Сделка с совестью

      — Эй, останавливайся! — крикнул Генри и потянул поводья на себя.       — А она тягает повозки хуже лошадей, слишком неуклюжая и неповоротливая. Может, в самом деле сдать ее на мясо? — предположил Олаф, спрыгнув с повозки.       Тара тяжело выдохнула, посмотрев на него.       — Конечно, я тягаю повозки хуже лошадей, ведь я не лошадь! — мотнула головой Тара, приподняв мордочку, старалась, будто освободиться. К узде она совершенно не привыкла, а к намордником тем более.       — Эй-эй, прыткая наша, не ерепенься так! Должна же ты быть способна хоть на что-то, а не то мы найдем, как с пользой избавиться от тебя, — пригрозил Генри, после чего подошел к Таре, дернув за узду. — Твоя основная работа — давать нам молоко. Но, если ты и на это не способна, то будь добра паши извозчиком!       Генри не нравился Таре с самого начала. Как выяснилось, он смотрел на нее исключительно, как на домашнюю скотину, не рассматривал вариант, что коровке тоже может быть от чего-то приятно.       — Я не твоя домашняя скотина, чтобы исполнять твои прихоти! — рыкнула Тара. Из-за трензеля во рту говорила она нечетко и шепелявила. Наверное, нечто подобное чувствовали люди, носившие брекеты.       — Нет, скотинка, должна, — повторил Генри и положил руку на холку коровке. — Если не будешь исполнять наши прихоти, то мы просто избавимся от тебя. С тебя и молока не взять, какой толк держать лишний рот? Уж лучше зажарить на вертеле и продать мясо, так что, если не хочешь быть съеденной, то отрабатывай каждый пучок сена, что получишь.       Этим людям явно доставляло удовольствие издеваться над ней.       — Не говори ты с ней, хозяева не должны объяснять скоту элементарные вещи, — отмахнулся Олаф и указал другу на ближайший бар. — Мы ведь собиралась сегодня развлечься, а наша скотинка пусть ждет нас здесь.       Генри лишь кивнул.       — Ян, затяни узду и пошли уже, — махнул Генри и вместе с Олафом направился в сторону заведения. Чуть смущенный Ян перевел какой-то неловкий взгляд на Тару и слегка погладил ее по волосам. Эти прикосновения были единственной нежностью, которую минотавриха получала тут.       — Затянуть узду? Но на ней ведь и так намордник, уверены, что в этом есть смысл? — уточнил неуверенно Ян. Он совершенно не видел смысла мучить животное таким варварским методом. Сейчас это действие будет иметь чисто эстетический характер.       — Затягивай давай, или жалеешь ее? — прикрикнул Генри.       Это и в самом деле выглядело забавно, но Ян действительно не хотел мучить животинку без причины. Ведь они изначально планировали только подоить ее и ничего более. Фермер не мог сказать, что сильно против случившегося, и бесплатная рабочая сила всегда была кстати, но почему-то не хотелось беспричинных страданий.       — Чуть-чуть подтяну узду, — сказал Ян и слегка потянул за ремешок. Как только путы стали сжиматься вокруг мордочки, Тара запротестовала.       — Прекратите, уберите это, в этом нет никакого смысла, — возмущалась она. Ощущать во рту холодный кусок металла не очень приятно, сейчас Тара чувствовала себя обычной ездовой лошадью. С ней обращались, как с обычным скотом, но она не скот. Она не тупое, молчаливое животное. Она способна убить всех этих людей, лишь крепкие веревки и ремни сдерживали её.       — Все будет хорошо, хорошо, — мягко произнес Ян, осторожно похлопав минотавриху по холке. Он старался успокоить хоть как-то.       — Чего так нежничаешь с ней? Не твоя ведь барышня, — хихикнул Генри, толкнув друга в плечо.       — Не барышня, конечно, но она какая-никакая девушка и могли бы обращаться с ней хоть немного уважительней, — вздохнул Ян.       — Ага, пойдем защитничек, — подколол Олаф. Он перекинул руку другу через плечо, направившись так в сторону бара.       Минотавриху так и оставили стоять запряженной. Она провожала фермеров взглядом, до сих пор не понимая, как умудрилась вляпаться во все это. Могучая воительница стала пленницей тех, кого презирала. Домашним скотом. Простой скотиной, удел которой тягать повозки. Тара прокручивала печальные мысли в голове. Она всегда была желанной самкой и очень умной, людей держала за глупых неумех, не доставляющих проблем, никогда не воспринимала этих существ, как угрозу. Напротив, они всегда боялись ее, сами преклоняли колени и молили о скорой смерти.       А теперь… Теперь Тара стала извозчиком жалких людишек. Даже не так, стала коровой. Простой коровой. Обычным домашним скотом. Ее удел прислуживать и выполнять свою работу.

***

      — Сегодня ужас как жарко, давно не было такой погоды, — пожаловалась одна из проходящих мимо девушек. Она поправила свою юбку и, открыв бутылку, поднесла к губам. Холодная вода лилась в рот, несколько капель стекали по подбородку. Тара наблюдала за происходящей картиной с горящими глазами. Сегодня температура, в самом деле, высокая.       — Пить хочется, — прошептала Тара, приподняла голову и тут же зажмурила глаза, щурясь от палящего солнца. Чертов намордник мешал нормально дышать, что уж говорить о том, чтобы пить или щипать траву. Трава…       Коровка прикрыла глаза, тут же распахнула их, смотря под ноги. Запах ароматной травы так и манил. Таре не удавалось нормально поесть с тех пор, как она зашла в ту проклятую деревню, поэтому опустила голову ниже, стараясь дотянуться до, хотя бы, самых высоких кончиков.       — Давай же. Давай, — коровка сгибала ноги и тянула мордочку вниз, однако чертово приспособление заставляло держать голову прямо. А так как конечности Тары привязаны, у бедняжки получалось дотянуться до самых высоких травинок. Паршиво осознавать, но она действительно хотела… — Черт.       Живот заурчал, и Тара покраснела от смущения, зажмурившись. Пусть она и не человек, но являлась обычной девушкой, поэтому к такому обращению совершенно не привыкла. Никогда ни в чем себе не отказывала. У нее всегда было лучшее сено, чистая вода и хороший уход. А сейчас минотавриха даже не могла добыть себе пропитание. Эти люди превращали ее в домашний скот, однако главная проблема заключалась в другом.       Она опустила взгляд на грудь. Именно это волновало больше всего. Тара никогда не сталкивалась с такой проблемой, но помимо физических неудобств налившееся вымя могло доставить вполне реальные проблемы. Неприятно осознавать, но счет пошел на дни. Минотавриха чувствовала, что ее грудь увеличивалась. Возможно, было бы замечательно, если бы она, в самом деле, лопнула. Потому что не случись это, то произойдет страшное.       Оставленное в груди молоко могло прокиснуть и тем самым постепенно отравлять организм. Коровка видела такое только один раз, наблюдать за муками бедняжки — чудовищно. Кажется, та самка умерла от инфекции в вымени. Она умерла из-за отсутствия своевременной дойки. Именно поэтому она — такой важный процесс для самок. Даже удовлетворение собственных потребностей не стояло настолько высоко.       — Хоть бы ты лопнула… — простонала Тара, махнув головкой, обернувшись, посмотрела на тяжелую повозку за спиной, а впереди — широкая дорога.       Идеальный шанс для побега. Она могла направиться куда угодно, избавиться от этих противных мужиков, которые только и делали, что издевались над ней. Тара вздохнула, уперевшись ногами вперед. Да. Она должна сбежать. Должна немедленно. Ведь именно сейчас она избавилась от надзора мучителей. Коровка сделала первый шаг. Затем второй. Третий и… обернулась. Повозка стояла на месте. Протащить такой груз для нее оказалось сложной задачей, и минотавриха понимала, что с балластом далеко не уйдет.       — Я должна бежать отсюда, спасаться, — прошептала для себя коровка, бросив взгляд на расположенное рядом заведение. Становилось омерзительно от осознания, что мерзкие люди сейчас набивали животы, а она умирала от жажды на улице. — Разве я виновата в том, что…       Тяжело вздохнула, именно она во всем виновата. Именно она зашла в злополучную деревню. Именно она задержалась в путешествии. Если бы Тара пошла по нужному пути, то уже давно получила желанную дойку, принимала почести от остальных. Но нет же. Из-за собственной жадности она увязла в неприятностях. И с сожалением минотавриха понимала, что конца и края не видно. Фермеры не собиралась отпускать ее так просто.       — Надо было выдоить себя с самого начала… ах, какая же я глупая, — забила ножками коровка. Она раздосадовано стучала копытами. Тара понимала, что попала в настоящую западню, ее взяли в рабство, и теперь один бог знал, сколько еще времени ее будут эксплуатировать подобным образом.       Коровка подняла голову и тут же зажмурилась, солнце жарило, как на пожаре. Ситуация в самом деле отвратительная, неужели трудно поставить чертову повозку хотя бы куда-то в тень, почему не догадалась? Теперь Тара вынуждена мучиться на солнцепеке, из-за этого проклятого намордника и так не могла нормально дышать. Минотавриха в принципе не могла ничего сделать. Не могла куда-то отойти или опереться на что-то.       — Почему. Именно. Сегодня? — копыта дрожали, ноги подгибались.       По широкому лбу струились капли пота, а ротик бедняжки лишь едва приоткрыт. Тяжелая грудь тянула вниз всем весом, но из-за висевшего на вымени хомута Тара не могла даже опуститься на колени. Ей срочно нужно отойти в тень, а не то ситуация приобретала действительно паршивый оборот.       Почему же так плохо? — шептала Тара. Минотавриха выровняла голову и резко потянула назад. Она обязана стянуть с себя эту проклятую узду. — Давай же, а! — коровка медленно и аккуратно тянулась назад, изо всех сил старалась вырваться из тисков. Но ремни не поддавалась. — Почему? Почему не поддаются? — растерянно спрашивала себя.       В глазах паника и страх. Тара буквально задыхалась в наморднике, вымя резко потянуло вниз, снова опустилась почти на колени. Коровка просто не в состоянии больше выдержать такого веса. Не будь она зажата проклятым хомутом, то просто развалилась бы на земле. Бедняжка не могла тягать на себе весь этот груз, вдобавок ко всему сзади теперь повозка. Минотаврихе нужно отдохнуть, в таком положении продержаться долго.       — Почему же так жарко? — прошептала Тара, тяжело дыша.       Грудь часто вздымалась, бедняжке абсолютно точно необходимо отдышаться и немного передохнуть. Пусть минотавриха выносливее обычного скота, но она ведь девушка. Самая простая девушка, ко всему дополнительный груз существенно стеснял передвижения. Тара всегда была сильной, но обстоятельства сломали ее. Разве могла она противостоять всему этому? Вселенная будто издевалась, будто специально подкидывала все эти трудности. Несчастная запрокинула голову к небу и тут же зажмурилась от палящих лучей.       — Ну, неужели Вселенная решила совсем извести меня? — пробормотала минотавриха, опустив морду, медленно вздохнув, думала, что самой серьезной проблемой в жизни будут отвратительные зоофилы. Однако нет, над ней издевалась даже Вселенная. — Почему? Сейчас не может пройти хотя бы маленький дождик, я ведь не о многом прошу.       Она готова реветь от отчаяния, в довершение ко всему желудок подвел в такой ответственный момент, напомнив о голоде новым приступом урчания.       — Хоть бы сняли с меня этот треклятый намордник, — плакала Тара, по мордочке и шеи градом лился пот. Бедняжка чувствовала себя словно в парилке.       Но самым мерзким оставалась одна довольно деликатная проблема. Минотавриха снова перевела взгляд на грудь. В такие периоды стадо всегда заботилось о ней, самка в период дойки получала лучший уход и питание, не позволяли тягать тяжести, кормили отборной едой и всячески ухаживали. Молоко тщательно берегли и не давали ему возможности прокиснуть.       — Все будет хорошо. С молоком ничего плохого не случиться, — судорожно думала Тара. Ведь понимала, в случае прокисания молока она умрет со стопроцентнной вероятностью, навряд ли фермеры будут ухаживать за ней в период болезни. Они не расщедрились на пучок сена. Паршивая ситуация.       «Мне просто нужно немного воды и в тенек. Тогда… тогда», — коровка набирала в легкие как можно больше воздуха.       Почему же Вселенная так издевалась над ней? Ноги подкашивались, а голова кружилась, картинка перед глазами плыла. Бедняжка не знала, сколько еще способна продержаться в таком положении. Воздух вокруг сухой и грязный, даже он попадал в легкие Тары ограниченно. Его невероятно мало, но много одновременно.       — Жарко… — прошептала Тара одними губами. Стекающий по лбу пот не приносил никакого облегчения. Коровке казалось, что сейчас ее можно выжимать подобно губке.