималась ни на секунду, то и дело подначивая его, пытаясь хоть как-то смутить или вывести на откровенный разговор. Тонкие пальчики кокетливо поглаживали напряженную мужскую поясницу, болтая при этом абсолютно несвязные вещи. Её абсолютно не волновало, что все её похабные фразы не вызывают должной реакции, лишь еле-различимое одобрительное фырканье Дубея провоцировало её на продолжение. — Какая же ты несносная, — холодная поверхность стекла коснулась женских бёдер, в то время как правое плечо робко заныло от осторожного укуса. Мужские клыки игриво клацнули вдоль округлой формы бронзового плечика еще несколько раз. Словно сам дьявол шутливо искушал её, скрывая истинные возможности острой и кровожадной пасти. Амрит аккуратно усадил её на сравнительно небольшой столик, ласково придерживая за спину и подколенные ямки ватных ног, — сама жаловалась на то, что мы слишком много болтаем, не переходя к активным действиям, а сейчас тебя невозможно заставить замолчать. Я бы с удовольствием занял твой рот более интересным занятием, но твои влажные губы уж слишком жаждут моего внимания. Амала в непонимании облизнулась, пробуя сухость уст на едва влажный язык. Думать совершенно не получалось, да и просто не хотелось, но странные намеки без разгадки притупляли ноющее чувство в крови, делая лицо гостьи чересчур строгим. Она чувствовала, что он знает, о чем говорит. Хмурые прищуренные глаза блеснули переливом золотистого янтаря, встретившись с ослепительно ярким лучом, растекающимся широкой полосой по миловидному лицу. Её прямой взгляд буквально впился в глаза нареченного, отмечая, что весенняя зелень его радужки становилась еще насыщеннее в потемках комнаты. Миниатюрный кофейный столик стоял впритык к стене между двумя колоннами, а где-то высоко над головой покачивался выключенный светильник. Выбор брахманского потомка больше не казался чем-то глупым или необдуманным, скорее навевал странную смесь предвкушения и ожидания. Маленькая стеклянная плитка рядом с открытым окном наверняка не случайно стала приоритетом для любовных игрищ. Девушка едва смогла опереться на собственные прямые руки, заведя их за спину, правда для этого пришлось соскользнуть немного вперед нижней частью тела. Амрит же, не разрывая зрительного контакта, очертил ладонями область девичьих коленей, с нажимом помассировав коленную чашечку. Рывком вполсилы придвинул собеседницу ближе, разместив её безвольные ножки у себя на плечах. Басу данная поза уже начала доставлять дискомфорт, ноги затекли, а руки гудели от напряжения, ведь держали на себе всю массу корпуса тела. Самое неприятное заключалось в том, что как-то поменять точку веса было нереально — одно неловкое движение и она, не рассчитав расстояние до стены, бездумно ударилась бы головой, при этом въехав тазом прямо в лицо будущему мужу. «- я, конечно, понимаю, что терять голову в моем присутствии для тебя обычное дело, но такая зазывающая просьба нырнуть в тебя с головой это что-то новенькое.» Амала готова была поспорить и поставить на кон все, потеряй она физический контроль, услышала бы что-то подобное или даже хуже, ведь цензурой её любовник явно не ограничивался. Поэтому постаралась хоть немного расслабить мышцы и усмирить неравномерное дыхание, активно вдыхая уличный воздух с ускользающим ароматом пьяной вишни в тандеме с растопленным шоколадом, пряча его в запас где-то в залежах грудной клетки. Грудь покорно следовала в такт её сужению и расширению, непринужденно мелькая в освещаемых участках стены, то и дело завладевая вниманием и без того взбудораженного наблюдателя. — Ты, вроде как, собирался поцеловать меня, — вернув себе кокетливый настрой пролепетала юная госпожа, потеревшись коленкой правой ноги о щеку мужчины. — Просто выбираю откуда начать. Ты куда-то торопишься? Твоя тропинка к оргазму сегодня займет уйму времени, но ты имеешь возможность насладиться им сполна, — усмехаясь и не отрывая взгляда от неприкрытой зоны лифа, ласково мазнул указательным пальцем извилистый узор чуть ниже ягодицы, — закрой глазки, дорогая Махарани, так будет интереснее. Язвительный ответ никак не шел в одурманенную голову, хотелось просто плыть по течению обстоятельств, и желательно, чтобы оно занесло её прямо в омут всепоглощающей страсти, которую так детально и возбуждающе описывал её суженный. Глаза закрылись сами собой, чуть дрожа от повысившейся чувствительности. Кончик влажного языка тут же скользнул по одной груди, едва охладив разгоряченную нежную кожу ореола, местами задевая уже затвердевший сосок. Ласкаемая им часть тела дёрнулась от трепетных импульсов, поразивших нервные окончания, но голос так и остался на нише горла, прижатый воздухом. Амрит довольно ухмыльнулся, опалив его разгоряченным выдохом. Подлец чувствовал то волнующее напряжение, что меняло свою дисперсную форму в теле сидящей перед ним гостьи. Не давая ни секунды на то, чтобы опомниться, мгновенно преодолел расстояние до внутренней стороны бедра, жадно обхватив губами взбухший комок из нервов. Ловкий язычок тут же соскользнул ниже, подхватив капюшон клитора, и плотно зажал его в тиски между горячими частями ротовой полости. Возникшее желание отстраниться от неожиданного прикосновения тут же сменилось рвением немедленно раздвинуть ноги шире и прильнуть как можно ближе, как можно теснее и как можно скорее. «Сильная и независимая госпожа Басу» только что прокляла себя всеми богами за свою наглую и дерзкую траекторию во всех их контактах до этого, ведь прямо сейчас до нее дошло, как кропотливо и долго она будет за это расплачиваться. Хотелось бы ухватиться за что-то, сжать до ломоты в суставах, лишь бы эти судороги от накатившего экстаза не так сильно тормошили нервную ткань. Но как все продумано и коварно. Сзади пустая стена, снизу уже ставший скользким от пота стол, а сверху светильник, возомнивший себя Эверестом, ведь сейчас казался лишь незаметной золотистой точкой на фоне потолка. На Дубея и вовсе боялась даже взглянуть, не то что зарыться с силой в его пряно пахнущие волосы и хоть немного сменить правила игры. Да и то было нереально, одной рукой она бы даже себя не удержала, не говоря уже о вцепившимся в неё, словно обезумевший буйвол, воздыхателе. Это было невыносимо. Многочисленные поцелуи в складки половых губ пропускали едва ощутимые укусы, кладя все ощущение на острие иглы, которое то и дело искушало плавно опуститься на режущий контур и полностью растворится в моменте. Но её любовник не был так прост, игриво маневрируя естественной смазкой по всей поверхности женского начала, умело доводил её до самой настоящей экзальтации. Спинка языка постепенно становилась жестче, по ощущениям похожа на мелкие лишенные остроты шипы, как у котиков, которые тщательно вылизывают шерстку. Редкие шлепки по бедрам и пояснице выбивали из легких весь воздух, не давая запастись новым. Вскоре, активные движения сменились плавными прикосновениями и едва ощутимыми касаниями, Амрит мастерски балансировал между её приближением к оргазму и тактическим усилением чувства возбудимости. Голова девушки кружилась, глаза закатывались без возможности вернуться в прежнее положение, дыхание сбито напрочь, легкие горели от недостатка кислорода, горло неприятно саднило от частых упоенных вдохов, сопровождаемых стонами на фальцете. Лишь одна мысль засела настолько плотно, что бесшумно произносилась на её пересохших губах. Это конец… Это конец, конец. Это конец… Конец чему? Всему и мне в первую очередь. Амала пала. Пала на самое дно своего представления о достоинстве и чести, сделав это на глазах у всех, не в силах остановиться. Пала осознанно и легко, словно будущее и настоящее потеряло смысл, а прошедшее осталось давно позади и не имело право на упоминание. Её расплывчатый взгляд соскользнул за пределы открытого настежь окна. За ним собралось самое настоящее сборище, словно все собрались посмотреть, как ракету отправляют в космос. Какая ирония, эта метафора идеально подходила к ситуации. Вокруг были тысячи людей: смущенные юные девочки с бинди, откровенно неказистые юноши с пошлыми кривыми ухмылками, женщины, мужчины с неодобрительным косым взглядом, старые девы с обезумевшим от вульгарства выражением морщинистого лица. Столько лиц, образов, едва ли знакомых фигур, даже несколько школьных приятелей не отрывали недоуменного взгляда от происходящего. Милая бездомная кошечка, раздражавший постоянный посетитель магазина, странноватый прохожий, вечно лающая собака соседей — все они, настырно и совершенно не прикрываясь глазели через открытое окно на вопиющее безобразие. Как бы стыдно не было признавать, но хоть какое-то значение имело только то, что было сейчас, в данную секунду. Настоящее — слишком расплывчатое и совершенно пресное понятие для описания данного временного промежутка. Эта смесь эйфории и специфичности интимного аффекта сделало своё дело — уже бывшая Кхан была готова наплевать на все, замирая сердцем от каждого мелодичного рыка, что проходился вибрацией по всей внутренней поверхности бедра. Дорсальная артерия клитора будто клонировалась в каждой части тела, заковала мозг в лианы, полностью изолировав его. Но эта абстрактная картина с уязвленным самолюбием, которое она и без того успела опустить намного ниже обычного, теперь висела в главной зале гиппокампа, даже в нескольких экземплярах. Всю её независимость, настырность и наглость сейчас слопали в один присест и мало того — ненасытились, словно та была лишь славным перекусом перед настоящим блюдом. Наваждение, не иначе. — Я… — собственный сбивающийся стон, — я не могу…больше. Остановись или я придушу тебя. Какой стыд, при активировании данного воспоминания в комплекте должен быть моральный подзатыльник. Если до этого я только видела себя со стороны, то сейчас обзор сменился. Видеть ситуацию от первого лица было наиболее привычным, да и вдобавок ощущение мнимой реальности происходящего неожиданно обрадовало меня. До этого я будто бы подглядывала за смутно знакомой девушкой и её безумно соблазнительным любовником, из-за которого вся эта сцена мне вообще стала быть интересна. — Ты еще в состоянии говорить, милая? — голос Дубея был осипшим и от того невероятно сексуальным, ноги тут же затекали от замирающей крови в жилах, — мне казалось, что ты уже давным-давно потеряла дар речи, без возможности возвращения. Но я все равно добьюсь этого эффекта… и мне нравится, что мы с тобой нашли еще один общий язык. Так что если так хочешь разнообразить процесс удушением, то я буду рад быть зажатым меж твоих бедер. Он неожиданно громко хмыкнул, не отрываясь от своего занятия. — Что? — прошептала я на выдохе, пытаясь нормализовать дрожание закрытых глаз. — Это, похоже, один из тех немногих моментов, когда ты ведешь со мной такой искренний и доверительный диалог…- изнеможённый от ласк низ живота уже плохо различал многочисленные передвижения языком по его поверхности, но проникновение сразу двух пальцев до начального фаланга ощутил в полной мере, обессилено сжав их подрагивающими стенками, — лишенный притворного недовольства и провокаций… — движения стали более ритмичными, словно мужчина жестом активно «подзывал» нутро своей возлюбленной, чтобы оно вырвалось наружу, — такой естественный. Твоё сопротивление своему истинному предназначению, нашей связи, своим скрытым желаниям прячет от меня и даже от тебя твою настоящую форму, приняв которую… нет, хах, — невнятный смешок. — Полностью приняв которую, а не отдельными частями тела и души, ты сможешь замолить не только свои грехи, но и тех, за кого в ответе. Так же, как и я. Он хотел сказать что-то еще, но его губы неестественно сомкнулись, все звуки вокруг стали слишком похожи на неразборчивый шум, какой обычно бывает в большом скоплении людей. Очертания реальности перед глазами сплетались между собой, оставляя после себя лишь неестественную муть. Принять уход сна при пробуждении весьма смелый и тяжкий поступок, особенно, если ни один фактор не мешает тебе спать дальше. Несмотря на жуткое развитие сюжета моего сновидения, я проснулась в странном поглощении приятной неги, что так ласково сжимала живот. Сон как-то резко оборвался, словно мой разум не захотел услышать продолжение слов Амрита и оставлять меня с ним наедине. Надо бы обдумать всю эту странную вакханалию с эротическим сном, а особенно с его моральным посылом. Как можно детальнее! Кирана рядом не было, наверное, он побрел досыпать последние пару часов к себе в комнату, заботясь о моем личном пространстве. Это первое, о чем я успела подумать этим злосчастным утром, едва открыв глаза и послав сигнал в мозг для того, чтобы проанализировать мысль. Спустя несколько беззаботных секунд после пробуждения моя левая рука, где-то вблизи лучевой кости, стала отчаянно ныть, буквально реветь болью и пульсировать потоком нейронов. Одним резким движением вырвав её из-под подушки, прижала к себе, дабы хоть как-то ослабить внезапную вспышку боли, что выбила из головы все мысли. Она была еще ярче, чем сегодня ночью. Такая насыщенная и, как бы сказать…бесконечная? Не могу представить, что бы могло остановить её, ослабить. Словно она была живая, насколько живым может быть ощущение… не нарастающее, остающееся на своём уровне, не собирающееся исчезать. Глаза сами собой слипались, было ли это из-за того, что я постоянно жмурилась и сдавленно шипела через сухие губы, но дыхание выравнивалось, вновь приводя меня к вратам царства Морфея. Я успела лишь перевернуться на бок, поджимая несчастную конечность под себя. Даже сквозь активно наступающую дрему чувствовала, что кто-то разделяет эту боль со мной. Неведомым чутьем ощущала, что давление этого мучения намного выше, чем мне доводится испытать. Я лишь принимала на себя свою долю. Мне снился абсолютно пустой сон, который не приносил сил или бодрости, только отнимал их, укрывая меня от чего-то. Но выбраться из него не могла, в реальности меня ждала пытка.

***

Пробуждение не принесло мне какого-либо удовольствия, но и не было таким уж паршивым. Рука все еще неприятно саднила, отголоски жжения мелькали в слабом зуде. Боль хоть и явно отступила, но давала понять, что будет действовать по нарастающей. Я с недовольным стоном протерла глаза, оттянув их уголки в разные стороны. Зрение было расплывчатым, но распознать наступление вечера не составило никакого труда. А вот осознание того, что я напрочь проспала большую часть дня, меня нестерпимо раздражало. Голова тут же закружилась, стоило мне присесть на край кровати, свесив ослабленные ноги. Я вздохнула с преувеличенной тяжестью. От долговременного пребывания в горизонтальном положении появилась тягучая тошнота, заполняющая пустоту внутри. Моё существование на данный момент ощущалось слишком эфемерно, каждое чувство и инстинкт было настолько притуплено, словно пропало вовсе. Отсутствие жизненной энергии еще больше усугубляло ситуацию, делая из меня человека, наполовину переступившего порог небытия. Я провела расфокусированным взглядом по потёмкам комнаты, остановившись взглядом на руке, изуродованной скоплением краснеющих полос. Темнота в помещении слишком мешала обзору, поэтому, пересилив себя, я все-таки поплелась к окну, из которого легкими порывами дул теплый ветер. Света, как это обычно бывает в Калькутте, не было, об этом свидетельствовал потухший светильник, который я всегда оставляла на ночь и выключала только утром. Свесив измученную конечность за узкий подоконник, я недоуменно уставилась на некогда чистую от любых родинок или шрамов руку. — Что за гадость? — прошептали подрагивающие от отвращения губы. Набухшие кровью толстые рубцы разрослись буйным плющом от медиальной подкожной вены, огибая своим узором расстояние от локтя и чуть ближе к запястью. Тонкая защитная пленочка, которой они успели покрыться, изредка отражала свет, исходящий от главного ночного светила. Казалось, что если слегка надавить на нее пальцем, то она тут же порвется, не удержав в себе огромное количество густой малиновой крови. То ли так падал свет, то ли моё ослабевшее зрение медленно денатурировалось в дальтонизм, но её цвет никак не был приближен к красному, скорее к фиолетовому. Я глупо повертела головой, словно готовясь к тому, чтобы оглушительным воплем позвать на помощь. Мои познания в медицине были весьма поверхностны, но точно было ясно одно — это активный воспалительный процесс, который надо было срочно остановить. Понятия не имею, где я могла заразиться этой дрянью, хоть Индия и кишела самыми страшными болезнями мира, но такое я себе даже представить не могла. На последних курсах в институте к нам периодически приходили медработники с эпидемиологического отделения для проведения инструктажей. Индия — небезопасная страна по всем сферам жизнедеятельности, особенно в плане здравоохранения. Холера, тиф, сибирская язва и паратиф — только самые широко известные заболевания, которые встречаются здесь на каждом шагу и зачастую обрывают жизнь миллионов индийцев за небольшой срок. Нас учили распознавать первые стадии заболеваний, рассказывали про строгие правила гигиены, соблюдать которые было просто необходимо, советовали поставить базовые вакцинации перед поездкой в Бхарат. И кто же знал, что выношенный целыми поколениями крепкий иммунитет рода Басу не спасёт меня даже в первые недели пребывания на родной земле? — Ну и жуть! — чуть громче обычного подвела итог я, еще раз покрутив рукой во все стороны, будто бы рассматривала украшение. — О, Амала! Ты уже проснулась? — в комнату буквально влетел полный энергии Киран, вмиг оказавшись рядом со мной, — Ты продрыхла весь день, засранка! Я едва успела спрятать руку за спину, прежде чем возмутиться. — Ты обнаглел, Кир?! — левая рука тут же кинулась подстраховать правую в угрожающем жесте, но вовремя сдержалась, — Забыл, как каша пахнет? Я тебе сейчас покажу! — Ох, ты! Во сне научилась готовить? — ядовито усмехнулся братец, наверняка думая, как бы еще сдерзить, так как уже был на низком старте, чтобы сбежать. — Я сейчас тебя приготовлю и приправлю ядом из твоего языка, — шутливо парировала я, готовясь его догонять. Ну это же надо так! Не успела прийти в себя, как мой некогда ласковый любимец пришел мне показывать, как ярко играет детство у него в заднице, — Это что такое вообще? Ты как себя ведешь? Я успела сделать лишь пару шагов к приближению, как Киран, заливаясь грохочущим смехом, просто-напросто слинял из комнаты. Как любая заботливая сестра, я тут же ринулась за ним, обещав исполнить свои угрозы. Под моими ногами были сбиты несколько ваз, из-за которых мне приходилось останавливаться, чтобы уберечь их от поломки, скатаны все ковры и, в конце концов, настигнут потерявший страх паршивец. — Сученыш мелкий, что на тебя нашло? — прошипела я, чуть грубовато потрепав его за ухо. Тот в ответ наигранно захныкал, после чего игриво указал взглядом на вход в столовую. По звону приборов было слышно, что ужин у Чауханов в самом разгаре. — Что за грохот и крики? — взволновано прокричала Приянка с другого конца комнаты, — Киран, ты позвал Амалу к ужину? Она придёт? Судя по звукам, хозяйка встала из-за стола, чтобы проверить происходящее. На звук приближающихся шагов почему-то отреагировали паника и нервозность, готовя меня к тому, чтобы уйти. — Ребята, вы тут? — голос Арьяна тоже стал постепенно приближаться. Зачем-то оглядев себя и брата, я наконец поняла, почему я так занервничала. Моя любимая пижама в глазах хозяев непременно превратилась бы в пепел, так что нужно слинять также быстро и успешно, как сделал это подлец, стоявший рядом со мной. — Так, я переодеваться, скажи Чауханам, что я скоро приду! — как можно тише прошептала я и уже через несколько секунд сверкала пятками в смежном коридоре. Не скрою, в душе я злорадно хихикнула, ведь за беспорядок и шум придётся объясняться Кирану, а я «выбежала сухой из воды». Быстро умывшись и переодевшись в непримечательное сари нежно розового цвета (чоли из этого комплекта имела достаточно длинные рукава, что было необходимо), я, как можно тише, спустилась по лестнице. Волосы, собранные в низкий хвост, ненавязчиво ласкали открытую поясницу. Почему-то именно это еле осязаемое действие напомнило мне тот самый эротический сон с участием Амрита. Смущенная собственными мыслями, я аккуратно переступила порог. И, как бы не было странно, оказалась окружена пристальными взглядами присутствующих. Активно нарастала неловкость, всего несколько секунд хватило, чтобы она затронула каждого. Как и всегда, ситуацию взяла в руки хозяйка. — Амалочка, милая! Ты хорошо себя чувствуешь? А то спала весь день, Киран к тебе бегал каждые полчаса, я два раза заходила, все спишь и спишь, — сетовала женщина, — ну чего же стоишь, как не родная? Вот, твоя порция, садись скорее… Приянка принялась «кружиться» в мою честь, усадила за стол, поправила мою прическу, быстро осмотрела на наличие температуры или других недугов (слава всем богам, не дойдя до руки). Оставшись удовлетворенной и списав все на стресс, не упустила шанс завести свою любимую «шарманку». — А ведь работа твоя тебя довела, точно знаю! Вон — изнуряют тебя до такого состояния, поспать не дают, все звонят посреди ночи. А ты девочка ответственная, исполнительная, но отстоять свое право на отдых никак не можешь. Смотри, как пользуются, англичане! — с презрением фыркнула женщина, подтолкнув локтем мужа, — А кому еще хочется на трупы смотреть, да по следам кровавым идти, судьбу испытывать? От того и спокойно поспать не можешь, сны-то поганые снятся? Ох, вы и не представляете, насколько, моя дорогая. Почти всю ночь в жару и мокрая. И не только от пота. — И то, верно, Мера Диль, — уже доевший ужин Арьян мирно допивал масалу, — не дело это для молодой девушки. Да и тем более, чтобы наследница Басу носилась с шайкой англичан, да своих сдавала? Побойся Махадеви, молитесь и радуйтесь, что живы остались… Как было бы замечательно объяснить, что вся эта клоунада с выездным зоопарком и запасными клоунами была затеей моего будущего мужа, в котором души не чаяли. Вызвать меня из Лондона, приставить к совершенно незнакомым людям, с которыми я бы не факт, что поладила. Долгое время таскать меня за нос, чтобы он у меня растянулся до такой длины и подходящих размеров, дабы я могла совать его куда угодно. Потом еще высказывать мне за это. Это Амрит позволил наследнице Басу таскаться с англичанами, можно даже сказать, заставил. Сам же разбрасывал мне подсказки и направлял, словно компас. Чтобы показать мне позже, насколько уже другая история — моя личная… Всего этого им знать необязательно, я бы даже сказала — не положено. Но, похоже, им не было до этого дела. Чета Чауханов вновь прекрасно спелась в своих личных обсуждениях. Киран был не заинтересован, потому что мало чего мог понять из их диалога, а я и вовсе думала о своем. О своем. Дубее. Несмотря на возникшее между нами доверие и индивидуальную связь, я все равно сразу же подумала, что Амрит имеет первостепенное отношение к моей проблеме. Думала скорее не о том, какой он злодей, а как он может мне помочь. И сможет ли вообще? Я почему-то усмехнулась вслух. Он ведь каждую бактерию, что способна нанести мне вред, одним взглядом сожжет. Либо соберет ораву медиков, чтобы каждый из них контролировал по миллиметру меня всю. Хотя, нет. Последнего он явно не допустит. Все мысли и рассуждения то и дело возвращались к тому незабываемому сну, в котором я едва ли не наяву достигла пика и просветления. Значил ли это сон что-то, или это просто прихоть моего подсознания вследствие отсутствия близости? Второй вариант мне по душе намного больше, разгадывать загадки своих снов и видений я уже попросту устала. Не говоря уже о том, что чувство ненасытности к информации во мне поубавилось. Ох, как бы сейчас обрадовались Амрит и Киллиан! Второй в таком случае бы наверняка поверил в Темную Мать, Шиву, Вишну и прочих. Ведь это могла быть только проделка богов, не иначе! А кто знает, может, так и есть на самом деле?.. — …Хорошо, что все так сложилось… отстранили…да, — слышались на фоне вырванные из контекста фразы, не смотря на то, что я не слышала полноценную конструкцию, тело странно напряглось. Не может быть. — Мисс Чаухан? — неровным голосом позвала я, хозяйка тут же повернулась ко мне с доброжелательной улыбкой, кивнула, — вы мне говорили о чем-то? Я задумалась. — Ой, да ерунда! — отмахнулась женщина, ободряюще улыбнувшись. Меня это напрягло еще больше, — По работе твоей Габриель Грант звонил. Сказал быть завтра в половину десятого в посольстве. Будет собрание. Слава богу хоть без ваших поездок… — И это все? — с какой-то надеждой в интонации спросила я. — Ну… — промямлила Приянка, спрятав поджатые губы за чашкой, — срочное собрание. Я чувствовала, как мой взгляд наливается кровью из-за напряжения. — Ох, деточка, не хотела я тебя расстраивать или вновь заставлять нервничать. Но так действительно будет лучше, — виновато смутилась она. — Что он сказал? — Киллиан Лайтвуд подал рапорт на твоё исключение из коллегии вследствие отсутствия благонадежности, если кратко. Завтра у вас будет что-то по типу «очной ставки». Я нервно улыбнулась, промычав нечленораздельное «спасибо». — Без разницы, что о тебе подумают они, твоё место здесь. Ты не должна подчиняться им и быть благонадежной по отношению к тем, кто проливал кровь твоего народа, детка… Возможно, но, судя по всему, осталось совсем немного времени, как кровь одного из моих коллег будет литься рекой.