Выбора нет

После спонтанной близости в день съемки историй… Нет, лучше почти не становится. Становится немного легче, причем обоим. Но ситуация в целом практически не меняется. Дима совершенно неожиданно для себя на каком-то адреналине и приливе всех и сразу чувств смог сбросить копившееся очень и очень долго напряжение. По крайней мере, какую-то его часть. Однако, это действительно было слишком спонтанно и слишком быстро. Скорее исключение, чем правило, которое помогло бы выстроить нужную систему. Позов все еще покрывался невольными мурашками, стоило ему вспомнить резкий стук совсем рядом и представить, как дверь вдруг каким-то образом открывает любопытная уборщица, которая непременно расскажет все по секрету каждому знакомому и коллеге. Более того, после этого становится даже тяжелее в каком-то плане. Дима ни за что не признается вслух, но пару раз он невольно вздрагивал и кидал быстрые взгляды в окно, когда вечерами на кухне Сережа подходил слишком близко. Позова заставляли нервничать звонки в домофон. Он прекрасно знал, что пришел всего лишь курьер, но подсознание невольно подкидывало собственную взволнованную мать на пороге, которая хватается за сердце. Дима не ребенок давно, проработал уже свои взаимоотношения с родителями, сепарацию прошел так вообще практически сразу, как съехал. По крайней мере, он так думал. Теперь же… Собственное измученное нутро изощрялось любыми способами. И мужчина ведь прекрасно понимал, что нужно записаться к психотерапевту, понимал, что так проблемы решатся куда быстрее и легче. Однако, как это обычно бывает, то времени не находится, то желания, то банальных физических сил. Работы и прочих важных активностей было действительно много. Настолько, что вылезти из них получалось буквально на ночь.

***

Наступает очередное утро. Похожее на все прочие настолько, что Дима уже и не знает, сколько дней прошло с того обоюдного порыва. Запас облегчения подошел к концу довольно быстро, и напряжение снова окружало Позова, буквально какой-то аурой витало вокруг него. Однако, это утро все-таки слегка выделяется. Оно особенно херовое. Дима первую половину ночи ворочался, улечься не мог никак. Ему было то жарко, то прохладно, то липко как-то, будто простынь со всех сторон его облепила и выбраться нет ни шанса. Позже уснуть все-таки удалось, но пришлось пожалеть и об этом. Сны были мерзкие, тревожные, непонятные совершенно. Те самые, в которых нет ни одного четкого образа, но ты всем своим нутром понимаешь, что ничего хорошего явно не происходит. И стоило только наконец выпасть из удушающих сновидений, как подобие удушья накрыло в реальности в виде противного, слегка дерущего горло кашля. В этот момент Диму посетила мысль о том, что он, наверное, многовато курит в последнее время. Однако, она быстро испарилась, и Позов поспешил выползти из кровати и скрыться в ванной, чтобы окончательно не разбудить ни в чем неповинного Сережу. Только вот тот не спал, причем давно. Как резко вынырнул из сна, напуганный слишком уж громким, пусть и отрывистым воем с другой стороны кровати, так больше уснуть и не смог. Он честно старался просто перетерпеть, надеялся, что все уляжется само по себе, что партнера прекратит терзать во сне неопределенное нечто. Но резкие выдохи все повторялись и повторялись с определенной периодичностью, иногда перерастая в тихий скулеж или совсем редкие, но куда более громкие отрывистые звуки. Матвиенко этого выдержать не мог, не в стороне уж точно. Он совсем аккуратно поглаживал чужие плечи, стирал крохотные капельки пота с висков и даже оставлял еле ощутимые поцелуи на плечах, когда начинал по-настоящему волноваться. В конце концов Сережа просто с силой сжал запястье Позова, заставляя того вынырнуть в реальность, а сам быстро уткнулся носом в подушку, не желая нервировать партнера еще больше. Через какое-то время Матвиенко поднимает голову и в удивлении, смешанном с неприятным пониманием, смотрит перед собой. Кажется, Диме действительно всю адекватность отшибло. Тот торчит в ванной уже больше пяти минут, а значит не просто встал, чтобы умыть вспотевшее от кошмара лицо. Прямо сейчас Сережа чувствует, что начинает злиться. Но пока эту злость контролирует, глушит собственным беспокойством вперемешку с теплыми чувствами. Выдыхает медленно и шумно, а после поднимается с кровати и плетется в ванную комнату следом. Дверь Дима по привычке не закрывает, поэтому пролезть следом не составляет особого труда. Матвиенко с нахмуренным выражением наблюдает через зеркало, как партнер орудует бритвой своими явно подрагивающими пальцами. И хочется просто выхватить эту вообще-то опасную вещицу из чужих рук и сделать все самому. Но ведь Позов не позволит. Слишком, сука, гордый. И, судя по всему, тупой. Иначе как объяснить то, что бритва вообще оказалась сейчас в его руках? Как объяснить то, что от Димы осталась только его половина, причем и в моральном, и в физическом смысле? Как объяснить полпачки сигарет, скуренные за пару походов на балкон за один вечер? Как вообще объяснить все это откровенно долбоебское, саморазрушительное поведение, которое последние пару недель прогрессирует со страшной скоростью..? Сережа чертыхается внутри себя, перебирает все маты и ругательства, которые ему известны, но на деле откровенно пугается всего происходящего. Действительно пугается этих темных, будто нарисованных кругов под чужими глазами, слишком уж явно проступающих ключиц, полопавшихся со страшной силой каппиляров в глазах, из-за которых белки по краям кажутся почти розовыми, и совершенно высохших губ, которые в нескольких местах потрескались до крошечных кровяных капель. И этот испуг заставляет Матвиенко пытаться снова и снова. Каждое утро вот так вот отговаривать от слишком раннего подъема, пытаться всунуть кружку с чаем вместо крепкого кофе, тырить по несколько сигарет из почти полной пачки… Впрочем, все эти аккуратные, мягкие попытки ничего не меняют. С Позовым такое никогда не работало. Сережа опирается о косяк, дожидается, пока партнер закончит, и только тогда начинает очередной утренний разговор. — Дим, ты всю ночь ворочался и явно нихуя не выспался. Куда ты собрался? — начинает сразу недовольно и скрещивает руки на груди, будто показывая, что настроен серьёзно и не выпустит из ванной, пока хотя бы не попробует остановить. — А ты то чего вскочил..? — Позов отвечает устало, уже заранее знает, чего от него хотят добиться. — Я обещал Савину в школу отвезти. — Пускай Катя сегодня отвезет. — Сережа настаивать продолжает, все еще пытается гнуть свою линию. — У них вчера много дел было, она наверняка устала так, что пиздец. — Дима по-немногу раздражаться начинает, продолжать этот разговор нет никакого желания. — А ты не устал? — Матвиенко действительно возмущается, голос повышает даже. — Тебе надо отдохнуть нормально. Надо поспать по-человечески в конце концов. — Я сам знаю, что мне надо. — Позов проговаривает низко и резковато, а потом выходит из ванной прямо так, буквально отодвигая партнера в сторону. Сам же чувствует укол вины спустя несколько жалких секунд, тут же поворачивается и заглядывает в чужие глаза устало и будто бы просяще. — Я просто довезу до школы. А потом вернусь и лягу спать. И Сережа каждый раз сдается этому взгляду и словам, которые кажутся честными донельзя. Каждый раз кивает доверчиво, смягчается тут же и сворачивает с намеченного пути. И ведь действительно ждет. Не идет обратно в кровать, хотя в собственные глаза будто песка насыпали, не позволяет себе даже принять положение лежа на диване в гостиной. Просто садится по-турецки, сосредотачивается на просмотре какого-то глуповатого шоу и ждет.

***

Когда Дима появляется на пороге, проходит около двух с половиной часов. Не такой большой промежуток времени, но не для человека, который жутко не выспался и буквально мечтал о том, чтобы вернуться в собственную кровать, накрыться с головой одеялом и проспать ближайшие сутки. Сережа ведь сон любил. Большой, чистой и искренней любовью. Но, видимо, Позова он любил еще сильнее. И Матвиенко даже радуется, подскакивает с дивана, но приземляется обратно в следующую же минуту. Дима не самым довольным тоном разговаривает с кем-то по телефону. Смотрит мельком как-то неопределенно и рукой жест подает, просит не мешать пока, дает понять, что разговор важный. Сережа снова ждет. Ждет долго и терпеливо, трет слипающиеся глаза руками, зевает в обивку дивана, даже прислушивается к недовольному тону партнера, который перерастает в еще более недовольный, кажется, с каждой минутой. Позов расхаживает по просторной гостиной, иногда меняет ухо, к которому прикладывает смартфон, закатывает глаза периодически и затихает на пару минут. Видимо, его постоянно просят подождать. В такие моменты Сережа аккуратно хлопает по дивану рядом с собой и просит Диму, наконец, усесться и немного успокоиться. Только вот бесполезно, потому что как только его с кем-то соединяют, Позов снова вскакивает и принимается маячить перед глазами в очередной раз. Становится понятно, что проблема возникла с ремонтом Диминой новой квартиры. Хотя, скорее, теперь уже Катиной. Что-то с проводкой, а еще, кажется, проблемы с поставкой мебели… Сережа пытается разобраться и вслушаться, но улавливает фразы только обрывками. Думает, что если вникнет, то сможет сосредоточиться на этом больше, чем на желании поспать, но по-настоящему крупно ошибается. В какой-то момент Позов начинает говорить практически монотонно. Нет больше резких интонаций и гневных вопросов. Видимо, он дошел до стадии решения конфликта. Только вот Сереже этот разговор теперь кажется донельзя убаюкивающим, и он засыпает прямо так, медленно сползая по спинке и опускаясь головой на кинутый в углу дивана плед.

***

Глаза открываются сами по себе. Все еще с небольшим нежеланием, но организм будто оповещает о том, что сейчас нужно проснуться. Матвиенко с удивлением понимает, что в комнате темно. Он проспал весь день на диване в гостиной, здорово. Следующая мысль возникает, когда Сережа отмечает, что он накрыт. Позов позаботился, ничего себе. Улыбка на лице появляется сама по себе, а за ней следует и приятное желание потянуться после необходимого отдыха. Однако дальше мысли уплывают в не самое веселое русло. Случается это тогда, когда Матвиенко замечает Диму в другом конце гостиной. Тот сидит в наушниках за ноутбуком и совсем тихо что-то говорит, мимолетным усталым жестом потирая переносицу. Не спал, явно. Даже не отдыхал наверняка. Сережа сползает с дивана и медленно подходит ближе. Теперь чувствует явный запах сигарет и крепкого кофе. И хоть бы сюда примешался запах какой-нибудь еды, но ведь нет. Кто-то слишком занят, чтобы поесть, но всегда найдет время на перекур и вливание в себя очередного литра кофе. Матвиенко останавливается прямо у другой стороны Диминого стола. Заглядывает в чужой ноутбук аккуратно, так, чтобы его не заметили остальные участники предполагаемой видеосвязи. И действительно, на экране высвечивается несколько окошек со знакомыми лицами. Косицын, Джабрик и Стахович. Значит, думают над чем-то для Площадки. Значит, не дело жизни и смерти. Значит, Дима может это прервать и уйти, наконец, отдыхать. Однако на вопросительно-недовольное лицо Сережи Позов только кидает мимолетный взгляд и продолжает глухо отвечать что-то Косу, хотя прекрасно знает, что хочет от него человек в непосредственной близости. Да, никто из парней не знает, что они живут вместе, и очевидно показывать, что рядом кто-то есть, Дима не будет. Но он мог бы отойти на минуту. Мог бы кивнуть и дать понять, что скоро закончит. Мог бы хоть что-то. Матвиенко продолжает стоять на том же месте. Рассматривает резкие тени, которые улеглись на чужое лицо из-за темноты вокруг и единственного явно недостаточного источника света в виде экрана ноутбука. Злится, потому что у партнера явно глаза ноют, но он даже не потрудился включить лампу. Сережу в целом бесит сейчас почти все, что касается Позова, причем очень сильно. Бесят синяки под глазами, которые в этот момент выглядят особенно жутко, бесят несколько больших глотков кофе подряд, бесит, как Димина футболка сидит на нем же куда свободнее, чем пару месяцев назад, бесит, как Позов зевает в кулак, но упорно продолжает что-то кому-то отвечать, бесит то, что он все еще открыто игнорирует человека, который стоит прямо, блять, тут. И терпеть вот это все уже не получается. Вот никак, невозможно просто. И если чтобы хоть как-то сладить с по-идиотски упрямым партнером нужно сразу действовать бескомпромиссно и жестко, то Сережа это сделает. Конечно, в своем стиле и с удовольствием для себя же, но нужно ведь искать во всем этом какую-то выгоду. Матвиенко быстро ныряет под стол и пробирается к компьютерному креслу. Глаза успели немного привыкнуть к темноте, поэтому удается пролезть в нужном направлении сразу и без проблем. Собственные горячие ладони укладываются уверенными отпечатками на чужие колени, и Сережа невольно ухмыляется самыми уголками губ, ощущая, как партнер слабо дернулся от неожиданности. Если не получается добиться чего-то словами, получится действиями. Матвиенко игриво пробегается кончиками пальцев от коленных чашечек совсем немного вверх, замирая у кромки домашних шорт Позова. Гладит оголенную кожу пока аккуратно, почти невинно. Оставляет несколько быстрых чмоков на коленях, шутливо прикусывает чуть ниже. Чувствует, как кресло немного отодвигается от стола, и тут же ползет следом. Сжимает ноги партнера крепче, сбежать не позволяет. Смотрит вверх нахально и упрямо, перехватывая удивленный и непонимающий взгляд. Надо же, все-таки обратил внимание. Но надолго этим вниманием завладеть не удалось, Дима совсем скоро снова вливается в диалог, только вот его тон еле заметно меняется. Впрочем, Сережа пока и не возражает. У него есть шанс безнаказанно облапать партнера. Он может вытворять все, что ему вздумается, прекрасно понимая, что прямо сейчас серьезного сопротивления ему не окажут. Возможно, это немного хреново по отношению к Позову, но тот и сам не демонстрировал лучшего отношения. Матвиенко хватается за край свободных шорт на одной ноге, тянет их вверх настолько, насколько это вообще возможно в их ситуации. Открывается только не слишком большой участок бедра. Тут же выдыхает разгоряченно на чувствительную кожу внутренней стороны. А он действительно знает, что кожа чувствительная. В следующую же секунду проходится языком, лижет широко и уверенно, буквально ощущая, как напрягаются чужие мышцы. Проходится кончиком носа уже по мягкой ткани выше, не спешит совершенно, действует медленно и плавно. Заползает обеими ладонями под шорты, оглаживает крепкие бедра мягко и ласково, а потом на контрасте сжимает кожу, впивается пальцами властно и собственнически. Достает до края нижнего белья, скребет ногтями по прорезиненным кромкам, обхватывающим обе ноги. Снова смотрит вверх, с удовольствием замечая, как партнер притих и как невольно обводит собственные сухие губы кончиком языка. Сережа резко руки убирает, отстраняется, но совсем на немного и лишь для того, чтобы теперь зайти с другой стороны. На этот раз немного задирает чужую футболку, оголяя буквально самый низ живота, и ведет носом по небольшому скоплению жестковатых волосков. Запах тела здесь особенно сильный, куда тяжелее, чем, например, на шее или на сгибах локтей. Тут он пряный и какой-то концентрированный, кружащий голову настолько, что приходится закусить собственную губу, чтобы не издавать лишних звуков. Матвиенко ведет со страшной силой. У них ведь опять дефицит секса, дефицит даже обыкновенного петтинга и прикосновений в принципе. А больше, чем сон, Сережа любит только секс. И Позова, как уже выяснилось. Поэтому сейчас, когда удаётся добраться и до второго, и до третьего, держать себя в руках оказывается действительно сложно. Хотя изначально это планировалось всего лишь как способ привлечь чужое внимание и заставить закончить все дела на сегодня. Собственные губы прижимаются к животу партнера тесно и настойчиво. Сережа выцеловывает мокро, втягивает горячую кожу, почти оставляя полноценные засосы. Прекрасно слышит, как участилось чужое дыхание, но этого слишком мало. Довольно резко цепляет пальцами пояс шорт вместе с резинкой нижнего белья и тянет вниз. Удерживает одной рукой, а другой настойчиво хлопает партнера по бедру, вынуждая приподняться и дать стянуть мешающую одежду. На удивление, Позов тут же слегка отрывается от кресла, позволяя осуществить задуманное без проблем. Сережа довольно ухмыляется. Значит, нравится. Однако, партнер все еще умудряется что-то почти спокойно говорить и явно не собирается пока прерывать этот долбанный видеозвонок. Матвиенко недовольно фыркает, в это же время ощущая невольно зарождающийся внутри азарт. Приближает лицо к уже очевидно возбужденному члену, но только дразняще и горячо выдыхает на головку. Чужие бедра тут же бесконтрольно дергаются, стараясь податься ближе, но Сережа отодвигается чуть назад, не позволяя установить непосредственный контакт. Только снова опаляет дыханием уже немного ниже, а после складывает губы в трубочку и дует прохладным воздухом, перемещаясь по стволу вниз. Дима сжимает подлокотники компьютерного кресла и явно напрягается. Замолкает, судя по всему выпадая из беседы. Но для Сережи теперь вывести партнера из себя — дело принципа. И не важно, что он сам начинает заводиться со страшной силой и только усугубляет свое положение практически каждым действием. Вот, например, сейчас жадно вдыхает тяжелый запах возбуждения у самого начала бедра и тут же совсем тихо мычит, заглушая себя с трудом. Покусывает нежную кожу в опасной близости от паха и совершенно плывет от того, насколько она здесь мягкая и чувствительная. Дима ведь тут же пытается ноги вместе свести, явно ощущая зубы слишком остро, но кто ему позволит..? Матвиенко снова поднимается по стволу вверх, на этот раз чередой дразняще-невесомых поцелуев. Обводит головку по контуру самым кончиком языка и тут же видит, как выступает небольшая капля естественной смазки. Кажется, партнеру становится тяжеловато, потому что в следующий момент Димина рука скользит под стол и устраивается на Сережином затылке, слегка сжимая и явно пытаясь надавить и приблизить к собственному паху хоть немного. Только вот Матвиенко тут же перехватывает чужое запястье и слегка смещается, чтобы появилась возможность посмотреть на лицо Позова в открытую. Тот смотрит в экран, явно изо всех сил стараясь изображать задумчивость. Но ведь Сережа то знает из-за чего партнер кусает собственные губы и старается скрыть тяжелое дыхание на самом деле. Быстро подносит Димину руку к лицу и, не особенно задумываясь, размашисто и мокро лижет ладонь. Смотрит вверх гипнотизирующе, пристально, заставляя опустить взгляд и посмотреть на него наконец. И когда своего добивается, тут же захватывает в рот средний палец партнера, плавно, но быстро погружая в горячее нутро полностью. Умудряется даже улыбнуться пошловато, сначала прижимаясь всей поверхностью языка, а потом обводя по кругу только более чувствительную подушечку пальца. И Позов явно бесится, возмущается, но вместе с тем выглядит так охуенно поплывше, что Сережа снова мычит совсем тихо и проходится губами вверх-вниз, явно немного неловко имитируя минет без какой-либо возможности остановить себя. Диме эта картина неловкой совсем не кажется. У него успевает перехватить дыхание от всего и сразу, а температура тела, кажется, поднимается на несколько градусов. Его снова зовет кто-то из парней. Кажется, даже не первый раз. Позов вынужденно возвращает взгляд к экрану и невольно цепляется за окошко с собственным изображением. И ему настолько стыдно и одновременно извращенно-горячо видеть свое выражение сейчас, что внизу снова нетерпеливо дергается, а ему самому приходится выждать еще пару секунд, чтобы собраться с силами. Стахович прищуренно смотрит через экран, и на Диму даже накатывает волна испуга и легкой паники. Тот задает стандартный вопрос про самочувствие, на что Позов только чуть глуповато хлопает глазами, дожидаясь, пока Сережа снизу даст ему хоть какую-то возможность открыть рот без рвущегося оттуда обреченного стона. Дима понимает, что действительно пора это прекращать. Разоблачение слишком близко, в груди уже возится знакомое параноидальное чувство, а кончики пальцев подрагивают то ли от волнения, то ли от возбуждения. Поэтому мужчина только из последних сил изображает виноватое выражение и скомкано оповещает ребят о том, что ему реально нужно отдохнуть. Никто особенно не возражает, и уже через минуту Позов выходит из чата, закрывает приложение и тут же дрожаще выстанывает в потолок. Сережа наконец-то перестает его мучать, вручает своеобразную награду за послушание, накрывая уже влажную головку такими же влажными губами. Покорно размыкает губы, пропускает внутрь, уже не сопротивляясь. Дима толкается сразу, подкидывает бедра, входит почти до основания, заставляя партнера издать глухой задушенный звук. Позов себя отпускает. Стонет открыто и сорвано, запрокидывает голову, впивается дрожащими пальцами в чужие плечи и слегка прогибается в пояснице. И Сережа думает, что ничего соблазнительнее и горячее еще не видел. Податливо горло расслабляет, по крайней мере, пытается изо всех сил. Жмурится невольно, потому что влага в уголках глаз скапливается, но сейчас не важно это все. Хочется видеть и слышать Диму, хочется, чтобы тому было хорошо, хочется, чтобы этот момент продлился как можно дольше. Только ведь выдержка совсем не железная, тем более если учитывать, насколько длительным было вынужденное воздержание. Тело Позова реагирует слишком бурно, эмоции снова спутываются в один большой клубок из всего и сразу, и у него даже толком понять ничего не выходит. Оргазм накрывает с такой скоростью и силой, что Дима не успевает ни отстраниться, ни дать партнеру какой-то знак. Слышит, как Матвиенко буквально давится, как дышит через нос резко и тяжело, явно стараясь схватить побольше воздуха. Но не отстраняется ведь. Покорно принимает все, хотя вообще-то вкус спермы откровенно недолюбливает. А у Позова даже сил нет, чтобы глянуть виновато, самостоятельно отстраниться или попросить прощения. Он вдруг чувствует, насколько сильно он устал. Тело буквально ватное, в голове все плывет и растворяется, а в глазах четкая картинка все никак не восстанавливается. Сережа все прекрасно видит. Морщится немного, вынужденно глотая вязкую субстанцию, а потом еще и вылизывает все подчистую, потому что слишком ясно понимает, что у партнера даже до ванной дойти вряд ли получится. Сейчас ведь слегка неприятный привкус на языке — совсем не главная проблема. И даже собственное возбуждение, которое изображает комичную палатку на собственных домашних спортивках — тоже проблема второстепенная. Матвиенко торопливо поднимается, нависая над расплывшимся по креслу Позовым. Смотрит внимательно и слегка взволнованно, на пробу тянет руку к чужой тревожно пылающей щеке. Неизвестно ведь, как партнер отреагирует. И если снова отстранится или останется сидеть безжизненной куклой, будет больно. Очень. Но Дима тут же льнет ближе, пусть и совсем слабо. Сережа, кажется, выдыхает даже слишком шумно и облегченно, потому что чужие глаза медленно открываются и явно стараются поймать фокус. — Сереж, прости. — и не понятно ведь, за что извиняется. За то, что кончил без предупреждения или за что-то более важное. Однако, Матвиенко решает не усугублять. Не прямо сейчас. Он ведь тоже устал ужасно от всех этих ссор, да и пока у него есть шанс получить хоть немного такой редкой ласки. — Не извиняйся. Просто… постарайся так больше не делать. — отвечает обобщенно, и порывисто чуть вниз тянется, утыкаясь лбом в соединение плеча и шеи партнера. Дима тут же руками обвивает, пытается притянуть чуть ближе, хоть и понимает, что поза для этого не слишком удобная. Он не думает ни о чем особенно, не в состоянии просто, и, кажется, только этот факт позволяет ему прямо сейчас делать и говорить то, что хочется. Сережа мягкий совсем, податливый, как пластилин. Умудряется вывернуться, аккуратно наступить коленом на край кресла между Диминых ног и прижаться к тому поближе. Губами тут же ласково приникает к чужому плечу, оставляя совсем легкий теплый отпечаток. — Я волнуюсь. — Матвиенко проговаривает тихо и честно, потому что понимает, что как бы тяжело ни было, у него есть шанс как-то повлиять только сейчас. Пока партнер открыт, пока он может понять, что все Сережины уговоры и скандалы исходят из совершенно искреннего беспокойства и желания помочь. Дима выдыхает тяжело. Медленно проводит ладонями по чужой спине, поворачивает голову и мягко целует в висок. — Я знаю. Правда. И все понимаю. — его на большее пока не хватает, и вместо словесных извинений он принимается оставлять совсем легкие поцелуи на небольшой части лба, виске и скуле. И Сережа плавится снова. Совершенно растворяется в этих осторожных касаниях губ, невероятно хочет просто послать нахрен весь этот разговор и позволить себе потратить то время, что у них сейчас есть, на такие вот простые, но до жути любимые им нежности. Но так ведь нельзя. И кто бы знал, сколько внутренних сил ему нужно, чтобы собраться и отстраниться, чтобы серьёзно заглянуть в глаза, излучающие сейчас одновременно привычную и забытую ласковость, и выдержать следующий сразу после непонимающий и чуть потерянный взгляд. — Дим, я знаю, что ты после этого опять наверняка закроешься, но я должен сказать сейчас. — смотрит умоляюще практически, но все также прямо и серьезно. — Пожалуйста, прекращай так хуево относиться к своему здоровью. Не кури столько, ешь почаще, давай себе нормально отдыхать. Ты знаешь, о чем я. И если ты не делаешь этого ради себя, то попробуй ради меня. Я тебя очень прошу, родной. — и снова смотрит отчаянно и умоляюще, отчасти даже виновато, потому что чувствует, что это может быть похоже на манипуляцию. Но даже если так, то пусть. Сереже уже действительно кажется, что все средства хороши. И в чужом взгляде правда проскальзывает понимание и сожаление, но Дима ведь вслух ни за что не признается, что замечал за собой все это и ничего не делал. И уж точно не признается в том, что даже и не думал, что заставляет Матвиенко так сильно нервничать и беспокоиться о нем. Поэтому Позов только из последних сил выжимает из себя откровенность и мягко, успокаивающе гладит напряженные плечи партнера. — Я понял. Не переживай так. Все будет нормально. — и последняя фраза только кажется поверхностной, на самом деле в ней — настоящее обещание. И, к счастью, оба это понимают. — Пойдем спать, м? — Дима даже зевает следом, потому что действительно очень и очень устал. Слегка ерзает, чтобы попытаться с кресла встать, но Сережа аккуратно рукой в его грудь упирается и смотрит со слегка грустной нежностью. — Разрешишь мне еще кое-что сегодня? Только да или нет, сразу. Позов снова вздыхает тихо, но понимает, что отказать просто-напросто не сможет. — Да. Матвиенко слабо, но довольно улыбается, а потом как-то на удивление просто подхватывает партнера на руки. Сам хмурится невольно. Не думал, что будет настолько легко, что чужого веса настолько ощутимо поубавилось. В груди что-то снова беспокойно копошится, но Сережа откидывает тревожные мысли изо всех сил. Дима пообещал уже. Все действительно будет нормально. С затаенным любованием смотрит на Позова, который чуть неловко цепляется за него руками, а потом только ближе льнет, даже не пытаясь как-то сопротивляться. Видимо, действительно измотан. Сережа совсем скоро бережно укладывает свой груз на постель, а сам отходит от кровати, чтобы пойти выключить ноутбук и принять прохладный душ. Его возбуждение поутихло уже, но определенный дискомфорт все еще доставляло. Хотелось уже что-то с этим сделать. — Ты куда? — сонный, но какой-то по-детски потерянный голос Димы останавливает, и Матвиенко тут же оборачивается и практически машинально возвращается обратно к кровати. Садится на корточки и смотрит прямо в глаза партнера, с которым теперь находится на одном уровне. — А что, не хочешь, чтобы я уходил? — Сережа ухмыляется чуть шутливо, но вместе с тем мягко и влюбленно. Позов только чуть приподнимается на локте и тянется вперед, прижимаясь губами к чужим и совсем легонько чмокая еще раз после. — Сойдет за ответ? — проговаривает сонно и медленно двигается назад, освобождая партнеру место на кровати. Приподнимает одеяло, приглашая улечься рядом, и Матвиенко тут же ныряет в тепло, укладывается нос к носу, оплетает любимого человека руками и ногами, стараясь прижаться поближе. Такие предложения он отклонять не собирается, а все остальное и не имеет уже особого значения.