I did it my way

До ресторана, напоминающего огромный вагончик традиционных дорожных забегаловок, диковинным образом обернувшийся вокруг угла здания, они добираются, когда уже солнце клонится к закату. Фиолетовый козырек весело трепещет на ветру полосатой красно-белой оборкой. Вывеска громогласно и очень уж патетически для такого места заявляет, что ресторан открыт с 1948 года и предлагает лучшие бургеры на районе. Колокольчик над входной дверью звонко тренькает, когда их троица вваливается внутрь. Здесь вкусно пахнет пирогами, свежесваренным кофе и картошкой фри, и Броку кажется, что это и есть рай. В бытность свою двойным агентом ЩИТа и Гидры он частенько таскал сюда ребят, вопреки распространенному мнению, что Альфа СТРАЙК зависает исключительно в насквозь прокуренных барах и жрет виски в три горла. Его мальчишки обожали пироги и мамашу Джейн, лучшую официантку этого заведения, по возрасту и правда годившуюся им в матери. После сложных операций Брок отпаивал команду молочными коктейлями, от количества калорий и сахара в которых фитоняшки поехали бы крышей. Он не был здесь с тех самых пор, как на него обрушилось здание Трискелиона, но о том Брок вспоминать не слишком-то любит. Он занимает столик у окна с удобными красными кожаными диванами по обе стороны. В меру мягкие, с высокими спинками — они идеально подходят для свиданий и мировых заговоров. Официантка — не мамаша Джейн, на такую удачу не стоило и рассчитывать — раскладывает перед ними меню, но Броку оно не нужно — их коронные блюда он знает наизусть. — Так, котятки, вы доверяете папочке? — он грозно смотрит на суперов, и те слаженно и горячо кивают в ответ. — Тогда пройдемся по лучшему, что есть в этой забегаловке. Он подмигивает официантке, тощей особе с брезгливым выражением, застывшим на длинном лошадином лице, и та, о чудо, улыбается, отчего становится почти божественно прекрасной. Впечатление немного портят металлические скобы на зубах, но и на это Брок сейчас может закрыть глаза. — Милая, а принеси-ка нам для начала… Он добрых пять минут перечисляет, что и в каком количестве они будут вкушать, пока девица все подробно записывает, недоверчиво косясь то на него, то на Стива, то на Джеймса, словно прикидывая, куда в них столько влезет. — И поторопись, красавица, мы жутко голодные! — Брок скалится хищно, становясь похожим на серого волка из детских сказок, даже глаза вон желтым отливают. Или это просто отблеск ламп. Джеймс с интересом озирается по сторонам, разглядывая не шибко какой замысловатый интерьер и планируя, Брок точно знает, ходы отступления. На всякий случайный случай. — Расслабься, малыш, опасности нет! — он кладет свою ладонь поверх его. — Мы же не скрываемся ни от кого, а просто пожрать зашли. А вот Роджерс, напротив, спокоен, и Брока вдруг осеняет. — Ты бывал здесь раньше, кэп? — Стив, — поправляет тот, — и да, доводилось. — Свидание? Или заговор? — Ничего такого, просто заходил пару раз пообедать. Я… слышал, как ребята из Альфы обсуждали это место в раздевалке после миссии, — Стив смотрит ему прямо в глаза. — Меня ты никогда не звал с вами. Брок спорить готов, что в голосе Роджерса звучит самая настоящая обида. — А ты бы пошел? — Теперь и не узнаешь, так ведь? По счастью спасительница в заляпанном кетчупом переднике приносит первую порцию: огромные бургеры, которые хуй знает, как в рот-то запихнуть, горы горячей картошки фри, щедро сдобренной солью, и те самые молочные коктейли, шоколадный Броку, ванильный Стиву и клубничный Джеймсу. — Налетай! — привычно уже командует Рамлоу, и, не вспоминая о приличиях, жадно набрасывается на еду. Мясной сок, кетчуп и майонез текут по его пальцам, и он облизывает их, не замечая, как пристально и напряженно следят за этим две пары глаз. Несмотря на величину порций, все три тарелки быстро пустеют, а на очереди уже ждет кофе, пышные оладьи, политые кленовым сиропом, и подогретые куски пирогов, припорошенные сахарной пудрой и обложенные шариками ванильного мороженого. В какой-то момент в желудке Брока резко заканчивается место, и он откидывается на спинку дивана, удовлетворенно выдыхая. — Если я съем еще хоть крошку, то просто лопну, — его язык едва ворочается во рту. — Я тоже сыт, — Стив аккуратно промокает губы салфеткой. — А ты, Джеймс, может еще чего хочешь? — Еще коктейль… Можно? — жалобно спрашивает он, глядя на Брока как тот котик из «Шрека», и Рамлоу едва не хлопает себя по лбу. Он, блядь, напрочь забыл, что таскал эти самые коктейли, переливая их в термос, Солдату на базу Гидры под Вашингтоном, чтобы хоть как-то порадовать мальца. Тому они нравились куда больше, чем безвкусные витаминные болтушки, которыми его пичкали техники. — Детка, ты в норме? — Брок ловит на себе тревожный взгляд Стива, но объяснять что-либо ему сейчас он не намерен — не время и не место. Джеймс кивает не слишком уверенно, но и то хлеб. — Еще коктейль, говоришь? Сейчас наша славная, — он косится на золотистый бейдж так вовремя подошедшей официантки. Чуйка у нее что ли? — Мэри, принесет тебе еще стаканчик этого славного молочного лакомства. Клубничный или еще какой пробовать будешь? — Хочу как у Стива, — подумав немного, выдает Джеймс. — Милая, неси ванильный и взбитых сливок с вишенкой добавь, — постановляет Брок. Парой минут спустя эта идея со сливками кажется ему полным провалом. Потому что он не может смотреть ни на что другое, кроме как на губы Джеймса, которые нежно обхватывают ярко-красную консервированную вишню, снимая с нее белую взбитую шапку. В штанах у Брока вмиг становится тесно — реакция, присущая подростку с гормональным всплеском, а не суровому вояке за пятьдесят. Интересно, «там» Хелен ему тоже мимоходом что-то поправила? Когда, надругавшись над ягодой по полной программе, Барнс, наконец, запихивает ее в рот и с наслаждением раскусывает, Брок едва не спускает позорно в штаны. Роджерс по соседству, видать, чувствует себя похожим образом, потому что дышит он тяжело, словно марафон пробежал. Многокилометровый. По пересеченной местности. В полной боевой выкладке. Его щеки, шею и даже мочки ушей пятнает румянец, и выглядит это настолько… возбуждающе и одновременно мило, что Брок невольно задумывается, как невозмутимый и непоколебимый капитан ведет себя в постели. Стонет ли громко или сдерживается, до крови кусая губы? Дает в жопу или предпочитает активную гражданскую позицию? — Прекрати, — шипит Стив, словно прочитав его мысли. — Что-о? — невинно тянет Рамлоу, с трудом сдерживаясь чтобы не заржать. — Пялиться прекрати. — А мне, может, нравится то, что я вижу. Так почему не поглазеть, пока дают. Или не дают. Скажи ведь, детка, наш капитан — горячая штучка, — Брок решительно вовлекает в не такой уж и невинный флирт Джеймса, и тот, оторвавшись, наконец, от обсасывания коктейльной трубочки, бурчит свое излюбленное «Ага», которое в переводе на человеческий означает, вероятно: «Стиви, конечно, та еще конфетка, но я-то лучше, командир, не сомневайся». — Кхм, — нервно прокашливается Стив, — ну, ты тоже, в общем, ничего. — Двойной агент, — напоминает Брок, если Роджерс под кайфом от резко повысившегося уровня глюкозы в крови вдруг успел об этом позабыть, — грязный предатель, верный пес Гидры, хендлер твоего ненаглядного. — Да этой информации уже больше года. Актуализируй! — дерзит Стив. — Ну, мелкий, вот ведь засранец, — восхищенно выдыхает Баки. И это именно Баки, Брок отчетливо видит разницу. Интересно, Джеймс сам-то это осознает? — Ладно, уел, — насмешливо фыркает Рамлоу и жестом подзывает официантку. — Остатки пирогов, да, всех, что на витрине, заверни нам с собой, душа моя, и неси счет. Едем домой или ночуем в городе? — Домой! — хором выдают столетние неразлучники, припомнив, наверняка, что завтра кому-то нужно в клинику на осмотр. — Ну, домой так домой. Папка умаялся, ведете вы, — с трудом подавив зевок, Брок принимает пакет с упакованными в коробки пирогами, а счет отдает Стиву. — И не скупись на чаевые, котик. Нам ведь очень понравилась милая Мэри? Роджерс по-стариковски расплачивается наличными и щедро оставляет на чай двадцатку. Дорогу домой Брок помнит урывками. Его отчаянно клонит в сон, и он позволяет себе соскальзывать в сладкую негу и выплывать из нее, когда Стив закладывает резкие повороты на пустынной трассе. Мимо по встречке проносятся редкие фуры, рыча и выплевывая выхлопные газы в приоткрытое пассажирское окно, но это же не выстрелы, не взрывы, а значит можно спать спокойно. Брок вяло размышляет, что все они — он сам, доблестный капитан и Зимний-Баки — исковерканы сукой-войной, которая все длится и никак не желает кончаться. Кровью, которая все льется и льется. Смертью. И, может, хватит уже? Навоевались? Эй, там, наверху, слышишь? Дай покоя, мы так устали. Почти смертельно, но еще не совсем, еще поборемся, хватит силенок, выдюжим. — Что он там бормочет? — шепотом спрашивает Стив, не отрываясь от дороги. — Не знаю, мелкий, что-то про войну, — так же шепотом отвечает ему Баки. Он опускает стекло со своей стороны и закуривает, высунув локоть в открытое окно. Ветер треплет капюшон его толстовки, подхватывает дым с приоткрытых губ и уносит в ночную тьму. Кончик сигареты, алая точка, то разгорается сильнее, озаряя его лицо, то почти затухает до следующей затяжки. — Угости, — просит Стив, и пахнущие табаком пальцы живой руки легко и невесомо касаются его губ, передавая сигарету. Должно быть, это и есть рай, думает Стив. Пробиваемый фарами путь сквозь сумрак вечной тьмы, бесконечная дорога в компании тех, кого ты любишь.