Если вокруг мрак

Только два вопроса меня волнуют, Какой сегодня день и какого хуя ©

Времени в обрез. Антон спешно открывает ветхие дверцы, грохая ими друг о друга. В этой локации нет практически ничего — не повезло так не повезло, они ведь чуть не три часа потратили на ее поиски. Он почти сдается, как вдруг у задней стенки очередного шкафчика пальцы нащупывают пыльную бутыль. — Есть, — негромко говорит он, и слышит, как Арс, оставшийся за дверью, одобрительно хмыкает. Антон без промедления сует найденное в рюкзак, поправляет узел на порванной лямке и на всякий случай контрольным образом заглядывает под край столешницы — один раз они нашли так примотанные скотчем спички. На этот раз там пусто, только небольшой серый скорпион прячется в щель. Антон выходит наружу. — Полторашка? — спрашивает Арс, перекидывая свой автомат за плечо. — Не, литр где-то, — Антон озабоченно проверяет, что рюкзак наглухо застегнут — будет обидно, если половина добычи вывалится по пути. — Тут все чисто? — Нехебкау какой-то ходил, но вдалеке, — Арс показывает рукой, где. — Можно для простых людей? — Египетский бог такой. По сути, змея с человеческими ногами. Антон представляет себе и фыркает. Мало что из зверья уже может их удивить, но змея с ногами — это нелепица какая-то. — Не стал стрелять? Арс коротко мотает головой. Значит, зверь его не заметил. Звон, который до этого был фоновым, начинает противно усиляться, и они торопливо удаляются от локации. Как всегда, по бокам стелется непроглядный туман, а под ногами с каждым шагом возникает новый фрагмент дорожки из холодной затвердевшей земли. Если пригнуться и рассмотреть ее вблизи, то там оказывается много деталей — мелкие серые травинки, куски листьев, даже какие-то белые червячки, но пока не приближаешься, она почти условна. Арс шмыгает носом, неловко трет глаза под очками. Автомат съезжает с плеча и бьет его прикладом по шее. — Не прошло? Арс издает отрицательный звук. Он утром уже объяснил, «просто раздражение», второй раз от него одной и той же фразы не дождешься. Антон поджимает губы. У Арса всегда были чувствительные глаза, это было проблемой на съемках, приходилось объяснять каждый раз новым гримерам. Он даже таскал с собой собственную косметичку с какими-то гипоаллергенными штуками, что, конечно, служило предметом для шуток поначалу. Потом все привыкли. Здесь ни о каких косметичках мечтать не приходится. Хотя мыло было, почти в каждой локации, но простое, грубое, совсем не для графских глазок. Антон мысленно морщится от формулировки, настолько эти прошлые шуточки больше не про них. Идти в этом направлении остается где-то полтора часа — Антон сверяется с компасом, который показывает, вероятно, не на север, а неизвестно куда, но, по крайней мере, стабильно. Пользоваться компасом его научил Арс. Великой науки тут не было, но сам Антон даже, наверное, и не заметил бы этой штуки, встроенной в неудобную линейку. От линейки они давно отломали основную часть, чтобы не кололась в карманах, но сам компас служит им верой и правдой. Слава богу, подзаряжать не надо. Батареек тут, тем более, все равно нет. — Хочешь поесть? — спрашивает он. Арс снова мотает головой. Антон хотел бы, чтобы тот говорил больше, но Арс редко произносит больше пяти слов за раз — с тех самых пор, как Антон подстрелил кабанчика около их первой локации, а потом они нашли первый дом там же, неподалеку. Арсу не нравится слово «локация», ему кажется, что это сводит происходящее к тупой компьютерной игре, но своих вариантов он не предлагал. — Уверен? — уточняет Антон. Ему тоскливо идти в тишине, хотя земля под ними потрескивает, а из тумана доносятся разные звериные звуки. У него есть в рюкзаке несколько сухих несладких печений, Арсений называет их «галетами», Антон такого слова раньше тоже не знал. — Дома. Дома можно будет съесть горячего. У них, строго говоря, нет постоянного жилища, убежища приходится менять, но в последнем звона не было уже неделю, и они не торопятся оттуда убираться. Иллюзия стабильности, возможность просыпаться в одном месте, привычные предметы — столько всего еще раньше в жизни было Антоном недооценено? Пусть и спят они на жестких походных матрасах, к которым ночью неприятно липнет кожа, едят что добудут сами, а уж если говорить про бытовые вещи, то предметов в этом мире, вообще, очень немного. Чайник, кастрюля, нож, пара ложек, газовая горелка — вот и вся почти их кухонная утварь. Есть еще минимум одежды, пледы, патроны, какие-то предметы гигиены и мелочи, но их до смешного мало. Даже кружка сначала была только одна, Арс морщился, но потом они нашли вторую — в той локации, где весь двор был в костях. Не человеческих, и на том спасибо. — Справа, — негромко говорит Арс, и Антон сразу поворачивается и стреляет. Звук автоматной очереди, как всегда, в первую секунду оглушает, но отдачей уже не валит. В зверя он не попадает, и тот уносится обратно в туман, фыркая и треща ветками. Арс несколько секунд еще стоит, прислушиваясь, а потом кивает — можно двигаться дальше. Не сговариваясь, они ускоряют шаг. Антон поудобнее перехватывает автомат и в очередной раз поправляет рюкзак. Как они существовали тут сначала, страшно вспомнить — настолько неприспособленными были. Арс, например, не только не хотел есть из одной посудины, он не доверял самой пище, боялся стирать одежду в незнакомой воде, а еще соорудил какие-то зубные щетки буквально из ничего и заставлял Антона чистить зубы по два раза в день, чего Антон и дома-то не делал. И другими всякими приколами отличался. Но вообще-то он — молодец, Антон бы без него тут сдох. Вот еще бы не молчал все время. Он смотрит на Арсения искоса, оценивая его усталый вид и красные глаза. Им бы поспать как следует, но когда все время ожидаешь звона, хорошо выспаться не получается. Они пробовали спать по очереди, но быстро бросили эту затею, потому что тогда у них не бывало времени, когда бодрыми были бы оба, а ходить по локациям в одиночку было слишком рискованно. — Под ноги, — бросает Арс, и Антон мысленно чертыхается — чуть не наступил ведь. Гипнотизирующие струйки тумана так и манят сунуть в них ботинок, проверить, что будет, но он уже и так знает, что. Точно в пылесос тебя затягивает, и самому выбраться практически нереально — вот что. Они обходят воронку по большой дуге. По пути еще два раза приходится стрелять, один раз Антон точно что-то цепляет, но пока они ищут, туман успевает утащить их добычу, и вокруг тропинки им везде показывается лишь однообразная серость. Когда они, наконец, приближаются к дому, у Антона начинает ныть колено. Он представляет, как ляжет сейчас на свой матрас, натянет до подбородка ветхое одеяло и минут пятнадцать просто полежит. А потом можно будет думать об ужине. Готовить все равно будет Арс, у Антона ничего сильно съедобного не получается, но дела и для него найдутся. — Сука, — тихонько ругается Арс, когда их локация прорисовывается впереди. Тут явно что-то произошло, пока их не было. Камни у двери, которые они всегда складывают горкой перед уходом, развалены. Сама дверь приоткрыта, и в воздухе странно пахнет. В этом мире не так много запахов, но сейчас Антон отчетливо чувствует резкий цитрусовый дух, словно кто-то мыл здесь пол доместосом с лимоном. Они переглядываются. Арс наклоняет голову: проверяем или валим? Антон с сомнением смотрит на дверь, перехватывает автомат так, чтобы направить дуло в ее проем. Ничего не слышно, возможно, незваные гости уже ушли, а бросать здесь весь свой скарб, хотя и скудный, не хочется. Не получив ответа, Арс тоже выставляет автомат вперед, но не двигается с места — уже не рвется вперед один, как бывало поначалу. Недели две или три у них ушло, чтобы это устаканить. Антон в прошлой жизни легко отдавал руководящие роли любому, кто готов был их брать, но здесь он совсем не мог позволить себе так расслабиться. Ведь это не «в какой ресторан поедем» и «сначала Пенза или сначала Рязань» в туре. Тут можно было прозевать удар когтя или клыка, провалиться в воронку, схлопнуться вместе со стенами, лишиться конечности в висячке, и еще попасть в миллион ситуаций, где «мне пофиг» будет стоить жизни. Твоей или того, кто рядом. Они так и не установили четкой иерархии, это было бы, конечно, полной ерундой в их случае. Роли разделили по интуитивно понятным способностям, а в важных моментах советовались наравне, иначе просто ничего не получалось. В первый раз, когда Арс убежал, потому что решил самостоятельно попробовать, не надо ли идти «на» звон, а не «от» звона, ему прилетело бревном в лоб так, что Антон почти остался один. В другой раз Антон зазевался и не проверил, идет ли за ним Арс, и они отстали друг от друга и блуждали в тумане раздельно добрых часа три. Он едва не потерял автомат, а на краю той воронки, наверное, до сих пор оставались кровавые следы его пальцев. Ну, или их съел туман, как съедает и подчищает все в этой вселенной. Арсений вопросительно наклоняет голову. Антон решается. В смысле стратегии ведет обычно он — он нервнее, а потому его решения, несмотря на весь интеллект Арса, оказываются безопаснее. Машет рукой, мол, пошли, но осторожно. Система жестов у них несложная, но кое-какая устоялась — здесь часто приходится вести себя тихо. Арс кивает и идет первым — он умеет двигаться гораздо тише, Антон ведь скорее на что-нибудь наткнется, все свалит и свалится сам. Антон идет сразу за ним, чуть боком, оглядывая обстановку сзади — бдительность терять нельзя. Но в тумане вокруг дома ничего не видно и не слышно. Дверь предсказуемо не скрипит — они потратили немного свиного жира на петли, когда заселились сюда. Свиной, или, что вероятнее, кабаний жир — именно то, что находится у Антона в рюкзаке в бутыли, здесь это большая драгоценность. Жир оказался необходим для массы бытовых нужд, но главное, на нем было можно готовить еду, так, чтобы она не была совсем пресной, а в рационе присутствовали липиды. Сухое жесткое мясо местных животных и птиц, которых им до сих пор удавалось подстрелить, оказывалось без этого дополнительного жира почти несъедобным. Исключением были сами кабаны, но их мясо было горьковатым, и Антон его не любил. Арс не врывается в дом, а, наоборот, тянет время и тихонько толкает дверь дулом автомата. Видит он не слишком хорошо — очки, которые оказались у него в кармане в первый день, не его, это просто какие-то произвольные очки. Как, впрочем, и все предметы, что были на их телах — темные штаны, темные толстовки, крепкие армейские ботинки, носки, трусы и майки-алкоголички — и все это без каких-либо бирок. В очках Арсу было лучше, чем без них, но не идеально, и после нескольких часов ношения у него начинала болеть голова. Не то, что он жалуется, он, вообще, ни на что не жалуется. Антон сам увидел его выражение лица как-то и спросил. Дверь открывается полностью, и видно, что пол в доме весь усыпан какой-то желтой трухой, но никого, кажется, внутри нет. Они бегло оглядывают помещение. Ничего не пропало, посуда, горелка и газовый баллон на месте, на полу все так же лежат их свернутые постели. Запах внутри еще сильнее — очевидно, пахнет эта желтая ерунда, но что это такое, Антон понять не может. Наклонившись, он осторожно трогает ее кончиками пальцев. Похоже на мелкие опилки, какие бывают в клетках хомяков. — Собираем манатки? — спрашивает Арс. В доме точно кто-то побывал, и это, мягко говоря, странно. Людей в этой вселенной, кроме них, нет — ну или они их еще не видели. С другой стороны, ничего не-странного в ней тоже нет, а они с Арсением сейчас голодны и устали. Антон качает головой: — Сначала ужин. Арс кивает и уходит обратно во двор. Там, в холодной воде маленького пруда, болтается их утренняя добыча — птица, что-то среднее между курицей и уткой, с длинной шеей и серыми всклокоченными перьями. Она плотно обвязана бечевкой — так в пруду получается своеобразный холодильник. Главное, чтобы никто другой не сожрал, но от этого застраховаться нельзя. Антон разжигает огонь, греет кастрюлю и наливает в нее из жбана воды. Всю воду они старательно кипятят, но она все равно сохраняет красновато-бурый оттенок и кислый привкус. Антон помнит, что это говорит об избытке железа (в деревенском домике у бабушки была та же проблема), и его ничем не вытравишь, фильтров у них нет. Запоздало думает о том, что надо было пойти с Арсом — они ведь не обошли дом, не проверили все снаружи — но тот уже возвращается вместе с псевдоуткой, брезгливо держа мокрую тушу подальше от тела. — Скажи спасибо, что не рыба, — Антон все еще периодически шутит, не может иначе — возможно, дело в нем самом, а возможно, в Арсе, наличие которого рядом в нормальной жизни всегда подразумевало запрос на юмор. Здесь никакой аудитории нет, и сам Арс, мягко говоря, не демонстрирует желания изобретать что-то словесное-смешное, но Антон автоматически пытается поддерживать какую-то иллюзию нормы. Арс, не отвечая, кладет птицу на стол и разматывает бечевку. Пока он управляется с готовкой, Антон все-таки выходит во двор и обходит дом по периметру. Там сушится их немногочисленное белье, а в пруд, завидев Антона, спрыгивает маленькая лягушка. Серый туман вокруг клубится непроницаемой стеной, видимость сегодня — метров семь. Он достает компас и самодельную карту, на которой они отмечают все локации. Определять расстояние тут очень трудно, но по примерным прикидкам последний дом находится от них в шести километрах. О том, что где-то появляется локация — очередной заброшенный дом с двором, которые можно обыскивать на предмет полезных вещей или продуктов, они узнают по звукам, обычно птичьим, доносящимся из тумана, и реже — по земле. Если возникающие под ногами тропинки однообразно-серые, то, скорее всего, по ним идти бессмысленно, но если на них появляются какие-то более яркие камни или необычной формы ветки, или что угодно, выбивающееся из общего узора, то в этом направлении можно начинать поиски. Так они находят посуду, патроны, одежду, нехитрое снаряжение вроде рюкзаков, иногда даже что-то съедобное. Легкими эти походы назвать нельзя, скорее это бесконечное блуждание в невидимых лабиринтах, почти наугад, где любой закуток может обернуться смертельной ловушкой. Смысла в этом всем не очень много. Это выживание, с непонятной логикой концовки. О концовках они почти не говорят. Пытались вначале — но не сдвинулись никуда, перебрав с десяток теорий из кино и сериалов. Книг по фантастике никто из них, практически, не читал — Антон не был любителем этого занятия, а Арсений отдавал предпочтение другим жанрам. Но воображения хватало, другое дело, что толку от их размышлений не было никакого. Поэтому они быстро перестали теоретизировать и занялись более насущными проблемами. Тем более, что контакт между ними установился сложный. Одно молчание Арса чего стоит. Антон возвращается в дом. Арсений беззвучно двигается между столешницей, на которой стоит газовая горелка, и ящиками, где они держат нехитрые приправы. Достав из рюкзака бутыль с маслом (ему приятнее называть это маслом, чем жиром), он вручает ее Арсу. Тот сразу льет немного ее содержимого в кастрюлю — получится горячая похлебка, то, что нужно. После ужина они переглядываются, решая, что делать дальше. По-хорошему, отсюда надо валить, но мышцы болят, у Антона ноет коленка, а глаза Арсения явно совсем устали от очков — так сильно налились красным по кромке. — Завтра, — решает Антон, — сейчас нужно поспать. Арс молча кивает, и Антон в который раз давит желание растормошить его — где, где неуемное желание позировать и болтать, сочинять чушь в реальности и в соцсетях, дурить головы интервьюерам и гостям шоу? Где стояние на голове, тупые приколы, подкаты, где каламбурчики, черт возьми? Пока Антон стискивает пальцы, по привычке ожидая найти там кольца, Арсений поднимается и выметает наружу желтые опилки сделанным из веток веником. После этого он уходит во двор, предположительно, по естественной нужде, а потом возвращается и вопросительно смотрит на Антона: пойдешь тоже, или уже можно запирать дверь? Антон грустно ему улыбается и выходит наружу. ** Открыв глаза, тяжело дыша, он как всегда, первым делом отыскивает взглядом Арсения — тот спит, где положено, на своем матрасике, почти вплотную к Антону. Вытянул во сне бледную руку, уткнулся сам себе в плечо. Антон заземляется, глядя на него, успокаивается, выравнивает дыхание. Все в порядке. Ему приснилось, как часто здесь с ним бывает, что Арс исчез, а это нелегкое испытание для его психики. Несколько минут он лежит, разглядывая человека рядом с собой. Бесконечно ему повезло, что он здесь не один, и не с кем-то незнакомым. Если тут вообще можно говорить о везении, конечно. Что-то беспокоит его, и он не может понять, что, а потом до него доходит. — Арс, — тихонько зовет он. Тот просыпается сразу, чертыхается сквозь зубы — рука затекла. Антон ловит себя на том, что даже эти ругательные словечки от почти онемевшего Арса воспринимает как подарок. — Арс, — говорит он снова, — слышишь? Тот затихает, прислушиваясь, и кивает. Звон, это чертов звон, пока еще несильный, но он означает одно — им пора двигать. Антон, вставая, прикидывает, с чего начать — в кастрюле на столе остатки вчерашнего супа, его бросать жалко, но с собой в рюкзак не возьмешь. Можно успеть почистить зубы и справить прочие утренние потребности. Они навострились при необходимости собираться за считанные минуты. Он смотрит вниз — Арс все еще на матрасе, трет лицо — видно, опять мучается. — Голова? — спрашивает Антон. Неопределенное пожатие плечом — «не важно». Антон вздыхает. Таблеток в этом мире все равно нет, ну или им пока не довелось на них наткнуться. Время поджимает, и он быстро справляется с утренними делами, морщась при первых шагах — колено ноет сильнее вчерашнего. Ему бы тоже не помешал какой-нибудь ибупрофен. Он выглядывает в окно — то, что здесь условно можно назвать небом, уже приняло свой утренний оттенок серого, идти будет комфортнее, чем ночью, меньше зверья. Двигаясь быстро, он упаковывает все их добро в рюкзаки. Заторможенный Арс возвращается со двора и останавливается перед кастрюлей — тоже сталкивается с моральной дилеммой. Звон усиливается, и Антон говорит: — К черту суп. Давай выпьем просто немножко сейчас и идем. — А кастрюля? — хрипло спрашивает Арс. Антон через край делает несколько глотков — чуть теплая солоноватая жижа все равно будет ощущаться в желудке приятнее, чем пустота. Он протягивает кастрюлю Арсу, тот, морщась, следует его примеру. Остаток Антон выплескивает во дворе и привязывает жирную посудину к своему рюкзаку. Вышедший вслед за ним Арс поднимает брови, кивая на веревки — они забыли про сушащуюся одежду. Антон, ругнувшись, снимает ее и торопливо запихивает в рюкзак к развернувшемуся спиной Арсению. Тот в последний раз возвращается в дом, выносит их автоматы, привычно проверяет их и передает один Антону. Вот теперь совсем все. Вместе они оглядывают двор. — Снять веревки? — спрашивает Арс, но времени уже нет. Звон достигает, наконец, своего пика, и они спешно отходят от дома, вглядываясь под ноги. Под ногами все серо-одинаковое, Антон ускоряет шаг, начинает петлять — ну же, вселенная, дай знак, куда нам теперь двигаться. Арсений неверной рукой тянется в карман и нацепляет очки, щурясь — бедняга, видать, башка так и не дает ему покоя. Он держался молодцом все эти недели, а сейчас, видно, устал. Антон понимает его, хотя сам чувствует в себе достаточно сил. Ведь главное — не начинать думать, например, о родных, и вообще обо всем, что осталось в прошлой жизни. Так-то существовать можно. Слева доносится птичий крик, Антон дергает Арса за рукав — туда. Ориентироваться на звуки сложнее, чем на визуальные подсказки, но выбора нет. Он достает из кармана компас — ага, это будет условный запад, между вчерашней локацией и той, что была пару недель назад, в которой они нашли новый газовый баллон, соль и соду. Арс чистил тогда свои несчастные зубы с полчаса, наверное. Они идут в молчании, слушая трели и почти не меняя направления. Иногда из серого беспроглядья выныривают валуны, время от времени приходится обходить поваленные деревья. Раз у них из-под ног выпархивает большая птица, явно съедобная, но Антон не поднимает автомат — сейчас не до охоты. Через пару часов колено успевает как следует разныться. Ему бы сейчас ванну с морской солью. И массаж. И тот самый ибупрофен, еще и с найзом. И губу закатать, думает Антон, глядя на то, что появляется перед ними из тумана. Арс рядом уныло хмыкает. Это даже не дом. Это похоже на стоунхендж на минималках — россыпь больших прямоугольных камней, и, если бы не кострище по центру, Антон бы подумал, что это не локация, а очередные приколы по пути к ней. Он делает шаг вперед, но Арс предупреждающе вскидывает руку и почти сразу дает очередь. Что-то тяжелое падает около них на землю, а Антон ведь даже не успел заметить, что оно там стояло. — Как же я заебался, — шепчет Арс. Антон поворачивается к нему, собираясь что-то сказать о в очередной раз спасенной его жизни, и вдруг понимает, что тот совсем на грани. Сейчас тоже, как этот кабан, упадет на землю и будет — что, биться в припадке? Плакать? Арс зажмуривается, нервно сжимая плечи, и Антон не раздумывает — тянется к нему обеими руками и обнимает — прямо с автоматами и рюкзаками, неудобно и неловко. Арса бьет крупной дрожью, Антон гладит его по бокам, по спутанным отросшим волосам. — Арс, — говорит он, — ну чего ты? — Не могу я больше, — шепчет тот, — не могу.