Кровь под кожей

      От дел Китти всё таки отстранили. Оба её легиона передали во временное командование демону Карнивану. Он тоже был из отдельно взятого отряда неподконтрольных солдат, в числе которых Чешир была прежде.       Около года тому, их переформировали в командование легионами, потому что терять генералов было менее выгодно, чем терять демонов пониже ликом, ведьм, особо ярых смертных, отличившихся в военном деле ещё при жизни и мелких языческих божков. Китти к ним причисляли, потому что она должна была быть под рукой, свободная от чьего-либо командования, кроме прямого генеральского, и как удобно, теперь на неё ещё можно было повесить воспитание пятнадцати тысяч бесов и мертвецов.       Но оборот с герцогом лишил Чешир всяких сил. Пока сон не просочился в её легкие, голову, конечности окончательно, пока девчонку не сдавило тяжестью собственного обессиленного тела, Китти слышала, как Дьявол отдавал приказ призвать Карнивана, подготовить разнарядку о смене командования в тридцать девятом-сороковом легионах и...       Дальше девушку выбросило в бесконечную чёрную воду. Безжизненную, подсвеченную плоским, гладким дном в тысячах метрах сна под собственным телом, опускающимся медленно, будто веса в Китти не было вовсе. Ни звука, ни единой мысли, и дышать в этом сне не было необходимости.       Чешир не будили бы, наверное, столько, сколько ей понадобится для того, чтобы пережить спасение герцога Ада, даже если бы она не очнулась и через неделю.       Но пропасть сна будто что-то толкает, и девушку, опускавшуюся медленно, как лист в воде, часами, выталкивает на поверхность сна за секунды, и в глаза ударяет свет палаты.       Китти даже не сразу понимает что её разбудило. Зрение восстанавливается не сразу. За то ломота в костях напоминает о себе недомоганием, но менять положение тела Чешир пока что не решается. Тяжесть сдавливает бедра, колени, кажется вчера, если это было вчера, сильнее отдавало в руки. — Ты проснулась? - тяжесть на бедрах девушки подаётся вперед, упираясь ладошками ей в живот, и Китти приходится рефлекторно подобраться.       У неё на коленях сидела девочка лет семи или может девяти. Она была маленькой и выглядела как ребенок, но взгляд у неё был уж больно осмысленный, и мало наивный. — Привет, - неловко выдаёт Чешир, прочищая горло, потому что сейчас запугивать чёрт знает откуда взявшихся детей своими загробными хрипами в планы Китти не входило, - Как тебя зовут? — Липа, - отвечает девочка, склоняя голову набок, рассматривая Чешир, и от того становится неуютно.       Выражение лица у неё красноречиво говорило о том, что что-то эта девочка ищет в девушке, что-то, что хоть сколько-нибудь удовлетворило бы её ожидания, но она всё ещё в поиске. — Хорошо, Липа, - кивает Китти, приподнимаясь на локтях, - Ты чья?       За дверью раздаются шаги, дверь в палату открывает герцог. — Моя, - улыбается он. — Нет, уж моя вообще-то, - раздаётся голос откуда-то сбоку.       Чешир поворачивает голову, промаргиваясь, потому что чёткость зрения не вернулась до сих пор. У окна, в кресле посетителя сидела женщина, и смутное сходство с девочкой рождает догадку о её материнстве. С отцовством Белиара всё было понятно — ребенок разве что был меньше, и черты лица были более девичьими.       Липу появление отца отвлекает от придирчивого изучения Китти, она думает с секунду, и возвращает ей взгляд, с которым затевают что-то неладное. — Мама попросила, чтобы я поблагодарила тебя, - радостно сообщает она, снова оборачиваясь на отца, - Говорит это ты папу спасла.       Женщина у окна взглядом умоляла дочь не продолжать, а когда Белиар переводит взгляд в её сторону, она опускает глаза. И кажется в этой семейке что-то не так. — Она очнулась? Уже очнулась?! - в коридоре раздаётся голос Алалы, как всегда звонкий.       Ах, точно. Вот что в этой семейке не так.       Любовница, а судя по сожительству, богиня была любовницей герцога, влетает в палату. Она улыбается Китти замученно, но абсолютно обезоруживающе счастливо. До девушки только через пару секунд доходит, что на коленях у Чешир ребенок вполне конкретный, а у окна ещё одна женщина, тоже не безызвестная.       Рука Алалы неловко соскальзывает с плеча Белиара, но что она, что мать девочки держат лица безупречно непринужденно. Китти бы так. Ни обиды, ни разочарования. — Симпатичная, - говорит Липа, так же инспектируя богиню взглядом светло-карих глаз, - Папа правда говорил, что ему блондинки больше нравятся, - укалывает она.       Женщина у окна блондинка. Светлая, как ангел или святая, с персиковой кожей и голубыми глазами. — Но это наверное не важно, меня же он всё равно больше любит, - продолжает она с той непосредственностью, что бывает у детей, и из-за которой у тебя права нет оскорбиться, - Я имею ввиду, вот я же рыжая.       Повисает молчание. Им тут и без Китти, наверное, ужасно неудобно друг с другом в замкнутых двадцати квадратных метрах, ещё и свидетель с бесконечно язвительным, хитрым ребенком адского герцога, который ситуацию менее дискомфортной не делает. — Алала, я наверное ещё не в себе, - начинает девушка, придерживая девочку на своих коленях, - У меня со зрением что-то и кажется со слухом, вы как будто за стенкой. Можете, пожалуйста, Тенгри попросить подойти, как освободится?       Алала кивает, и кажется благодарна за это избавление. Чешир вопросительно смотрит на Белиара, но женщина поднимается из кресла, подходит к кровати, и опускается на колени, чтобы сравняться с Липой взглядами. — Олимпия, слышала что Китти сказала? Пошли-ка домой, - зовёт она, - Даша, - женщина протягивает Чешир ладонь для рукопожатия, - Приятно было познакомиться.       Она берет Липу на руки, и идёт к выходу, огибая Белиара, старательно не контактируя с ним видимо даже электрическими полями. — Ну и козёл же ты, - не то в шутку, не то серьёзно начинает Китти, - Даже не знаю теперь — не спасла бы тебя, и две женщины наконец зажили бы спокойно. Или сколько их у тебя там? Но у тебя девочка, и оставлять детей без родителей — тоже перспектива хреновая.       Чешир отсмеивается, но сталкиваясь с какой-то пришибленной невеселой полуулыбкой герцога, понимает что её всё это время так смущало в этой семье. — Даша. Она же не живая, так? А девочка? — Липа жива, - отвечает мужчина, - Когда Даша умерла, я поставил ей свою печать, и запер в Резиденции, пока разбирался с тем, как забрать ребенка. Естественно в загробном мире девочке не место, я устроил всё так, чтобы Даша смогла доучиться, и воспитывать ребенка в мире живых. Всё же визуальная разница между ними и душами умерших не велика. Немного колдовства, много бдительности, и Липа смогла расти в семье с приходящим отцом, и периодическими совместными поездками на выходные. — Когда не занят греческими девицами? - язвит Чешир. — "Дарья", между прочим происходит от греческого "Доротея" и персидского "Дарий", поэтому я всегда занят "греческими девицами". Впрочем, осуждаешь? - усмехается Белиар, - Ну, и пожалуйста. Только когда Шерлок появился здесь снова, ты, после долгих лет совместной жизни и устойчивой симпатии, проткнула его раза два, а разговаривала с ним в сумме минут шесть за пару месяцев. — К чему ты ведешь? - мрачно уточняет Китти. — А то, что она теперь в безопасности. Она мертва, на ней моя печать, и шагу без моего разрешения Даша не ступит. Но если что-то пойдёт не так, меня это не убьёт, потому что я её больше не знаю. Мы теперь даже не друзья. —И тебе всё ещё больно, - губы искривляет не то улыбкой, не то горечью, - Это ничего, ей тоже. Но с чего ты взял, что тебя это убьёт, будь вы друзьями? —Ты заблуждаешься, если думаешь, что ты здесь единственная нежная фиалка, готовая рассыпаться, если Шерлок Холмс завтра, под командованием Кранивана, напорется на чью-нибудь пику, и издохнет ещё до того, как ты узнаешь, чтобы что-нибудь исправить.       Воздух встаёт поперек горла. Китти не ответит даже если захочет, потому что об этом она не подумала — о том, что демон не станет отслеживать деятельность Холмса, не станет его ограждать от прямых угроз, и если сейчас разразится битва, он отправит Шерлока в траншеи, а Китти... Она наверное сейчас даже встать не сможет.       Девушка не выдерживает зрительного контакта, отводит глаза в сторону, укладываясь обратно. — Ты мне обед должен, - ворчливо напоминает она. — Я помню. Свожу, когда сможешь передвигаться самостоятельно. Перегружать сердце телятами и галлонами масла тебе сейчас не рекомендовано. Кормишься вон капельницей до сих пор.       У Китти даже аппетит отбило. Нужно выбираться отсюда. Сломать Шерлоку шею или что-то ещё из гаража нездоровых идей буйно-помешанной, чтобы на какое-то время выкурить его из казарм. В этой истории с отравлениями всё не чисто, скоро начнутся нападения, и в первую очередь пострадают солдаты. — Не разводи панику, Шерлока тоже отстранили, он всё ещё твой надзиратель, и по совместительству ассистирует Тенгри в лаборатории. Грубо говоря, его на исследования бросили, как компетентного, - сообщает Белиар, садясь в изножье кровати Чешир, - Так что будь добра, долечись, купи веревку, свяжи его, как хочешь сделать это уже несколько месяцев, посади в лодку, бегите отсюда куда-нибудь на японские острова, и не мучайся. — Да не хочу я его связывать, - ворчит Китти. — Ну, точно, - герцог усмехается, как мальчишка, - Ты для этого слишком пассивна. — Да чтоб тебя, - выплёвывает девчонка, собираясь запустить в мужчину чем-нибудь.

***

      Ещё день Чешир провела влёжку, дыша медленно и поверхностно, потому что рёбра поднывали, если делать слишком глубокие вдохи. Ей принесли кое-что из книг, потому что развлекать беседой Китти естественно никто не мог — заняты.       Тенгри заходил пару раз, смотрел на неё с какой-то досадой, но убеждаясь, что показатели хуже не становятся, он уходил, в тысячный раз прося не перенапрягаться.       Сатана сидел с Чешир почти полчаса, выкроенных видимо стоимостью чьих-то жизней или сохранностью как минимум одной цивилизации. Все смотрели на неё со странной печалью, будто чего-то Китти не знала.       Один раз она встала после такого визита, чтобы прошаркать в тапках до зеркала. Ну, да, за годы, проведенные в полях, девушка немного загорела, и это создавало общую картину бодрого здравия, и сейчас, будучи более бледной, чем полагалось, это играло девчонке не на руку. Но в целом, если не считать теней под глазами, не так плачевно всё было, чтобы смотреть на неё, как на тлеющий уголёк.       Шерлока Чешир почти не видела. Один раз, уже засыпая, в дверях появился его силуэт, но возможно Китти привиделось.       Олимпия заходила к ней ещё раз одна, сказала, что осталась до полного выздоровления отца, и предложила прогуляться. Пришлось идти медленно, опираясь о стену. Когда девочка предложила взять Чешир за руку, стоило им коснуться друг друга, малышку дёрнуло от Китти, как от огня. Короткий вскрик, резкий оборот головы Тенгри в другом конце коридора, и вот уже лекарь на коленях перед Липой, осматривает её руку, будто та должна была усохнуть с минуты на минуту. — В чём дело? - спрашивает Китти, вжимаясь в стену, - Что произошло? — Липочка, иди к маме, ладно? - мужчина ещё раз проверяет кисть ребенка, а затем отпускает её, - Поговорить надо.       Тенгри берет девушку под локоть, кожа неприятно трётся о резиновую перчатку. В палате темно, потому что закату конец, скоро наступит короткая загробная ночь. Свет лекарь не включает. — Её как будто током ударило, - начинает Китти, не желая затягивать с этим. — Наоборот, - качает головой мужчина, - Ты забрала бы больше, чем её организм мог бы дать. Это защитная реакция — боль от прикосновения с тобой.       Чешир хмурится, очевидно непонимание на лице до того отчётливое, что Тенгри даже не пробует дать ей время догадаться самой, и продолжает: — Я тебе объясню кое-что. Ты в загробном мире. А ещё ты живая, и твоя жизнь имеет склонность к акклиматизации. Обычно она происходит в первые пару секунд твоего появления на новом месте, но это место, - языческий бог обводит палату взглядом, явно подразумевая мир мёртвых в целом, - Оно даже мной до конца не изучено, а я здесь если не дольше всех, то один из первых. Так что твоя...       Он запинается, пытаясь сформулировать что именно в Чешир нестабильно. — Ты не сразу адаптируешься, потому что не понятно что понадобится, чтобы ты сохранила себе жизнь здесь, - он замолкает, давая время на усвоение, - Так вот, тонкие материи, энергетические потоки здесь чуть чувствительнее к обитателям. На Белиара ты потратила очень много сил, и снова перестроилась. Просто кормёжкой и постельным режимом на сей раз тебя бы не спасли — заметила, что почти три дня прошло, а тебе не то, чтобы легче?       Мужчина ждёт, пока девушка кивнёт, снова прерывается на время, строя в голове предположения, пытаясь донести это не так, будто читает с буклета про чакры. — Так вот, теперь, чтобы не распрощаться с жизнью, ты поглощаешь её снаружи. Я могу поддерживать твоё нынешнее состояние тем, что не даю тебе ещё больше растрачивать силы, но восполнять энергию тоже нужно. За чей-то счёт. — За чей-то счёт? — Вот здесь возникает проблема, - Тенгри садится на край кушетки, опираясь локтями о колени, складывая руки в молитве, и пряча в них лицо, - Жизненная энергия всё равно что кровь — группы разные. Ещё и не во всех её равное количество. Если в девочке её меньше, чем тебе нужно получить, ей больно — ты её обесточиваешь. Если бы было больше, тебе было бы больно — энергии больше, ты бы метафорически лопнула. — Метафорически? - ещё раз переспрашивает Китти. — Перегрузка, оболочка не выдержит, при долгом насильственном контакте ты скорее всего лишишься жизни. — А тот, кто отдаёт? Тут принцип "Взять ровно столько, сколько есть", значит он лишается всего? — Если у тебя поглощаемость равна его или её отдаче, нет. Тут идёт взаимное восстановление. Носителям тоже тяжело, если копится. Такое вообще редко проявляется, обычно в критических ситуациях для жизни, и то — если существует сильная эмоциональная или какая-либо ещё привязка к жизни. — И что мне с этим делать? - Китти спрашивает с усталостью и раздражением в равных долях, упираясь поясницей в подоконник, и протирая глаза от пелены, которая стала время от времени нарушать зрение. — Искать равнозаряженного носителя, вступать в контакт. — То есть какого рода контакт? - уточняет девушка, потому что они сейчас на территории Резиденции Сатаны. Тут если не все, то каждое второе предложение — призыв к оргии. — От случая к случаю. Белиару хватило того, что ты проистерила два дня над его хладным телом, сейчас держится на том, что Даша кроет его матами, клянется шею свернуть, если ещё раз соберется помирать, - поясняет Тенгри, - Тут от взаимоотношений зависит. Кому-то хватает разговора или объятий, кому-то приходится устраивать секс-марафон. — Ясно, - сухо отвечает Китти, игнорируя последнее предложение, - И среди кого искать? Ты не подходишь? — Видишь ли в чём дело, я могу быть менее или иначе наполненным, чем любой рядовой смертный. Тут классовой логики тоже нет. Вот при жизни был кто-то, в ком ты нуждалась не по объективным причинам? — Это зачем? — Можно найти этого человека, если он здесь.       Китти понимает к чему Тенгри клонит, а он и не скрывает очевидного подтекста сказанного.       Очень точная формулировка — "Нуждаться не по объективным причинам". Вот так это и было. Причём всю жизнь.       Чешир стоит, прикусывая кончик большого пальца. Просто чтобы хоть чем-то себя занять. Не это, так начнёт нервно отбивать ногой чарльстон.       Дверь тихо отворяется, без стука входит Холмс. — Сидите в темноте? Задумали госпереворот? - спрашивает он.       Эту интонацию Китти знает. Деланная небрежность с ещё более неискренним безразличием. Всё это звучит убедительно, но в действительности Шерлок выкраивает себе время на то, чтобы выяснить что происходит на самом деле. — Да вот корона Господа-Бога жмёт, прикидываем кого бы вместо меня в священную петлю небожития затолкать, - отвечает Тенгри.       Не то, чтобы мужчины подружиться успели, этого бы точно не произошло, думает Чешир, но некая коллегиальная неформальщина у них проскальзывает от случая к случаю. Не было ступенчатого порядка общения, как с Китти было — к Холмсу явно не относились как ко взрывоопасному безумцу, от которого отведи взгляд, и он с крыши бросаться полезет.       Хотя, если буквально, с крыши из них двоих прыгал только Шерлок. — Я могу и позже зайти, - уже куда серьезнее предлагает мужчина, обращаясь к Чешир.       Обычно Китти столько не спит, но сейчас её валит с ноги после двенадцати часов размеренного бодрствования без физических нагрузок и при регулярном питании. Раньше её при любом режиме действий хватало минимум на шестнадцать часов от начала и до конца рабочего дня. — Эта слабость пройдёт, - говорит Тенгри, поднимаясь на ноги, - Но для этого придется потрудиться, Китти. Я всё сказал.       Чешир кивком прощается с ним. — Оставайся, - она кивает в сторону кресла, что поставили в угол палаты для Холмса, с которым они прежде не пересекались.       Он наверняка приходил, когда девушка уже спала.       Мужчина не следует предложению занять место в углу, выдвигает стул, на котором обычно сидели посетители, и ставит в метре от койки Чешир. — Он тебе сказал, - констатирует Холмс, - Можем попробовать сейчас. — Попробовать что? - деланно рассеянно уточняет Китти. — Или завтра, но Тенгри так же упоминал, что не может дать гарантий о том, сколько времени у тебя есть, - продолжает мужчина, игнорируя попытки девушки отсрочить ответ, - Не делай это выражение лица, я в курсе, что оно означает, что всё ты прекрасно знаешь, просто хочешь закрыться подальше ото всех, на третьем этаже Бейкер-стрит, и сделать вид, что тебя не существует.       Чешир сглатывает. Девчонка думала, что у неё есть фора, что она изучила Шерлока досконально, и помнит его с точностью до мельчайших мимических и поведенческих паттернов.       Проблема заключалась в том, что мужчина знает её вдоль и поперек тоже. Значит соврать не удалось с самого начала, ещё в первый день их встречи здесь.       Всё он знает, и продолжает усугублять. Понимает, что Китти не разваливается на части только потому что физически не могла бы, но своё погружение в её нервную систему не прекращает.       То, что в ней от него осталось, тянет побеги наружу, а сам Холмс постепенно начинает просачиваться внутрь. Вскоре от Чешир снова ничего не останется своего. Какая разница, что девчонка сейчас в целом еле тянет на пустышку? У неё даже фасад облупился — чтобы её раскусить не нужно быть гением или Шерлоком Холмсом.       Она просто потеряла контроль. Единственное, что у Китти было.       В тот раз, при жизни, это принесло облегчение, она почти подумала, что живая.       И чем это обернулось? Девушка в шаге от того, чтобы та дрожь, которая рождается в её нервных окончаниях, вылезла наружу, и стряхнула с Чешир остатки всякой сдержанности.       Больше она это не потянет. После смерти Шерлока, Китти себя собирала по частям несколько лет. Десятков лет, и до сих пор не уверена, что не растеряла половину по этой невыносимой дороге.       Как будто ты всегда знал куда идти, а потом потерялся, и теперь вертишься на месте, пытаясь хотя бы предположить где ты. И нигде тебя нет. Никто тебя не найдёт. Ты едва знакомишься с тем местом, где застрял, и если двинешься, заплутаешь насовсем. — Дай мне руку, - говорит он, обрывая зарождающуюся панику.       Тем голосом, которым просят домой вернуться.       И как человек, осознающий плачевность своего положения и состояния психики, Китти естественно пошлёт его к чёртовой матери.       О, она точно знает, что пульс под его кожей, который она ощущает кончиками пальцев, стискивающими его ладонь в отчаянии — плод её разыгравшейся фантазии. Бесконечных мечт, на которых она тут всяко-разно живёт, и живёт сносно.       На этих нездоровых пожеланиях, чтобы он был живым. На инфантильном "кажется".       Этим было чревато появление Холмса — у Китти против воли появляются несуразные надежды.       Когда она протянула ему ладонь, абсолютно безвольно, практически в повиновении его просьбе, боли не было. Тенгри оказался как всегда некстати проницательным. Завтра Чешир займётся тем, чтобы проклясть его, и половину Преисподней за компанию, потому что как будто становится легче.       Это не может длиться бесконечность, и Шерлок в отличие от Китти это понимает. Потому что он всё ещё не знает точных границ дозволенного, и приходится мириться с тем, что мужчина выпускает пальцы девушки из своих со временем. — Мы по крайней мере не убьём друг друга случайным прикосновением, - резюмирует он, поднимая глаза на Чешир.       Ну, да, в целом одного убийства с нас достаточно. — Тенгри сказал, что может хватить разговоров, - тихо, с нечитаемой интонацией сообщает Китти, стараясь не прозвучать оскорбительно.       Что-то в Шерлоке незримо меняется. Он как будто рассеивает туман в помещении кивком, и откидывается на спинку стула, создавая между ними дистанцию. Чешир забирается на кровать, и прижимается спиной к стене, притягивая колени к груди. — Джон Ватсон, - начинает Китти. Потому что если спасать себе жизнь разговорами, то о докторе Ватсоне, - Ты его искал?       Ещё на имени Джона, эта непроницаемость Шерлока пошатнулась. Девушка никак не может понять что в нём меняется, когда он решает не копать глубже под Чешир. — Конечно искал, - мужчина возвращает интонации бесцветность, но на лицо ложится тень печали, неуловимая настолько, что понимаешь — он сдерживает её изо всех сил. И она неподъемная, - Интенсивно лет пятнадцать после собственной смерти. Искал Мэри, даже Лестрейда. В процессе поисков, пришлось общаться с Тенгри отсюда, и женщиной по имени Маат, она одна из глав департамента миропорядка, и чтобы поднять бумаги о прибывших в загробный мир, нужно её личное разрешение. — Будто это разумно, раз уж в загробном мире миллиарды душ. — Разумно, - отвечает Холмс, - Люди не должны думать, будто ничего из-за их смерти не изменилось, и всё можно устроить, как это было раньше. — Но мы же встретились, - язвит Чешир. — Ты сказала, что ты жива, - терпеливо разъясняет мужчина, - Но будь ты мёртвой, нас бы разбросало так далеко, с учётом нашей связи, что никакой армией нас не связало бы.       Вот что в нём изменилось. Не только Китти успела прожить несколько жизней прежде, чем снова встретиться с Холмсом. Те моменты, когда она перестаёт понимать его выражение лица — не его собственная игра, он просто не мог остаться тем, кем Чешир его запомнила, прожив здесь явно больше пятнадцати лет. — Ты давно здесь? — Тебе в астрономических годах или веками сообщить? - язвительно отвечает мужчина, складывая руки на груди.       Китти вздрагивает на койке, подаваясь вперед. — Веками? — Преувеличил, - отмахивается мужчина, - Сложно летоисчислять здесь. Год может протянуться полторы жизни, и десятилетие пролететь, как пуля насквозь. Насчитал чуть меньше двухсот.       Господь, а ведь теперь он примерно в том же возрасте, в котором Чешир была при встрече с ним.       И теперь она понимает о чём Белиар говорил. Они действительно больше даже не знакомы. С Шерлоком могло произойти что угодно, кто угодно. Его пожелание догнать её — остаточный, рефлекторный порыв. Дружеский и практически целомудренный.       Ничего не значащий. Они сейчас едва ли знают друг друга лучше, чем любого члена казармы, которых оба сторонятся из-за чувства собственного ложного превосходства и от заносчивости.       Что теперь вообще можно говорить о заносчивости, если эти два века могли сбить с Холмса спесь?       Китти говорила с Дьяволом об этом. То, что её не отпустило ничего не значит, потому что это так же не означает, что Шерлок чувствует что-то помимо незначительного смятения, как Чешир сейчас. От простого факта встречи.       Возможно Китти не права, и она давно мертва, а Холмса встретила, потому что они друг другу теперь никто, и правила загробного мира не раскидали их подальше, потому что всё здесь было насмешкой.       Вы настолько чужие люди, что теперь вас даже можно столкнуть лбами в Аду, и вы почувствуете только вкус пепла во рту. — Душа моя!       Дверь распахивается, ударяется о стену, разбивая темноту, одиночество, ужас их положения светом коридора, разрезающим звенящее общее молчание детективов.       Левиафан в лазарете появлялся редко по своей воле, Китти даже не сразу поняла кто решил нагрянуть сюда так поздно. — У Тенгри, по языческим меркам, маловат арсенал ритуальных решений вопросов вроде твоего, - с ходу начинает он, - Драсьте, - небрежно бросает он в адрес Шерлока, - Значит, собирайся, мы идём ко мне.       Чешир особого сопротивления не оказывает, с сомнением косится на адмирала, и затем, понимая, что особенно ситуацию в её случае не ухудшить, соскальзывает с койки, надевает ботинки, и прямо в больничной пижаме-двойке сообщает о готовности. — Одну секунду, - возражает Холмс, - Что значит "к вам"? — Идём на ночной пляж Мёртвого моря, будем жечь костры, жертвоприносить моллюсков, разбирать то, что я привёз для неё из путешествия в японские территориальные воды, накрасимся, как портовые проститутки, пойдём гнобить Сатану, почитаем молитвы на сон грядущий, и я верну её к четырем утра в кроватку, потому что деткам нужно соблюдать режим сна, - выпалил Левиафан, подавая Чешир руку. — Ну ты же не собираешься..., - начинает Шерлок. — Господи, да ты еле ходишь, - адмирал сводит брови к переносице, перехватывая Китти под талию, позволяя перенести часть веса на свою руку, - Не волнуйся, не пропадёт, - обращается он к Холмсу, - Я слышал какой вариант Тенгри предложил. Если ты действительно так умён, как она всегда говорит, - мужчина кивает на Чешир, - то ты понимаешь, что это форменный садизм.       Оба поджимают губы — Левиафан от того, что не любит лезть в чужие дела, а Шерлок от того, что адмирал прав. — Так он проявляет свою любовь, - продолжает Левиафан, - Он причиняет тебе боль, после того, как ты пострадал, чтобы в следующий раз и в голову не пришло во что-то лезть. Поэтому его антисептики больнее ножа в спину, и сращивание костей хуже, чем если пройтись по уже сломанным армейскими ботинками.       Холмс переводит взгляд на Чешир, потому что морское чудище, даже при том каким сухим было его тело, мог бы сломать девчонке позвоночник одним неласковым движением.       Все они могли. И Китти была в их руках. Держала Шерлока за руку только что, чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя живой. — Я не Тенгри, - уверяет Левиафан, - Если есть шанс, что мои небольшие ведьминские знания могут стать её избавлением, почему не одолжить мне девочку на полночи?       Разумно. Это разумно. Шерлок уверяет себя, что ничего опасного в песнопениях у костров нет. Что ничего помимо этого с Китти не сделают.       Что он не имеет никакого права на неё, чтобы давать разрешение забрать девушку на эти несколько часов, но ему дают это право, а Чешир не сопротивляется от того, насколько бессильной она была сейчас.       Холмс и адмирал приходят к немому согласию, и второй бодро приглашает Китти, предлагая девушке взять его под руку.       Резиденция снова опустевает.       Шерлок Холмс остаётся в палате Чешир один.