Butterfly

Кто спасёт меня из этого ада?

***

— Неслыханная глупость, — фыркнул Пейзаж, подъезжая к отелю, в котором остановились двое альф, из-за которых случился такой переполох. Их с Чикаго вдруг выдернули из особняка и отправили в Пусан, где Бабочка и Золото отправились проверять сомнительные места и подчищать некоторые проблемы, о которых знал только Хозяин. Хёнджин обычно радовался поводу выползти хоть куда-то из каменных стен, но это задание выпало на их совместный выходной, который они хотели провести только вместе, в кровати. Сначала хотелось отоспаться, потом вместе в ванной полежать, и снова в кровать вернуться, чтобы заняться тем, чем им очень нравилось заниматься, но нет. Они уже подъезжали к неприметной гостинице. Омега поджал губы, а Чикаго только улыбнулся мило и так легко, как только он умел. Альфа поднёс омежью ладонь к своим губам и поцеловал нежно, одним этим касанием прося успокоиться и ободриться. — Согласен, но ты сам от Хозяина получил приказ. Конечно, получил. Сообщение с текстом: «Извини, дорогой, но я слишком ценю того артиста, чтобы мир мог его потерять, так что могу доверить его только тебе». Как тут было возражать? Оставалось только послушаться и пожелать удачи на ближайших больших переговорах. Айдолы всегда были слабостью Хозяина, почти с детства. Он обожал их, плакатами обвешивал комнату, таскал их на концерты, пока их жизнь не была такой ненормальной. Хёнджин это ненавидел теперь. Каждое нормальное воспоминание глубоко ранило его, заставляя смотреть на нынешнюю жизнь как на нечто омерзительное. — Давай, картиночка, улыбнись, наверняка они неплохие парни, — Чикаго помог омеге выйти из машины и позволил опереться на себя. После сидения в неподвижности он снова начал хромать. — Если тебе будет больно, скажи, ладно? — попросил тихо альфа, теперь улыбку свою пряча. Не по статусу теперь было лыбиться. Его должны бояться. Бета за стойкой регистрации уже испугался, потому даже и не спросил, что к чему. Чан и Чанбин вздрогнули, когда дверь в их номер резко распахнулась, впуская двух незнакомцев. Омега был безумно красив, но показался безумно высокомерным, когда сел в кресло около окна, а большой альфа в костюме присел на подлокотник рядом. Альфы переглянулись и тогда Чан кашлянул неловко, склоняя голову. — Добрый день, — Чанбин за ним повторил. — Вы, наверно, Пейзаж? — Допустим, — вздохнул он, а Чан отметил про себя, что он довольно мило шепелявил. — А Вы Чан и Чанбин, — без всякого удовольствия констатировал омега, альфы же могли только кивнуть. — Отвечу сразу, что я понятия не имею, сколько тут с вами проторчу и когда вернутся Золото и Бабочка, так что можете развлечь меня беседой, если у вас получится, — предложил Хёнджин, которому было странно говорить не по работе и не с Чикаго. — А из-за нас правда так много шума было среди ваших? — спросил Чанбин, чувствуя себя ужасно некомфортно в одной комнате с громилой, который казался мрачнее грозовой тучи. — Много, — в неудовольствии поджал губы омега. — Мои планы обычно безупречны, я не первый год этим занимаюсь. Думал, что всё как всегда прекрасно шло, а потом меня среди ночи поднимают и говорят, что весёлая компания оказалась в плохом месте в плохое время. Соболезную вашей утрате, кстати, — проронил он, не выглядя так, будто ему было жаль. Он вообще не выглядел как человек, способный испытывать эмоции. — Я чуть с ума не сошёл, пока думал, как это всё разрулить. И вот, где я теперь. Из головного штаба приехал, чтобы охранять Чипа и Дейла, — и к окну развернул голову. Громила рядом всё же рассмеялся и вдруг стал совсем не таким и страшным. — Он плохо переносит долгую дорогу, — уведомил охранник, заговоривший впервые. — Мы ехали более четырёх часов, так что он будет ворчать, не обижайтесь. Пейзаж ничего не ответил и не обиделся на вольность альфы, только полез в карман за телефоном, который слабо завибрировал. Омега махнул рукой своему охраннику, а сам вышел из номера, слегка прихрамывая. Альфа в костюме тяжело вздохнул, глядя ему в спину. — Постарайтесь его не раздражать, — попросил искренне мужчина, вздыхая тяжело. — Ему сейчас очень больно, так что он будет вести себя не лучшим образом… — Нога? — понимающе спросил Чан, уже слышавший историю, произошедшую с юными омегами. — Да, — кивнул альфа, подходя к ним и протягивая руку. — Чикаго. — Очень приятно. Омеги не было в номере довольно долго и альфы уже успели разговориться. Чикаго оказался классным. Ему было ближе к тридцати, а ещё, хоть он ничего и не говорил, но по нему было очень видно, что он был без ума от Пейзажа. И омега, кажется, отвечал ему тем же, потому что как только вошёл в номер, остановился у двери и прижался к ней спиной, дыша тяжело, будто бежал. — Чикаго, — совсем тихо и жалостливо позвал он, а мужчина тут же сорвался к нему и поднял на руки, относя к креслу и усаживая боком, зная заранее, как ему было удобнее. На лбу у омеги была видна испарина. Вероятно, ему было очень больно из-за старого ранения. Чан и Чанбин могли лишь молча смотреть за тем, как Чикаго быстро и профессионально ставил укол с обезболивающим Пейзажу прямо в вену на руке. У альф ни одного слова не нашлось, чтобы прокомментировать это. Они не так представляли себе главный мозг мафии. Для них это был явно не омега и не такой, как Пейзаж в тот момент. Он казался маленьким, при своём совсем не маленьком росте, а ещё очень слабым, потому что его начинало клонить в сон. — Что, не похоже на байки и сказки о нашей великой подпольной организации? — весело хмыкнул омега, начиная дышать глубже и спокойнее. Лекарство действовало, так что он чувствовал себя немного лучше. К тому же, рядом был Чикаго, а ему был нужен только он. — Мы не кажемся такими сильными и пугающими. — Вы просто люди, — ответил Чанбин. — Хотя, конечно, внутри вы настоящие демоны, потому что я бы не смог отдавать приказы об убийстве. Но вы люди, со своими слабостями и сильными сторонами, — альфа смотрел на Пейзаж как на равного, но без жалости в глазах. Он начинал даже нравиться Хёнджину. — Однако вы вместе и компенсируете всё идеально. Понятно, почему Хозяин вас так любит. — Хозяин раньше весь мир любил, — хмыкнул Хёнджин, всё ещё немного морщась и ёрзая. — Может на кровать лучше перелечь? — предложил Чан, тут же вскакивая и предлагая свою кровать. — Нет, мне легче в таком положении. Люблю кресла, — честно признался омега. — Чикаго, а можешь меня подержать, пожалуйста? — попросил он, теперь сбрасывая с себя маску и понимая, что больше опасаться нечего и некого. Теперь это действительно был просто омега, который просил своего альфу помочь. И альфа помогал. Чикаго быстро снял свой пиджак, чтобы было удобнее, а затем, подняв омегу с лёгкостью на руки, сам уселся в кресло, позволяя Пейзажу устроиться так, как ему хотелось. Омега оказался прижат к альфе, как маленький ребёнок. Он с удовольствием голову положил на его грудь и прикрыл глаза. — Хозяин же не всегда был таким несгибаемым. Он был улыбчивым мальчишкой, любил учиться и больше всего в мире любил гулять в пасмурную погоду. Мы все похожи в этом плане. Это потом в нём стало ненависти больше, чем любви. Никто никогда таким не рождается. Люди такими становятся, прежде пережив настоящий ад. Кто-то ломается и погибает, а кто-то как феникс, восстаёт из пепла ещё более сильным, — тихо говорил омега, глядя куда-то в потолок. — Хозяин превратился в феникса, красивого и сильного. — И утратил сострадание, — подсказал Чанбин, у которого перед глазами стояли снова Минхёк и Кюхён, а ещё альфа, которого изначально было приказано убить. — Скорее обрёл чувство баланса и справедливости. Да и ты бы тут не сидел, как сыр в масле, если бы он утратил сострадание. — сузил глаза Пейзаж, которому явно убийства не казались такими уж ужасными, а Чанбин не совсем понял персонализации. — А что, Чан известный, от его убийства могли быть проблемы, но тебя массы в лицо не знают, можно было и убрать, однако Хозяин пожалел, — омега дёрнул бровью, а Чанбин задохнулся в возмущении. — Испокон веков всем известно, что в этом мире либо ты, либо тебя. Мы эту истину узнали рано и для нас она имеет буквальный смысл. Скажи, Чанбин, ты не спишь по ночам из-за пары отморозков с заправки, которых Золото убил? — альфа застыл, будто громом поражённый. Он даже не вспоминал о них, хотя они были людьми, обычными, живыми. Только вот они действительно хотели их убить. — Поверь, у них бы не дрогнула рука, они и хотели, чтобы вы оба были мертвы, но Золото был подготовлен лучше, так проиграли они. Не испытывай жалость к тем, кто того не заслуживает и помни, что невинные люди в результате наших действий страдают редко, — сообщил Хёнджин, пальцем что-то вырисовывая на тыльной стороне ладони Чикаго. — Некоторым людям лучше и не жить. — И ты это решаешь? Богом себя возомнил? — возмутился Чанбин, а Пейзаж рассмеялся. И этот омега их глупыми детьми считал, хотя был гораздо младше. — Вам не понять этой философии, — хмыкнул он. — Вас всех будет ждать ад, — уведомил Со, покачивая головой. — За все эти дела, за все жизни, за… — О, надеюсь тот ад меня удивит, — с готовностью покивал Пейзаж. — Потому что я вроде как уже нечто похожее пережил. Думаю, мне там будет интересно, кто бы ещё за меня помолился, — и засмеялся тихо. — Не стращай меня адом, Чанбин, люди могут быть куда страшнее демонов. Например такие, которые в упор стреляют в школьников у них дома и скрываются, как крысы, оставляя маленького омегу сиротой. А каждое действие рождает противодействие равное ему по силе, вспоминайте старика Ньютона, мальчики, умные вещи говорил в своё время. За всё приходит расплата. Лично я местью остался доволен и мне не жаль. Представь, Чанбин, маленького Золото, — вдруг приподнял брови Пейзаж. — Он был тогда ниже нас всех, в пятнадцать, а ещё гораздо больше улыбался. И представь, как в него пулю всаживают, — у альфы все краски с лица слезли. — А мне и представлять не надо. Бабочке выстрелили в грудь, я думал, что он мёртв… Какое может быть прощение за такие поступки? Нет. Ты и не поймёшь, пока наши ботинки не наденешь и не пройдёшь в них наш путь. — Я понимаю вашу философию, — вдруг проронил Чан. — Я бы тоже мстить пошёл, — и плечами пожал, явственно чувствуя ярость, которая закипала от одного только рассказа омеги. На какое-то время в комнате повисла тишина. Чан смотрел в открытое окно, Чанбин на свои руки, а Чикаго на Пейзаж, который уже успел задремать. Так что когда Со попытался задать очередной вопрос, альфа шикнул на него и погладил омегу по голове. — Спрашивай у меня, если есть вопросы, — кивнул альфа. — Чем сейчас занимаются Бабочка и Золото? — спросил Чан, ёрзая на кровати. — Прямо сейчас должны проверять наши точки приёмки и сбыта, — без особой охоты ответил Чикаго. — Работа не особо опасная, в Пусане в последнее время тихо. Золото там в последний раз шороха навёл, а так всё спокойно, — уведомил альфа, теперь покачивая на руках Пейзаж, как маленького ребёнка. — Ты его любишь, — улыбнулся Чан, глядя на умиротворённое лицо парня, которому теперь было не больно. — С первого взгляда в него упал, — покачал головой Чикаго, будто и сам поверить не мог, что так легко и быстро смог влюбиться в омегу. — А он меня выбрал в защитники сам, так что я уже был счастлив, — признался альфа. — Он мне котят рисует, — и улыбнулся так, что Чанбин удивился. Хоть он и сам сказал, что все они были просто людьми, но ему было удивительно видеть такую любовь посреди криминального мира. Но вот, охранник, влюблённый в одного из главных людей криминальной группировки, держал своё сокровище в руках, покачивал медленно и шипел на них, если они шептали громче нужного. Это было удивительно. — А Хозяин знает, что вы вместе? — спросил Чан, которого очень интересовал этот вопрос. Чанбин тоже обратился в слух. — Как он относится к вашим отношениям? — Пейзаж предпочитает верить, что не знает, — хмыкнул весело Чикаго. — Я же думаю, что от такого умного омеги это не могло укрыться. Я думаю, что он всё знает, но специально не вмешивается. Они же хорошие друзья, так что он не хочет делать больно. Мы знаем, что мы на тонком льду, но раз так случилось, что мы нашли друг друга, я не хочу его отпускать, — альфа с улыбкой Пейзажа по лицу погладил, а тот вдруг во сне улыбнулся и уткнулся в чужую грудь, поджимая руки ближе к себе. Чикаго едва не умер от этого зрелища. — Вам нравятся Золото и Бабочка, это понятно, они очень красивые, но у вас вряд ли что-то получится, — честно признался Чикаго. — Вы не часть банды. Если Чанбин ещё мог бы с горем пополам что-то построить с Золотом, то Чан знаменит и эта связь будет безумно опасной… — Мы понимаем, — покивали альфы. — Кстати, все разговоры с членами банды должны остаться в строгом секрете, — уведомил Чикаго. — Разумеется, вы не обладаете секретными сведениями, но если пойдёт какой-то слух, мы будем точно знать, откуда пошла информация, — продолжил альфа. — И наступит противодействие. — А вот теоретически, — начал Чанбин осторожно. — Что будет, если мы не будем держать язык за зубами, чисто теоретически, — тут же поднял он руки. — Мы и не думали ничего рассказывать никому, просто из праздного любопытства. — Любопытство не грех, понимаю. Я просто лично приду и раздавлю ваши головы, — любезно ответил Чикаго и улыбнулся мило, продолжая покачивать своего омегу в руках. Не было никаких сомнений в том, что этот альфа был на такое способен. И тем сильнее, почему-то, снова захотелось увидеть Бабочку и Золото, увидеть, что они в порядке, живы и здоровы.

***

— Ты кого розовой сукой назвал, мразь? Вообще не отражаешь, перед кем ты? — рявкнул Золото, снова пиная альфу в лицо и демонстрируя потрясающую растяжку. Бабочка стоял чуть дальше и безо всяких эмоций смотрел на то, что разворачивалось перед ним. Типичная реакция Золота на слухи, которые ползли среди южан. Одного из них омеги как раз и поймали на одном из своих складов. Альфа уже выдал всю информацию, которую тут же проверили и удостоверились в подлинности. Теперь этот мужчина был бесполезен, но Золото не мог просто так его убить. Не в его правилах это было. Он был слишком вспыльчивым и чувствительным, а ещё ненавидел, когда его обижали. — Тебя, — ответил мужчина, лицо которого больше походило на один большой синяк, а затем отвратительным образом выплюнул на пол собственный зуб. — Не я же лижусь с коллегами своего пола. — Бабочка, ты слышал? — возмутился веснушчатый омега, поворачиваясь к другу, который лишь усмехнулся и головой покачал. — Когда это вообще кто-то видел, чтобы я со всеми омегами банды лизался. Конечно, может я чего-то не помню, но мне всегда казалось, что я умею считать до одного. — Я тоже умею считать до одного, расслабься, — махнул рукой Бабочка. — Наш друг явно не сторонник толерантности. Удивлюсь, если он вообще знает, что это такое. Альфа, привязанный на складе к стулу, скорчил гримасу отвращения. Вполне естественная реакция для людей его поколения. Ему было около сорока, а ещё он был настоящей крысой. Втёрся в банду, убрав одного из их парней. Однако Бабочке и Золоту достаточно было взглянуть на татуировку, чтобы понять, что он не был членом банды. Чешуя дракона на руке южанина отличалась от крошечных детальных чешуек на руках настоящих членов банды. — Надо будет снять с него кожу и отправить их главе, чтобы посмотрели, что выдало их придурка, — выплюнул Золото, доставая из-за пояса охотничий нож. На лице альфы отразился ужас. — Делай с ним что хочешь, можешь полностью освежевать, пожалей мой желудок, — попросил Бабочка, не выглядя так, будто его ужасала идея коллеги. — Я пройдусь, поговорю с парнями, — и уже было направился к выходу, когда Золото снова его окликнул. — Бабочка… — и руку к нему протянул, а глаза его были большими и красивыми. Омега лишь улыбнулся и подошёл к другу, чтобы в следующее мгновение на глазах у потрясённого и перепуганного альфы нежно и долго поцеловать друга. У Золота губы были очень нежными, а руки сильными. Он держал нож в правой руке так же крепко, как левой прижимал к себе друга за талию. Бабочка обожал с ним целоваться, потому что Золото был невероятным. Обычно резкий, с бешеной энергией, он становился нежным и обходительным, потому что знал, что Бабочка это любил. Он целовал осторожно, языком своим оглаживал всё внутри нежно и чувственно. — Блять, так это правда, — взвыл альфа, ёрзая на стуле. Да, слухи слухами не были, и это было очень выгодно омегам. Во-первых, альфы из других банд (да и из собственной) не пытались добиться своих целей путём соблазнения. Во-вторых, это было невероятной эмоциональной разгрузкой. Когда они оставались вдвоём в особняке, они часто ночевали в одной кровати, обнимаясь и спасаясь от ночных кошмаров. Впервые это случилось с ними, когда Золото поцеловал друга в губы, пока тот восстанавливался после ранения, полученного в особняке. Омеги забыли об этом на какое-то время, но потом, когда эмоционально снова стало невыносимо, а тактильный голод после течек заставлял едва ли на стены лезть, они снова оказались вместе, в объятиях, в поцелуе и в хрупком счастье, которое давали друг другу щедро. Они чувствовали эту привязанность, глубокую, а потому не могли так не поддерживать друг друга. Это ведь были всего лишь поцелуи, способ поддержки, а иногда только это заставляло выживать и возвращаться домой. Так что и теперь двое омег нежно целовались, прикрыв глаза. Бабочка вскоре оторвался с тихим чмоком, в последний раз коротко поцеловал друга в губы, улыбнулся ему и вышел из помещения, оставляя Золото наедине с альфой, который теперь мог бы позавидовать мёртвым. Бабочке теперь хотелось одного — попасть в объятия к своему альфе, который тоже поцелует и подарит ещё больше тепла и комфорта.

***

— Хозяин, документы пришли, — в дверь постучались, а затем подсунули под неё несколько бумаг. Омега был не в настроении принимать кого-то. Ему другого хотелось. Встав со стула, он всё же подошёл и поднял листы, на которых были напечатаны новые планы от Пейзажа и отчёты по Пусану и Тэгу. Парень поморщился. Он терпеть не мог просматривать отчёты, однако приходилось делать это лично. Тонкие пальцы пробежались по строчкам. Он удовлетворённо хмыкнул, подмечая, что его омеги прекрасно поработали. Хозяин мог бы с уверенностью сказать, что он доверил бы им свою жизнь. Заправка в Чолла-Пукто была уничтожена вместе со всеми уликами, южане были найдены и зачищены по всей территории провинции в первые же сутки. Это заставило улыбнуться довольно и горделиво. Руки сами к телефону потянулись. — Пейзаж, — поприветствовал Хозяин своего друга. — Да, Хозяин, — ответили ему. — Мы уже на месте, сторожим твоих Тимона и Пумбу, — хмыкнул омега, а сам в тот момент схватился за бедро, которое пронзила острая боль. Хозяин же рассмеялся тихо в трубку. — Отличное сравнение, — ответил Хозяин. — Монстр хорошо поработал, думаю, я не буду его даже наказывать за то происшествие в лесу. Думаю, он хорошо понял предупреждение. Заплати ему, но всё же урежь награду. Будет маленьким уроком на будущее. — Обязательно об этом позабочусь, какие-то другие распоряжения будут? — Да, дай задание Монстру получше покопаться в следах. Без крови, только разведка, он же у меня хороший пёсик, вот пусть посмотрит, по каким каналам южане к нам пролезть пытаются. — Есть, — тут же ответил Хёнджин, запоминая. — И ещё… — Слушаю, — омега сосредоточился для нового поручения. — Отдохни и сходи к морю, — попросил Хозяин мягко. — Возьми с собой своего Чикаго и просто развлекайся, — омега улыбнулся. — Ты знаешь… — Хёнджин скривился. Они давно не разговаривали о личном, а теперь омегу затопил липкий страх. — Знаю, — просто ответил он. — И давно знаю. И не понимаю, почему вы до сих пор прячетесь, будто я запрещаю вам быть вместе. Наслаждайся этой жизнью, Пейзаж, каждым моментом, в этом нет ничего плохого. Ты заслужил счастье. — Спасибо, Хозяин, — слёзы сами скатились по лицу, а камень, который так долго придавливал омегу к земле, исчез, оставляя лёгкость и счастье. — Иногда я ненавижу это имя и то, что вы тоже меня так называете. Вы мои друзья, а я не ваш хозяин. Так что просто наслаждайтесь этой поездкой и отдыхайте. Больше никаких вылазок и оружия. Тимон и Пумба пусть со своими едут по намеченному маршруту, до Сеула, а вы с Чикаго можете отправиться куда угодно в пределах Кореи, хоть на Чеджу, — разрешил омега, слушая тихие всхлипы на другом конце. — До связи, Пейзаж. Эта неделя только твоя, никаких распоряжений больше не будет. — Спасибо тебе… Хозяин завершил звонок и почувствовал себя счастливым. Когда-нибудь ему придётся отпустить всех своих друзей, чтобы они жили своей жизнью. Он не знал, как будет жить без них, потому что ему всё ещё было страшно, но их счастье было дороже. А пока он вышел из кабинета и приказал подготовить машину.

***

Пусан был красивым городом, даже ночью народа было много, а Чану приходилось носить чёрную шапку и маску, но это его не расстраивало. Потому что он держал за руку Бабочку, самую лучшую и самую красивую, которая улыбалась ему мило и удивлялась тому, как красиво на море даже ночью. Побережье вызывало дикий восторг у омеги. У Чана вызывал дикий восторг сам омега, который улыбался так, что сердце замирало. Чан держал его за руку и не позволял сигануть в воду, чтобы там помочить ноги. Ночью было прохладно, а альфа пообещал потом в бассейн сводить и вместе поплавать. И узнал, что омега плавать не умел и воды побаивался всегда, хоть она его и привлекала. А ещё они оба понимали, что это было большой ложью. Они не пойдут в бассейн, не смогут. Чану же хотелось посетить все города Кореи с ним, в каждой провинции, каждую деревеньку, лишь бы эта летняя история не заканчивалась. Чанбин придерживался того же мнения, однако ни его, ни Золото, Пусан не интересовал. Кровать была куда привлекательнее, как и тела друг друга. Чанбин вновь изучал уже знакомое стройное тело, оставлял везде слабые укусы, которые так нравились омеге и возбуждали его всё сильнее. Альфа же чувствовал, что хотел этого омегу знать не только как любовника, но и как человека. — Какая твоя любимая книга? — спросил мужчина после долгого поцелуя и очередной серии глубоких толчков. — Ты, блять, серьёзно? — вскрикнул Золото, когда Чанбин остановился и замер особенно глубоко, чётко упираясь в простату. — Двигайся, Бин, умоляю… — Только когда ответишь, — ухмыльнулся альфа, наслаждаясь своим доминированием, но недолго. Золото быстро поменял их местами, резко перекатившись и оказавшись сверху на альфе. Он упёрся в его колени руками и начал быстро прыгать на его члене, доводя себя до оргазма и не обращая никакого внимания на мужчину под собой, который мог только удивлённо смотреть на самое прекрасное создание в своей жизни. Омега подошёл к пику быстро, вскрикнул один раз и сжался вокруг Чанбина, вынуждая тоже глаза прикрыть и тихо кончить. Омега откатился в сторону и голову на грудь альфы положил, отдыхая и обнимая его, чувствуя себя в покое. — И что это было? — хмыкнул низко Золото, вдруг щипая Чанбина за сосок мстительно и заставляя того зашипеть. — Гадёныш, ты заруинил мой оргазм. — Но ты же всё равно кончил, — рассмеялся тихо альфа. — Может, в следующий раз поэкспериментировать? Любопытно, как долго ты сможешь продержаться, а? — Давай попробуем, — тут же оживился омега, обожавший не только секс, но и разговоры о нём, новые идеи и эксперименты. Казалось, что только это заставляло его чувствовать себя по-настоящему живым. Чанбин же думал о том, что они, на самом деле, только и делали, что занимались сексом, почти не говоря о чем-то другом. Он завидовал отношениям Бабочки и Чана, потому что они тоже явно спали вместе, но и говорили постоянно, обо всём на свете. Бабочка у Чана на ладони был, а вот Золото не спешил открываться. Альфа прикрыл глаза и почувствовал горечь, смешанную с голодом общения, но омега вдруг заговорил тихо. — Мне нравится «Клуб неисправимых оптимистов», нравится «Триумфальная арка», мне в принципе Ремарк нравится, — тихо уведомил Золото, теперь поцелуем прижимаясь к груди Чанбина. — Да ты у меня действительно неисправимый оптимист, — хмыкнул альфа, поглаживая оголённое плечо парня и чувствуя счастье с надеждой. — От ремарковских произведений можно и в петлю влезть, особенно с таким образом жизни. — Мне нравится атмосфера безнадёжности, — признался Золото. — Бабочка книги вообще не читает, он считает, что это способ побега от реальности, его это дурманит и он плохо спит. Я не читаю сказок и красивых книг, потому что потом точно не захочу жить здесь, в этом мире. Люблю, когда на страницах та же безысходность, что и у меня, я так себя чувствую правильным, относительно нормальным… — Люди в такой атмосфере жили перед войной, во время гонений и репрессий, а ты живёшь так в мирное время, — с сожалением в голосе произнёс Со. — Нет ведь безвыходных ситуаций, ты наверняка сможешь выбраться из этого, если захочешь. Выхода только из могилы нет, — и поцеловал в ароматную макушку, пытаясь надышаться им самим и этим разговором, впервые серьёзным и откровенным. — Выход из банды только через могилу, — хмыкнул омега. — Забавный парадокс, правда? — Действительно… — согласился Чанбин, выводя для себя собственную формулу парадокса. Золото был опасным, рядом с ним было опасно даже дышать, но в то же время он гарантировал безопасность в своём ненормальном мире. С Золотом ему быть не надо было, он был неподходящим для него, серьёзно, но только с ним быть и хотелось. С этим неисправимым оптимистом, который не видел для себя будущего и не хотел помнить прошлого.

***