Я покажу тебе рай

      Риндо плавно открывает дверь ключом, чувствуя на затылке горячее дыхание Санзу, что следует за ним тенью. Тело всё ещё наполнено блаженной негой после оргазма, и разум затуманен — Хайтани хочется завалиться в мягкую постель, желательно, чтобы его розоволосовый псих улёгся рядом, обнимая и согревая своим гибким поджарым телом. Правда, стоит заметить, что сколько бы раз они не спали, Санзу всегда дожидался пока Риндо заснёт, а потом уходил. Хайтани часто просыпался по утрам один, заботливо укрытый одеялом или пиджаком — смотря где на них находило желание заняться сексом.       В коридоре было темно и пахло чем-то горелым — наверняка Шуджи снова экспериментировал на кухне и чуть не спалил им квартиру. Риндо тихо разулся, оставляя ключи на комоде около двери, а потом его обхватил сзади Харучиё, разворачивая к себе и впиваясь в покрасневшие и опухшие губы.       Хайтани тихо стонет, с силой прижимая Санзу к себе и лаская юркий язык парня, что хозяйничал в его рту. Харучиё тискает Риндо, хотя они занимались сексом пару минут назад, ведя ладонями по сильной широкой спине, спускаясь к упругим ягодицам и сжимая их; Санзу вжимается пахом в Хайтани, трётся об него, жарко дыша. Он слишком соскучился, и быстрый трах в коридоре дома — лишь разжёг голод Харучиё.       — Я думал, что ты мне вещи собрать поможешь, — тихо шепчет Риндо, оставляя смазанный поцелуй на виске Санзу, когда тот соскользнул к шее Хайтани, целуя и вылизывая тёплую кожу.       — Моя бы воля — ты ходил бы голым, впрочем, в ближайшие три дня одежда тебе не понадобится, — как помешанный отвечает Харучиё, снова расстёгивая ремень на брюках Риндо, проворная ладонь проскальзывает за резинку боксеров, обхватывая член Хайтани. — Ты до сих пор течёшь. Блять, Риндо, как же я хочу тебя.       Они тесно прижимаются друг к другу в широком коридоре, целуясь и ласкаясь. Хайтани избавляет Санзу от лишней одежды, и тот обхватывает их члены ладонью. Риндо запрокидывает голову назад, упираясь затылком в шкаф, и закрывает глаза, слушая тяжелое дыхание Харучиё и влажные звуки, с которыми тот надрачивает им обоим.       — Ты такой жадный, — усмехается Хайтани, прижимаясь губами ко лбу Санзу.       — И тебе нравится это, правда, малыш? — Харучиё чувствует приятную дрожь, что проходит по всему телу, когда Риндо ласково касается его лба почти целомудренным поцелуем.       «Я люблю тебя», — Хайтани закусывает губу, лишь бы не ляпнуть лишнего и не испортить момент, потому что Санзу это ни к чему. Они находятся в каких-то странных недо-отношениях, но Риндо точно знает — рискни хоть кто-то подойти к нему — будет расщеплён на атомы, а сам Хайтани втрахан в ближайшую поверхность сумасшедшим ревнивым собственником, от которого сердце Риндо заходится бешеным ритмом.       — Быстрее, Хару, — усмехается парень, и Харучиё слышит в этом ответ на свой вопрос. Он улыбается, ласково проводя большим пальцем по чувствительной головке члена Риндо, слышит очередной жаркий стон, что достаёт до самых костей, расплавляя их. Хайтани и сам не знает, как сильно он ломает Санзу, подстраивает под себя, делая бешеного пса ручным и покорным, готовым сделать что угодно для своего единственного хозяина. Хватало одного взмаха длинных ресниц, чтобы Харучиё подчинился, падая на колени.       Санзу ласкает их обоих, прекрасно зная, что попадись они сейчас на глаза Рану, тот обязательно попытается оторвать Харучиё голову. Старший Хайтани терпеть не мог Санзу, потому что считал, что такой, как он — не пара его любимому брату. Харучиё мнение Рана ебал в рот. Риндо принадлежит Санзу, Риндо кончает под Санзу, выкрикивая его имя, Риндо глубоко и влажно целует Санзу, от чего тот сходит с ума каждый раз, как тёплые губы касаются его шрамированного рта. Хайтани-младший не боится Харучиё, и это приводит второго человека в Бонтен в дичайший восторг.       — Всё, что пожелаешь, сладкий, — шепчет Санзу, кусая Риндо за мочку уха, тянет за серьгу-гвоздик, вышибая из широкой груди новый пронизывающий стон. — Я сделаю всё, что ты захочешь…       «… только стань моим. Выбери меня, я нуждаюсь в твоей любви, Риндо. Я нуждаюсь в тебе, мой наркотик.»       Тело горит под умелой лаской руки Харучиё, что знает, как именно предпочитает Риндо, как ему нравится; Санзу изучил все тайные точки на теле Хайтани, легко предугадывая его желания. Для самого парня не было большего удовольствия, чем лицезреть, как его мальчик получает наслаждение, выгибаясь под Харучиё и прося ещё.       — Так хочу в тебя войти, — словно в горячке говорит Санзу, целуя губы Риндо. Вкус Хайтани отпечатался на рецепторах, и теперь Харучиё искал только его, как гончая, преследующая свою добычу.       — Тогда Ран точно проснётся, — хрипло произносит Хайтани, а потом жадно целует Санзу, обнимая за шею и талию. Парень толкается бёдрами в ласкающую ладонь, трётся горячим членом об орган Харучиё. Они оба испачканы смазкой, это и пошло, и приятно одновременно. Только друг с другом они могли быть такими откровенными. — Я не хочу сдерживаться с тобой.       Крыша Санзу после этих слов машет ему весело ручкой и улетает в космос, а сам он впечатывает Риндо в жёсткую стенку шкафа, жадно целуя и кусая губы Хайтани, что отвечает с не меньшей страстью.       — Закинь ногу мне на бедро, — просит Харучиё между влажными глубокими поцелуями. Он проводит пальцами по бедру Хайтани, царапая гладкую кожу, а потом сжимает ягодицу, заставляя Риндо выгнуться ему навстречу. Длинные пальцы добираются до тугого колечка мышц, и принимаются трахать, проникая внутрь и растягивая на манер ножниц. — Хочу быть внутри тебя, малыш, хотя бы так. Насадись на них.       Риндо кусает Харучиё за плечо до кровавых следов, пытаясь сдержать рвущиеся наружу стоны. Ему слишком хорошо — организм буквально переполнен жгучим сладким удовольствием, что множится с каждым движением Санзу. Хайтани двигает бёдрами, трётся о своего любовника, чувствует его нежные поцелуи на шее, и этот контраст сводит с ума.       — Я вылижу тебя всего, — шепчет Харучиё, будто молитву читает. Голос пропитан страстью и безумием; эти чувства отражаются в ледяных глазах, с жадностью смотрящих на сведённое судорогой удовольствия лицу Риндо. — Ты мой, ты принадлежишь мне одному.       — Да, — тянет Хайтани, а потом кончает, пачкая горячей спермой пальцы Санзу и свой живот. Он ощущает легкое головокружение и абсолютную лёгкость во всём теле, окутанному экстазом и объятиями Харучиё.       Санзу жадно слизывает взглядом это выражение на лице Риндо, а потом кончает сам, содрогаясь. Он прислоняется лбом к плечу Хайтани, тяжело дыша и усмехается — красная дымка похоти в голове не становится меньше. Наоборот, мысли заполняются сладкими фантазиями дальнейших игр: развернуть Риндо спиной к себе и вылизать, а потом оттрахать; отвести в спальню и взять там, усадив на свои бёдра; отсосать Хайтани, пока он измотанный будет лежать на кровати, весь испачканный их спермой.       — Сладкий, — с трудом произносит Санзу, пытаясь обуздать самого себя. — Собирайся скорее, я не видел тебя слишком долго — умираю от желания трахнуть тебя ещё раз.       Риндо мягко отводит Харучиё от себя, снимает с плеч рубашку и наскоро вытирает ей следы их недавнего оргазма. Парень проскальзывает по тёмному коридору в сторону своей спальни, слыша шаги Харучиё позади себя. Теперь Санзу глаз с него не спустит.       В комнате Риндо темно, но парень и без света здесь прекрасно ориентировался — он включает один светильник в гардеробной, чтобы сложить туда вещи, которые могут ему понадобиться. Хотя, зная Санзу, слова о том, что Хайтани-младший будет большую часть времени пребывать голышом, кажутся Риндо вполне реальной перспективой; внизу живота заворачивается новый клубок возбуждения, потому что Хайтани стал таким же ненасытным, когда дело касалось Харучиё. Больше ни с кем и никогда Риндо не испытывал такой жажды обладать и принадлежать. Вместе с возбуждением появилось и неприятное колющее чувство за грудной клеткой — это всё не по-настоящему. Харучиё просто трахает его.       «Плевать», — зло думает Хайтани, снимая с себя грязную одежду. Времени на душ сейчас нет, но перспектива принимать его с Санзу даже лучше. Риндо снимает с вешалки кофту со свободным воротом и быстро натягивает на себя. Взгляд падает на точно такую же — цветом только отличается. Хайтани берёт вещь в руки и выходит обратно в спальню, где находит Санзу, что рассматривал немногочисленные фото, стоящие на комоде.       — Переоденешь? — негромко говорит Риндо, протягивая вещь Харучиё. Тот поворачивает голову, как-то странно смотря на Хайтани-младшего, и Риндо думает, что Санзу сейчас покрутит пальцем у виска и скажет, что-то наподобие: «малыш, мы, конечно, трахаемся, но не переступай черту — эти три дня вместе не сделают тебя моим парнем, так с чего такая забота?». В груди всё печёт от волнения и страха, однако, вопреки опасениям Хайтани, Санзу протягивает руку за кофтой и осторожно берёт, прижимая к себе. — На душ времени нет, а мы оба в сперме.       Санзу кивает, всё ещё смотря на Риндо, который уже повернулся к нему спиной и скрылся в гардеробной, чтобы собрать наконец вещи. Харучиё опускает взгляд на светлую ткань, а потом подносит её к лицу и жадно вдыхает самый вкусный запах на свете — шоколад, ветер и табак. Хайтани предложил Санзу одну из своих кофт, которые так шли ему самому; от этого у Харучиё внизу живота начинают летать бабочки. Парень молниеносно избавляется от жилетки и рубашки и надевает кофту, ощущая приятную к коже ткань, что напоминает мягкие объятия Риндо.       «Больше всего на свете я хочу признаться тебе в своих чувствах, но так боюсь увидеть насмешку и омерзение на твоем лице — разве захочешь ты строить отношения с кем-то вроде меня? Ты позволяешь мне быть рядом, пока я приношу тебе удовольствие», — Санзу сжимает зубы до боли в челюсти. — «И всё же, малыш, ты принадлежишь мне, ты зря связался со мной — я никому не позволю влезть между нами!»       Харучиё садится на широкую кровать Хайтани, устланную тёмно-синим покрывалом, и проводит ладонью по приятной ткани, представляя, как Риндо спит здесь — голый, разнеженный. Санзу столько раз хотел остаться рядом с Хайтани, когда тот — совсем без сил — засыпал после их секса, но боялся, что не сдержится и признается Риндо в любви. Хайтани был слишком милым с утра, и Харучиё не смог бы себя контролировать. Он так мечтал начинать свой день с жарких поцелуев, которые дарил бы Риндо в неограниченном количестве; Харучиё хотел, чтобы первым, что он чувствовал, просыпаясь, был Хайтани, спокойно спящий в его объятиях.       Харучиё слишком сильно влюбился в Риндо, погряз в нём.       — Пойдём? — Хайтани выходит из гардеробной, и Санзу встаёт ему навстречу, беря за руку — больше не сбежишь. Они проскальзывают в тёмный коридор и тихо обуваются, а потом покидают огромную квартиру братьев. Пока едут на лифте вниз, целуются, не в силах оторваться друг от друга. Риндо безумно хорошо от языка Харучиё в своём рту, что хозяйничает внутри. Парень прижимает Хайтани к стене, держа в крепких тисках своих объятий — самое безопасное место на свете.       — Оторваться от тебя не могу, — жарко шепчет Санзу в шею Риндо, а потом оставляет на смуглой коже засос; по спине идут мурашки, а кости и мышцы пронзают яркие электрические вспышки возбуждения. Хайтани кладёт ладонь на затылок Харучиё, сжимая в пальцах густые волосы. Санзу весь состоит из острых ядовитых шипов, океана желчи и кислоты, но рядом с Риндо он становится мягким, нежным; Харучиё бесконечно сильно влюблён в Хайтани, он помешан на нём.       — Далеко ехать? — Санзу нравиться нотки нетерпения в бархатном голосе Риндо; его мальчику также не терпится оказаться наедине с Харучиё, отрезанными от всего мира.       — Два часа, — парень с трудом остраняется от Риндо, облизывая губы языком. Санзу тянет Хайтани за собой, выводя из подъезда к машине, а Риндо ухмыляется, потому что припарковался ведь прямо около чёрного мустанга Харучиё, но был так поглощён своими мыслями, что не заметил этого. Они усаживаются в машину, и Санзу включает зажигание — двигатель отзывается тихим мелодичным мурчанием, а потом автомобиль трогается с места. — Сделка прошла удачно?       — Без жертв и эксцессов, — Риндо откидывает голову на подголовник и вытягивает ноги вперёд. Он чувствует, как в уютном тёплом салоне машины его начинает клонить в сон. — Они согласились на все условия. А здесь что было?       Харучиё рассказывает, ведя машину сквозь не спящий Токио, что напоминал огромного живого зверя, который всегда бодрствовал. Люди — его кровь, районы — органы, а дороги и улочки — вены и артерии. Чёрная машина быстро преодолевает перекрёстки и кварталы, унося молодых людей прочь из города — в блаженную тишину и темноту. Санзу с удивлением думает, что, когда только Риндо и Ран появились на собрании — самом первом — он испытывал глухое раздражение к братьям; ему казалось, что они никогда не смогут найти общий язык и поладить, хотя бы минимально, и вот итог — Риндо Хайтани без особо труда пробил прочные доспехи Санзу, возведённые вокруг его сердца и души; Риндо владел Харучиё и даже не знал об этом.       Санзу прерывает свой рассказ, потому что Хайтани никак не реагирует. Парень поворачивает голову, и сердце трепыхается внутри костяной клетки. Риндо спит, на щеках лежит тень от длинных ресниц, а самые сладкие губы на свете чуть приоткрыты. В кончиках пальцев появляется зуд — хочется провести по чувствительной плоти, а затем поцеловать. Небывалая волна любви и нежности захлёстывает Харучиё. Хочется остановить машину и просто любоваться Риндо. Санзу переводит взгляд на дорогу, но на сетчатке отпечатывается вид Хайтани, его шея и ключицы, что соблазнительно выглядывали из широкого ворота; аллеющие засосы на смуглой коже; красивые руки с плотными фактурными венами, что лежат на коленях, бёдра, обтянутые голубыми джинсами — Харучиё хочет оказаться между ними.       — Я тебя люблю, Риндо, — едва слышно шепчет Санзу, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме. Харучиё пугают масштабы этого чувства, усиленного его собственничеством и ревностью, но он ничего не может с собой поделать — да и не хочет. Парень снова кидает взгляд на Хайтани, и внутри зреет робкое решение признаться в своих чувствах, а вдруг Риндо ответит взаимностью? Санзу прикусывает губу, а потом отрывает одну руку от руля и осторожно касается пальцами щеки Хайтани, ощущая тепло его кожи. Вместе с надеждой просыпается и страх — кому нужен такой партнёр, как Харучиё? И всё же, Риндо ведь здесь, правильно? — Ты всё равно мой.       Санзу возвращает руку на руль, глядя на шоссе, что ведёт прочь из Токио к тому месту, где он сможет целиком и полностью сосредоточиться на Риндо. Там не будет мешать ни его дотошный старший братец, ни работа, которая отнимала львиную долю времени — ради этих трех дней наедине с младшим Хайтани — Харучиё пришлось поднапрячься, чтобы Майки дал добро на отгулы; ни левые подручные, которые шатались по офису и мешались под ногами.       В салоне машины спокойно и тихо, слышится только размеренное дыхание Риндо; Харучиё чувствует удовлетворение от мысли, что младшему Хайтани так уютно рядом с ним, и он совсем не боится, может повернуться к нему спиной, подставляя её под жадные поцелуи. Санзу на мгновение прикрывает глаза, чтобы унять стремительно набирающее обороты возбуждение. Оказалось, чтобы завести Харучиё — Риндо достаточно дышать. Санзу изнутри распирает от желания на весь мир заорать, что Хайтани только его, но сначала парень хочет доказать это Риндо; только с Харучиё младший Хайтани может быть по-настоящему счастлив.       Машина замедляет ход, съезжая с главного шоссе. Риндо приоткрывает глаза, смотря в окно. Разглядеть что-то детально невозможно, но расплывчатые очертания небольшого домика, стоящего на отшибе от всех остальных, Хайтани смог без труда. Он привстаёт, чувствуя, как затекла шея и плечи, и садится удобнее.       — Проснулся, сладкий? — затылка касается рука Санзу, мягко поглаживая; Риндо хочется замурчать от этой ласки, подставляя под ладонь всё своё тело. — Ты голодный?       Хайтани поворачивает к Харучиё голову, встречаясь взглядом с ледяными голубыми глазами, которые, вопреки своему цвету, пылали огненной страстью, в которой Риндо мог бы захлебнуться. Он не понимает точно о каком голоде говорит Санзу, потому что всё отходит на второй план — они одни, здесь и сейчас.       — Хочу тебя, — произносит Хайтани, отстёгивая ремень безопасности. Он всем телом тянется к Харучиё, который проделывает тоже самое, а потом их губы сталкиваются, и языки начинают ласкать друг друга. Внутри разливается жидкий огонь, а возбуждение сворачивается кольцами внизу живота. Риндо обхватывает пальцами затылок Санзу, наматывая на фаланги длинные шёлковые пряди волос. Парень задыхается от этого поцелуя, чувствуя, как тело перестаёт подчиняться ему — оно принадлежит Харучиё.       — В дом. Живо, — сквозь зубы произносит Санзу, молниеносно вылетая из машины и обходя её. Он почти выдёргивает Хайтани из салона, прижимая к себе и нагло проталкивая язык в тёплый рот своего мальчика. — Держись, сладкий.       Харучиё подхватывает Риндо под ягодицы, и тот обнимает длинными ногами Санзу за талию, продолжая глубоко и влажно целовать. Ему жарко, одежда раздражает, и всё чего хочет Хайтани — стать одним целым с Харучиё. Тот легко ориентируется в пространстве, поднимаясь на невысокое крыльцо домика и, на ощупь, вставляет ключ в замочную скважину, открывая дверь с ноги. Санзу, хоть и поглощён поцелуем с Риндо, умирая и возрождаясь, как феникс, каждый раз, как язык Хайтани совершает новый оборот в его рту, со всей осторожностью вносит своё сокровище в тёмный коридор. По его указанию в гостиной был разожжён камин, и это был единственный источник света. Харучиё проходит мимо, внося Риндо в небольшую уютную спальню, где почти всё пространство занимает кровать, устланная мягким пледом кофейного цвета.       — Я хочу с тобой в душ, — шепчет Хайтани, проводя ладонями по плечам Санзу.       — Я отнесу тебя туда позже, сладкий, — в нижнюю губу жадно впиваются зубы, оттягивая нежную плоть. — Сейчас я хочу взять тебя здесь, мы оба и без того грязные.       — Станем ещё грязнее? — ухмыляется Риндо, а потом отпускает руки и валится спиной на кровать, продолжая обнимать ногами талию Санзу. Он сам скидывает с себя кофту, оставаясь в одних джинсах, красиво обтягивающих стройные бёдра. — Я соскучился.       Эта фраза звучит, как выстрел в голову для Харучиё, что считает Риндо существом внеземным. Он лежит перед ним, красиво раскинувшись, такой идеальный и роскошный, словно божество — недосягаемое для простого смертного, однако Санзу точно знает — он владеет этим богом. Его телом, по крайней мере. Жадная собственническая натура Харучиё хотела всего Риндо — сердце, душу, тело, и он был намерен получить это всё в своё единоличное пользование.       Харучиё фактически нападает на Хайтани, жадно терзая рот Риндо своими губами и языком. Он слушает тяжёлые вздохи и стоны, которые теперь Хайтани не сдерживает — Риндо знает, как это нравится Санзу. Тот ненадолго отрывается от своего мальчика, скидывая с тела кофту, и возвращается к жадным ласкам, которыми намерен покрыть всё тело Хайтани. Харучиё прикрывает глаза, вылизывая красивую шею и ключицы, чувствуя на языке вкус кожи; руки скользят вниз по телу, в темноте звучит звук пряжки ремня, и он действует как катализатор для всех нервных окончаний Риндо.       Санзу приподнимается, облизываясь, как кот перед миской с жирными вкусными сливками. Он кладёт руки на бёдра Риндо, слегка поглаживая грубую ткань джинсов, а потом стягивает ткань вниз вместе с бельём, полностью обнажая Хайтани, который разводит ноги в стороны, когда одежда оказывается на полу.       Риндо поднимает взгляд к лицу Харучиё, смотря, как стремительно расширяются зрачки в глазах Санзу; там остаётся только тонкая голубая кайма, и парень сейчас больше всего похож на наркомана, перед которым раскинули самый лучший сорт наркотика в мире, и Харучиё не может устоять, облизывая пересохшие губы.       — Какой же ты красивый, — шепчет Санзу, кладя ладони на обнажённые бёдра Хайтани и сжимая их своими длинными пальцами. Его изнутри переполняет дикая волна похоти, что проникает в каждую клеточку тела. — Блять.       Харучиё опускает голову, поднося к губам запястья Риндо и целуя их, обводя языком длинные пальцы, костяшки; он зарывается носом в тёплые ладони, пряча лицо в самых желанных руках на свете.       «Я же твой, Риндо, неужели ты не видишь? Я зависим от тебя, я нуждаюсь в тебе. Моя жизнь не имеет смысла без тебя, мой единственный король.»       Санзу стонет от сильнейших эмоций, переполнявших его сейчас — они наваливались на него слишком быстро, и он до боли прикусывает щёку изнутри, лишь бы не ляпнуть всё, что хочет. Вместе этого, Харучиё опускается горячими поцелуями по торсу Риндо; он кусает и засасывает смуглую кожу, слушая стоны Хайтани, чувствуя его руку в своих волосах. Санзу устраивается между бёдер Риндо, закидывая одну ногу себе на плечо; целует нежную кожу на внутренней стороне, а потом кусает, оставляя очередное клеймо.       Хайтани мечется по постели, выгибаясь и подставляя тело под горячие жадные поцелуи Харучиё; в мозг впиваются миллиарды спиц наслаждения, когда умелый гибкий язык обводит головку члена Риндо, а потом её сменяет тёплая глотка. Перед глазами белая пелена, Хайтани чувствует только жадные движения рта Санзу на своём члене, как тот отсасывает ему, царапая ногтями бёдра.       — Хару, пожалуйста, — молит Риндо, ему жизненно-необходимо ощутить Санзу внутри, как размашисто и сильно тот будет двигаться, трахая Хайтани. — Возьми меня.       Харучиё думает, что сойти с ума ещё больше нельзя, но Риндо блестяще доказывает ему обратное. Просьба Хайтани звучит слишком сладко, словно Санзу умер и попал в свой личный рай, где Риндо любит его также сильно, как сам Харучиё. Парень последний раз облизывает чувствительную головку языком, слизывая выступающую смазку и прикрывая от наслаждения глаза — Хайтани нереально вкусный, как самый изысканный деликатес.       — Ты такой нетерпеливый, малыш, — Санзу садится, снимая с себя оставшуюся одежду. Он ухмыляется, хотя внутри всё сводит от желания быстрее оказаться в узкой любимой заднице и оттрахать этого сучонка, что сводил Харучиё с ума. Он и сам был на грани, слишком голодным по парню перед собой. — Мне это нравится.       Риндо думает, что Харучиё сейчас больше похож на демона-искусителя, что прожигает его жадным ледяным взглядом, откровенно скользящим по всему телу. Санзу, облизывая губы, выдавливает на пальцы лубрикант, разнося по комнате сладкий запах вишни. Парень закидывает себе на плечо ногу Риндо, целуя щиколотку, а пальцами скользит между ягодицами, надавливая на сфинктер. Он всё ещё мягкий и слегка опухший, после их недавнего секса, но Санзу знает, что Хайтани — мальчик выносливый, и за эту ночь ещё не раз будет взят Харучиё, сам насаживаясь и ласкаясь.       — Ты пиздецки тесный, малыш, — пальцы проскальзывают внутрь, медленно растягивая Риндо. Тот стонет, запрокидывая назад голову и подаваясь навстречу Санзу; Хайтани нужно больше и чаще, он хочет член Харучиё — длинный и толстый. — Такой жадный, господи, Риндо, ты идеален.       Пальцы исчезают, и ко входу прижимается головка члена Санзу; он медлит, дразня больше самого себя, чем Хайтани, что казался сейчас обдолбанным от всего происходящего. Харучиё наклоняется над парнем, нежно обхватывая его член ладонью и обводя большим пальцем отверстие уретры, размазывая по чувствительной коже смазку.       — Блять, Хару, прекрати дразнить меня, — шипит Риндо, привставая. Их лица оказываются слишком близко, дыхание смешивается, а Хайтани может видеть целую вселенную в красивых голубых глазах Санзу, что улыбается безумной улыбкой.       — Так хочешь мой член, да, жадная шлюшка? — усмехается Харучиё, а потом проводит языком по губам Риндо. — Мм, такой вкусный. Попроси лучше, и я обслужу тебя, ты будешь кончать подо мной снова, и снова.       От слов Санзу, произнесённых его хриплым волнующим голосом, внутри всё взрывается миллиардами пузырьков возбуждения; они напоминают яркие брызги от фейерверка, что разжигают желание на максимум. И Хайтани, и Харучиё обожали грязные разговоры в постели.       — Прошу тебя, Харучиё, я нуждаюсь в тебе, — скулит Риндо, пытаясь двинуть бёдрами вперёд, но Санзу крепко держит его; он прикрывает глаза после фразы Хайтани, смакуя её, как вкусное вино, обсасывает со всех сторон, а потом снимает все стопоры, двигая тазом вперёд. Риндо громко стонет, чувствуя, как Харучиё заполняет его собой. — Да, ещё, пожалуйста.       Санзу начинает двигаться в быстром резком темпе, но Хайтани удивительно быстро подстраивается под него, громко стоная и обнимая руками Харучиё за спину. Они напоминают двух диких зверей в период спаривания, что никак не могут остановиться. Санзу находит губы Риндо и жадно целует, ощущая жаркую волну мурашек каждый раз, как тесные бархатные стенки сжимали его член.       — Нравится? — шепчет Харучиё, кусая Хайтани за шею. Длинные пальцы крепче обнимают член Риндо, лаская его в том же темпе. Его отзывчивый чувствительный мальчик мечется под Харучиё, обнимая ногами талию Санзу и насаживаясь ещё глубже.       — Да, хочу ещё, — почти капризно тянет Хайтани, выгибаясь в пояснице. — Жёстче.       Харучиё рычит, а потом переворачивает Хайтани на живот и ставит в коленно-локтевую, входя сразу на всю длину. Он наматывает на кулак лиловые пряди и начинает двигаться, ударяясь пахом об ягодицы Риндо, что бесстыдно стонет — ему слишком хорошо, чтобы мыслить ясно. Он так долго хотел этого, что все остальные переживания отошли на второй план.       Санзу обхватывает его бёдра руками, смотря на то, как его член входит в Риндо, и от этого сознание плывёт — слишком красивая картина, но главное — реальная. Харучиё склоняется над широкой спиной, целуя лопатки, уводит одну руку вперёд, лаская член Хайтани, что снова стонет. Санзу тянет его на себя, почти усаживая на собственные колени.       — Давай, малыш, насадись сам, — просит Харучиё и сразу же стонет — Риндо выполняет его просьбу слишком хорошо. — Блять, как охуенно!       Хайтани ощущает, как член Санзу пульсирует внутри него, и от этого собственный оргазм стремительно приближается, захлёстывая всё тело горячей золотистой волной. Риндо стонет, а потом кончает, пачкая плед и пальцы Харучиё, а потом шипит, когда в плечо вонзаются зубы — Санзу заканчивает, изливаясь внутрь Хайтани.       Оба валятся на кровать, оставаясь в тесных объятиях.       — Сладкий, ты же понимаешь, что тебя ждёт? — усмехается Санзу, лениво проводя пальцем по плечу Риндо. — Я очень голодный.       — Искупаешь меня, бешеный? — отвечает Хайтани. — Ты там что-то говорил про желание вылизать меня.       «Блять, даю слово, я признаюсь тебе в своих чувствах, Риндо. Ты никуда не сбежишь!»