Острие струны

- Герцог Алва! С оруженосцем. - объявил управляющий, уже впуская означенного герцога Алву прямо в спальню. Рокэ влетел в покои Марселя как ветер и обернулся только у самой кровати. За его плечом, как приклеенный маячил Ричард Окделл. - Действительно, с оруженосцем. Все время забываю, - Алва с улыбкой окинул взглядом лежащего на животе Марселя - обнаженного до пояса и укрытого только легкой простыней, обернулся на Окделла, медленно повернулся обратно к Валме и бросил через плечо, - Ричард, подождите за дверью. Марсель, привстав на локтях, поспешил его остановить: - Что вы, Рокэ, пусть остается, - бросив на Окделла задумчивый взгляд, он добавил, - Если юношу, разумеется, не смущает мое положение. Ричард коротко глянул в ответ и по-военному резко кивнул, разве что только каблуками не щелкнул. - Никак нет. Алва снова обернулся, смерив его взглядом и, хмыкнув, перестал замечать, а Марсель принялся говорить, рассказывая и ничего толком не рассказывая одновременно: - Дело деликатного характера, Рокэ, но не извольте беспокоиться, все уже решено, а это досадные последствия, в любом случае мне льстит, что вы решили проведать меня лично... Отвлечь и развлечь Рокэ беседой Марселю, кажется, удалось. Герцог Алва, то ли быстро устал от его болтовни, то ли в самом деле торопился и они распрощались через три четверти часа, не больше. Стоило Рокэ откланяться и выйти из комнаты, все это время стоявший по стойке смирно Окделл, в два быстрых шага подлетел к кровати и опустился на колени, заглядывая Марселю в глаза: - Эр Марсель? Кто? Я его... Я... - Дикон, пустое... - пыл мальчишки даже слегка забавлял. Марсель попытался улыбнуться, как только что перед Алвой, делая вид, что он в полном порядке, а жуткие синяки и порезы - совершеннейший пустяк, а уж гордость его и вовсе не пострадала, но Дика было так просто не обмануть, он знал Марселя лучше, - Это в самом деле не касается никого. Но не волнуйся, эту историю еще до Весенних Волн, месяца два, не меньше, будут смаковать по салонам и кабинетам - ты узнаешь все с подробностями, с которыми даже не хотел. Сочувствие в глазах Ричарда и трогало, и раздражало, напоминая Марселю о его досадном промахе, но Валме постарался не давать второму чувству волю. Дик хоть и казался по-надорски холодным и сдержанным, был на самом деле весьма чувствительным молодым человеком. Марсель пожал его пальцы, безотчетно сжимающие край подушки и, придав голосу еще больше спокойной уверенности, тихо произнес: - Иди, Дикон. Когда... Я смогу сидеть, - он все же не удержался от неловкого смешка, - Я обязательно приглашу герцога Алву и тебя, разумеется, на обед или ужин. Мы сможем спокойно поговорить. Окделл просиял и пробормотав: "Выздоравливаете, эр Марсель", поднялся и, еще раз кинув на него озабоченный взгляд, побежал догонять своего монсеньора. Марсель вздохнул. Иногда он размышлял, чем заслужил эту очаровательную преданность юного герцога Надорского, но приходил в выводу, что дело вовсе не в нем, Марселе, а в юном возрасте, в котором Дикон оказался в Валмоне. Отец не слишком тепло отнесся к нечаянному воспитаннику, а Марселю от чего-то сделалось любопытно. И вот теперь Окделл смотрел на него с восторгом, которого Марсель, по своему мнению, решительно не заслуживал. Чуть не перевернувшись на бок, но вовремя вспомнив о ранах ниже спины, Марсель в который раз уже тяжело вздохнул и поерзал, устраиваясь удобнее. Стоило решительно выбросить из головы любые мысли, что он и сделал, встряхнув волосами и потянувшись к колокольчику: вызвать слугу, чтобы тот намазал пострадавшие места оставленной Алвой чудодейственной мазью. Валме сам рассмеялся своему неловкому кряхтению. Нет, положительно прекрасно, что Алва не остался дольше, но все же Марселя грела мысль, что герцог нашел время его навестить. Может быть, сие обстоятельство даже стоило той нелепой ссоры с Ги, пусть даже с таким неутешительным результатом.