Печать Камы. Возмездие

— Какой же ты гад, Дубей! — в сердцах прошипела я, буквально выплюнув эту фразу ему в ухо. — На нашем языке это будет скорее — Божество, Творец, Предвечный, идол, кумир. И звучит красивее и язык родной. Но всё равно спасибо, моя ненаглядная, очень приятно слышать от тебя подобное. — О, Господи Всевышний… — Уже лучше, но ты целенаправленно меня смущаешь, Амала. Зал для переговоров был переполнен до такой степени, что его можно было спутать с крытым рынком, предназначенным исключительно для сливок общества. Гости никак не могли остаться на месте хотя бы пару минут, сновали туда-сюда, словно в энергичном танце, с вечно меняющимся потоком людей. Они здоровались друг с другом, спрашивали о том, как идут дела у их собеседников, обсуждали новости, предлагали помощь. Светские беседы, в которых слишком отчетливо и периодично звучало «де́си», «санска́ри», «мушкил»… Традиции, правильное поведение, определенное предками, трудности, которые настигали народ. Но преданным божеству людям было бы странно жаловаться на уготованные им по судьбе беды, ведь если они пришли к ним в дом, значит того пожелала Богиня. Нарекла их справиться с ними, чтобы её дети смогли доказать Матери, чего они стоят. «Заслужили» её любовь и расположение, показали себя достойными. Но если материнское начало — это забота и божественная, «безого­ворочная любовь»(как правило, ничего не бывает просто так, и даже за безусловную любовь матери нужно отплатить ей бесконечными молитвами, подчинением и верой; прожить лучшую жизнь в благодарность за своё рождение), то стереотипный отец (то бишь Шива) — строгий блюститель общественной чести, контролер социального роста. Он вечно всем недоволен, игнорирует детские увлечения и требует, чтобы его отпрыски достигли большего, чем достигли он сам и их мать. С раннего возраста детей приучают к мысли о том, что они должны стать «социальным лифтом» для родителей и — вне зависимости от образования последних — пойти еще дальше. И вот тут в игру вступают коварные Шармы, которые всегда живут где-то рядом, буквально на соседней улице или работают с отцом в одном офисе. «Дети Шармы» всегда и во всем лучше, у них хорошие оценки, после школы они не играют с приятелями в крикет, а сразу садятся за уроки. Они легко поступают в хорошие вузы и, послушавшись старших, заключают брак с подходя­щими людьми, чтобы завести детей, которые, в свою очередь, будут еще успешнее их. Благодаря феномену данной семьи быть образцовой для других во всем, выражение «Дети Шармы» стало в каком-то смысле крылатым. Но в кое-чем действительно была доля магии — после признания независимости Индии от Соединенного королевства их дела пошли в гору, как никогда раньше. Род Шарма процветал едва ли не с каждым днём — выгодные сделки по бизнесу, значимые заслуги перед большинством семей из дюжины, удачные браки и не менее славные наследники. Даже любимую сестрёнку Амрита выдали замуж за именитого представителя этой несмолкающей фамилии. Да что уж там, мой суженный лично советовал ей эту партию из лучших побуждений. И, кстати, остался доволен. Авур в прямом смысле носил юную жену на руках и, не смотря на существенную разницу в возрасте, всегда прислушивался к мнению и мыслям Лалит, уважал, оберегал, был искренне влюблен и честен с ней в своих чувствах и поступках, а бывшая-Дубей старалась отвечать ему тем же, проникаясь к нему перспективной симпатией. За подобный исход брака по расчету можно было только порадоваться и пожелать такого каждому. Но, к сожалению, солнце светило одинаково не всем. И в данном обществе это было частью идеологии. Как только мне повелось оказаться в этом смертоносном смерче из культовых представителей индийского обществе, то я ненароком превратилась маленькую невидимую тень и уединилась в уголке огромной залы, повернувшись спиной к гостям и делая вид, что выбираю, какую закуску стоит попробовать. На деле же — я безостановочно глотала содержимое кубков с вином, изредка оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в незаинтересованности окружающих относительно моей персоны. Благо, что сегодня общество было настолько разношерстным, но в то же время близким по культуре, что я не так ярко выделялась в глазах обеих сторон, и могла зайти за представительницу как Пакистана, так и Индии. Мне становилось дурно от одной мысли, что я буду в центре внимания всех этих шахматных фигур на огромном поле комнаты, облизанная взглядами с головы до ног, от кожи до внутренностей, совершенно беззащитная перед теми, кто с детства учился выживать в политических «дворцовых» интригах и за считанные секунды умел превратить врага или союзника в жертву, если это необходимо, тем более, я была мишенью не только для жителей враждующей страны, но и для своей. Сколько бы я не хвалилась своей звучной фамилией и влиятельным родом, оказаться один на один с теми, кем веками правила и воевала моя семья — это другое. Дурное видение до сих пор неприятно мелькало в голове отдельными неприятными моментами, будто бы нарекая на некое неизбежное происшествие. Пусть мой будущий муж помрёт со смеху, но я всерьез опасалась того, как на меня посмотрят и после оценят все эти люди. И да, я бесчисленное количество раз пожалела, что решила прийти сюда без него. На шею пришлось нацепить душную тяжелую хаару, которая изначально была одним из атрибутов образа, но еще на этапе любования уготовленного одеяния была заведомо исключена из списка украшений. Слава и благодарность той служанке, что закинула её мне в сумку вместе с другими драгоценностями, дабы я могла напрочь перекрыть глубокие, успевшие стать синеватыми, следы от зубов главной звезды вечера. Киран, как самая настоящая пубертатная язва, сразу же кинулся к горячо любимому нареченному братцу, начиная играть на публику с первых секунд своего появления. Риши успел семь раз помереть от стыда и неохотно возродиться, когда все внимание моего брата заняла появившаяся из ниоткуда Джая. Её силуэт огибал роскошный наряд из оттенков глубокого танзанита, что при ярком свете едва заметно отсвечивал аметистовыми нотками. Эти двое тут же принялись кружиться вокруг неё, параллельно топя друг друга в колкостях. Я мысленно пожелала Киру удачи, пригубив за это пару глотков неистово притягательного и, наверняка, жутко дорогого вина, что пилось, не то что как вода, а как жидкий воздух с приятным фруктовым ароматом. Потому что вдоволь насытиться этим напитком не представлялось реальным, горло слишком быстро пересыхало, если бокал начинал пустовать. Я мысленно готовила себя к тому, что после следующей порции алкоголя возьму себя в руки и с гордо поднятой головой, походкой от бедра и дыханием от ребра пройдусь перед каждым, кто соизволил явиться на это мероприятие. Опьянение подобралось настолько быстро и незаметно, что подкашивающиеся ноги и кружащаяся от расфокуса голова будто бы были таковыми с рождения и я, по неизвестной причине, придала этому значение только сейчас. Не было тошноты или этой своеобразной кислинки во рту, что скручивала горло в спазме, но в один момент я на уровне инстинкта поняла, что без сомненья лопну, если приму на грудь еще несколько глотков, даже самых маленьких. — Милостивые боги, Госпожа Басу! — слишком громко для моего затаившегося личного пространства воскликнул издевательский мужской голос за спиной, — Вы, простите моё красноречие, заныкались в пустующий позорный угол, чтобы упиться до того света? Уже слухи ходят, что только-только появившаяся на родине наследница угасшего рода умчалась дальше, чем увидела, а она у всех под носом сгорбилась, да хлебает через края, спиртуется, родная. — Ты сам говорил, что нужно немного выпить, если я буду сильно волноваться, — обиженно отозвалась я, после того, как всерьёз чуть не отправилась вслед за прародителем спирта из-за секундного испуга, — ты чего так пугаешь-то? — Ух-ты, говорить можем, уже хорошо, — с сарказмом ухмыльнулся Дубей, зачем-то приблизившись к моему лицу, — Дорогая моя, «немного выпить» — это немного не то…точнее, вообще не то. Данное деяние называется — «целенаправленно напиться вусмерть», и это предпосылка к диагнозу, уж извини. Мы же с тобой на входе всего двадцать минут назад пересекались, ты, вон, бесилась, пальцы веером гнула. Мы обсудили пару влиятельных семей, с которыми нужно быть ближе…погоди, а ты специально отказалась от того, чтобы я тебя проводил, только для того, чтобы уединиться с фуршетом? — Тогда всё нормально было… Хотя, нет, — противоречила я, мешая мысли со своим заплетающимся языком, — мы так и не договорили, ты, гад, зачем на таком видном месте укусил, еще и так сильно…чтобы все видели? Мне так стыдно, что Кир и Риши увидели, а если бы и эти…ты хотел, чтобы они видели, да? — Да-да, чтобы все увидели, что я кусаюсь и еще больше меня боялись, — отшутился Амрит, так и не ответив на мой вопрос всерьёз, — Ох, Мала… почему ты не подумала о том, что будет еще хуже, если я буду представлять тебя дюжине, дышащую тысячекратно перебродившим виноградом и еле-стоящей на ногах? — Я нормально стою! — воспротивилась я, тут же приняв идеально ровную стойку-смирно. — А если не держаться обеими руками за края стола? — Я не держусь, наоборот, это я стол держу, — уверенно и спокойно ответила я, даже не подозревая о том, что сейчас в его глазах я, возможно, самое бестолковое и пьяное существо в этой комнате, — видишь? Слуги не могли даже нормальный стол для такого вечера поставить, все приходится приводить в порядок самой. Я не так уж пьяна, даже могу делать несколько дел сразу. — Ага, кто бы сомневался, — удрученно вздохнул мужчина, забавно поджав губы, — Мадху? Это ты там? — обратился он куда-то ближе к толпе, — Подойди скорее и унеси пустые бокалы со стола. Услужливая служанка быстрым шагом приблизилась к нам, с нескрываемым недоумением оглядев два пустых подноса для посуды с алкоголем из трех. — Ну и люди пошли, еще официальная часть толком не началась, уже, как минимум, человек пять подшафе по залу болтаются, — причитала девушка, собирая внушительную кучу посуды на своём подносе, — о, Госпожа, вы тут? Я вас даже не заметила, переживала, что с вами что-то случилось. — Не зря переживала, — тихо хохотнул хозяин дома, смотря, как я стараюсь улыбнуться подоброжелательней и промямлить нечто про то, что я с непривычки «потерялась в толпе». — Как же так? Вы! Да с вашим статусом впору становиться в центре зала, подобно самой главной женщине в городе! Да и выглядите вы, мягко говоря, бесподобно, так просто в толпе не затеряться. Только глазки у вас уставшие что-ли… — Да, я плохо спала накануне, ничего такого, — отмахнулась я, едва не оступившись и кое-как поймав равновесие. Мадху обескураженно посмотрела на меня, после чего отвела взгляд, продолжив собирать бокалы. Она ведь всё прекрасно поняла, просто не подала виду…какой ужас. Спасибо хотя бы за то, что не стала издеваться надо мной, подобно своему верховному начальству — зеленоглазому мерзавцу, прячущему неудержимую улыбку за задумчиво прикрывающей челюсть ладонью. Да и кто бы ей позволил?! Сама сказала, что я здесь главная, а значит — издеваться могу только я. — Вкусное вино, Госпожа Басу? — подначивал Амрит, беря кубок с сочно-бордовой жидкостью под опору изящных загорелых пальцев. — Вам виднее, Господин Дубей, — сдержанно улыбнулась я, скосив взгляд на служанку, — тут попьете, там попьете, и вот, уже отдельная прислуга нужна, дабы бокалы за вами вовремя убирать. Пересилить себя на беззапиночное произношение только что выдуманного подкола определенно стоило того, чтобы Мадху с трудом сдержала несвойственный ей смешок, поспешив ретироваться от нас подальше. — Ах, вот как, — довольно облизнулся брахманский потомок, — сражён, поражён, не стоило так откровенно над тобой посмеиваться. Но это не отменяет того факта, что ты слишком опрометчиво налегла на спиртное, будто бы оказалась в западне у извергов. — Разве это не так? — усмехнулась я, облокотившись на столик позади. Мы намеренно пересеклись взглядами, отправив друг другу вложенную в последние фразы иронию. Каким-то магическим образом расстояние между нами сократилось еще сильнее, словно поток наших флюидов образовал магнит, незаметно притягивающий нас все ближе и теснее. И почему так? Почему же этой связи так необходимо, чтобы мы были едва ли не впритык друг к другу сутки напролет? Да, даже просто быть рядом мало. Требовалось большего, намного, насколько это возможно. Задумавшись над этим вопросом, я с полной серьезностью и сосредоточением принялась осматривать Амрита, будто бы увидела его в первый раз. Он, как не странно, был рад внезапной порции внимания и демонстративно поправил пряди челки, воротник костюма, послал самую очаровательную улыбку прямо мне в сердце. Именно сейчас Дубей казался мне особенно красивым, я буквально не могла оторвать от него глаз. Будто бы в нем не было и капли высокомерия, тщеславия и коварства, как если бы характер никак не отражался на внешности, а внешность на характере. Но и в чем тогда прелесть? Дубей бы не был в полной мере столь привлекательным и манящим, если бы не его своеобразный нрав и неповторимый темперамент. Он не был бы собой. Нельзя не отметить, что точно очерченные линии лица, губ, глаз, бровей, ресниц, пряно пахнущая, сияющая, дышащая кожа — все было его, намертво впаяно в его образ, стать, фасон. Столько ярких, приятно сочетающихся между собой оттенков, блеска, теней и света, что я раз за разом обводила каждую деталь самым придирчивым взглядом, намеренно пытаясь найти хоть малейший изъян или несоответствие. Но разве моя цель могла быть осуществима? Даже чисто гипотетически? Нет. Потому что если пытаться опровергнуть априори известный факт, то можно потратить всю жизнь в пустую. Глаза, глаза… если бы не грозные густые брови над ними, то и представить сложно, сколько насилия и жестокости они видели. Все еще такие чистые и томные, но проницательные и хитрые. Он бы мог разговаривать ими, выражать всю гамму эмоций без помощи мимики. Такие глаза… просто омут без лестницы, в который попадаешь только по своему желанию или неосторожности. И все же, вместо пестрых узорчатых обоев, дорогих ваз ручной работы, редких статуэток, множества столов с нескончаемым явственным потенциалом и бесчисленного количества нарядных людей я заострила всё своё внимание лишь на нём, всё остальное будто бы заволокло туманом, размылось за ненадобностью. Я едва ли не физически почувствовала, как мой взгляд с насмешливого меняется на пытливый, но так же быстро преображается в безбожно влюбленный, буквально ласкающий. Золотое обрамление залы даже при самом ярком освещении сияло менее феерично, нежели улыбка Амрита в моих глазах. Амрит, Амрит, Амрит. Пришлось с трудом проглотить слюну, которая накопилась у во рту. У меня постепенно вырабатывается рефлекс собаки Павлова? Интересно. Тело само собой качнулось в бок, но мой взор не сместился. Словно завороженная, я смотрела перед собой, с абсолютно пустой головой на плечах. Честно, я даже не замечала, как я моргаю. И моргаю ли вообще. — Мала? — осторожно позвал мужчина, прикоснувшись к моему плечу. — М? — слишком тихо отозвалась я. — Ты нормально себя чувствуешь? — аккуратно поинтересовался Дубей, привлекая меня к себе другой рукой за это же плечо. — Да, — чуть громче ответила я, едва разлепив слипшиеся губы. — Видно только обратное, — скептически пробормотал он, — я провожу тебя до комнаты… — Нет! — тут же очнулась я, даже полноценно встав на ноги. Пришлось чуть оттолкнуть Амрита, чтобы сделать это, но его руки тут же вцепились в мои запястья, лишь бы я точно не упала. Я не могла уйти! Не сегодня, не сейчас! Не под таким предлогом! Что обо мне подумают? Дубей искренне удивился моей категоричной и громкой реакции, тут же приняв менее активную тактику, дабы не спровоцировать меня на еще больший шум. — Хорошо, хорошо. Я только предположил, что ты сильно переволновалась и хотел, чтобы ты немного отошла от той нервотрепки, которую сама себе устроила. Не трать свою энергию напрасно, Махарани, она тебе сегодня пригодится, — успокоил меня Амрит, ласково поглаживая тонкую кожу запястья. В последнюю фразу он вложил чуть больше сарказма, чем требовалось, а скошенный взгляд в ближайшее к нам окно и вовсе насторожил меня. Не успела я толком повернуть голову, как мой подбородок перехватили цепким движением пальцев, притянув к приоткрытым пухлым губам, влажным и пьянящим. В прямом смысле — как только мы соприкоснулись устами, я почувствовала внутренней стороной губы мелкое кислое покалывание, какое обычно бывает от вина. Вторая рука молодого господина лишь надавила на обнаженную поясницу, вынуждая слегка выгнуться. На секунду-другую я утонула во внезапном поцелуе, но, опомнившись, чуть приоткрыла глаза, уведя взгляд в нужную сторону: в непроглядной темноте за окном едва ли можно было разобрать суматоху, но чересчур суетливо мелькающие меж деревьев силуэты выдавали происходящую ситуацию. Мужчина чуть сильнее стиснул меня в объятиях, напоследок прикусив мою нижнюю губу, я намеренно подалась вперед, дабы он думал, что сейчас я сконцентрирована лишь на нашем телесном контакте. Мои ладони все также упирались ему в грудь, но теперь незаметно склоняли его корпус в нужную сторону, чтобы мне было легче обозреть происходящее и снизить риски раскрытия своей заинтересованности в чем-то кроме него. Луна будто бы стала светить еще ярче, нежели, чем час назад. Может, ключевую роль сыграл угол обзора, но теперь я могла увидеть, как подручные Дубеев, одним из которых был раздраженный Шехар, активно пытаются перехватить двух более массивных персон, которые сопротивлялись слишком вяло для своей комплекции. Пришлось сощурить глаза, чтобы среди темных синеватых оттенков, созданных ночными потемками, разобрать едва различимый бордовый окрас верхней одежды одного из них. Это было не похоже на ширвани, либо другой индийский элемент одежды: слишком простой крой и невычурный фасон, что больше привычно для европейской моды. Черт! Неужели это Грант?! Мелькнувшие в полумраке черты лица моего непосредственного руководителя неприятно скрутили мой живот в секундной тревоге. Черт, черт, черт! Нет никаких сомнений, что с ним заодно ведомый Лайтвуд, что агрессивно брыкался в захвате сразу пяти слуг. Во мне боролись чувства паники и осуждения, было сложно понять, какое из них сильнее, но второе было как-то логичнее. Амрит ощутимо дернулся от моего уж слишком навязчивого движения, исходя из которого он должен был вовсе прекратить затмевать мне обзор на передрягу за окном, при этом напугав меня еще сильнее. Я тут же приникла к нему всем телом, смазано и коротко поцеловав его прямо в губы. Руки незаметно переместились на напрягшиеся мужские плечи, заточенные в плотную дорогую ткань. — Что тебя так напугало? — встрепенулся Дубей, мельком оглядываясь по сторонам. — Ох, мне показалось, что вон та парочка пялилась на нас, — я наобум ткнула пальцем в неподалеку стоящую компанию людей, где чересчур громко смеялась молодая девушка, — и делала это весьма осуждающе. — Мы вместе над этим посмеемся через несколько минут, когда я представлю тебя, как без пяти минут хозяйку этого дома, Амала. Такая глупость не должна волновать тебя, а тем более — пугать, — усмехнулся наследник резиденции, приглядевшись к указанным мною людям повнимательнее, — О, так это же младшие наследники рода Шарма во главе с Ахмадом. Не хочешь подойти, поздороваться? — Может, сначала стоит дождаться момента, когда ты представишь меня всем гостям? — неохотно возразила я, тая в себе опаску подходить к незнакомым, но влиятельным людям. Было странное ощущение, что такая громогласная и известная фамилия, как «Басу», перестала быть моей. И все об этом знали, тайком кидая презрительные взгляды. — Напротив, для них будет честью одними из первых познакомиться с чудом найденной юной наследницей — Амалой Басу. Помниться ли тебе, что Басу и Шарма неплохо ладили, как в деловом, так и в неформальном плане многие десятилетия, особенно девушки, как ты понимаешь? — лукаво улыбнулся мужчина, стрельнув в меня глазами, — главное, дыши поменьше и не в их сторону. — Без проблем, все пары спирта буду посылать напрямую тебе в легкие. — Ну, что ты, дорогая. Это слишком широкий жест, я не смогу его принять. — Из физических или этических соображений? — съязвила я, нервно прикусив внутреннюю сторону щеки. Как ни крути, я волновалась, но и в тоже время предвкушала встречу с третьей фамилией по статусу. Это заставляло меня ёрничать, пререкаться и всячески причитать, но Дубей не реагировал на это как-то негативно. Шутил, подбадривал и вступал со мной в забавные словесные перепалки — как и всегда. К сожалению, беседа с дюжинской элитой не занимала моё внимание полностью. Сцена за окном напротив так и осталась в моей голове незавершенной, было сложновато понять, что же произошло на самом деле. Но и продолжать в открытую пялиться или, еще хуже, спросить напрямую — дать Амриту возможность использовать мой интерес в корыстных целях. А я и так была у него на крючке… Мы прогулочным шагом приближались к будущим собеседникам, первой нас заметила та миловидная девушка с замудренной высокой прической и длинными блестящими сережками, что струились по её плечам драгоценными камнями. Моя былая жизнь далёкая от роскоши не даст соврать — подобную огранку и необычный сверкающий нежно-синий цвет я видела впервые. И даже залюбовалась ими на секунду. — Господин Дубей, рады видеть вас! — она сдержанно улыбнулась, подтолкнув рядом стоящих мужчин локтями. Те активно дискутировали, но едва их ушей коснулась та самая фамилия и руки брюнетки, как они тут же повернули головы к нам, приняв доброжелательное выражение лица. — Нисколько не сомневаюсь, поскольку также рад вас приветствовать, — вежливо улыбнулся Дубей, сложив руки к подбородку, подобно представителям семьи Шарма. Я поспешно повторила традиционный уважительный жест, даже не зная, адресован ли он и мне тоже, — позвольте представить вам последнюю ныне живую наследницу своего рода — Амалу Басу. Мою будущую жену. Меня тряхнуло от формулировки «ныне живую», но я сумела натянуть смущенную улыбку, одарив мимолетным взглядом девушку и двух сопровождающих. — Неужели львица-Басу скрасила этот вечер своим присутствием? — восторженно воскликнула юная девица, почтенно поклонившись мне, прижав руки к своей груди, — Добро пожаловать на родную землю, Амала! Для рода Шарма большая честь приветствовать тебя в числе первых. — Ох, благодарю, это очень мило с вашей стороны, — я тоже постаралась поклониться, но из-за слишком расслабленного состояния это наверняка выглядело «слегка» неуклюже. Заметив неоднозначный взгляд Амрита, я поспешила принять более привычную позицию, — Рада, наконец, оказаться на родной земле и встретиться с вами лично, Госпожа* Шарма. — Премного благодарна вам за «Госпожу», Басу верно всегда считают женщин наиболее перспективными у бразд правления, но пока что глава рода мой отец — Ахмад Шарма, — она умилительно оперлась на плечо родителя, сложив на нем свои приятно смуглые ручки, — Ах, я совершенно забыла представиться. Меня зовут Мира и я, кстати, сестра мужа твоей будущей кузины. — Об этом было несложно догадаться, милая, — ласково упрекнул её Ахмад, — как ты верно заметила, после меня пост наиболее вероятно заменит твой брат, ты еще слишком юна. — По-моему, он ясно выразился, когда сказал, что хочет посвятить жизнь своей новой семье, заботясь о Лалит и их потомстве, — ненавязчиво отрезала Мира, скосив глаза на отца. Он, вероятно, был смущен разворачивающейся семейной передрягой на глазах влиятельных наследников, но предпочел промолчать, ровно как и мужчина в их компании, что и вовсе, кажись, проглотил язык. Маленькой «Госпоже» это было на руку, она хитро улыбнулась и продолжила, — Госпожа, как вы смотрите на то, что я очень рассчитываю на приватную беседу с вами в ближайшее время? — Положительно, конечно! — усмехнулась я, мельком взглянув на своего суженного, которому, скорее всего, не нравилось, что всё внимание во мгновение ока перетекло ко мне, — Буду безгранично счастлива узнать вас поближе. Помниться мне, наши семьи очень хорошо ладили, и нам не стоит нарушать эту прекрасную традицию с хорошими взаимоотношениями. Мой язык пару раз заплелся, а улыбка достигла пика, врезавшись в щеки натуженными ямочками, но мне было действительно приятно пообщаться с новоиспеченной знакомой, что была столь инициативна и прямолинейна. Это манило и радовало глаз, в моей «чуть выпившей» голове мы уже были подругами. — Ммм, сразу видно в вас мудрую и успешную наследницу, Амала. В наше время мало кто так свято следует столь доброжелательным традициям, повезло вашему мужу! — заливисто посмеялась девушка, кинув довольный взгляд на Амрита, — как вы себя чувствуете? — Хорошо, спасибо, — слегка озадаченно ответила я, спохватившись о своём нетрезвом состоянии, но заботливый взгляд Миры почему-то успокоил меня, — а вы как? Надеюсь, что Богиня ставит ваше здоровье в приоритет! — Прекрасно, Госпожа! Богиня точно заботиться о нашем самочувствии столь же трепетно и ответственно, как и о вашем, спасибо. Только вот мой брат изредка хворает, несмотря на то что я молюсь о его здоровье едва ли не каждый день! Неужели это напасть Кали-Юги, как думаете? — Я думаю, что Богиня в полной мере осознает, насколько ваш брат сильный и стойкий мужчина. Она лишь готовит для него все эти испытания, дабы он понял свою истинную силу духа и отвагу, что таится у него в сердце. Прежде, чем познать новый уровень своих возможностей, мы должны точно осознавать прежний и знать ту цель, для которой мы должны и хотим становиться лучше, — кивнула я, развернувшись словесным потоком, все четверо внимали моим словам, едва ли не открыв рты от удивления, — даже болеющий и уставший воин не противник бойцу, падшему духом. Он заведомо победитель, ведь храбрая и верная сердцем душа не терпит поражения, а уж тем более не внемлет препятствиям. — Не зря говорят, что в Басу течет кровь самой Махадеви, вы говорите точно её устами, Госпожа, — внезапно подал голос более молодой мужчина, что всё это время хранил молчание, — спасибо вам за такие воодушевляющие и толковые речи, я обязательно прислушаюсь к ним. Господин Дубей, я могу вам только позавидовать. Ваша будущая жена — жемчужина, среди прочих, — его благодарный взгляд и поклон ниже необходимого насытил мою самооценку и гордость. — Такова роль Дубеев — иметь всё лучшее из лучших, — самодовольно хмыкнул мой суженный, показательно поцеловав костяшки моей руки, — не зря наш союз был предначертан самим Советом Тримурти. — Это точно, как же некоторые смеют критиковать волю богов, если они творят столь гениальное и совершенное? — вновь вступил в диалог Ахмад, приобняв дочку за плечи. Она сконфуженно опустила взгляд, но после подняла его мне прямо в глаза с явным восхищением, — Будь Махадева-Рита-Шива сейчас с нами, он бы несомненно это подтвердил, не так ли, Господин Дубей? — Несомненно, — уклончиво ответил мужчина, чьи уголки губ опустились во мгновение ока. Рейтана отнюдь до сих пор не было видно, но разве в этом была проблема? — Ох, эти слова точно бальзам на душу и разум, моя Госпожа, — прошептала юная Шарма, — вы единственная, кто смог успокоить мое взбунтовавшееся сердце парой фраз, что несут в себе огромный смысл и не менее ценное предназначение, — люди вокруг начали суетиться, пытаясь выстроиться как можно ближе к импровизированной «сцене», в центре которой стоял Девдас, размахивающий руками, точно дирижер, он глазами нашел нас с Амритом, ими же приказав, чтобы мы встали рядом с ним. Шарма заметили это, — спасибо вам за столь интересную беседу, Госпожа Басу и Господин Дубей. Мы этого не забудем. — Аналогично, — ответили мы с Амритом в один голос, подарив им легкий поклон на прощание. Мира напоследок еще раз улыбнулась мне, одарив взглядом своих бледно голубых глаз и нежной улыбкой на красивых, чуть подкрашенных помадой губах. Наследник брахманов сию секунду обхватил мою ладонь своей и ринулся в противоположном направлении, оборачиваясь лишь за тем, чтобы удостовериться в том, что я за ним поспеваю. На нашем пути не было людей, мы свернули в смежный коридор, огражденный толстыми колоннами, дабы незаметно появиться на месте в нужный момент. Все взгляды были устремлены на Дубея-старшего, что вёл знаменательное собрание дюжины едва ли не в последний раз, ведь после того, как мы с Амритом связали бы друг друга узами брака — все обязанности старшего-Дубея легли бы на его плечи. Очень красивые и сильные плечи. Вся эта атмосфера формальности с чрезмерно частым упоминанием таких должностей, как «Господин» и «Госпожа» немного завели меня, как и непривычный в последнее время серьезный вид моего будущего мужа. Эх, если бы они только знали, что завидовать следует далеко не тому, что я нахожусь в статусе его невесты, а тому, что он в статусе моего жениха. — Ну, как тебе? — между делом спросил Дубей, пока его отец приветствовал гостей, уделяя внимание тому, что на сегодняшнем вечере также присутствует делегация из Пакистана, рассказывал о политической обстановке между двумя государствами и в целом тратил много времени на любезности. — Повезло, что представители этой семьи такие приятные и добродушные люди, иначе, ты был бы единственным, кто помешал бы их колкостям и насмешкам меня слопать, — честно призналась я, сжимая его горячую ладонь. — Да брось, ты была на высоте. Хоть они и входят в тройку самых влиятельный семей дюжины, до нас им все равно еще нужно добраться, как солнцу до луны, — приободрил мужчина, погладив мою руку в ответ, — но я всерьез впечатлен твоими высказываниями на счет Саида. Это хороший ход. Сейчас между ним и Мирой идёт некая война за место у трона, ведь муж моей сестры действительно сказал, что не претендует на позицию главы, несмотря на то, что его готовили к этому с детства. Он знал, что этим грезит его любимая младшая сестренка, что своим учителям головы сворачивает, дабы добиться максимум знаний и умений в кратчайшие сроки, но при этом говорила откровенно, что против своего младшего брата — Саида, не пойдёт. И если уж получит желаемое место, то только в честной борьбе. — Как у вас всё сложно. Я думала, что знать готова друг другу глотки перегрызть ради желаемого местечка у власти, — заметила я. — Среди прочих семей дюжины — да, против своих младших и старших — нет. По крайней мере, такая обстановка в семье наших ближних союзников — Шарма, — задумчиво ответил Амрит, продолжив свою мысль, — Вот у Тхакуров всё совсем по-другому… Его монолог прервал торжественный голос Девдаса, что за мгновение до этого обернулся в нашу сторону, дабы удостовериться, что мы в нужном месте и готовы предстать перед публикой. — Мои уважаемые и почтенные гости! Прошу вас поприветствовать моего дорогого сына — Амрита Дубея, будущего наследника, действующего жреца и в скором времени женатого представительного человека. И его, в прямом смысле, уникальную невесту, последнюю представительницу своего знаменитого рода, юную львицу и просто красавицу, что скрасила наш сегодняшний вечер — Амалу Басу! Зал загрохотал от громких и активных аплодисментов, мне даже на секунду показалось, что подо мной затрясся пол. Амрит ненавязчиво потянул меня за собой, украшая своё лицо самой сногсшибательной белёсой улыбкой. Я даже не заметила, как его рука по-хозяйски переместилась на мою талию, а другой он уже пожимал руку своему отцу. Множественные протяжные возгласы в положительной манере накрыли нас с головы до пят, кто-то даже бросал небольшие связки цветов, выражая своё почтение. Не менее сотни глаз были направлены точно на нас, сверкая и искрясь от того, что просто могли увидеть наш союз воочию. Что-то внутри меня завыло, вызывая странное тепло в околопупочной части живота. Это было странное, но приятное ощущение, вызванное непонятно чем. До этого я чувствовала лишь колючий холод, прожигающий мне спину, руки, горло, волнение сковывало меня морозными толчками в разных частях тела, а тревога словно "осушала" меня, вынуждая чувствовать постоянную жажду. Внезапный приток тепла ощущался столь легким и незаметным, что я постаралась зацепиться за него, ухватить это движение и проанализировать его. К счастью или к сожалению, оно было исконно физическое: не усиливалось и не уменьшалось от отягощения негативными или позитивными мыслями, что я намеренно проецировала у себя в голове. Словно шестое чувство мягко давило на меня, стараясь не пугать столь резко. Но сейчас не время думать об этом. Всё-таки, я на людях. Стараясь не замечать этой огромной лавины внимания, я уставилась на Девдаса, словно ожидая от него каких-то последующих действий. Вроде бы он и собирался добавить что-то еще, но удивительно громкий возглас, способный перебить гогот толпы заставил нас троих впасть в самый настоящий ступор: — Надо же, представление нам смертников Камы и было событием вечера? Я тут же обернулась на точно знакомый мне голос, впившись взглядом в ненавистного оратора. Моё сердце рухнуло тяжким ударом прямо в пятки. Эта фраза принадлежала тому, чью наглую усмешку я так надеялась оставить исключительно в памяти своих видений — Господину Музарффарпур.