Пока просто морф

POV Руслан       — Помидоры. Только жёлтые, — уточнил я консультанту магазина, вспоминая, что ещё Лика заказывала Рисовые шпроты.       Прошло около месяца с тех пор, как я видел своего композита в последний раз. Не своего, пора было это признать. Я уже почти забыл, как выглядел этот русый мальчишка шестнадцати лет. Интересно, когда ему семнадцать? Что я вообще о нём знал, хозяин я ёбаный. Если этой выскочке нужно было, так она и разузнала, и доки оформила. Может это и к лучшему. История далее не раздувалась, в продаже композита эта особа замечена не была. По крайней мере через официальный центр оформления. Значит, смею предположить, что Артём всё ещё у неё. Интересно, она его переименовала? И на кой хрен ей вообще мелкий мальчишка? На защиту не способен. Для секса? Сомневаюсь. Разве что нянькой подработать, но детей у малолетней хозяйки не было.       У выхода из магазина я понял, что мне не давало покоя. Редис. Точно. Редис, блять, забыл. Беременные женщины не люди, они мутанты в человеческом обличии. Да ещё, я уверен, людоеды. Что со мной будет, если я снова забуду про редиску, я даже представлять не хотел. Сунув все продукты обратно в шкаф, я снова поплёлся внутрь супермаркета.       — Эй, мелочь! Смотри, куда идёшь! — выругался звучный мужской голос у стойки с фруктами буквально сзади меня.       Я повернулся на звук и увидел своего к… 318-того. У меня не было ступора, и кажется я даже не удивился, словно ежедневно тут вдвоём тусуемся. Мальчишка стоял зажатый между яблоками и апельсинами, с полными руками продуктов и растерянно оглядывался в поисках лазейки, чтобы обойти бугая.       — Отойди от чужого композита, — тут же вмешался я. Промолчать — нет. 318-тый и моя головная боль тоже, — Его хозяйка — дочь губернатора. Иди мимо, а то заденет ручкой, посадят по самые яйца в землю.       Мужик ретировался мгновенно, а композит не успел.       — Куда это ты, пташка подневольная? — я поймал его под руку, и пакеты всё-таки посыпались на кафельный пол.       Парень, не поднимая взгляда, но теперь определенно точно понимая, кто перед ним, метнулся к продуктам и стал торопливо собирать их у моих ног. Я нагнулся тоже, подставляя ему свою пустую корзину.       — Прости. Не хотел тебя напугать, — сказал я тихо.       Мне не ответили. Неужели не помнишь, стёрли-таки память? Или забыл, потому что велели? Наблюдают — понял я. И заметил, как затравленный взгляд пацана метнулся в сторону кассы.       — Хорошо, я понял. Ей нужны были только овощи? — спросил я чуть громче, пытаясь остановить мальчишку от побега.       Он медленно вдохнул, видимо пытаясь успокоиться и прижимая набранное добро к себе. Сглотнул, но голос-таки подал.       — Ещё зелёный чай и сыр.       Значит, помнит.       — Мне тоже нужен этот зелёный сыр, покажешь, где он?       Нарушение закона граничило с глупостью. Однако меня это в данной ситуации не пугало. Что не скажешь о композите. Он кивнул и направился к нужным стеллажам, а я прихватил пустую корзинку и последовал за ним. Продукты были найдены в малопопулярном закутке. Тут даже камеры не всё просматривали, что было мне на руку. Или ему тоже? Интересно, он придумал про чай или правда нам повезло с запросами его повелительницы? Ошейник парня, наверняка с чипами, означал, что выкрасть мальца не лучшая идея. Но микрофон же она ему не вешала, я надеюсь.       — Лика думает, как назвать ребенка, — вбросил я фразу для начала разговора.       — Вы всё-таки решили оставить малыша? Это хорошо…       Я не понял, обрадовало ли это Тёму. Или разбудило ревность. Или тема и весь этот разговор был ему вообще не интересен. В его голосе было холодное противное безразличие. Захотелось взять его за грудки и тряхануть пару раз, чтобы мозг встал на место и вернул мне моего композита. Делать это было глупо. Во-первых, меня могли самого по самые яйца посадить, а во-вторых, никто мне за это композита не вернёт. Но то, что он помнит меня — было неоспоримо.       — Я очень по Вам скучаю, — прошептал он и поставил очередную неподошедшую ему упаковку на полку.       Тянет время? Мне хотелось ответить тем же и вообще не выпускать его больше. Посадить в машину, увезти, взять ненадолго, на время, в прокат. И я улыбнулся своим бредовым мыслям.       — Как она? Хорошая хозяйка?       Он промолчал и, кажется, вообще не собирался мне отвечать на этот вопрос. Из рук у него всё падало, и он наконец сдался. Присел и повалил всё в мою продуктовую корзину. Выдохнул и утвердительно мотнул головой. Что, неужели хорошая?       — Мужик с пистолетом отравил меня.       Это было что-то новенькое.       — Каким образом?       В отдел зашла девушка. Я остановил её за локоть, шепнул, что в это зоне идет следственный эксперимент и не пошла бы она… И она поспешила свалить. Артём посмотрел ей в след и принялся снова выбирать нужный продукт.       — У него был шприц с ядом, — продолжил он, изучая состав очередного чая, — Он был для него на случай, если его схватят полицейские. Когда я на него набросился, он запаниковал… я тогда не заметил укола. Он сказал мне после очной ставки, что антидот у кукловода… поэтому я сбежал.       — Я полагаю, что следствие это знает?       — Теперь да, — он виновато опустил глаза, а я в конец ничего не понял.       — Ты что, её жалеешь? Или она всё-таки стёрла тебе память?       — Она стёрла не всё, — композит явно специально пропускал мимо ушей вопросы о хозяйке, — появление Миши вынудило её ускорить процедуру воздействия, и цикл не завершился. Альфред рассказал мне то, что я успел забыть.       — И что же ты забыл? — Я осмотрелся и подошёл к парню ближе… и ещё ближе. Выдохнул в губы, — или что ты помнишь?       — Многое, — шепнул он в ответ и потянулся.       Я взял его за талию и поцеловал. Композит, словно этого и ждал, жалобно заскулил и обнял меня за шею, теряя из рук коробку «Ароматной роскоши в цветах». Ощущение чужого взгляда заставило меня прерваться. Недалеко из соседнего отдела на нас напрямую смотрел мужчина в чёрном костюме. Я подтолкнул Тёму в сторону подсобного помещения. Закон я уже нарушил, но, кажется, пока нас прерывать не спешат. Нырнув в подсобку, я увлек за собой композита, который, совершенно потеряв бдительность, без упираний подчинялся.       Я был груб. Думаю, что Ариэль сможет заметить синяки на теле мальчишки от моих пальцев, но мне казалось, что он был совсем не против. Не сильно его растянув, я нагнул его прямо над какими-то пыльными коробками. Я зажимал ему рот, сам совершенно не заботясь о шуме и не сдерживаясь. Какого мне можно доверить композита, когда я горазд и себя и его подставить по собственному хотению и велению своего члена?       Иногда Артёму было больно, но он не вырывался, а лишь мягко прикасался там, где я сильно его пережимал, обращая моё внимание. Мы оба чувствовали связь хозяина и композита, которая никуда не исчезла. И именно эта связь была главной. Он мне нужен. Я признал это, когда потерял, я вспомнил об этом сейчас. Мне нужна моя кукла.       — Что там происходит?! — послышался голос охранника, который как умный мальчик сначала постучал в дверь, услышав непристойные звуки. Я замер, но кажется моё дыхание нас выдавало.        — Засекли, одевайся, — родил я здравую мысль, вышел из композита и нашарил руками его шорты.        Наскоро застегнув молнию на своих джинсах, я первым вышел за дверь и показал удостоверение:       — Следственный эксперимент. Вякнешь — пойдешь как соучастник.       Охранник молча отошёл в сторону, и я спокойно вывел Тёму из подсобки, когда отдел снова опустел.       — Иди, я задержал тебя.       — Мне… сыр ещё нужен, — не стал спорить со мной композит и попытался вернуть мозги на место.       — Это там, — я махнул в сторону прилавка, стараясь на него не смотреть. Иди уже, иди.       Но он не спешил. Не глядя выбрав коробку с чаем, он взял в руки полную корзинку и посмотрел на меня:       — Яд полностью должен вывестись через три дня… я не буду больше зависеть от неё…       — Ты зависишь от неё по документам, — развёл я руками, — Я сейчас нарушил 501 уголовного — это 7 лет без возможности условки.       — Может следователь поможет… — почему-то не унимался композит.       Меня это заблуждение позабавило:       — Его за яйца держат сверху почти в прямом смысле. Он шагу не ступит, у него тоже есть семья.       — Мне нужно идти, — расстроился Тёма.       — Иди, — Я повернулся к прилавку и начал выбирать чёрный с лепестками роз.       Тишина. Стоит.       — Иди, пожалуйста. Иди, — Повторил я строго, понимая, что если вот сейчас он не уйдёт, я уже не отпущу.       Звук маленьких ножек по кафелю. Молодец. Ненавижу тебя, морф, ненавижу. И редис тоже.

* * *

      Спустя 3 дня я подошёл к охраннику на первом этаже Стекляшки:       — Веди к своей хозяйке, пёсик.       Охранник прекрасно меня помнил. Но я даже не ожидал, что он без лишних вопросов и не позволяя себе оскорбиться поведёт меня за собой на 101 этаж. Зашёл я без стука и осмотрел помещение. Девушка сидела за столом, кажется с головой погружённая в бумажки. Рядом с ней были два её охранника. А в углу кабинета с книгой в руках сидел мой композит. Он поднял на меня глаза и тут же опустил, нервно перевернув страницу. Что, не ожидал?       — Мы можем поговорить без собачек? — отвлек я от документов её высочество.       Ариэль, насколько я мог запомнить, это была именно она, подняла на меня удивленный взгляд, словно не ожидая меня увидеть. Я прошёл и сел напротив.       — Какие люди, и без охраны! — первой прервала молчание девушка, — Каким ветром?       — Нужно поговорить без собачек, — строго повторил я.       — Мальчики, оставьте нас… Артём, останься, пожалуйста, — тормознула она парня, который тоже спешил покинуть помещение.       — Без него, — мне нахрен был не нужен при разговоре нездоровый мечтательный организм.       Хозяйка возразила:       — Ну мне же нужны хоть какие-то защитники, я девушка слабая.       — Бить я тебя не собираюсь, — аргументировал я, — а Тёма — мальчик впечатлительный, надумает себе чего, если услышит разговор. Потом придётся снова его в капсуле полоскать.       Ариэль усмехнулась:       — Что, не понравилось, когда твой композит тебя забывает?       — Это не мой композит, о чём ты?       Разговор стал меня даже забавлять. Девушка была не из робкого десятка и просто так сдаваться не желала. Но договориться с ней явно возможно.       — Ладно, будь по твоему. Артём, побудь за дверью.       Тёма безропотно вышел, даже не бросив взгляд в мою сторону, хотя признаться мне очень хотелось понять, что он сейчас чувствует.       — Что, неужели убивать пришёл? — спросила девушка, как только дверь за композитом закрылась.       — Фу, зачем такие мерзости? Что, боишься меня что-ли?       — Боюсь, — призналась Ариэль, и, кажется, действительно опасалась, — ты производишь впечатление опасного мужчины.       Эта реакция была мне на руку.       — Отдай мне Тёму, и опасности как ни бывало, как тебе?       — Почему я должна тебе его отдать?       — Потому что я тебя об этом прошу. Зачем он тебе? Трахаешься с ним на досуге? Давай я тебя трахну, какие проблемы.       — Нет, мне не нужны мужчины… — видимо она взболтнула лишнее, потому что девушка тут же поправилась, увидев мою улыбку на эту фразу, — особенно такие, которые относятся к женщинам как к пустому месту. Что ещё можешь предложить?       — А Тёма к тебе как к полному месту относится? И я предлагал не отношения, а секс. Просто взаимное развлечение.       В голову пришли неплохие картинки с Ариэль в главной роли. Связанная прямо на этом столе она смотрелась куда эффектнее чем сейчас, играющая властительницу сия кабинета. Я попытался взять себя в руки.       — Тем более, — продолжала девушка, — Видишь ли, сам Артём не делает погоды своим существованием… он как дворовый кот — вроде и не замечаешь, что он есть, но без него всё равно грустно. Я купила его, он — мой. Зачем я буду его кому-то отдавать?       — А не лукавишь ли ты, это и есть свобода, о которой ты всем врёшь?       Я расслабленно облокотился на спинку стула, нащупывая нужные ниточки.       — Артёму я ничего не предлагала. Это я Мише лапшу на уши вешала, он ведь с гарнитурой пришёл.       Я кивнул.       — Да я всё знаю про твои дела, речь не об этом. Отдай мне мальчика. Он всё равно тебя предаст, Русалочка.       — Почему же он меня предаст? По-моему, он — лапочка.       Девушка наивно хлопала глазками, я даже стал сомневаться в своем выигрышном положении.       — Словно ты ничего не замечала, — уклончиво ответил я, — ну ты же не дурочка, я знаю.       — Понятия не имею, о чём ты. Ааа… ты про секс в подсобном помещении? Не думаю, что это предательство. Композиты тянутся к своим палачам, такое бывает.       Её улыбка меня бесила. Но надо признать, что Рыбка была невероятно притягательна. Власть ей шла, а недоступность наверное не одного мужчину свела с ума. Я подавил в себе желание узнать про её слежку за нами подробнее и продолжил тему.       — Я о его внутренних демонах. Ты же знаешь его историю. Он ночью горло перегрызет тебе только потому что его подселенцы пообедать захотели. И это не угроза, это вариант развития событий.       — Я знала его еще 318-тым, тогда у него было гораздо больше проблем с психикой.       А девочка не проста.       — Тем более. Жить что ли надоело? Зачем такие риски?       — Я не пускаю Артёма так близко к себе, как ты. А вот ты, похоже, суицидник.       — Я люблю его, — выдал я первое, что пришло мне в голову, — А это всегда суицид, поэтому мне не страшно.       Девушка слегка изменилась в лице, на пару секунд, но затем снова нацепила на себя маску.       — Спрошу ещё раз: что ты готов мне дать взамен?       Она серьёзно торгуется с обычным копом?       — Ты знаешь, что у меня ничего нет, чего у тебя бы не было.       — То есть я должна уступить, потому что богаче, чем ты?       — Потому что я попросил. Я не верю в твоё благородство с композитами и всю эту лабуду про свободу, но на одно хорошее дело ты же способна?       — Тогда что ты сделаешь, если я откажусь?       Я был на правильном пути. Давай, малышка, прогни спинку.       — Буду искать другие рычаги воздействия. Это не угрозы, хотя… думай как хочешь, мне нужен только мальчишка.       — Сейчас отпустить не могу. Приходи позже, — неожиданно сдалась она.       Что? Вот так просто взяла и поверила? Но одно она не уяснила, мне нужно здесь и сейчас.       — Слушай, мне не нужны на него никакие воздействия, ты думаешь, я буду спокойно сидеть и ждать, пока ты ему мозг перекроишь? Тогда отпусти его ко мне на время переоформления документов.       — Нет, сейчас не могу, — закрылась она от меня.       — Почему?       Я не повышал голос на девушку, но что-то внутри у меня закипало.       — Он умрёт, а я не хочу быть виновата в его смерти.       — Ты про яд? Дай нам антидот? Или что там надо для этого? Да и яд уже должен был выйти. Ты понимаешь, что я волнуюсь за него и не доверяю тебе.       Рыбка уходила с крючка, а я не мог подхватить её голыми руками.       — Я тоже тебе не доверяю. Но вот у тебя нет причин беспокоиться. По крайней мере за прошедший месяц у нас с Артёмом не было конфликтов, я ничего плохого ему не сделала, и он ещё жив. Плюс новая порция лекарства только готовится.       — Тогда мне нужно его видеть. Оставаться наедине.       Она кивнула.       — В обмен я хочу быть уверена, что с твоей стороны и со стороны твоего дружка ко мне не будет никаких претензий.       Я выдохнул, и хер с ним, что она видела, что меня реально волновала эта сделка.       — С моей стороны никаких дел нет. Обвинения от Кира тоже сняты. И я не двигаю это дело, будь уверена. Только твой Тёма что-то нарыл на тебя, если ты не в курсе.       — Я знаю, он мне рассказал, — она виновато потупила взгляд, а я как и в магазине поймал себя на мысли, что снова ничего не понимаю.       — Погоди, ты знала, что он роет под тебя, и он всё еще с тобой?       В кабинет ворвалась одна из собачек:       — Хозяйка, там копы!       Я подскочил и увидел испуганного Тёму в дверях.       — Иди ко мне!       Мальчик бросился ко мне. А Ариэль испугалась. Действительно испугалась. Видимо, в этот раз всё было не по плану. Она с презрением взглянула на меня, и я понял все её обвинения:       — Это не мой хвост, я не предатель.       Хотя какого я вообще не должен был быть предателем? В одной лодке мы не были. Но я понимал, что сделать сейчас что-либо не смогу. А девку мне действительно стало жалко, теперь я жопой чуял, что она не та, за кого себя выдаёт. Важнее сейчас был только Тёма и его антидот. Выяснить что-либо о лекарстве я не успел. Девушку скрутили и увели, а я отошёл к стене и прижал к себе Тёму. Прятать его было глупо. Ещё уголовную ответственность я не ловил. И надежда, что про него забудут, была мизерная.             Всех, кто шёл с оперативниками по собственной воле, особо не трогали. Всех, кто пытался хоть как-то сопротивляться, сворачивали калачиком и уносили по машинкам. До нас очередь тоже дошла.       — Вам что, особое приглашение нужно? Пакуемся, господа, пакуемся! — велел один из оперов.       Кажется, нас не собирались арестовывать, но и от поездки в участок не отвертеться.       — Спокойно, процедуру я знаю.       Я взял композита за плечи и повёл под своей защитой в машину. Посадили нас назад, в салон. Ариэль там не было, только мы. На переднем сидении в костюмчике сидел прокурор области. Он повернулся и неожиданно обратился к нам:       — Спасибо за содействие следствию, Артём, Вы предоставили достаточно материалов, чтобы рыбка наконец попалась на крючок.       Я надеялся, что меня не привлекут к ответственности, но наплевал на риск и держал мальчишку за руку, не отпуская из своей опеки. А Тёма явно нервничал, молчал и прятал глаза. А прокурор не боясь ничего растрепать, повернулся вперед и продолжил:       — Всех накрыли! Тоха… эмм… Антон Александрович, из бригады психиатрической помощи, сдал нам последнего и самого неуловимого участника. Девчушка медсестричка приезжала на вызовы, и если попадались в доме композиты, она сдавала их кукловоду.       — Это та, которая с ним ездила? — смекнул я, и влез в его трёп.       — Ну да! Девчонка в высокие идеалы верила. Собственно, как и Ариэль. Глупые маленькие девочки. Не тому человеку доверились, и вот результат.       — Что будет с композитами? — задал я волнующий меня вопрос.       — А что с ними? — не понял прокурор, — С теми, что она сейчас укрывает?       — С теми, которые её по документам, — пояснил я, — Это же дело о композитах. Их изымают?       — Вообще-то, это её официальная собственность. Будут находиться в заморозке до её освобождения, если, конечно суд не даст условный срок.       Тёма скрыл нос у меня в коленях и замер. Я погладил его по спинке, пытаясь поддержать.       — Во время судебного процесса переоформление возможно?       Прокурор обернулся и внимательно посмотрел на наши руки. Спим мы, спим. Поясняй уже.       — Технически… — он задумался, снова повернувшись вперёд, — с момента ареста обвиняемая не в праве распоряжаться собственным имуществом…       — А кто в праве? Центр? Что нужно сделать, чтобы Тёма был со мной до возможности переоформления?       Кому тут ещё не ясно, нахрена я веду этот диалог?       — Есть способ… Он крайне странный, и может вам не понравиться.       Я был готов к разным вариантам.       — Думаю, не нужно объяснять, что у композита нет прав, а соответственно он не несёт за себя ответственность. Исключением является умышленное причинение вреда хозяевам. Обычно мера наказания зависит от тяжести преступления. Если мы арестуем Артёма по этой статье, потому что он слил информацию о хозяйке органам власти, и в течение суток направим дело в суд. Как прокурор я могу уложиться в такие сроки. В суде надавим на то, что он не желал причинить вред, а только хотел соблюсти закон, и как меру наказания изберём домашний арест и перезакрепление за иным хозяином. Тогда композит уже не будет являться конфискованным имуществом, а на некоторое время станет субъектом…       — А в чем подвох? почему этот вариант нам может не подойти?       — Во-первых, Ариэль должна будет написать заявление о причинении вреда. Во-вторых, Артём до суда будет находиться за решёткой. В-третьих, стопроцентной гарантии того, что суд встанет на нашу сторону, никто не даёт. Композиту могут дать реальный срок или вообще прекратить дело за необоснованностью и тогда мы возвращаемся к тому, что имеем сейчас.       — Значит безопаснее всего заморозка?       — Нет… — пискнул композит.       — Смотрите сами… Если Ариэль дадут условный срок, то она сможет распоряжаться собственным имуществом, если ей дадут реальный, то только после выхода, а это от 3х до 5ти лет примерно.       — Тогда мы выступим на стороне защиты.       Прокурор усмехнулся.       — Да уж, кукловод и впрямь манипулятор от Бога! В кои-то веки появилась возможность до него добраться… Что ж, дело ваше.       То, что девушка не кукловод и даже не приближённая, для меня было уже почти очевидно.       — Добирайтесь до кукловода, я только за. Мне нужно, чтобы Ариэль дали условку.       Больше к нам прокурор не поворачивался. Обиделся? Даже забавно. Гораздо больше меня сейчас волновало поведение Тёмы. Он жался ко мне, дрожал и молча плакал, что я спалил, когда пытался обратить на себя его внимание.       — Что не так? — шепнул я композиту.       — Это я… Это из-за меня… Я не хотел, документы нашли…       Нездоровый румянец на щеках меня пугал.       — Подожди, что не так со здоровьем? Плохо? Голова? Болит, кружится, что?       Он опустил взгляд.       — Болит…       — Что тебе давала Ариэль? Она не успела рассказать про антидот.       — Я не знаю, антидот обычно готовил Антонио. Симптомы ещё вчера должны были пропасть… — растерянно щебетал мальчик.       Понимая, что никого из шайки Ариэль рядом нет, я прижал пацана к себе и поцеловал в висок:       — Потерпи до участка.