Печать Камы. Возмездие

Шехар не тратил время на лишние предисловия, поэтому за считанные минуты мы оказались у дома Чауханов. Не спрашивал о работе, не интересовался проведенным днём, смотрел прямо, порой переключая скорости передач. Мы с Кираном тоже молчали, ведь успели наговориться за сегодняшний день вдоволь. Коротко попрощавшись, пошли прямиком до своих комнат. Хозяева нам не повстречались. Брат сладко потянулся, сообщив о том, что сегодня проведет остаток вечера в библиотеке, так как еще вчера от скуки рылся в стеллажах и нашел занимательную книгу про традиционные боевые искусства и национальные виды спорта Индии. Я и не сомневалась, что среди тысячи книг богатой коллекции семьи Чауханов именно эта придётся ему по вкусу. Интересно, а что бы он выбрал из бесценной библиотеки Дубеев? Наверняка нашел бы книгу про то, как индуистские божества придумали баскетбол, играли в него тысячи лет, передавая это наследие потомкам, чтобы впоследствии Киран Басу стал великим спортсменом не от мира сего. А зная колорит и масштаб библиотеки Амрита, такое более чем возможно. Мне даже кажется, что я видела нечто похожее. Подкалывать моего героя я, естественно, не стала. Лишь с нажимом чмокнула его в щеку, поблагодарив за самоотверженность и заботу, тот бросил мне в ответ мол «теперь ты у меня в долгу, крошка», но почуяв прилет подзатыльника, тут же ретировался к себе в комнату. Мне оставалось лишь вздохнуть, качая головой. Зайдя к себе в покои, я тут же ощутила приятную свежесть и легкую прохладу — комнату явно проветривали. Руки сами собой потянулись развязать ту тугую конструкцию, которую я соорудила еще с утра, даже не задумываясь, как буду это снимать. А надо было, ведь с первого раза ничего не получилось. Пока что мне оставалось лишь снять украшения и распустить волосы, что успели закрутиться в прическе. За расческой пришлось плестись в ванную, где я заодно умылась от скопившегося на лице пота. Размокшая в воде ткань легко поддалась, стоило потянуть за широкий краешек узла, и золотое расписное творение упало к моим ногам, глухо брякнувшись из-за вшитых дорогих камней. Рубцы выглядели намного лучше, но появившиеся на коже красноватые заломы от перетяжки сари портили всю картину. Я провела все еще мокрой рукой по измученной коже, на несколько секунд буквально выпав из реальности, полностью сосредоточившись на ощущениях. Но рука была онемевшей. — Амала! Амала! Киран? — громко звала Приянка, вышагивая по этажу, — вы уже вернулись? Кушать будете? Я проигнорировала её, все еще занимаясь детальным изучением своей конечности. И почему сейчас рубцы притихли? Обычно к ночи начиналась самая «жара», когда я была готова выть от боли. А тут лишь вялость и онемение, которые не пропадали даже после щипка. Но стоило мне войти в раж и слегка поцарапать почти затянувшиеся раны, как кровь брызнула фонтаном. Резкий импульс боли был настолько сильным и неожиданным, что я промычала нечленораздельное ругательство на смеси хинди и английского. Я прикрыла рот свободной рукой, дабы не выдать свое убежище, но вот незадача — я забыла закрыть дверь в ванную, думая, что хозяев нет дома. Женщина молниеносно оказалась в проеме, всплеснув руками. — Милая, ну это что такое! Я тут ищу её, кричу, а она не слышит! — кажется, она была очень недовольна, но взгляд маленьких карих глаз тут же сменил гнев на любопытство, — Великая Махадеви, что у тебя с рукой?! Хотела бы я спрятать руку за спину или вовсе оторвать и выбросить, прикинувшись, что она не моя, но было поздно. Та без предисловий подошла ближе и принялась разглядывать, ошарашено пуча глаза. — Да обожглась вот недавно, ничего серьезного, — улыбнулась я, сдерживая животное чувство страха и желания свинтить куда подальше, чтобы меня не нашли даже с собаками. Засунув руку под кран, обмыла ту от ядовито-красных струек крови, в надежде, что она не сможет рассмотреть подробнее. Та недолго промолчала, пока я не вытащила руку из-под напора воды. — Это ж где можно было себя так изуродовать, дорогая? — заохала бывшая Банерджи, прямо взглянув мне в глаза, — и давно это у тебя? — Говорю же, недавно. — Так они же у тебя зажить успели, для такого как минимум недели две пройти должны, а когда мы ездили с тебя мерки снимать дней пять назад, так все нормально было, я помню. А тут такие рубцы, матерь божья! Она хотела бы прикоснуться к поврежденным участкам кожи, как я нервно отдернула руку. — Не надо, пожалуйста, это очень больно! — Спокойно, малышка, спокойно, — убаюкивающе пролепетала хозяйка дома, аккуратно взяв меня двумя руками за кисть и локоть, — раз не хочешь рассказывать, что случилось, так позволь помочь. Знаю я одно обезболивающее масло, помогает на раз-два, мазать нужно каждый раз, когда почувствуешь даже малейшую боль. Сейчас сбегаю приготовлю, а ты возьми из моей шкатулки в спальне ленточный золотой браслет. Потерпи, крошка, я мигом. Приянка выпорхнула за пределы не только комнаты, но и этажа за считанные секунды, даже не сбив ничего по дороге. Хоть я была стройнее и ловчее её, в таком темпе снесла бы еще больше предметов интерьера, чем в прошлый раз. Я посмотрела в свое отражение в зеркале удивленно пожав плечами. Черт знает, что с ней не так, но радовало хотя бы то, что она не побежала звонить Дубею или вызывать частного врача. Я подняла с пола ни в чем неповинное сари и отправилась к себе в комнату. Не успела я настроиться на то, чтобы пойти в семейное гнездышко приютившей меня семьи, как напротив меня оказалась миссис Чаухан с увесистой чашкой в руке. Я робко заглянула в приготовленную субстанцию, отметив странный молочный запах. А так, выглядело вполне нормально: полужидкая консистенция, бежево-розоватый цвет, без каких-либо катышков или неровностей, точно йогурт, также была удобная кисточка для нанесения. Я, безусловно, знала, что старушка знаток всяких зелий и снадобий, но тот факт, что она без труда смогла приготовить добрую порцию обезболивающей мази всего за несколько минут — не мог не впечатлить. Что-то сегодня все в этом доме как-то быстро, а главное — очень оперативно работают. Ускользающий от внимания подвох соперничал с обострившейся паранойей. — Вот, Амалочка, попробуй, должно помочь, — она передала чашку мне в руки, — а я пока отлучусь ненадолго. Для твоей мази пришлось потратить львиную долю своих запасов, а зная, что эта мазь тебе пригодится еще не раз, пойду-ка я на рынок, пока не стемнело, и докуплю нужное. — Вы даже не пошлете служанку? — удивилась я. — Да что уж там, сказать по секрету, ни у одной женщины в нашем городе нет такого зоркого глазка да строгого голоска, чтобы все необходимое найти, так еще и при деньгах, да при лице остаться. А служанки, — фыркнула Приянка, махнув рукой, — им травы с поля, да листьев с дерева понапихают втридорога, а они и рады быть обманутыми. — Хах, бывает. Большое вам спасибо, не знаю, чтобы без вас делала. — Дитё ты моё, не сидеть же мне смотреть, как ты от боли загибаешься! Вот проклял тебя кто-то из местных — головы им не сносить. Женщина подала мне новую теорию. Может, Абхей всё-таки успел проклясть меня? — Ох, что-то я заболталась. Есть захотите — позовите Мадху, накроет, а я побежала, ягодка, не теряй, — подмигнула хозяйка дома, покинув мою обитель. Стоит ли говорить, что с каждым днём она становилась все более чудаковатой? Похоже, что нет, это было и так понятно. Я с интересом повертела кистью вдоль стенок фарфоровой посуды, отметив, что содержимое выглядит весьма и весьма симпатично. После нанесла первые мазки на все еще ноющие мышцы запястья, плавно продвигаясь к локтю. Боль и правда исчезала за считанные секунды, стоило нанести хоть каплю мази на поврежденный участок. По руке словно скользило мягкое пушистое перышко, что ненавязчиво ласкало утихомирившиеся рубцы. Это занятие настолько увлекло меня, что в ход пошел второй, третий слой и вот я соскребаю остатки со одна. Ох, она же говорила, что приготовление этой мази достаточно затратное, намекая, чтобы я была экономнее. Но я почти вовремя остановилась и убрала оставшуюся смесь за дверцу тумбочки. Масса на руке успела подсохнуть, образуя плотную пленочку в тон к коже, я с удовлетворением повертела вновь здоровой рукой, радуясь решению хотя бы одной из насущных проблем. Хоть Приянка и не подарок, стоило признать — она самая настоящая волшебница. Я накинула на плечи полюбившееся сари и под внутреннюю мелодию хорошего настроения лениво поплелась на кухню, дабы выпить чего-нибудь спиртного. Серьезно, я слишком много стрессовала за сегодняшний день, чтобы безуспешно пытаться расслабиться хотя бы вечером. И зачем ограничивать себя, если есть стопроцентный способ скрасить время? Арьян никогда не скрывал, что любит традиционные крепкие напитки и даже советовал мне что-то из своего мини-бара. Наверняка это был пустословный жест вежливости, но я решила им воспользоваться. Открыв потаенный шкафчик внутри высокого закрытого со всех сторон ящика, я с интересом осмотрела ассортимент. Конечный выбор предстоял между Old Monk — сортом местного рома из сахарного тростника, и Sula — виноградным вином, произведенным на юге страны. Сильно напиваться в мои планы не входило, но идея попробовать все и сразу прочно засела у меня в голове, требуя осуществления. Поэтому я понемногу налила того и другого в соответствующие бокалы, сделала небольшую фруктовую тарелку и отправилась отдыхать на уютный балкончик. Температура на улице явно спала, оставляя жителей Калькутты в нежных объятиях теплого вечера, изредка прерываемого порывами чуть более прохладного ветра. Я по-хозяйски растянулась на диванчике, поставив все необходимое на близстоящий столик. Полюбовавшись видами, пригубила первый глоток вина, что так сладко и горячо растекся по горлу, будто бы намереваясь по пути разжечь само сердце. Яркий фруктовый вкус, такое же приятное послевкусие, соблазняющий аромат вишни и слабое головокружение полностью расслабили меня. Настолько вальяжно и непринужденно, что я ненароком прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях легкого опьянения. Только запах вишни в воздухе был слишком настойчив, чтобы быть отдушкой вина. — Неужто чуешь меня, красавица? — произнес мужской насмешливый голос прямо над ухом. Я даже не вздрогнула, ведь знала, что он здесь. Буквально почувствовала нутром, но сердце неизменно ускорило свой ритм вблизи возлюбленного, — и с чего это ты решила так рано напиться? Так сильно скучала по мне? — Решила свидание нам устроить, — съязвила я, приоткрывая глаза. Единственный раз захотела отдохнуть наедине с собой, так не бывать этому, везде найдут и достанут. Так еще и обвинят в алкоголизме. Неужто никто не знал, что бокальчик красного вина на ночь и перед едой очень даже полезно? Амрит высокомерно сверкнул глазами, оглядывая обстановку вокруг. — Ну, для такого случая нужно вино подороже, а на тебе — одежды поменьше, — пошло ухмыльнулся он, с контрастирующей нежностью погладив меня по волосам. Пальцы плавно расчесали блестящие локоны, после чего медленно прочертили овал лица, поджав подбородок ямкой между большим и указательным пальцами, — а, у тебя тут даже ром приготовлен. Польщен, польщен. Только ты забыла послать мне приглашение. Хотя, ты надела моё подарочное сари, наилучшее из всех, в котором смотришься неприлично превосходно. Словно Лакшми в своем истинном божественном обличии спустилась на нашу землю для любования ею народом. Так что я могу посчитать это за вызов. — Тебе нужно приглашение? Я думала, что тебя не зовут, ты сам приходишь, — наигранно удивилась я, положив руки на сердце. Он настолько хищно ухмыльнулся прямо над моим лицом, что я тут же приняла сидячее положение, тем самым заставив его руку сместиться ближе к животу. Еще не хватало наброситься на него, сразу приняв позицию снизу. Дубей сел на освободившееся место рядом, положив мою голову к себе на колени. Как бы я не играла в недовольство, сплетение возбужденных волн от груди до пупка говорило точно об обратном. Я была счастлива его видеть. Во всех смыслах. — Я взрослый и самостоятельный мужчина, поэтому могу увидеть тебя, когда захочу, — пальцы с нажимом «пошагали» ниже по прессу, порой проваливаясь в мягкую кожу живота, — где захочу, — добравшись до надлобковой области, зеленоглазый искуситель сменил тактику, плотно прижавшись ладонью к вздымающейся от дыхания части живота, — как захочу, — низкий шепот в тандеме с растирающими движениями в чувствительной точке заставлял меня то и дело сжимать ноги, чтобы хоть как-то контролировать наплыв возбуждения, — и даже не буду объяснять зачем, — одним не резким, но быстрым движением Амрит проскользнул этой же рукой вверх по торсу, сжав мою шею, с помощью которой слегка приподнял нижнюю челюсть на встречу к себе. Я жадно схватила воздух не то от неожиданности не то от восторга, горячий выдох из моих губ за счет столь близкого контакта вернулся мне, не растеряв свой жар. Изумрудный цвет глаз, ставший соблазнительно глубоким, но не менее насыщенным, прошелся по-моему лицу нагловатым взглядом, — я рад, что ты разобралась со своим унылым капитанчиком так быстро и пытаешься как можно меньше якшаться с чужаками. Приятно осознавать, что мои просьбы для тебя не пустой звук, Махарани. Последнее слово он с вожделением прошептал мне прямо в приоткрытые уста, после чего заполнил пустующее пространство языком, обхватив своими горячими губами весь мой рот, от уголка до уголка. Его свободная рука обхватила меня снизу за талию, длинные пальцы в дорогих кольцах доставали до груди, осторожно поглаживая. Я буквально заискрилась от его настойчивых и в то же время аккуратных ласк. Нарастающее тепло в теле было схоже с ощущением откровенной горячки, а кровь разгонялась по телу со скоростью в тысячи миль за секунду. Мне оставалось только ответить на его поцелуй, зарывшись не обездвиженной рукой в смольные ухоженные волосы. Дубей постоянно менял темп поцелуя, не давая привыкнуть или окончательно расслабиться. Требовательный язык огибал всю ротовую полость, то и дело заворачивая мой собственный в спираль, позже перемещался к моим пересохшим губам, чтобы облизать их, а после прикусить передними зубами, особенно медленно посасывая кровоточащие укусы. Когда его страсть достигала предела, он тихо перемещался под слои чоли и бюстгальтера, чтобы с силой сжать мою напряженную грудь, при этом прижимая меня за челюсть еще ближе, еще глубже, чтобы наши языки соприкасались по всей длине без возможности отстраниться. В один из таких моментов я внезапно всхлипнула, чуть прогнувшись в спине и оттягивая таз настолько сильно, что коснулась поясницей его коленей. Амрит отстранился лишь на пару миллиметров, расценив это телодвижение по-своему. Его слабая неизменная ухмылка никак не хотела сходить с лица, в тандеме с блестящими от возбуждения глазами это выглядело, как минимум, чарующе. Он еще раз коротко чмокнул меня упругими губами, наконец, опустив руку ниже по шее. Слегка отвернул голову, словно бы безмятежно рассматривал пейзаж, но ладонью уже успел пройтись по трепыхающемуся животу намного ниже дозволенного. Я даже не почувствовала то легкое движение, которым он проник за пояс юбки и трусиков. Мужчина вновь игриво взглянул на меня, закусив внутреннюю часть губы. Два пальца ловко вошли внутрь меня на полную длину, насквозь смоченные естественной смазкой. Я утонула в немом вдохе удовольствия, тело сжалось от нахлынувшего блаженства, словно мне внутривенно ввели конскую дозу морфия, сжав ткань шеврани на его груди, я ненароком притянула любовника к себе, не забывая поддаваться бедрами на встречу его волшебным пальцам, которые через раз увеличивали расстояние между друг другом прямо внутри меня. Амрит времени зря не терял: вновь уложил меня к себе на плечо, рукой которого высвободил грудь от натирающего лифчика и, ставшего тесным, чоли. Пальцы сомкнулись вокруг взбухшего соска ближней груди, а губы вновь оказались в сладостном плену поцелуя. Боже мой, если бы хоть одна душа увидела то, с каким рвением и безумством мы придаемся разврату, то начала бы читать молитвы для изгнания асуров похоти, что захватили нас с головы до пят. Я уже не стесняясь постанывала от неги, которая взрывала каждую мою клеточку, словно умирающую звезду в открытом космосе. Запястная складка загорелой руки возлюбленного будто бы специально опиралась на клитор, придавливая и без того напитанный кровью орган, что приводил миллионы нервных окончаний в самый настоящий экстаз. Его язык в это время ласкал все остальное: грудь, плечи, шею, губы, лицо, уши. Каждый раз, когда он порхал над ореолом сосков, соединял быстрыми передвижениями созвездие родинок на предплечье, слизывал выступивший пот на ослабленной шее, заводил поцелуем причудливый танец, прижимался к щекам и смазывал слюной чувствительное местечко за ушком — мир вокруг меркнул по сравнению с теми красками и ощущениями, что вызывала искусная прелюдия моего суженного. Я была готова кончить в любую минуту, но даже оргазм был в его распоряжении, словно он играл с нами обоими в безвыигрышную лотерею, где удачи недостаточно. «Нужно лишь хорошо попросить». Но мне нужно было больше, его провокация зашла слишком далеко. Хоть я и позволила ему так властно удовлетворять меня, это не значит, что ему дозволено абсолютно все. Я на полпути к тому, чтобы раствориться в беспамятстве в тисках любимых рук, но все равно думаю о том, как бы удовлетворить свой доминантный азарт. Оседлать его было бы слишком просто, тем более, мы это уже пробовали. Алкоголь заныл в висках, я сжала раздвинутые ноги, зажав ладонь Дубея меж влажных горячих ляжек. — Так сильно хочешь избавиться от возбуждения? — хрипло произнес он, пытаясь пошевелить обездвиженной рукой, — я не позволю тебе так просто отделаться. — Неправильно, что только ты потеешь над процессом, — игриво подмигнула я, выбираясь из его плена. На его лбу и правда собралось несколько прозрачных капель пота. Он лишь усмехнулся. — Разве меня должно утомлять удовлетворение будущей жены? — не менее лукаво спросил Амрит, с интересом наблюдая за моими дальнейшими действиями, я мазнула его фигуру страстным движением глаз, отметив, что напряженные руки и выступающая часть на брюках в свете закатного солнца сейчас выглядели в точности, как образ из моего сна. Наяву он сбывался еще более пылко, нежели в сновидении, — ты делаешь мне минет глазами? Я, конечно, не против, но думал, что у тебя накопились более изощренные фантазии за такой срок воздержания. Я ничего не ответила. Хоть я и боялась, что в любое мгновение третьей персоной в нашем процессе могут оказаться Приянка или Киран, было предчувствие, что нас никто не побеспокоит. Словно в эти мгновения мы существовали только друг для друга, в то время как остальная часть человечества была в параллельном мире и не смела приходить в наш. Я поправила вверх, замотавшись в спадающее сари. Непонятно чему облизнулась, глядя на него исподлобья, отойдя ближе к ограждению. — У меня есть множество фантазий, о которых даже мой язык рассказать не сможет, потому что попросту сгниет от грязи и вульгарства. — Ммм, — он подошел ко мне с широкой улыбкой, больше напоминающей оскал, — раз не можешь рассказать, то покажи. После его слов, дарующих мне свободу действий, я сделала первое, что взбрело мне в голову. Повернулась навстречу мчащемуся за горизонт солнцу, спустив по плечам расшитый сказкой отрезок ткани. По пути к сайдингу сняла пропитавшийся потом топ и лифчик, бросив их в полет над головой Дубея, что стоял в полнейшем шоке, готовый в любой момент броситься на меня, либо в обморок. Я знала, что это безумие, но отказать себе в нем не могла. Юбка незамедлительно упала к ногам и была отброшена в сторону, как и оставшаяся часть моего нижнего белья. Соблазнительно прогнувшись в спине, я наклонилась за сияющим всеми возможными цветами сари, обернув его по фигуре. Моё тело просвечивало сквозь полупрозрачные сплетения золотых нитей, сдерживающих баснословные драгоценные камни. Прожигающие до костей лучи, словно выжигали любое одеяние, желая оставить моё тело нагим под взором молодого жреца. Огороженный мне по грудь балкончик Чауханов выходил на задний двор с чудесным цветущим садом, а сама территория была изолирована от лишних глаз высокими пальмами. Некоторые из них доставали листьями прямо до нас. Я нагнулась будто бы хотела схватится за один из них, но он все время ускользал от меня. Оперевшись голой грудью на застеленные теми же листьями перила, и показательно выпятив зад ему на обозрение, обернулась через плечо, сверкнув хитрыми глазами. Мне не было стыдно, но я боялась, что он сейчас рассмеется над моей идеей. — Тебе особое приглашение нужно? Он еле сдерживался, чтобы вновь не ухмыльнуться. — Нужно, — кое-как пересилил себя Амрит, то и дело сжимая кулачки, неосознанно намекая, что его терпение на исходе, — хорошо попросить. Я фыркнула, хоть и приняла давно известные правила. Кошачьей походкой подкралась к взбудораженному мужчине. Я чувствовала его возбуждение, как никогда раньше. Словно передо мной стояло дикое необузданное животное, готовое в раз сорваться с цепи самоконтроля, но по каким-то своим причинам, лишь с вожделением рассматривала свою добычу. Ему до чертиков нравилось происходящее и моё поведение. Дрожащими руками, я потянулась к застежке на его костюме, смотря при этом ему прямо в глаза. Черт… несмотря на то, что я была практически голая, он посмотрел в ответ так откровенно и дерзко, словно я была обнажена по самую душу. Но снимать ширвани я не стала, только проскользнула под слой дорогой ткани. Провела тонкими пальчиками по подкачанному горячему прессу, что был напряжен сильнее обычного, чувственно прижавшись губами к пульсирующим венкам на загорелой коже, чуть прикусывая их от клокочущего перевозбуждения. Господи, что я делаю? Стою в одном сари на голое тело на балконе у Чауханов, соблазняя главного жениха западной Бенгалии, при этом истекая как течная самка, умоляя его взять меня посреди людного района. Самое страшное, что в тот момент это прозвучало для меня волнительно и сексуально. Я не хотела отступать или завершать на этом. Чуть царапая ноготками влажную кожу Дубея, переместилась вниз, оттянув тугую резинку штанов. Рука сразу же нащупала твердый эрегированный член, который буквально пульсировал от моих еле ощутимых касаний. Я поджала губы, продолжая смотреть в его, постепенно расширяющиеся до небывалых размеров, зрачки. Плавно приблизилась к его лицу, нарочно дыша ему прямо поверх уст, он наклонился, чтобы поцеловать, но я уже сместилась к уху, в которое издала настойчивый стон. Нарочито медленно облизнула губы, схватившись за фаллос покрепче. Ритмичные движения, не ограничивающиеся взаимодействием только с одним пенисом, вызвали у того, хоть и короткие, но пыхтящие вздохи. Я все также тихо стонала ему на ушко, пока он больно сжимал моё бедро в одной из своих ладоней. Этой манипуляцией я расшатала и свою сдержанность, от чего желание проникновения становилось невыносимым. Глаза в глаза, как же это откровенно, когда занимаешься прелюбодеянием. Дико и неправильно. Но я не разорвала контакт, даже когда спускалась на колени. Надо же, а во сне я ставила на колени его. Как только я почувствовала под коленями твердую поверхность, нетерпеливо провела языком дорожку от мужских фолликул до блестящей от смазки головки. Он вздрогнул, хоть и сохранил невозмутимое выражение лица. Меня это только раззадорило. Я не спешила брать его полностью, лишь окольными путями ласкала все части его мужского достоинства. Пробовала на вкус солоноватую тонкую кожу, не используя зубы. Мой язык был изворотлив, как никогда, от каждого движения орган становился все тверже, пока не принял прямостоящую форму колом. Он был на пике, но сдаваться не собирался. Как и я, ведь глупо проигрывать с оставшимся козырем. Во время очередного поцелуя в тело агрегата, я оставила нижнюю губу на месте, совсем немного проскользив по стволу, прижалась верхней губой к противоположной стороне, очертив объем языком. Глаза в глаза, одна пара которых пылала всеми огнями преисподней. После чего плавно сместилась вниз, создавая сильный вакуум и принимая добрую половину члена в заранее расслабленное горло. Стоило мне повторить тоже движение, только вверх, как Дубей рывком вытащил его у меня изо рта, спровоцировав при этом соответствующий звук. Я даже не успела уставиться на него в недоумении, как тот тем же рывком поставил меня на ноги, грубо прижав грудью к раскаленным пальмовым листьям. — Вот же дрянная девчонка, могла ведь словами попросить, а не вытворять такое, тем более где! — прошипел он мне в затылок, задирая полупрозрачный подол, — ты меня жутко заводишь… не знаю, смогу ли хоть когда-нибудь вытрахать из тебя всю эту дурь, но очень постараюсь. Болезненный укус в спину, шлепок по ягодицам, и, приподнимая мою левую ногу в сторону, он наконец-то оказывается во мне. Я сразу же сжимаю его, двигаясь навстречу. Если бы я умела говорить на всех языках мира, ни один из них бы не смог и в тысячной мере передать словами то крышесносное влечение наших тел, которое превращало нас в жутких озабоченных любовников, ослепленных пороком и грехом. Я не видела его лица, но пылкие вздохи падали мне на спину. Он остановился на полдлины, вызывая возглас разочарования. — Ты моя, полностью, во всех смыслах, — Дубей в подтверждении своей фразы вошел полным размером, практически достав скользкой головкой до матки, все тело пронзил стократный разряд тока, способный разорвать меня на части или оглушить, я сжала до хруста в пальцах попавшуюся под руки ткань, больно закусывая губы до крови, — я больше не намерен тебя с кем-либо «делить». Ты была обещана мне, единственному. Я твой бог, — еще один глубокий толчок заставил меня взвыть, — твой каратель, — он обернул мои растрепанные волосы вокруг вспотевшей ладони, с силой потянув на себя, заставляя максимально прогнуться, — я твоя надежда, — за еще одним грубым толчком последовал мой короткий визг, — твоя любовь, — будто успокаивая, целует в вспотевшее бронзовое плечико, — и твой самый преданный раб. Я задыхаюсь стоном, но после того, как он замолкает, температура воздуха и наших тел заставляет термометр лопнуть. Скользящие друг об друга тела, нескончаемые шлепки, громкость которых резала уши, неприличное хлюпанье и его рычание мне в шею выбивает из головы все мысли, без возможности восстановления. Бархатный низкий голос продолжает шептать мне несвязные, но дразнящие вещи, порой делясь самыми необычными признаниями, которых удосужилась лишь я одна. Внизу живота проносится тысяча смерчей, смешивая все органы в суспензию наслаждения и желания. Волны возбуждения образуют необъятное цунами, которое обрушивается на моё тело с каждым новым толчком. Звуки из моего горла прошли путь от эмоциональных криков до соблазнительных всхлипов, которые заставляли моего партнера двигаться еще жестче. Половые губы, если бы не смазка, давно бы стерлись до крови, добавляя перчинки процессу. Но и без этого наш акт любви был оснащен всеми видами перца, если так можно было выразиться метафорически. Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание от переизбытка чувств. Его пальцы, держащие меня за спину, стискивали кожу до синяков, а волосы и вовсе норовили вот-вот вырваться с корнем. Это был самый сумасшедший и спонтанный секс, который только мог быть. По лбу стекали целые реки пота, но у меня не было сил убрать их. Я отдавалась ему плотностью, не обращая внимание на судороги и дрожащие конечности. Я даже забыла об руке, которая после чудотворной мази хозяйки дома, где происходила самая настоящая содомия, стала выглядеть более неприметно, а значит, не требовала моего частого внимания. Амрит порой зажимал мне её за спину, держал вытянутой по направлению к себе, чтобы еще сильнее пошатнуть моё равновесие. Но никакой боли не было. Совершенно. Словно она боялась появляться в его присутствии. Это меня радовало. Бедра раз за разом поддавались навстречу друг другу, под мой охрипший голос. И как только у молодого жреца хватает сил на столь продолжительный акт? Ах, да. Годы усердных тренировок. Я медленно перевожу закатившиеся глаза вниз и вздрагиваю, пятясь назад на одной ноге. В тени одной из пальм со стороны ограды стоял Киллиан. Просто стоял и смотрел. Наверняка пребывая в шоке, ужасе, обиде, ярости, разочаровании, может быть даже в недоумении, но он неподвижно стоял и смотрел, как меня достаточно продолжительное время сладко имеет Дубей. Как сказал тот «вытрахивает из меня всю дурь» еще и с потрохами. Даже после того, как я заметила Лайтвуда, тот не сдвинулся с места и даже не удосужился отвести взгляд. Он словно был в ступоре. Может, плохо притворяется статуей? — Что такое? — прохрипел Амрит, погладив меня по животу, оставил несколько влажных поцелуев на щеке, взволнованно переспросив, — что-то не так? Его взгляд проследил вслед за моим и увидел ту же картину. Мы втроем смотрели друг на друга в немой сцене, как в идиотской американской комедии. Только там это было уместно и местами смешно, а не так странно и абсурдно, как в данной ситуации. Я бы поняла, если бы Дубей взял камень и кинул ему в голову, я ожидала, если бы он начал кричать и возмущаться, я бы не удивилась, если бы тут же возникли его люди, упаковывающие нашего военного атташе в гроб и я была уверена, что ничего из этого не произойдёт. — Ах, так вон оно что? — устало рассмеялся он, — у англичан фетиш на подглядывание? Я не против поучаствовать в таком шоу. Не успела я сказать свой отрицательный ответ, как оказалась насажена на все еще твердый фаллос и заткнута еще одним глубоким поцелуем от будущего мужа. Сил сопротивляться просто не осталось, как и желания останавливаться. Он прикрыл мою грудь своей широкой рукой, принявшись истязать чувствительные точки низа живота пальцами другой конечности для достижения скорейшего эффекта. Миллиарды импульсов родившиеся в каждом уголке моего тела заставили меня думать лишь о своем удовольствии, а не о нежеланных наблюдателях. Я зажмурилась от полноты накатившей неги. И оказалась перистым облаком из озона, горящим газом посреди закатного небосклона, я стала едина с внутренним пламенем, которое в данный момент намеревалось спалить меня дотла. Пара глубоких толчков и мышцы в теле начали преимущественно сужаться, а узел, завязанный в животе, с яростью лопнул, оставив после себя грохочущие волны, напоминавшие последние толчки перед оглушительным оргазмом. Амрит кончил следом, напоследок согрев меня изнутри потоком собственного горячего семени. Я простонала что-то нечленораздельное, упав головой ему на плечо. Пелена тепла и спокойствия накрыла с головой все остатки моего рассудка, не давая тому проанализировать ситуацию. Я приобняла громко дышащего мужчину, прильнув губами к щеке, тот ответил мне тем же, но его взгляд метал искры. — Я безоговорочно забираю тебя отсюда, еще не хватало, чтобы твои коллеги и бывшие партнеры выслеживали тебя в собственном доме. Даже не думай отговаривать меня в том, чтобы вырвать ему глаза и скормить его вялый ствол диким псам. Я скосила взгляд вниз, где несколько минут назад стоял Лайтвуд. Его там не было.