fucking cell phone

      Пальцы впиваются в кое-где протёртую до состояния прозрачного тюля простыню, крепко сжимая кулак в отчаянном желании заземлиться. Только это нихрена не помогает — она просачивается сквозь пальцы с надломленным хрустом, наконец-то разрываясь. — Блять, Джисо-он, — полурыдая, стонет Минхо, стоит острому клыку слегка поддеть крайнюю плоть, оттягивая её назад, то ли умышленно, то ли случайно — неизвестно. Хан усердно зализывает это место, как бы прося прощения, словно котенок, случайно выпустивший коготки в плоть своего любимого хозяина.       На лбу старшего от этих ощущений выступает холодный пот, смешиваясь с водой, капающей из влажных после душа волос, а челюсть сжимается до скрипа и выступивших желвак. — Прости, хён, — хрипит Хан уже севшим голосом, успокаивающе поглаживая оголенное бедро, вновь направляя головку в рот, подталкивая её к щеке, прекрасно зная, как Ли любит наблюдать за тем, как она растягивается, демонстрируя очертания его члена. От громкого стона уши краснеют, а желание довести хёна до безумия возрастает в геометрической прогрессии.       Дрожащие пальцы вплетаются в жёсткие волосы, когда младший, пару раз толкнувшись, вбирает щёки, засасывая красную головку до громкого чмока. Перед глазами Минхо метеориты, горящие в атмосфере. В ушах гудит кровь, приглушая все чавканья и стоны, а сам он скрючивается, усиливая хватку на чужой голове, в желании оттянуть от себя младшего. — Джисон, хватит, я… сейчас… боже…       Хан убирает руку с волос, встречаясь с замыленными глазами полностью потерявшего какие-то ориентиры в пространстве старшего, чтобы тут же прижать обе к матрасу в безжалостной хватке, окончательно отбирая весь контроль над ситуацией. — Что ты дел… Джисон!!! — кричит Минхо, зажмурив глаза, стоит младшему вобрать его полностью до задней стенки и сглотнуть, сжимаясь. Зубы едва надавливают на основание, в то время как нос утыкается во влажный лобок. Ли мечется от ощущения блаженства к боли, бьётся в панике словно загнанное животное, в то время как Джисон замирает в этом положении. Очень хочется толкнуться, но окольцевавшие зубы не позволяют даже подумать об этом, заставляя задыхаться в агонии. — Малыш, пожалуйста, я не могу больше, — как мантру повторяет старший, ощущая, как тёплая слюна стекает вниз по его органу, впитываясь в белую простынь. Он хочет откинуться на спину, но сжавшие до побеления запястья пальцы не дают ему сдвинуться ни на миллиметр.       Хан поднимает голову, почти выпуская венистый член изо рта, мурлыча, вызывая мурашки на влажной от испарины коже, чтобы присосаться к красной головке, толкаясь языком в уретру. Стоны старшего — мелодия выбивающая землю из-под ног. Такие громкие, стоит ему прильнуть к тестикулам, вбирая нежную кожу. Приходится отпустить одну из рук, чтобы сжать член парня, пока губы оставляют алые отметины на внутренней стороне бедра. Невольно Минхо старается их свести, будучи излишне чувствительным сейчас, на что Хан его безжалостно кусает, оставляя следы зубов. — Твою ма-ать, — протяжно стонет Ли, вновь ища опору онемевшей ладонью, слабо чувствуя боль, он уверен, в уже покрасневшем запястье.       Хан несколько раз проводит рукой по органу, оттягивая плоть, ощущая, как трясется тело под ним. Старший на грани — Джисон знает. Поэтому вновь толкает головку во влажный жар, насаживаясь до конца несколько раз, позволяя схватить себя за волосы на затылке и толкаться до боли и пятен в глазах. Ли замирает, ногтями впиваясь в кожу головы и, приподняв бедра, кончает с громким стоном-скулежом в глотку. Тело немеет, он не может открыть глаза, разжать пальцы, проверить, как там Джисон, или хотя бы лечь. Всё, на что он способен — зажмурившись, считать искры, и сильно дрожать от усталости и долгого напряжения. Это был какой-то совсем адовый пиздец, потому что даже пальцы на ногах долгое время не разгибаются, пока он, в конце-концов, не оседает на смятую простынь, сбито дыша и замыленными глазами пытаясь разглядеть потрескавшийся потолок. Не сразу, но Ли улавливает копошения внизу, ощущая, как с громким чвоком отстраняется Джисон. Прохладный воздух тут же обдувает нежную плоть, от чего разморенное тело старшего покрывается неприятными мурашками.       Чёрт, Джисон.       Преодолевая дикое истощение, Минхо подрывается с постели, чтобы проверить состояние младшего. Хан трёт прослезившиеся от удушья глаза, и убирает сперму с уголка рта, вытирая руку о многострадальную простынь. — Эй, как ты? Бельчонок, чёрт, я слишком увлёкся, да? — Минхо сползает с кровати на пол, становясь на колени и копируя позу младшего. Пухлые щёчки в его руках краснеют, от чего сердце танцора сбивается с ритма.       Джисон промаргивается, чуть подаваясь мягким прикосновениям вспотевших ладоней на лице, заглядывая в обеспокоенные глаза. В груди щемит от того, насколько взволнованным выглядит старший. — Всё в порядке, — он целует внутреннюю сторону влажной ладошки все ещё не пришедшего в себя Хо, на секунду замирая в этом моменте, после чего тянет того на кровать, укладывая. — Ты был аккуратен, хорошо? — Хан не может сдержаться от того, чтобы приобнять парня, заправляя влажную чёлку за ухо; после, прижавшись губами к покрасневшей мочке, хрипит. — Перевернешься? — Что? — Минхо расширенными глазами наблюдает за почерневшими омутами. — Но я ведь… Только что… — Пожалуйста, Мини.       Всё ещё будучи в шоке, Ли одеревеневшими конечностями переворачивает себя на живот и тут же скулит, стоит чувствительной плоти коснуться жёсткой простыни. — Чш-ш, приподнимись вот так, котёнок. Будь умницей, ладно? — Хан оглаживает мягкую кожу ягодиц, пока старший с трудом удерживает свои трясущиеся колени в стоячем положении. — Чуть дальше, хорошо? Чтобы ты доставал до спинки кровати руками. — Что ты хочешь сделать? — Хо хмурится, не совсем понимая младшего. Вроде бы шоу-программа на сегодня закончена, нет? По крайней мере с Ли точно хватит, особенно после такого крышесносного минета. В ушах все ещё звенит, гудит кровь, грея мягкие мочки и окрашивая их в алый. Усталость давит с тройной силой, усыпляя, стоит голове коснуться подушки, но замешательство, вызванное неожиданной идеей младшего, заставляет старшего из последних сил удерживать свои веки открытыми.       Некое копошение сзади вызывает любопытство, и уставший юноша поднимает отяжелевшую голову с мягкой перьевой подушки, чтобы утолить его, но прежде, чем он это делает, со рта срывается ещё один протяжный стон, а лицо вновь зарывается в хлопчатобумажную ткань, прикусывая уголок. Горячая влага, очертив кожу мягких ягодиц, прикасается к сжатым мышцам. — Хани, Хани, Хани, погоди-погоди… Блять, ты сошёл с ума, — бессвязанно тараторит Ли, будучи в полном отчаянии, бьётся о подушку и дергается от того, как Джисон обдувает его, заставляя бесконечно сжиматься. — Разве это не приятно? Baby, я же для тебя стараюсь, — чмокая покрытую мурашками поясницу, ухмыляется Хан, тут же зарываясь в мягкую задницу.       Старший не успевает что-то сказать, как раздаются звонкие шлепки, и по ягодице распространяется жгучая боль, окрашивая кожу своими красными следами, опускаясь ими к дрожащим, неустойчивым бедрам. Хлопок. Капля предэякулята пачкает край наволочки, трясущиеся пальцы цепляются за железное изголовье кровати. Стон ударяется о стены, одновременно с тем, как длинные пальцы погружаются в горячую тесноту. Растянутый после недолгого душа, Минхо легко пропускает в себя, тут же туго сжимаясь, стоит младшему впиться зубами в заднюю часть пышных бёдер. — Они прекрасны, — шепчет Хан, проводя носом по краснеющим отметинам на молочной коже, вдыхая её запах. — Мой котёнок такой красивый, — Ли надрывно стонет, невольно сводя коленки и тут же затыкая кулачком свой рот. Младший не сдерживает смешок, ласкает внутреннюю сторону бедра, глубоко зарываясь, прежде чем сжать в болезненном укусе. Крик старшего тонет в подушке, когда его трясущаяся рука тянется к пострадавшему месту, задевая возбуждение. Джисон ловит холодные пальцы губами, вбирая в рот. Тёплый язык смачивает вязкой слюной фаланги, после резко исчезая.       Ли готов зарыдать и молить о пощаде. Он совершенно дезориентирован и его без того истощенное тело сопротивляется ласкам, одновременно с этим жаждя их, легко поглощая в себе уже три пальца. Голова разрывается от того, как стучит кровь в висках. Все тело покрыл тонкий слой пота, а усталость вынуждает дрожать в отчаянных попытках ухватиться за изголовье. Ощущения буквально разрывают его черепную коробку.       Конечно, они не были новичками в подобном, и уж тем более девственниками. Ещё на второй неделе их отношений, во время совместной ночёвки, которую организовал Хан под нелепым предлогом пересмотра всех частей «Гарри Поттера» (да простят Минхо все фанаты, но ему не особо-то и зашло), старший заткнул своего новоиспечённого парня, тараторящего про различия фильма и книги, поцелуем, буквально вылизывая его рот, пока тот копировал Олафа. Отмерев лишь спустя добрых полминуты, младший начал неуверенно отвечать, чтобы чуть позже наброситься, вгрызаясь в рот Ли как в последний раз.       В холодный зимний вечер Минхо впервые на собственном опыте познал смысл фразы «сесть на лицо», а Джисон все прелести межбедренного секса.       Так что, да, они были достаточно извращены, чтобы вообще как-то вылезать из спальни (читать как: душа, кухни, лифта, машины, кинотеатра, даже танцевальной студии Ли и немного гостиной их любимого друга Чанбина). Но, чёрт, такого ещё не было. Какое бы их помешательство на сексе не было странным — сейчас происходило что-то из ряда вон выходящее. Джисон был другим.       И не то чтобы Минхо жаловался, но чувствует его задница, которую сейчас с каким-то особым усердием растягивают, что не зря.       В один миг пальцы исчезают и старший, применяя невероятное количество сил и воли, поднимает голову в тщетных попытках узнать, что послужило тому причиной, вот только тут же её роняет, громко скуля, стоит смоченному слюной языку ввинтиться, начиная все вылизывать изнутри. — Джисони!— раздается крик, приглушённый сырой из-за слёз подушкой, в которую Ли с особым усердием зарывается, обхватывая пальцами металлические вставки на спинке кровати. Повисает на ней, словно кукла, пока младший, крепко удерживая отшлёпанные ягодицы, языком раздвигает мягкие стеночки.       Колени разъезжаются, стоит Хану с громким чмоком отстраниться. Старший загнанно дышит, животом чувствуя тёплую сперму, запахом которой пропиталась, кажется, вся комната. В груди горит, словно он пробежал стометровку, а в глазах рябит от оглушающего чувства оргазма. Он абсолютно опустошён.       Абсолютно опустошён и поэтому для него становится шоком звук открывающегося ящика. Ящика того самого комода, который служил ярким доказательством всех их бесстыдных похождений. Едва ли успокоившееся сердце вновь отбивает чечётку, зажигательно танцуя в груди, когда матрас прогибается под чужим весом.       Нежные, почти неощутимые, поцелуи ложатся на напряжённые плечи поднимаясь к тонкой шее, обдавая шёлковую кожу горячим дыханием и вызывая табун мурашек. — Ты в порядке? Прости, я, наверное, увлёкся. Знаешь, у меня давно такого не было и я так соскучился по этому, понимаешь? — Ли шумно выдыхает, когда его мочку вбирают в рот, громко посасывая. Невольно закрыв глаза от сумасшедших ощущений, он с опозданием осознаёт сказанное младшим, замирая. Тот усмехается, наваливаясь на тело под ним, прижимаясь своим возбуждением к ягодицам, потираясь между и выбивая шипение из сверхчувствительного старшего. — Не переживай, детка, я вот наиграюсь и всё будет как раньше, да? Твою мать, Хан Джисон, весь этот спектакль из-за гребаного телефона?       Не успевает Ли обдумать или озвучить какую-либо из сотен проклятий пришедших на его ум, как его отвлекает звонкий щелчок раздавшийся над головой. Забыв о бесконечной усталости, рыжеволосый резко поднимает голову, чтобы убедиться в своих догадках. Блядство, Джисон действительно застегнул гребаные наручники, и это явно не было для того, чтобы продолжать покрывать поцелуями его шею, нет. На это также непрозрачно намекал влажный от предэякулята и смазки член, который прямо сейчас упирался в него. Минхо ненавидит его всем сердцем.       Ненавидит его, стоит горячей коже узких бёдер коснуться его пышных, покрытых часто бордовыми засосами и иногда иссохшей спермой. Ненавидит и себя, за то, как легко растягивается, так идеально обхватывая стеночками младшего, который не сдерживает мягкий стон. Минхо переполняет это чувство, заставляющее дрожать каждый сантиметр оголенного тела, сжать пальцы до побеления и вздувшихся на кистях вен. Внутренности горят, но старший не может сопротивляться желанию, легко вбирая в себя, наслаждаясь этим ощущением в той же мере, что и презирая. — Поверить не могу, что ты устроил этот траходром, только чтобы проучить меня, — шипит Ли, откидывая голову и слегка подаваясь назад неглубоким толчкам. — Ну почему же, ещё и ради нашего удовольствия. Ты ведь сам хотел, нет? — младший усмехается, протягивая руку, чтобы зарыться в рыжее безумие на голове парня, едва заметно поглаживая за ухом в успокаивающем жесте, явно не желая акцентировать на этом внимание. У Минхо защемило бы сердце, летали бы бабочки и прочие насекомые в животе от этой немой заботы, если бы его тут же грубо не схватили за пряди, оттягивая назад, засаживая глубже. Старшему почти становится стыдно за то, с каким энтузиазмом он двигается и как громко скулит. — Блять-блять-блять, — шипит Ли, стоит парню второй рукой обхватить его покрасневший и уже изнурённый член, ощутимо надавливая на сочащуюся головку и проводя по уздечке. Хан переходит на мучительно медленный темп, входя до звёзд в глазах глубоко и двигая рукой так беспощадно быстро, что челюсть старшего отвисает. — Вот скажи, правильно ведь говорят, что все в меру прекрасно? — сжимая основание, и тем самым в очередной раз удержав от оргазма парня, насмехается Джи, выскальзывая из обессиленно трясущегося тела. Чтобы спустя полсекунды вновь войти, на этот раз лишь кончиком. — Блять, какой же ты мудак, Хан, — парень поворачивает голову, едва встречаясь с ним глазами. Минхо видит, как по красивому лицу скатываются капельки пота, собравшиеся на лбу, и невольно задерживается на этом зрелище дольше положенного. — Если ты меня сейчас не трахнешь, это сделаю я с тобой.       Не удержавшись от смеха, (немного нервного), Джисон наконец-то вбивается в податливое тело и комнату тут же заполняет звук цепи ударяющейся о железные прутья. Сама кровать настолько пошло скрипит, что это лишь больше раззадоривает их. Старший удовлетворённо стонет, теряя всю напускную грозность, тут же закрыв трепещущие веки и закусив подрагивающую губу, подаваясь навстречу крепким бёдрам до громких шлепков, несмотря на скованное положение и усталость.       И он уже готов вновь зарыться в подушку, пачкая её слюной и слезами из-за особенно приятных толчков, как его отстегивают, резко переворачивая.       Джисон тут же опускается на локти, расположенные по обе стороны от лица Ли, чтобы припасть к карминовым губам. Воздух застревает на дне лёгких от того, насколько нежно младший целует, мягко обхватывая нижнюю губу и вбирая её в горячий жар рта. Прикусывает, оттягивая и трепетно, словно к драгоценности, касается пальцами румяной скулы, не отрываясь ни на секунду. Запоздало, но Минхо отвечает, всё ещё чувствуя, как кружится голова от этой неожиданной ласки. Отстраняясь, он залипает, рассматривая своего парня, как в первый раз, любуется растрёпанными волосами, сдувая выбившуюся прядь, и алыми щечками, к которым тут же тянется слегка затёкшими руками.       Джисон так невыносимо красив, что сердце Минхо уже устало сжиматься каждый раз, когда он смотрит на него дольше трёх секунд.       Ли уже хочет вновь притянуть к себе младшего, как тот отстраняется со странной ухмылкой на лице. — Поможешь мне, малыш? Будь добр, я так устал. — Что? — хмурится Хо, будучи всё еще в замешательстве. — Сядешь на меня? — несколько раз чмокая приоткрытые от возмущения губы, улыбается младший. Минхо хочет ему врезать. — Ты издеваешься? — Ли привстаёт на локтях, чтобы придать своему виду больше сердитости. Весь нахохлившийся он вызывает у младшего лишь умиление, поэтому тот не удерживается и ещё раз чмокает его, на этот раз в нос. Минхо почти теряется, но вовремя берёт себя в руки и садится, сбрасывая наглеца с груди на колени, — Если ты не заметил, то мои ноги не функционируют нормально, и не будут ещё несколько дней, а ты предлагаешь мне скакать на тебе?! — Да, — просто отвечает Хан, вновь плотнее прижимаясь к телу старшего, начиная зацеловывать тонкую шейку. Ли с дрожащим выдохом откидывает голову, прикрывая глаза и позволяя младшему всё, что тому вздумается. — Это я тебе и предлагаю.       Ха, ты идиот, если думаешь, что я хоть пальцем шевельну, Хан Джисон.

***

      Изо рта почти что сыпятся проклятья, когда он удобнее располагается сверху, ощущая, как сильно сопротивляются перенапряженные мышцы разморенного тела. Он точно вернёт тренировки — думает Хо, приставляя член к растянутому входу. Сжатая челюсть чуть ли не скрипит от безуспешных попыток быть тихим. Чувствительность настолько высока, что фактически больно. — Ненавижу тебя. — А я твой гребаный телефон, так что пошевеливайся.       Оба стонут, когда Ли садится до конца, и как бы Хан не хотел начать вбиваться, он оставляет все на хрупкие плечи старшего, предпочитая наблюдать за тем, как тот, шипя, насаживается, откинув голову. Внутри все горит и ноет, но острое чувство возбуждения не оставляет в покое, жадно требуя больше и скорее. Шумно выдохнув, Минхо даёт себе минуту, после чего начинает скакать на младшем, словно сорвавшийся с цепи, срывая у того крики. — Детка, детка, полегче… Блять, — Хан хватается за тонкую талию, точно оставляя на ней синяки, стоит парню начать водить бёдрами по кругу. — Твою мать, baby.       Вид абсолютно уничтоженного парня под ним, делает Минхо настолько самодовольным, что тот плюёт на свои уже почти убитые бёдра и ускоряет движения чуть ли не вдвое, от чего кровать грозится развалиться. Реакция моментальна. Младший откидывает голову, скуля, и шипя проклятья, особенно громко, когда Ли, будто нарочно, сжимается до шума в ушах и искр в глазах.       Но длится это недолго, и вскоре долгое отсутствие физических нагрузок и два пережитых оргазма, сказываются на старшем, и тот постепенно замедляется, после вовсе останавливаясь. Обессиленный, он падает прямиком на Хана, который пытается понять, что произошло. Переведя дыхание, Джисон тянет парня повыше к себе в объятья, случайно выскальзывая из него.       Минхо непроизвольно стонет от опустошенности, в ту же секунду жалея об этом, потому что: — Котёнок, ты такой милый. — Заткнись нахуй, Джисон.       Хан готов поклясться, что кончики ушей того покраснели. К несчастью, желание прийти наконец-то к разрядке намного больше, чем желание поиздеваться над старшим, поэтому юноша решает отложить это на потом. Вместо этого он вновь возвращается в узкий жар. Хрипы под ухом, заставляют покрыться мурашками, каждый грёбанный сантиметр его тела. Он невольно вздрагивает, меняя угол. — Блять! — слезливо стонет Ли, подаваясь навстречу.       Хан прикусывает губу, подхватывая старшего под бёдра, и делает пробный толчок, целясь примерно в то же место. Есть! Минхо над ним будто с каждым движением, касающимся простаты, становится всё больше похож на того самого котёнка, которым его называет младший. Он мурлычет под нос, иногда громко вскрикивая, и тянется за поцелуем, трепетно оглаживая лицо и шею своего парня. Цепляется за плечи так крепко, оставляя следы ногтей на коже, и кричит, когда чувствует горячую сперму, разлившуюся внутри себя. Джисон не дает ему слезть, продолжает двигаться, переживая собственный оргазм. — Ложись, я помогу тебе, — оставляя поцелуй на щеке, он отпускает чужие бёдра, ожидая пока тот исполнит сказанное.       Стоит голове коснуться подушки, а телу расслабиться, как его тут же подкидывает над кроватью. Джисон, вновь лежащий в ногах, облизывает блестящий от естественной смазки член, и шепчет то, что доводит до края намного быстрее: — Можешь трахнуть мой рот, малыш, так сильно, как тебе захочется. Не сдерживай себя.       Окей, они попадут в ад.       Но эта мысль не волнует их, и вообще они привыкли забивать голову другими приятными вещами. Поэтому Хан с удовольствием предоставляет свое многострадальное горло на растерзание, а Ли с большим удовольствуем этим пользуется, вбиваясь, словно в последний раз. Не проходит и половины минуты, как он кончает в рот младшему, выкрикивая его имя.

***

      Уже вечером, после того, как оба принимают душ, (к радости младшего, вместе), они ложатся на заправленную кровать со свежим постельным бельем, набрав по пути несколько пачек снеков и сладостей, и включают что-то про жизнь семейства двукрылых. Телефон Минхо вновь подаёт признаки жизни. К глубокому сожалению некоторых.       Хан навостряет уши и боковое зрение, пристально следя за действиями и реакцией старшего. К его удивлению, она нулевая. Даже несмотря на разрывающийся уведомлениями гаджет. — Тебе пишут, — как бы невзначай говорит младший, забрасывая удочку. — Знаю. Не глухой, — Хо лишь тянется за пачкой мармеладок лежащей между ног его парня. В глазах можно заметить плохо скрываемое веселье. — Ну так, может ответишь? — оторвав взгляд от пропавшего во рту старшего желейного червячка, Сон хмурится в замешательстве, не понимая, что послужило поводом для радости Ли. — Хм, — вновь опуская руку в пачку, он делает вид что задумывается. Затем вытягивает оттуда мишку, недолго размышляет, прежде чем толкнуть её в приоткрытый рот младшего, — Спасибо, но я откажусь. Пока что.       Не давая возможности вставить слово, он тянется к Хану, чмокая того в губы. Младший вовсе теряется, смотря так уязвлённо и, кажется, с готовностью просить прощения, что Минхо спешит продолжить: — Урок, конечно, усвоен, и всё такое, но если всё, что требуется для крышесносящего секса, это проигнорировать тебя недельку-другую, знаешь, я готов идти на такие жертвы.       Ли разражается громким смехом, когда, возмущенный до крайней степени, парень начинает бить кулачками по его плечу и что-то бубнить про бессовестность и охреневшего в край старшего. — Шучу-шучу, бельчонок, иди сюда, — сажая к себе на коленки, Минхо целует обиженного младшего, усмехаясь, когда тот отвечает, не заставляя долго ждать. — Разве смогу я так поступить? — шепчет в макушку, стоит Джисону устроиться у него между ног, спиной облокачиваясь на грудь, чтобы продолжить просмотр уже начавшейся программы. — А вдруг ты умрёшь от скуки? Я слышал для представителей твоего вида это не редкость.       Под звонкий смех, Хан поворачивает голову, всматриваясь в глаза явно довольного своей шуткой, старшего. Тот вновь хохочет, в перерывах целуя изрядно раздражённого младшего.       Не с тем связался. — М-м, смешно тебе? Хорошо, раз уж ты у нас так хорошо осваиваешь уроки, то, — делая небольшую паузу, Джисон проводит по щеке старшего. Тот словно кот, сразу же подается ласке, вызывая улыбку, которая сменяется оскалом, — думаю правильно будет лишить тебя прикосновений на ближайшее время. Посмотрим, кто из нас первый помрёт от скуки. — Стой, что? Хани?       И будто по иронии судьбы в этот момент раздаётся трель телефона. Джисона. — Ой, это, кажется, моя знакомая. Тысячу лет не общались, — подскакивая с кровати, он несётся к столику. — Джисон. — Прости, милый, давай позже договорим? — Эй!