Грозовое небо в её глазах

Я пришёл к мудрецу и спросил у него: «Что такое любовь?» Он сказал: «Ничего» Но, я знаю, написано множество книг: Вечность пишут одни, а другие – что миг. То опалит огнем, то расплавит как снег, Что такое любовь? «Это всё, человек!» И тогда я взглянул ему прямо в лицо, Как тебя мне понять? «Ничего или всё?» Он сказал улыбнувшись: «Ты сам дал ответ!: Ничего или всё! — середины здесь нет!» Омар Хайям

      Вопреки желанию Лу, Катон уже ждал её в спортивном зале. На нём удобная одежда — серые джинсы, белая футболка с длинными и подкатанными рукавами, не застёгнутая рубашка в чёрно-серо-белую клетку, тоже подвёрнутая до самых локтей, заменяющая то ли кофту, то ли куртку. Платиновые волосы скрыты чёрной молодёжной шапкой, и только чёлка немного торчит из-под неё.       — Не разочаровал, Лу-Лу? — вместо приветствия спрашивает Кроу, окидывая взглядом девушку и улыбаясь ей. Он находил наряд Рид очень подходящим ей — одновременно строгий, в офисном стиле, и соблазнительный за счёт откровенной длины юбки.       — Даже не знаю…       Катон подходит ближе и протягивает руку. Лу много раз думает, прежде чем пожать её. Вдруг в памяти неконтролируемо всплывает воспоминание о вчерашнем поцелуе с Иво, и Рид не совсем понимает, почему именно оно возникло перед глазами. Картинка недалёкого прошлого померкла так же быстро, как и появилась, однако голова псионички отчего-то вдруг начала чуть ныть от лёгкой, тянущей боли.       Кроу всё растягивал свои губы в такой чистой, невинной улыбке, но в ответ Лу всё равно не показывает свои эмоции. Велит ему начинать урок, и парню приходится подчиняться.       Пусть он старше Рид всего на год, Катон всегда был выдающимся псиоником телекинетиком, в совершенстве владел и вектором, и формой. Лу знала, что его выбрали ей в менторы не просто так. В свои двадцать три года Кроу уже достиг первой ступени пси, официально зарегистрированной пару лет назад. Иво не зря дал добро на его кандидатуру, когда изучал потенциальных тренеров для своей телохранительницы, чьи досье принёс ему Баретти для принятия окончательного решения.       Мартена не смутила чересчур миловидная внешность Кроу — для него было важнее помочь Лу раскрыть свою силу. А кто, как не юный ментор, достигший таких высот в контроле и использовании телекинеза, сможет ей помочь, причём объясняя всё на максимально доступном языке. К тому же у него уже было два ученика, каждый из которых сделал огромный рывок вперёд на пути подчинения своих пси-способностей под началом Катона.       Плюс ко всему, Иво заметил, что Кроу и Рид учились в одном интернате. Это могло пойти на пользу их совместному общению. Кто же знал, что эти двое что-то не поделили между собой — это было ясно и без прямого подтверждения со стороны обоих по напряжённой атмосфере, повисшей в холле, стоило только телохранительнице Приора узнать, кто стал её ментором.       На первой тренировке Кроу только велел своей новой ученице показать, что она умеет. Лу перетаскивала тяжёлые предметы из стороны в сторону, а парень давал ей советы и указания.       — Оперу любишь?       — Не знаю, — Лу чуть раздражённо повела плечом. — Балет да, в опере не была ни разу.       — Это неважно. Слышала когда-нибудь, как поют оперу?       Рид серьёзно кивнула. Катон кивнул в ответ. Тоже серьёзно.       — Так вот, девушки, чтобы получить такой голос, дышат, упираясь в диафрагму. В живот, проще говоря. Как мужчины. В обычной же жизни вы дышите грудью. Так вот, тебе нужно дышать в живот и найти себе твёрдую опору ногам. И раз уж ты передвигаешь предметы пока что руками, помогай себе ими делать всё плавнее, аккуратнее. Смотри.       Катон провёл рукой в воздухе, точно какой-нибудь танцор балета. Потом повторил это действие несколько раз, будто бы рисуя в воздухе вензель. Лу повторила несколько раз, прежде чем Кроу одобрил. Ментор даже похвалил девушку за то, как быстро у неё получилось, но Рид не отреагировала на добрые слова. В конце концов, это была заслуга месье Шарлота Делакруа — её танцмейстера. Весьма манерного, тоже молодого, но всё равно очень очаровательного миловидного парня с французским акцентом — языка, практически полностью забытого, как и все те, что использовались до генетического шторма. Из всех наставников и учителей именно с Шарлотом Лу получала самые яркие эмоции радости и веселья.       «Жаль, что в последнее время количество наших занятий сократилось», — с откровенной печалью думала частенько Рид, когда из-за возросших способностей к танцам ей объявили, что вместо двух уроков в неделю будет один.       — А теперь смотри, — Катон также пластично ведёт рукой, только теперь вместе с его движением движется самый тяжёлый металлический куб. Он перемещается в воздухе так плавно, словно по водной глади, но не покачиваясь.       Кроу повторил несколько раз и предложил сделать то же самое Лу. Это действие выходило у неё плоховасто.       — Ты не хватай куб сразу, а подхвати его, — объяснял ментор, иллюстрируя жестами свои слова. — То есть, заведи руку чуть за него и веди, подбирая куб уже по пути. Только не дёргай. Представь, что ты управляешь морской волной, которая должна смыть его.       Весь урок они работали над плавностью использования вектора. Рид показала практически полное отсутствие владения формой, поэтому Катон использовал именно этот тип телекинеза, пообещав разработать план по тренировке обеих его разновидностей.       — Ну вот и всё, — заключил Кроу в конце занятия. — Хорошая такая четвёртая ступень. Твой бывший ментор хорошо поработал с твоим обучением, но мы будем стремиться к ещё большему развитию и более прогрессивными путями.       — Должна признать, твоя дыхательная техника очень интересна и продуктивна, — сподобилась Лу на нечто вроде комплимента.       Катон улыбнулся девушке и протянул ладонь для прощального пожатия. Рид смерила её взглядом, затем подала свою в ответ. На её лице тоже расцвела улыбка, отчего уголки губ Кроу поползли ещё шире в полярно противоположные стороны. Он не знал, что за эти месяцы работы на Приора Лу научилась искусству этикета, который зиждился в безупречном обмане.       За долю мига Рид посуровела и за пару секунд завалила Катона на спину, сбив с ног резкой подсечкой. Парень даже приложился затылком о пол. Взгляд, помутневший от краткой, но интенсивной боли, прояснился уже тогда, когда Лу забралась на своего ментора, пригвождая его к полу сильнее. Рукой девушка сжала шею Кроу, придушивая неопасно, но весьма грозно и даже пугающе.       Кого угодно, но не Катона.       Парень снова улыбнулся.       — Ого… Ты так скучала?       — Завали рот, — огрызнулась Рид, кривя лицо едва ли не от отвращения к ментору.       — Ты осталась всё той же горячей штучкой, Лу-Лу, — сомнительный комплимент не звучит, как издёвка, но от этого раздражает псионичку ещё больше.       — Я же сказала — тихо!       Катон уже в интернате был весьма выдающимся в контроле и использовании пси, но не мог справляться с яростью. К тому же он открыто выказывал недовольство церковью и государственным строем. Лу не верила, что дело было в его неконтролируемой агрессии, а какой психолог вообще может изменить представления об идеальной стране, которая в глазах Кроу разительно отличалась от Нью-Пари.       — Послушай сюда, Катон, — шипит Рид. От злости её лицо было перекошено. — Скажу прямо, я тебе не доверяю. Я дала добро на то, чтобы ты стал моим тренером, только потому, что врага нужно держать близко. Не знаю и знать не хочу, как именно ты взобрался так высоко по карьерной лестнице, причём в КС, но знай…       О взгляд Лу в этот момент и вправду можно было порезаться. Катон едва не поёжился от жуткого ощущения холодка, пробежавшего по спине. Словно в лице Рид на него сейчас смотрела сама смерть.       — Если я хотя бы на секунду заподозрю в тебе опасность для месье Мартена... Я буду убивать тебя мучительно и медленно, чтобы смерть казалась тебе освобождением, и ты молил меня подарить её тебе.       — Очень доходчиво, Лу-Лу, — усмешка Катона теперь нервная, что не могло не потешить самолюбие Рид. Однако его обращение к ней просто выбешивает, отчего хватка на шее Кроу на несколько секунд становится сильнее, удушающе.       — Я для тебя не Лу-Лу, а мадемуазель Рид, — снова шипит, едва слышно. От злости верхняя губа псионички дёргается вверх. — Советую не забывать.       — Не ожидал, что подход месье Кроу к тренировкам будет настолько специфичным, — вдруг звучит ледяной, загробный голос Мартена.       От неожиданности Лу подскакивает на ноги, в мгновение ока слезая с Катона. Её юбка вновь задралась, и теперь девушка одёргивает её нервно, потому что Иво смотрит на обнажённые ножки телохранительницы с иным желанием — придушить их владелицу нахрен.       В ответ Рид щурится. Их взгляды сталкиваются в очередном бою, не менее страстном, чем битва языков во время вчерашнего поцелуя, даже куда более обжигающем и возбуждающем. Ухмылка почти сардоническая сама собой расцветает на лице Лу, и Иво понимает.       Сейчас пойдёт жара.       — Месье, Вы очень вовремя, — слишком сладкий тон голоса и слишком приторное выражение лица, словно у блаженной. Лицо Кроу вытягивается от изумления — перемена очень резкая и произошла явно не из-за него. — Мы с Кати как раз закончили с тренировкой.       — Кати? — всё тот же холодный голос Мартена звучит в ответ, пряча желание прибить псионичку.       Сам Катон, кажется, тоже в шоке от того, как назвала его бывшая соученица по интернату. Такое сокращение своего имени он слышал только от этой девушки, причём в последний раз оно звучало как минимум три года назад.       — Да, — с завидным энтузиазмом кивнула Лу, с той же почти сумасшедшей улыбочкой посмотрев на Кроу.       Парень, будто бы стараясь угодить, и сам на мгновение улыбнулся, вот только у него это вышло мимолётно и как-то карикатурно криво, особенно на фоне его откровенно охреневающих от происходящего глаз.       — Мы решили, что наедине не будем обременять себя формальностями общения. Между нами всего год разницы. К тому же мы давно знакомы.       — Вот как…       Иво, на радость Лу, испепеляет взглядом Кроу, который, по мнению Приора, слишком близко стоит к псионичке. Однако не умевший различать истинные эмоции Мартена, прячущиеся за его искусственной холодностью, Катон не понимает, что ему стоит отойти.       Желательно в иной мир или хотя бы на пару километров.       Тогда Приор пронзает взглядом Рид, но она тоже не двигается с места. Наоборот, удерживает себя от того, чтобы ещё ближе шагнуть к ментору.       — Что ж… — всё также размеренно изрекает Иво, — жаль мешать воссоединению старых знакомых, но у меня скоро встреча. Идёмте.       — Конечно, месье, — соглашается Рид и поворачивается к своему тренеру. — Пока, Кати.       Лу намеренно обнимает Катона, пряча своё чуть скривившееся, словно от брезгливости, лицо. В нос ударяет запах парфюма ментора, и девушка морщится ещё больше, понимая, что он остался тем же, что и несколько лет назад. Единственным положительным моментом сложившейся (во многом из-за самой Рид) ситуации были уже ощутимые волны ледяной ярости, исходившие от Мартена. Кроу пришлось наклониться, чтобы псионичка смогла положить подбородок ему на плечо. Его улыбка стала натянутой.       — Я не эмпатик, но у меня ощущение, что меня сейчас убьют, — тихо пробормотал Катон, бросая невинный взгляд на Иво. Его чёрные глаза уже метали молнии.       — У тебя правильное ощущение, — ехидно шепчет Лу в ответ. — Это моя месть. Очень сладкая месть.       — Ого… — в голосе псионика настоящее восхищение. — Ты не просто всё такая же красивая, но и коварная.       — Заткнись, — велела Рид, отстраняясь от парня. На её лице снова чересчур милая и очень фальшивая улыбка.       — Мадемуазель Рид. Нам пора.       От звука загробного голоса Мартена Катон вздрогнул, а у Лу побежали неприятные мурашки по спине. Однако ударивший в голову адреналин и желание в очередной раз испытать на прочность невозмутимую выдержку и хладнокровие Приора не дали псионичке и шанса прекратить свою игру. Месть была сладка и не только по отношению к Кроу.       — Ещё раз пока, — прощается в очередной раз девушка, кожей чувствуя, как к ней и её тренеру медленно подходит теряющий терпение Мартен. — Спасибо за тренировку. Было очень познавательно.       Лу идёт ва-банк и нарочито неторопливо чмокает Катона в щёку, а уже через секунду Приор буквально выволакивает её из спортивного зала, оставляя ошеломлённого Кроу в пустом помещении громадных размеров.       Иво аккуратно, но весьма настойчиво вталкивает свою телохранительницу в лифт. Между ними повисает молчание, отяжелевшее всего за пару мгновений. Девушка чувствует, как Мартен безмолвно клокочет от бешенства, всеми силами стараясь сохранить беспристрастное лицо. Поэтому когда она открывает рот, чтобы сказать что-нибудь язвительно-сахарное, Приор перебивает псионичку раньше, чем она издаёт хоть один звук.       — Молчи.       И Рид понимает, что ей лучше молчать. Потом украдкой бросает взгляд на камеры, убеждаясь в лишний раз, что они вообще есть и работают.       Лифт поднялся на этаж. Раздался звонок, оповещающий о прибытии, и двери снова разъехались в стороны. Лу уже хотела подождать, пока Иво выйдет из кабины первым, однако её вновь схватили за запястье и потащили по холлу офиса. На шум выглянул Баретти, однако Мартен его проигнорировал. На вопросительный взгляд начальника охраны Рид только пожала плечами, едва удерживая себя от смеха.       В какой-то момент девушка запнулась о собственные ноги, и тогда буквально влетела в спину Приора, который уже открывал кабинет. Впрочем, мужчина даже не шелохнулся и не обернулся. Распахнув дверь, Мартен впихнул внутрь сперва псионичку, а затем зашёл сам.       Лу молча наблюдала за тем, как Иво остановился практически по центру кабинета. Пытаясь успокоить нерациональную злость, он прикрыл глаза, простояв в безмолвии почти минуту. Затем чуть рвано выдохнул раздражение и подошёл к своему столу, в мгновение ока отключая камеры.       Дальше Рид уже не могла себя сдерживать.       — Знаете, это как-то нечестно, что мне, чтобы отключить камеры, нужно писать отчёты потом, а Вы просто щёлкнули и всё.       Всего одной репликой Лу удалось не только вернуть, казалось, унятое состояние ража Мартена, но и возвести её в степень наверняка трехзначную — не меньше! Иво устрашающе медленно обернулся и окатил девушку таким взглядом, что по её спине вновь побежали мурашки, а внизу живота что-то неприятное и такое холодное ухнуло.       — Ой…       Лу шагнула на дрогнувших ногах назад. Выражение лица Иво стало ещё более хищным. А судя по его взгляду рассчитывать на жалость или снисхождение было, по крайней мере, неблагоразумно.       — Стой на месте.       А ведь Рид казалось, что голос Иво в спортзале, когда она поцеловала Катона в щёку, был загробным. Ан нет. Сейчас Мартен самому себе из прошлого давности в несколько минут мог дать фору в устрашении с помощью всего нескольких слов.       — Да нет... Жить как-то хочется.       Лу снова шагнула назад, и теперь уже сам Приор не стоял на месте. Как только девушка заметила, что он начал стремительно (слишком стремительно для самого себя) приближаться, девушка сразу же побежала к двери.       «Заперта!!!» — кричало бьющее тревогу сознание, когда Рид, сомневаясь в том, что видит и чувствует, несколько раз остервенело подёргала ручку, в которую вцепилась. За мгновение до того, как её саму схватили, псионичка ринулась в сторону, похвально умело, но весьма не грациозно уворачиваясь от преследователя.       Нога на мгновение поехала в сторону, но девушка, сильно качнувшись, устояла и побежала дальше за диван, проклиная свои шпильки и кирпич, который явно упал ей на голову. Иначе почему она вообще решила их надеть?       «Когда я вообще из-за какого-то мужика надевала что-то подобное? — недовольно ругает она себя в мыслях, а потом смягчается: — Мартен не какой-то мужик… Он сексуальный, властный, взрослый, внимательный, вежливый и просто охуенный мужчина, которого я хочу пиздец как сильно и охуеть как давно.»       Единственное объяснение тому, что Лу до сих пор не трахнула Приора, она находила в том, что просто-напросто запрещала своему телу всё, что могло бы заставить его, вопреки воле хозяйки, покуситься на Мартена. И, может, в том, что очевидно в подобной ситуации (уже весьма допустимой) трахать будут её.       — Уааа! — Рид вцепилась в спинку дивана, чтобы не упасть в очередной раз из-за каблуков. — Даниэль, спаси!!!       Она и так знала, что её не услышат, как бы громко не срывала горло, но Иво с плохо скрываемой радостью оповестил:       — У неё выходной.       — Как Вы подготовились к моему распятию! — Лу прищурилась, притаившись за диваном. Мартен стоял перед ним, не сводя ястребиного взгляда со своей телохранительницы.       Псионичка тяжело дышит из-за переполнивших её чувств различного характера и из-за незапланированного побега на не очень удобной обуви. На лице у девушки вопреки здравому смыслу сияет широкая, даже довольная улыбка. Добыча совсем не выглядит испуганной, а это значило одно.       Она убегает, только чтобы сильнее раздраконить преследователя.       Возмутительная непокорность буквально помутнила разум Иво, заставив его желание поймать псионичку и отыметь её на первой попавшейся горизонтальной поверхности придушить её нахрен возросло до немыслимых размеров. Мужчина подался влево, и тогда Лу дёрнулась вправо, хохоча провокационно, подзадоривая и до боли в паху возбуждая.       — Нет, подождите, — просит, не в силах сдержать смех. — У Вас ведь была встреча.       — Я её отменил, — подозрительно спокойно отвечает Приор и вдруг что-то нажимает на голографическом экране своих смарт-часов.       У девушки от удивления распахиваются глаза. Однако она не может не воспользоваться шансом и не попытаться обойти диван, пока Иво явно чем-то занят со своим гаджетом.       Ключ-карта, отпирающая дверь, была обнаружена на столе Мартена. Лу бросала на неё весьма однозначные взгляды, будто бы и впрямь уверенная в том, что преследователь не догадывается о её планах и намерениях.       — Когда это?       — Только что, — безапелляционно заявляет он, поднимая взгляд аккурат в то место, куда уже успела отойти Рид.       — И что, у Вас совсем-совсем нет больше работы?       Она постаралась отвлечь своим елейным голоском и репликой Иво и, очевидно, уверовав в действенность своей тактики, вдруг выбежала из-за дивана в попытке обогнуть декоративный бассейн. Беспочвенная и совершенно глупая убеждённость в том, что даже на каблуках Лу бегает быстрее Приора (ну а что, вы вообще знаете, сколько он за столом сидит? круглыми сутками!), а также в принципе недооценённость хитрости мужчины, потерпели фиаско, стоило псионичке почувствовать спиной стену, в которую её впечатал Мартен. Его руки упёрлись туда же по обе стороны от головы телохранительницы.       «Он что, перепрыгнул БАССЕЙН?!?!?!!!»       Рид шокировано перевела взгляд от этого гидротехнического сооружения, чью ширину она оценивала всего пару секунд (и нашла её внушительной), на самого Иво. Вместо бешенства сейчас в дегтярных глазах плескалось животное удовольствие, испытываемое хищником, который загнал свою добычу в угол без шанса на освобождение.       — Ты не сможешь от меня убежать, Лу Рид, — почти удовлетворённо шепчет Мартен.       — Попытка не…       Девушка теряет весь свой воздух, выдыхая его от неожиданности в момент, когда Иво прерывает её ироничное замечание ошеломительно сладким способом, запечатывая любимый язвительный ротик своим. У Лу кружится голова, а ноги снова подкашиваются, но упасть ей не дают крепкие руки Приора. Одной Мартен притягивает псионичку к себе за поясницу, вплотную прижимая девичий живот к своему, другой удерживает её за волосы. Не болезненно, но крепко.       Второй поцелуй, яростный и практически бесстыдный, обжигает не меньше, чем долгожданный и столь же спонтанный первый. Даже наоборот, пьянит сильнее. Желание взрывается в Рид, точно грандиозный фейерверк в честь Обретения, и она отвечает Приору с той же слепой страстью, граничащей с безумием. Псионичка запускает руки в хвост Мартена, слегка оттягивая корни волос и время от времени нежно массируя кожу его головы.       Их зубы лязгают друг о друга, а следом настойчивый язык мужчины проникает в рот Лу. Она сладко стонет, наслаждаясь неистовыми, почти грубыми ласками, когда Мартен, оставляя талию, скользит рукой ниже и с силой сжимает упругую ягодицу, впиваясь в неё через плотную ткань короткой юбки пальцами. Потеряв опору под ногами, псионичка нашла себе другой способ не упасть — закинула ноги на талию мужчины, обнимая крепкий торс, чувствуя внутренней стороной бедра его явственное желание.       В какой-то момент девушке кажется, что через хриплое дыхание Иво она слышит от него настоящий животный рык. От этого звука Лу млеет ещё больше, чувствуя, как намокает её нижнее бельё.       «Хе-хей, Рид, ты течёшь от одного поцелуя, как семиклассница!» — проскакивает мысль в голове псионички, и её тут же подавляет очередная волна наслаждения, прошедшая по дрожавшему от вожделения телу.       Тяжело дыша, Иво прерывает поцелуй. Из Лу, хватающей ртом живительный воздух, непроизвольно вырывается разочарованный стон, на что мужчина плотоядно усмехается. Беззвёздный космос в его глазах светится желанием, которое отражается в бушующем грозовом небе напротив.       Мартен смотрит на раскрасневшиеся, искусанные губы девушки. Не в силах удержать себя, Иво проводит по ним большим пальцем, нарываясь на ещё более алчный взгляд Рид. Она смотрит снизу вверх. Облизывает, а затем закусывает свою нижнюю губу. Глаза Приора чернеют ещё больше, хотя секундой ранее казалось, что это невозможно.       — Знаете… — шепчет Лу, сбивчиво дыша. — Мне нравятся Ваши пальцы.       О том, где она хочет их почувствовать, запретили говорить остатки совести. Однако Мартену озвучивание очевидной истины не было нужно.       — Правда? — он усмехается. — А мне Ваша шея. Не думаете, что они подходят друг другу?       Словно спеша доказать, рука Иво ложится на шею Рид, чуть сжимая, крепко, но не душа.       — Ну как? Не сильно жжёт?       — Я даже не чувствую, — с дерзким вызовом ответствует Рид. — Помнится, Вы обещали меня прогнуть. Но разве осторожничая, Вы сможете совладать с ведьмой, месье инквизитор?       Лу медленно подаётся вперёд, от чего хватка на шее чуть усиливается, и так же медленно кусает губу мужчины, чуть оттягивая её на себя. Островатые клыки впиваются в плоть почти болезненно и чертовски чувственно, до одури сексуально. Иво хочется развернуть свою телохранительницу спиной, впечатать её в стену, задрать эту короткую юбку, избавить девушку от нижнего белья, действительно прогнуть и трахнуть так, чтобы она и думать больше не смела о том, как залезать на слишком смазливого, слишком большегубого и слишком голубоглазого Катона Кроу.       И что-то подсказывало, что Рид и сама этого хочет. Точнее её язык тела, да и свой — тот, что во рту, такой грязный и грубый — едва ли не кричали об этом.       — Мадемуазель Рид… — Мартен качает головой, усмехаясь как-то обречённо и одурманено. — Кажется, пришло время серьёзно поговорить.       — До этого мы несерьёзно признавались в обоюдном желании изнасиловать друг друга и абсолютно по-детски сосались, — Лу кивнула издевательски в псевдопонимающем жесте. Мартен не сдержался и издал краткий смешок, заражённый до жути прелестной улыбкой псионички.       — Вам кажется забавным игры с огнём, поэтому я должен Вас предупредить. Вы стали кислородом, без которого пламя просто погибает. Моим кислородом. Так бесстыдно ворвались в мою жизнь, распахнув дверь с ноги с этой Вашей безумно очаровательной улыбкой и весьма познавательным запасом колких фраз. Вы спрашивали, чего я не могу получить? Чего желаю? Вас.       Одним последним словом Мартен заставил девушку в своих руках трепетать. Иво поддался чуть вперёд, продолжая свой монолог в самые губы Лу. Она прикрыла глаза, с наслаждением вслушиваясь в звук его проникновенного голоса.       — Вас и только Вас. Столь же сильно, сколь боюсь навредить своим желанием. Поэтому я дам Вам выбор. Вы не дадите мне ответ сейчас, сегодня и даже завтра. Вы тщательно всё обдумаете.       Рид заинтересованно приоткрыла глаза, встречаясь с прямым, проникающим в саму душу взглядом Приора.       Он всё так же размеренно продолжил:       — У Вас всего два пути. Первый таков. Я выжгу Вам сердце и заполню дыру на его месте собой. Все Ваши мысли будут только обо мне, каждый вздох будет сделан только ради меня, и всё, чего Вы будете желать — это служить мне. Не как безмозглая раба. Как та, что верна без остатка, без оговорок и мелкого шрифта в контракте. С сомнениями из разумности, но преданностью до конца. Преданностью, обусловленной не работой, за которую получают деньги, а личным желанием.       — Звучит жутко, — вопреки словам в глазах Лу нет страха. Только ошеломительное ехидство, которое вкупе с её лукавой широкой улыбкой сводили Иво с ума. — Что насчёт второго пути?       — Вы прямо говорите, что не желаете принадлежать мне. Именно принадлежать. Нет, я не позиционирую Вас, как вещь. Только как самое ценное и желанное сокровище всех времён и народов. И я болезненно хочу Вами обладать. И с каждым днём моё желание всё больше, но принуждать не в моих правилах. Вы мне слишком дороги для этого. Так что думайте, Лу Рид.       С лёгкой улыбкой Мартен аккуратно опустил девушку на ноги, дождался, пока она встанет твёрдо на свои шпильки, и отстранился от неё, слегка отталкиваясь от стены рукой.       — Я буду ждать ответа столько, сколько Вам понадобится времени, чтобы сделать выбор. И на Вашем месте, я выбрал бы второе.       — Как и любой разумный человек, — кивает понимающе Лу, принимаясь поправлять свою одежду.       Ей действительно стоит подумать. И факт того, что Иво это понимает, принимает и сам советует, а ещё и время даёт, сильно подкупает.       Рид кусает губу и слышит судорожный вздох. Когда она поднимает глаза, Иво уже отворачивается, делая вид, что его заинтересовал бассейн.       — Верно, — соглашается Иво.       Наверное, сам он бы отказался, пусть все надежды мужчины были на безбашенность Рид и её… как он это говорил? Не банальность.       И Лу снова подтверждает это.       — Но я никогда не считала себя разумной.       Иво улыбается одними уголками губ. Девушка не видит это, но чувствует, слышит в его следующих словах:       — Звучит так, будто бы Вы рады этому.       — Может, потому что это правда, — Лу пожимает плечами и встречается с нечитаемым взглядом Мартена.       Она улыбается ему. Без ехидства и коварства. Чисто и невинно, по-доброму нежно и… любя. Иво хочется думать, что любя.       Он улыбается в ответ.

***

      Позже, когда Лу снова сидит в компьютерном кресле перед столом Иво и медленно крутит себя из стороны в сторону, она решает начать, наверняка, самый неприятный из всех разговоров, что уже состоялись между ней и начальником.       — Я бы хотела поговорить насчёт Катона.       Рид изучающе смотрит на Приора, жадно поглощая любую его микроэмоцию. На миг рука мужчины, сжимающая стилус, замирает над планшетом. Иво не поднимает глаз на телохранительницу, продолжает что-то писать, отзываясь кратким:       — М?       Псионичка знает, что он прекрасно скрывает эмоции. А вот какие — не понимает. Может, обижается, может, уже забыл про Кроу. Хотя забыл и Иво… Точно нет.       — Вы простите мне этот экспромт, — извиняется Лу то ли для мужчины, то ли для своего успокоения. — Просто я хотела немного побесить Вас. Вам нет причин ревновать.       Иво усмехается на такую оценку его поведения, но не перечит. Рид и сама знает — согласен с ней, хоть и не хочет признаваться.       — Мы трахались. Очень давно, — чересчур прямолинейно говорит псионичка. Мартен даже отрывает взгляд чёрных-чёрных глаз от очень интересного (нет) документа, поднимая их на девушку.       Не «любили друг друга». Не «встречались». Даже не «спали вместе».       «Трахались». Одно слово в явной негативной окраске говорит больше сотни других, каждое из которых оскорбило бы Кроу по-другому, но, возможно, не так лаконично и доходчиво.       Лицо псионички холодное, даже ледяное. Руками она заворачивает журавлик из салфетки — привычка, оставшаяся после частых «наказаний» за опоздания, которые назначал своей подопечной её бывший тренер по пси. Рид хмурится от не самых приятных моментов прошлого, всплывающих в её памяти при упоминании о Катоне. Нетрудно было догадаться, что Кроу не тот человек, о котором вспоминают с тёплой улыбкой или хотя бы с какой-нибудь положительной или нейтральной эмоцией.       — Точнее трахал он меня и мои мозги, а я позволяла ему это и раздвигала перед ним ноги. Но сейчас он мне абсолютно безразличен.       — Лу… — позвал Иво так мягко и ласково, что взгляд девушки, который она оторвала от стены за бассейном и перевела на мужчину, был несколько секунд изумлённым.       Мартен улыбался так искренно и тепло, что сердце в груди псионички сжалось от восхищения и сильного нежного чувства, которое с каждым днём всё сильнее укрепляло свои корни, пущенные в неустанно бьющейся орган.       — Твоё прошлое меня не беспокоит, — уверяет Приор. — Оно есть у каждого. Я тоже не святой.       Лу смаргивает розовую пелену с глаз и коварно хмыкает.       — С Вашими замашками диктатора, тирана и доминанта это было и так понятно.       — Даже так? — Иво сам усмехается и вдруг его глаза вновь темнеют. Вновь просыпается тот хищник, от вида которого у Лу трясутся поджилки. И совсем не от страха.       Он наклоняется ближе через стол, устремляя острый, пронизывающий взгляд в свою телохранительницу, и вкрадчиво произносит без тени шутки:       — Будь ты моей, я бы немедленно связал тебя в самой унизительной позе и имел бы так жёстко и долго, чтобы у тебя потом сутки ноги не сводились. Тогда бы ты хотя бы на пару дней задумалась, чего не стоит мне говорить, чтобы не провоцировать. Я ведь не железный, как твой байк.       У Лу распахиваются глаза. От удивления? Желания? Хотя, от всего сразу, это даже очевидно. Во рту вдруг пересыхает. Девушка сглатывает, сильнее стискивая вместе ноги, одна из которых была закинута на другую, чтобы унять вновь запылавшее и занывшее желание, возникшее в низу живота и отдающее в промежность.       «Fuck, Лу, держи себя в руках! — кричит в голове девушки её более разумная часть, которой подчиняться никогда не хотелось. — Если ты накинешься на него сейчас, времени на подумать тебе больше никто не даст!»       Рид боится кусать губу и спровоцировать Иво к не самым обдуманным действиям. Они оба на взводе, недвусмысленное напряжение, что висит между ними все эти дни и всё усиливается, уже сводит с ума. Тут подорваться можно было на любом из двух поцелуев. Благо разума у Приора было больше, чем у Лу, считает сама девушка (оба раза именно Мартен прерывал их). И он всё правильно оценил.       Ни ему, ни его телохранительнице не хотелось просто секса. Без обязательств или как там ещё называют такие «отношения». Не друг с другом. Но решиться на нечто большее… Тут точно нужна была либо огромная смелость, либо отсутствие рассудка.       «Подумать, мне надо подумать!» — уговаривает себя Рид, царапая бедро ногтями, чтобы отрезвить голову, и чуть отворачивает своё кресло в сторону, буквально на пару сантиметров. Пытается незаметно скрыть пунцовые щёки за выпавшей из-за уха чёлкой, но Иво прекрасно всё видит.       — Но о чём это я? — он хмыкает и вновь выпрямляет спину. — Если захочешь поделиться своим прошлым — поделишься. Как я и говорил, принуждать тебя я ни к чему не буду. Пока…       Лу закатила глаза, не зная о том, что целостность её ягодиц в этот раз спасла именно чёлка, за которой в этот раз Мартен действительно ничего не увидел. Между ног всё ещё зудело и пылало.       — Уже хочу, уже делюсь, — заявила псионичка, чуть уняв и сгладив острое вожделение, возвращая себя на место и поднимая взгляд на Приора. — Ваши глаза говорят больше Вас, Вы знали?       — Да, — с непробиваемым спокойствием кивает. — Но я не встречал человека, способного понять их.       — Не обольщайтесь. Я тоже не понимаю.       Лу ведёт плечом, а потом лёгко улыбается, вновь очаровывая своего начальника.       Молчание, висевшее в воздухе с полминуты, первым прерывает Мартен.       — То есть, ты и Кроу имели романтические отношения?       «А говорил, что не беспокоит…»       Один уголок губ Рид дёрнулся в сторону в полуулыбке, но затем краткая весёлость вновь уступила место холодности и тени печали.       — Романтика не для Катона. Отношения были скорее свободные, — говорит девушка без особенных эмоций, укладывая уже третьего журавлика Иво на стол и беря в руку следующую салфетку. — Точнее, у меня был сексуальный партнёр в его лице. И его — самого популярного парня интерната — мне было достаточно. Но самого Катона я порою заставала в компании девиц, которым он залезал в трусы. И не только руками.       — И тебя устраивало?       — Не знаю… Сейчас я понимаю, что нет. И что была круглой дурой. У меня складывалось ощущение, что мне не оставили выбора. Мне казалось, Катон тот, кто нужен мне. По крайней мере, так диктовало общество, считавшее нас отличной парой.       Лу знала, что её слова звучат как жалкие оправдания, но по-другому понять и объяснить мотивы самой себя в прошлом она не могла.       — И что случилось?       — Ну… Я влюбилась, — признаётся Рид, в третий раз перескладывая крылышко журавлика. — Впервые. В парня по имени Майкл Джойс. Аквакинетик. Он был не так божественно красив, атлетически сложен, спортивен, умён и способен к пси, как Катон, но в нём было своё очарование. Верный, целеустремлённый, надёжный, добрый и нежный. А ещё рыжий такой, как медное солнышко.       Девушка чуть усмехается, с теплотой, из-за чего Иво самому хочется улыбнуться, пусть Лу и говорила о другом мужчине… эээ… парне. Однако общее настроение безразличия как к Кроу, так и к Джойсу, не дают особого повода для волнения о том, остались ли в псионичке старые чувства к кому-нибудь из них или обоим сразу.       — Но не то, чтобы у меня был фетиш на рыжий. Ваши волосы мне нравятся больше, — тут же уточняет Рид. Мужчина в ответ хмыкает.       Псионичка возвращается к истории:       — Когда Катон узнал, что я предпочла ему веснушчатого коротышку Джойса…       Лу поджала уголок губ. На столе Иво очутился ещё один «друг» из салфетки. Больше девушка пока решила не складывать, а её взгляд остался на Приоре.       — В общем, ему это не понравилось. После их краткого общения Джойс перестал даже смотреть на меня и начал обходить за несколько десятков метров. Остальные парни боялись дышать в мою сторону. Поэтому в интернате близкие отношения для меня были закрыты, по крайней мере, пока Катон не выпустился. Иногда я спала с ним, используя возможность легко получить более-менее качественный секс, иногда искала кого-нибудь на стороне, когда вспоминала, как сильно противен мне Кроу. Правда удовольствия от такого время препровождения было мало, но поняла я это не сразу. После инцидента с Джойсом с Катоном работали психологи и психиатры, а потом его забрали сотрудники КС, которые позже завербовали, скорее всего, через шантаж в свои ряды. Мы ещё несколько раз пересекались. Когда он окончательно ушёл из моей жизни, мне было уже девятнадцать. К тому времени любые романтические или просто половые отношения перестали меня интересовать. Моей любовью стали книги, а за ними и байк.       Приор понимающе молчит, давая Лу и время на то, чтобы перетерпеть всплывшие и озвученные вслух впервые за несколько лет воспоминания, и ощущение его немой поддержки. Он улыбался ей. Девушка улыбалась в ответ. Гроза в её глазах не бушевала, ненастная погода утихла, усмирённая нежностью, поселившейся в сердце от тёплого взгляда Иво.       — И сильно ты любила этого Джойса? — спрашивает он уже чуть позже, наблюдая за тем, как уже шестая салфетка без сожалений неумолимо принимает форму журавлика.       — Вы только это услышали?       Рид кратко смеётся, поднимая глаза на начальника. В них так очаровательно пляшут смешинки, что Иво хочется немедленно сжать девушку в объятиях и покрыть её лицо и улыбку поцелуями.       — Да не очень, как оказалось, — отмахивается псионичка от своих старых чувств. — Он просто отказался от меня при первой же трудности. Хотя Катон хорошо поработал над ним. Я бы и сама от себя подальше держалась, — она испускает ещё один смешок. — Но образ Майкла, придуманный мной же в моей голове, безвозвратно треснул и рассыпался в пыль.       — Что насчёт Кроу?       Лу кривится. Не брезгливо, но неприязненно.       — Точно нет, — ещё одно безапелляционное заявление. — Я убеждала себя в том, что он мне нравился. Верила в это. Самообман был сладок. До этой истории с Джойсом. Потом не знаю… Я ведь почти ненавидела его, если не почти. Ненависть вообще слишком громкое слово. Но то, что случалось…. Думаю, помутнение рассудка какое-то, наверное. Сама не понимаю, почему просыпалась с ним иногда в одной постели. Всегда наутро голова почему-то трещала от боли, и меня тошнило от самой себя. От своей бесхребетности. Каждый раз я задавала себе вопрос, почему? И никогда не находила ответа.       Катон проявлял или пытался проявлять к Лу искреннюю теплоту и заботу, но их чувства (если то, что происходило между двумя псиониками, можно так назвать) были болезненные, нездоровые.       Рид запретила себе называть их любовью, потому что это была не она. Может, привязанность, иногда благодарность, иногда принцип, а иногда откровенное тупое желание сохранить ярлык девчонки, которую дольше всего имеет самый популярный bad boy интерната и даже называет своей «girlfriend», «малышкой». «Лу-Лу», как бы сильно самой псионичке не нравилось это прозвище.       От своих мыслей Рид отвлекает очередной вопрос Иво.       — Ну а как ты находишь меня?       Лу хочется откровенно хохотать в голос, но она только устремляет задорный взгляд на чуть улыбающегося мужчину.       — Разве Вы несколько минут назад не дали мне время на подумать? Прямо у той стены, — она прикусывает губу и бровями вместе с глазами указывает на ту стену, куда недавно вжимал её Мартен. — Думаете, что новой, опасной и немного пугающей пантере я предпочту старого, не самого надёжного, но проверенного шакала? Бросьте. К Катону я никогда не вернусь, даже если он будет очень сильно настаивать, чего не будет, и даже если я не соглашусь стать Вашей. Лучше быть одной, чем с кем попало.       — Цитируете Омара Хайяма?       — Ээээ, — Рид удержалась от того, чтобы почесать затылок. — Ну, наверное.       На весёлую улыбку псионички, выражающую всю степень её невежества в вопросе изречений доштормовых философов и поэтов, Иво хмыкает.       — Пойду приму душ, — вдруг говорит Лу и поднимается с кресла. На неё тут же устремляется скептический взгляд Приора. — Что? Что Вы так смотрите? Одна-одна. Вы же работаете.       Она усмехается и подходит к двери. Дёргает ручку, чертыхается. Поднимает колючие глаза на прячущего в кулаке улыбку Иво. Прищуривается.       — Может, уже откроете дверь?