Recursion

Медицинский Центр Аркадии Бэй Аркадия Бэй, Орегон Мы сидим в душной комнате ожидания госпиталя Аркадии Бэй уже час, и примерно столько же я пыталась читать грёбаный журнал из той же дурацкой комнаты ожидания. Наконец сдавшись, я бросаю его на столик и поворачиваюсь к мужчине, сидящему рядом. — Так, Дэвид, — кажется странным говорить с ним без сарказма. — было заметно, что ты знал свою херню тогда. Ты, типа, доктор под прикрытием или что-то такое? — Нет, — кратко отвечает он, после чего добавляет. — но я научился некоторым вещам в армии. — Оу, — его ответ будто наземная мина, если её вообще можно тут расслышать. — что ж… Ой, к чёрту. — Спасибо, Дэвид. Серьёзно, спасибо огромное. — Это пустяки, — грубо отвечает он, потому что конечно, он ответит грубо. Что ж, так просто уйти от разговора я ему не позволю. — Чувак, это были ни разу не пустяки! Я была пиздец как бесполезна! Я даже думать не могла. Макс просто лежала там, беспомощная, а я… я. — чёрт, я зашла слишком далеко. У меня снова наворачиваются слёзы. Надеясь, что он не заметил, я зажмуриваю глаза, чтобы удержать их. Я слышу, как Дэвид открывает рот, чтобы заговорить, колеблется с секунду, затем говорит: — Я знаю, каково это. Не знаю, какого ответа я от него ожидала, но я более чем уверена, что не такого. И даже если он кажется очередной миной, я не могу не спросить: — Что? — Когда друг в один момент в порядке, а в другой истекает кровью на земле. Как будто весь мир резко тормозит, затем начинает мчаться со скоростью в миллион миль в час, и всё, чего ты хочешь — помочь ему, но не можешь вспомнить, как. Удивившись, я дёргано киваю ему. — Д-да. — Да, — вздыхает он. Я знаю, что здесь мне нужно замолчать, но любопытство берёт верх. — Так и произошло с Ф… — Как думаешь, почему Джойс задерживается? — слегка резко спрашивает он? — Не знаю, — я время от времени могу быть невнимательной, но эта тема определённо закрыта для разговора. Мы возвращаемся к сидению в тишине, затем меня посещает мысль. Удивительно дурацкая мысль без какого-либо основания в реальности, которая всё ещё пиздецки меня пугает. — что если это моя вина? — Что? — теперь он выглядит сбитым с толку. Хотела бы я быть в правильном настрое, чтобы этим насладиться. — Прямо перед тем, как упасть, она… — я пялюсь на царапину в линолеумном полу комнаты ожидания, неспособная поверить, что я собираюсь озвучить это идиотское предположение вслух. Вообще я собираюсь было сказать «неважно», когда слова вырываются непрерывным потоком. — я поспорила, что она не поцелует меня, и она поцеловала, но потом я слегка психанула, потому что я не ожидала, что она, понимаешь, сделает это, а потом она стала странным образом счастливой и поцеловала меня снова, и это было великолепно, а потом она… — Погоди. Ты поспорила с ней, что… — тянет он, пока его сознание догоняет выпаленное мной. — оу, эм… — Что если это, типа, настолько свело её с ума, что у неё случилась аневризма, или что… — Хлоя, — Дэвид слегка неловко переминается в своём стуле. — я более чем уверен, что дело не в этом. — Но… — Я могу гарантировать, что это не то, что произошло, — настаивает он со знакомой строгостью, крадущейся в его голос. — слушай, ты не можешь начать винить себя за то, что было не в твоей власти. Это тебе не поможет, и определённо не поможет Макс. Поверь мне. Я разрываюсь между желанием спорить, потому что это Дэвид, и желанием согласиться, потому что это Макс. Я не в том состоянии, чтобы делать сейчас подобные решения. — И как бы то ни было, — протянув руку, он неловко хлопает меня по плечу. — я думаю, что Макс будет в порядке. — Думаешь? — Да, думаю, — он слегка улыбается. — предполагаю, что она сильнее, чем кажется. Как ни странно, я смеюсь. — Чел, котята сильнее, чем Макс кажется. Он усмехается, и я почти отскакиваю в шоке. У нас с Дэвидом «момент»? Вот что сейчас происходит? — Ну, она точно сделана из чего-то твёрдого, чтобы взять на себя вину за тебя, не так ли? — Что ты… — я замолкаю на полуслове, вспоминая травку, за которую Макс взяла вину на себя, и своё собственное паническое признание ранее. — о, точно. Это. — Да. Это, — он слегка хмурится, затем вздыхает. — я говорил серьёзно, к слову. У тебя не будет проблем из-за того, что ты держала ту травку в комнате, как и у Макс. Такое чувство, будто меня сбросило в сумеречную зону или ещё куда. Дэвид спокойно относится к наркотикам. Это последняя вещь в списке тех потрясших меня вещей, которые произошли за последние пару часов, и честно говоря, я не уверена, сколько ещё смогу пережить. — У нас не будет проблем? — Я пообещал, что не будет, если ты скажешь мне правду, а я держу свои обещания. — Оу, — из желания делать что-нибудь получше, я ковыряюсь в одной из дыр в своих джинсах. — это, честно говоря, очень кру… — Хлоя? Дэвид? — голос мамы перебивает меня до того, как я успеваю случайно сделать Дэвиду комплимент, и она входит в зону ожидания секунду спустя с раздражённым выражением лица.— вот вы двое где. Клянусь, место для парковки в маленьком городке найти проще. Я улыбаюсь, пока она целенаправленно торопится к нам. Теперь, когда предварительный шок спал, мама вернулась к образу всеми любимой бывалой официантки. Я не знаю, сколько раз я жаловалась на это, или называла её жёсткой, но сейчас я просто очень счастлива знать, что мне есть, на кого положиться. Присев, она обхватывает рукой мои плечи. — Как Макс? Есть что-нибудь новое? — Вообще нихуя, — она выглядит так, будто хочет отчитать меня за мат, но держит в себе. Думаю, нахождение моей лучшей подруги (наверное…?) в госпитале заслужило мне разрешение. — её родители уже в пути? Она кивает. — Они не могли забронировать билеты на самолёт в Портленд до завтра, поэтому они на машине. Скорее всего приедут сюда через несколько часов. — Это хорошая идея? Я имею в виду, ехать на машине. Они, должно быть, ужасно волнуются. — Я пыталась отговорить Ванессу, — она вздыхает. — я сказала ей, что никто не должен в их состоянии садиться за руль, и что авария Макс не поможет. — Не то слово, — я годами не видела родителей Макс, но не могу не засмеяться с картинки, возникнувшей в голове. — могу представить себе миссис Кей, мчащуюся по I-5 как Дорожный Воин. Мама, видимо, забавным это не находит. — Не шути так. Будь я на её месте, я бы не позволила ничему во всём мире удержать меня, чтобы не добраться до тебя. В моей груди расцветает тепло. Из смущения, я громко кашляю и указываю на стойку администрации. — Блин, почему они так долго? Если они ничего нам не скажут, да поскорее, то клянусь, я сдерживаться не стану. Вселенная, должно быть, меня услышала, потому что секунду спустя раздвижные двери рядом со стойкой открываются, и из неё спешит выйти чересчур упитанная женщина в розовой униформе и с планшетом в руке. Она окидывает взглядом по большей части пустую зону ожидания, пока её взгляд не падает на меня. — Хлоя Прайс? Я практически подрываюсь со своего места. Быстрый взгляд на ламинированный бейджик, прицепленный на массивную грудь, подтверждает, что она одна из больничных медсестёр. — Макс в порядке? Вы знаете, что произошло? — Макс? — странно, как не знакомые с ней люди придерживаются всей этой штуки с «но это мужское имя». — в её водительских правах написано… — Она предпочитает Макс, — прерываю её я. У меня серьёзно нет времени на это дерьмо. — я могу её увидеть? — Через минуту, мисс Прайс, — она поднимает планшет. — я вижу, что вы обозначили себя, как её ближайший родственник. — Да? — Вы двое являетесь родственниками? — Мы… — я колеблюсь. — нет, мы не родственники. Женщина тяжело качает головой. — Место ближайшего родственника зарезервировано для ближайших членов семьи. Вы не можете… — Я знаю, знаю. Но она учится в Блэквелле, а её родители в Сиэтле. Точнее, они были. Они уже в пути, но доберутся сюда через часы. Сейчас у вас есть только я. — Она всё ещё учится в старшей школе? — она выглядит слегка удивлённой. — Верно. — Хм, — она бросает взгляд мне за плечо, в зону ожидания. — это ваши мама и папа? Обычно я бы поправила, сказав, что Дэвид мой отчим, но сейчас это не сильно важно. — Да. — Может, мне стоит поговорить с ними. — Я лучшая подруга Макс. Мы знали друг друга с детства, — за исключением последних пяти лет, но эту часть я упоминать не буду. — они не смогут сказать вам ничего такого, чего не смогу я. — Ну, полагаю, мы можем начать с… — Мы можем начать с того, что вы скажете, в порядке Макс, или нет, — раз уж мы здесь за серьёзность, то я добавляю. — пожалуйста. Она вздыхает. — На вид она в порядке. — О, спасибо Господи. Что это было? Я имею в виду, что с ней случилось? Это было… — я не совсем хочу спрашивать. — она была под чем-то? Она колеблется, после чего качает головой. — Этого мы не выявили. Лабораторные результаты всё ещё рассматриваются, но никаких признаков злоупотребления наркотиками она не показывает. По крайней мере, не в симптомах, с которыми её привезли сюда. На самом деле, вы, возможно, могли бы ответить на несколько вопросов насчёт этого. На какие вопросы я могла бы ответить? Я не грёбаный доктор. — Эм, наверное? Задавайте. — Вы были на месте, когда была вызвана скорая помощь? Я киваю, не совсем желая об этом думать. — Согласно диспетчеру, у неё был припадок. Это правильно? — Да, это так? — Также было сказано, что у неё были тяжёлые кровотечения из носа и глаз. Можете ли вы это подтвердить? Это пиздецки нелепо. — Да, я могу это подтвердить. Также как и любой другой, кто, блять, смотрел на неё. — Пожалуйста, не выражайтесь, мисс Прайс. Я хочу сказать ей, чтобы она сама, блять, не выражалась, но я лишь делаю медленный вдох. Плохое поведение не поможет мне побыстрее увидеть Макс. — Слушайте, я прошу прощения. Я просто очень за неё волнуюсь. — Я понимаю, — она с секунду изучает меня взглядом. — участвовала ли Макк… эм… Макс в реконструкциях недавно? — Что? — Реконструкциями называются дра… — Я знаю, что такое реконструкция. И нет, Макс в последнее время не дралась. Или вообще, наверное. — Хм, — я вижу, что она мне не верит. Хуй знает почему. — каковы конкретно ваши с Макс отношения? — Я уже сказала вам, я её лучшая подруга. — Просто подруга? — Да, я просто её подруга, — говорю я. Даже если после сегодняшнего утра я не совсем уверена, на каком уровне отношений мы с Макс находимся. — это важно? — Не обязательно, — отрезает она, смотря на меня взглядом, который я видела слишком много раз в этом дурацком городке. Понятия не имею, почему это сейчас всплывает, но похуй. — я просто хочу кое-что урегулировать. — Что конкретно? — если она слышит раздражение в моём голосе — она на него не реагирует. — Ну… — она колеблется так, как всегда колеблются люди, которые обеспокоены тем, что то, что они собираются сказать, это нетерпимая херня. По моему опыту, это потому что обычно дальше и следует нетерпимая херня. — просто есть некоторые инфекционные заболевания, которые типичны в определённых социальных группах. Ага, вот и оно. Каким-то образом я удерживаюсь от желания стиснуть зубы. — Под чем вы подразумеваете… Она склоняется ближе и делает голос тише. — Я говорю о гомосексуалах. О том факте, что существуют определённые опасные и инфекционные заболевания, которые обычно распространяются между такими людьми. Мы не узнаем точно, пока не придёт полный анализ её крови, но я бы хотела избежать любого риска того, что она может вызвать их у сотрудников или других пациентов. Любого риска того, что она может вызвать. Макс приезжает в крови, а эта сучка боится за то, что она может быть переносчиком одной из «гейских болезней»? Я уже практически чувствую, как моя кровь начинает бурлить, и на секунду моим единственным желанием становится схватить огнетушитель со стены и посмотреть, как много костей этой сволочи я смогу сломать до того, как охрана меня остановит. Я так увлеклась этой фантазией, что у меня уходит секунда на осознание того, что она всё ещё говорит. — …как кажется, если татуировка является каким-либо признаком. — Что? — из всего того, что она сказала, странно, что именно на этом мой мозг решил очнуться. — у Макс нет татуировок. — У неё есть, — она перепроверяет свои записи. — даже две. Стоп. Погодите. Тут что-то не сходится. У Макс нет татуировки, как и двух татуировок. Я бы знала, если бы они у неё были, учитывая то, что я видела каждый квадратный сантиметр её кожи в бассейне прошлой ночью. Она была практически голой. Я более чем уверена, что заметила бы, будь у неё хоть какие-то татуировки. И даже если они могли быть спрятаны под её нижним бельём (не сейчас об этом думай, Хлоя, Бога ради), Макс слишком неженка для того, чтобы вообще набить себе что-нибудь, что уж говорить о татуировках в подобных местах. Так? Не зная о моей небольшой мысленной конфронтации, медсестра-сучка смотрит на меня так, будто ждёт ответа. Что ж, если она этого хочет, я дам ей хренов ответ. — Знаете, что? Пошло всё нахуй, и вас туда же. Где она? — Прошу прощения? — Меня плохо слышно? Я собираюсь увидеть Макс прямо сейчас. В какой она палате? — Я… — Скажи мне, в какой палате, или клянусь, блять, Богом, я пойду прямо в «Маяк» и скажу первому же репортёру о том, что здешний персонал думает о геях. Может я даже добавлю про ту часть, где вы поделились личной информацией с кем-то, кто не является членом семьи, — не знаю, настолько ли большое это дело, насколько его обычно раздувают шоу по телевизору, но я очень надеюсь, что так и есть. — ставлю на то, что твоему боссу прямо понравится, когда он увидит эту херню на первых страницах. Она отскакивает, выпучивая глаза. Я тоже знаю это выражение лица. Этот взгляд, который получают люди, говорящие «я не предвзятый, но…», когда осознают, что их только что уличили в этом. — Вы не можете просто… — Рискни меня испытать, сучка, — я склоняюсь ближе, наслаждаясь тем, как она отскакивает. Иногда приятно быть высокой. — увидишь, что случится. Несколько секунд спустя её плечи оседают, и она указывает в коридор. — Она в палате номер двенадцать, — её голос практически сквозит обидой, когда она добавляет. — и я прошу прощения, если мои слова были оскорбительны. — Да, наверное, — я машу в противоположном от палаты Макс направлении. — идите и побудьте нетолерантной коровой в другом месте. Я ухожу, не проронив больше ни слова, разрываясь между праведным удовлетворением и бушующей яростью. Некоторая херня никогда не исчезает, некоторые люди вокруг всегда будут грёбаными сукиными детьми, а в маленьком городке Орегона таких по округе много. В такие времена я рада, что мама не против моей ориентации. Даже Дэвид умудряется проявлять своего рода неловкую толерантность. Честно говоря, моя ориентация — это единственное, за что он мне никогда не предъявлял. Я использую прогулку до палаты Макс для того, чтобы успокоить себя. Последнее, что ей нужно — это видеть, как злая я вхожу к ней. Время надеть свою шляпу Поддерживающей Хлои. Сделав глубокий вдох, я запихиваю все свои раздражающие мысли в коробку, подписанную как «Хуйня, С Которой Я Разберусь Потом» и толкаю дверь, открывая её.