Морское стёклышко, затерянное в прерии

Бейкон Хиллс имеет отвратительную планировку. Тео всегда это знал, и раньше он использовал это в своих интересах, но теперь… он скрипит зубами, садясь в очередную угнанную машину, и подносит перманентный маркер к губам, чтобы сжать зубы вокруг крышки и снять её. Он наклоняется — его глаза вспыхивают, чтобы видеть в темноте — и отмечает положение двух охотников, охраняющих одну из полдюжины дорог за городом, на бумажной карте, раскинутой на пассажирском сидении машины. Закончив, он переводит взгляд на остальную часть карты: все области, которые он уже исследовал, отмечены соответствующими знаками. «Вот оно», — подсказывает какая-то тихая, вкрадчивая часть разума Тео. Если и попытаться прорвать блокаду, которую Монро воздвигла вокруг города, так это здесь. Всего два человека, они особо не развернутся, чтобы обстрелять, и место находится в нескольких километрах от чего-либо значимого. И от подмоги. «Можно свалить, — подсказывает та же самая часть разума Тео. — Ты можешь свалить прямо сейчас.» И это будет легче лёгкого. Он может выйти из этой машины и обернуться. Уже достаточно темно, чтобы его шерсть слилась с ночью, и он сумеет разорвать двух охотников, прежде чем они даже осознают, что происходит. И дорога останется открытой и неохраняемой. Тео потом приведёт себя в порядок и вернется в свою украденную машину — пикап придётся оставить, но он согласен заплатить эту цену — а потом окажется за сотни километров, прежде чем кто-либо даже успеет понять, что он ушёл. «Ты снова уйдёшь?» — сказал Лиам всего несколько часов назад. Тео щелкает колпачком маркера и бросает его поверх карты, а потом заводит машину и быстро разворачивается, возвращаясь в город. Позиции людей Монро могли измениться, или они могли выставить новые блокпосты. Он проверит их на обратном пути к Макколу. Но в кармане звонит телефон. Тео выуживает его и хмурится. — Скотт? Маккол начинает быстро резко говорить. Тео на заднем плане также слышит повышенные взволнованные голоса. Он слышит Стайлза и моргает. А потом снова фокусируется, потому что в голосе Скотта скрывается боль на грани адреналина: он ранен. Произошло что-то ужасное. — Скотт, — перебивает Тео, потому что слишком много всего происходит, а Скотт говорит так быстро, что его слова путаются и сбивают с толку. — Скотт! Помедленнее! Что… — Ты должен добраться до Лиама и других в больнице, — повторяет Маккол, и теперь, помимо адреналина и боли в голосе, Тео слышит отчаяние. — Джерард сказал… Тео чувствует, как у него холодеет кровь, потому что не трудно представить, что сказал Джерард. Мелисса позвонила, чтобы сообщить, что что-то происходит в больнице, и, вероятно, так оно и было, а в лучших ловушках всегда использовался живец. — Просто выиграй нам больше времени, — говорит Скотт, а разум Тео уже услужливо подкидывает ему картины Нолана, Мейсона, Кори и Лиама, мёртвых или умирающих на скользком линолеуме в больнице. — Где бы Лиам и остальные ни были, вытащи их оттуда. Кажется, что всё лицо Тео немеет. — Мне нужно выиграть время, чтобы вы могли придумать план или чтобы вы успели получить помощь? — он заставляет себя спросить, потому что это актуально: он должен знать, спасательная ли это операция или… что-то ещё. — И то, и другое, — заявляет Скотт и кладет трубку. На самом деле проникнуть в больницу оказывается поразительно легко, потому что, как и все настоящие любители, люди Монро полностью сосредоточены на одной единственной цели, исключая остальные. Для Тео этот факт мог бы быть утешительным, за исключением того, что их единственная цель — убить стаю Скотта. Убить Лиама. Он стоит посреди хаоса первого этажа, напрягая сверхъестественный слух, и щурится, глядя в потолок и пытаясь оценить, что происходит. Что бы сейчас тут ни творилось, вся основная заварушка происходит на четвёртом этаже. Прямо над Тео и, судя по звукам, прямо перед лифтом, у которого он сейчас стоит несколькими этажами ниже — Рейкен отчётливо слышит голоса спорящих. Он слышит, как спорит Нолан. Взгляд Тео скользит по лестнице в дальнем конце коридора, но снова возвращается к лифту. В другой ситуации он бы пришёл к выводу, что запереть себя в металлическом ящике, работу которого он не контролирует, будет верхом идиотизма, за исключением того, что он почти уверен, что у него нет времени, чтобы добраться до лестницы и взбежать на четыре пролета по ней раньше, чем все, что происходит на четвёртом этаже, достигнет своего апогея. И затем лифт открывается перед Тео, как божественное послание. — Твою мать, — тихо рычит он и пробирается мимо находящихся в панике докторов, медсестер и пациентов, выбегающих из лифта, чтобы он мог вбежать внутрь. Он снова и снова ударяет пальцем по кнопке четвертого этажа. — Ну давай, блин, — бормочет он, глядя в потолок. Когда начинается стрельба, он находится между третьим и четвёртым этажами. Он перестаёт дышать. «Ты опоздаешь», — шепчет коварный голос в голове Тео, но он отчаянно глушит этот голос, потому что должен. Двери открываются. Пули проносятся мимо и врезаются в дальнюю стену лифта, минуя Тео на несколько сантиметров. Но ему всё равно, потому что Лиам стоит перед открытым теперь лифтом в боевой стойке, как абсолютный идиот, и Тео исключительно на инстинкте бросается вперёд, хватает его и тащит назад в лифт. Двери снова закрываются. Тео хлопает рукой, чтобы нажать кнопку аварийной остановки, чтобы не дать охотникам снаружи добраться до них. Другая его рука всё ещё держит бицепс Лиама, а спина Лиама всё ещё прижата к его груди. Что-то теплое и влажное стекает по рубашке Тео там, где рёбра Лиама вжимаются в собственные ребра — Данбара подстрелили. Однако это не мешает ему оттолкнуться от Тео в следующую секунду. Он немного пошатывается, а затем резко оборачивается, выражение его лица колеблется между недоверием и яростью и, кажется, даже облегчением. Лиам коротко, поверхностно дышит, и от дыхания его плечи поднимаются и опускаются неравномерно, он немного кренится на бок, в сторону, где его ранили, и смотрит на Тео. — Что ты здесь делаешь? — требует, его слова звучат прерывисто, поскольку попытка говорить, по-видимому, заставляет двигаться все еще заживающие ребра. Менее часа назад Тео сидел в украденной машине и смотрел на прекрасную возможность покинуть Бейкон Хиллс со всеми его проблемами и опасностями. А теперь он в лифте, у которого полдюжины охваченных страхом охотников сердито пытаются придумать, как снова открыть двери, а одежда Тео перепачкана кровью Лиама. Лиама, который по-прежнему смотрит на него. — Я задаюсь тем же вопросом, — искренне откликается Тео. Один из охотников в отчаянии хлопает рукой по закрытым дверям лифта. Лиам подпрыгивает, его глаза устремляются к двери. Когда он поворачивает голову, Тео наконец видит засохшую кровь на его виске. Судя по рисунку, это была пуля. Сейчас, конечно, всё зажило, и Лиам, кажется, уже не думает об этом, но факт остается фактом: если предположение Тео верно, а они обычно верны, кому-то почти удалось пустить Лиаму пулю в лоб. — Слушай, — рычит Тео, потому что вид этой крови, этой раны на виске Лиама заставляет что-то сжаться в груди, и нужно что-то сказать. — Я не собираюсь умирать за тебя! Внимание Лиама возвращается к нему. Его глаза сужаются, а линия рта напрягается. — Я тоже не собираюсь умирать за тебя, — без колебаний выплевывает он. Тео чувствует, как сжимаются его челюсти. В ослепляющем свете огней лифта он видит, что Лиам делает то же самое. Они застряли в центре металлического ящика, в окружении людей, которые намерены увидеть не только их смерть, но и искоренение всего их вида, и отказываются умирать друг за друга. Но если они не придумают что-то, смерть, вероятно, именно то, что их обоих ждёт. «Я мог бы уйти», — снова думает Тео. Он мог бы оставить Лиама наедине со всем этим. Что-то скручивается в его груди — сердце его сестры сжимается при этой мысли, но у него нет возможности обдумать это. Лиам внезапно подтягивается, а затем выдыхает, грубо и разочарованно. Он напрягает челюсть и смотрит на Рейкена яркими и внимательными глазами. И Тео понимает, что невольно затаил дыхание. — Но я буду, — заявляет Лиам, и, как бы неохотно это ни звучало, он заканчивает фразу — драться рядом с тобой. Дыхание, которое Тео сдерживал, вырывается из его груди само собой. Часть его хочет отвести взгляд от Лиама, но не может. Глаза Лиама, встретившиеся с ним, поймали его. Боковым зрением Тео всё ещё видит кровь, покрывающую половину лица Лиама, и на мгновение он думает о том, что могло случиться, если бы он был там, когда кто бы это ни был, выстрелил в Лиама. Всё могло быть иначе. Могло вообще не случиться. — Хорошо, — соглашается Тео. Его глаза по-прежнему не отрываются от Лиама. Он кивает на дверь, на охотников снаружи, не отводя взгляда. Это приглашение. Пакт. — Тогда давай драться.