Шепотом.com

— И что это ты здесь забыл? Разбазариваешь деньги Цзянов? — деловито спросила его подруга, подперев подбородок рукой. Пальцы украшали серебряные, золотые, красные ободки колец. И кисточки на серьгах тоже были кроваво-красными. — Ай, Вэнь Цин, тебя что, совсем манерам не учили? — протянул Вэй Ин, притворно поморщившись. Внешне он казался раздосадованным ее словами, но в глазах искрился смех, наполняя собой взгляд и сердце. Похоже, это была какая-то шутка, которой не знал третий человек, стоявший рядом с ними. — Деньги Цзянов? — учитель музыки Вэй Ина слегка наклонил голову, точно движения дополняли его речь вместо обычных интонации и эмоциональности. Пока что Вэй Ин знал его недостаточно хорошо, но благородное спокойствие и даже некая отрешенность, присущие учителю, уже стали легендой среди его друзей. Должно быть, поэтому Вэнь Цин без приглашения заехала за ним и бесцеремонно прервала урок. К ним подослали шпионку… Вэй Ин, фыркнув чересчур самодовольно, ничего не сказал. Зато Вэнь Цин охотно пояснила: — Именная стипендия. Учрежденная семейством Цзян. Взгляд прозрачных светлых глаз снова обратился к Вэй Ину. Получать именную стипендию в университете Пристани Лотоса — весьма почетно… — Я учусь в магистратуре, — улыбнулся тот, подтверждая догадку, а затем повернулся к Вэнь Цин: — И нет, эти уроки музыки не на деньги из стипендии. Я заработал их сам. Несколько мгновений Вэнь Цин вглядывалась в его лицо, будто ища в нем признаки обмана, а затем насмешливо проговорила, притворяясь, что ее осенила гениальная догадка: — И как же? Ты ведь целыми днями пропадаешь то здесь, то там. Только… только не говори, что пошел на панель! — Да как ты… Этим двоим будто нравилось препираться, и они отдавались процессу с настоящим спортивным азартом. Конечно, они не заметили, что направленные на них светлые глаза слегка прищурились, тщетно пряча несвойственное им выражение за длинными ресницами. *** Несколько месяцев назад Лань Чжань молчаливо искал на кухне родственников средство от головной боли. Как и все Лани, разделившие потомственное увлечение музыкой, он обладал чутким музыкальным слухом. А его соседи в снятой его агентством квартире обладали… можно сказать, что сосед обладал — причем еженощно, мешая Лань Чжаню спать. К счастью, на недавней репетиции он встретил старшего брата, Лань Сичэня, и тот пригласил его погостить. Они оба к своим двадцати с небольшим стали достойными музыкантами и выступали с концертами в лучших залах страны. Лань Сичэнь играл на сяо, а Лань Чжань — на гуцине. Их дуэт услаждал слух любого, кому доводилось его слышать, но в таком составе они выступали только на семейных праздниках. И как старший в семье из числа молодого поколения, Сичэнь унаследовал дом в Пекине и всю его живность: парочку младших отпрысков, приехавших учиться в большой город, всегда бранящего их дядюшку Лань Цижэня, который вырастил братьев, и, конечно, любимых Лань Чжанем кроликов на небольшом подворье. Но Лань Чжань, будучи приверженцем тишины и спокойствия, совершенно не мог сосредоточиться в столь нерабочей обстановке. Поэтому он обычно жил сам по себе, хотя ему всегда были рады все обитатели дома его детства. — Особенно кролики, — улыбнулся ему старший брат, когда услышал о проблеме со сном. Он заметил: — Они по тебе скучают. — Мгм, — кивнул Лань Чжань. — Тогда я приеду к ужину. — Захвати что-нибудь для А-Юаня из той кофейни. Он любит… — Сладкое? — рассеянно подхватил фразу Лань Чжань. Его голова уже была занята тем, что взять с собой, как сделать крюк до кофейни, если пойти домой пешком, и сколько придется стоять в пробке в вечерний час-пик, если вызвать такси. — Да, сладкое… — вновь улыбнулся Лань Сичэнь. Братья, такие похожие на первый взгляд внешне, стояли в залитом светом коридоре, из-за чего теплый отлив его волос и кофейный оттенок глаз выдавали, кто из них кто. — И когда ты ему что-нибудь приносишь. Мимо прошел кто-то из младших, торопливо поздоровавшись со знаменитыми Нефритами Ланей, точно побаиваясь оставаться с ними наедине. Только поначалу братья выглядели близнецами. Но у Лань Чжаня были светлые радужки глаз, кажущиеся прозрачным подкрашенным хрусталем, а всегда льдисто строгое лицо обрамляли длинные густые пряди волос того черного-черного цвета, которым может похвастаться лишь глубокая ночь, без следа синевы или тепла. — Кстати, — вспомнил Сичэнь, провожая взглядом прервавшего их юношу. — Твои гастроли ведь закончились? Почему бы тебе снова не взять учеников? Лань Чжань вздохнул. Если даже старший брат, с полуслова заметивший, что он устал и не высыпается уже больше недели, не может понять его желания общаться с людьми в ограниченных и строго контролируемых дозах… — Мне не везет на учеников, — уклончиво ответил он, сосредоточив внимание на нефритовой подвеске гуциня в своих руках. — Но ты тем не менее достигаешь высоких результатов, — заметил Сичэнь без всякой лести. — Все ученики от тебя в неизменном восторге. Дядя счастлив слышать отзывы от коллег, которым ты их передаешь… Пожалуй, лишь последняя фраза, явно пущенная в ход не просто так, могла действительно повлиять на решение Лань Чжаня. Дядя Лань Цижэнь был не только опекуном братьев после смерти родителей, но и прославленным учителем сольфеджио у нескольких поколений Пекинской консерватории. Талант обучать других, вероятно, передался Лань Чжаню от него, хотя дядя не обладал и толикой его природной терпимости и переломал бы половине из его бывших учеников ноги за плохую игру или отсутствие слуха. — Мгм. Я подумаю об этом, брат. *** А-Юань был дальним родственником, но даже если его отец носил фамилию Вэнь, Лани никогда не делили семью на «близких» и «не очень». Сначала он, а затем младший Лань Цзинъи приехали из Гусу, чтобы получить должное образование в Пекине, и уже несколько лет жили под пристальным надзором дядюшки Ланя и, в свою очередь, следили за кроликами Лань Чжаня в его отсутствие. В общем, кто-то в этой пищевой цепочке точно был домашним питомцем. Лань Цижэнь заставлял учеников вставать рано утром, ложиться спать, едва стемнеет, а днем — неустанно тренироваться и совершенствовать свои навыки во всем, чего бы они ни коснулись. Поэтому А-Юань уже довольно сносно играл на гуцине и частенько спрашивал профессионального совета у Лань Чжаня, несмотря на то, что учился на медицинском факультете. А вот Цзинъи, которому, к досаде всей родни, точно медведь на ухо наступил, приходилось восполнять долг перед предками-музыкантами по-другому. Например, приготовлением ужина. Но наступило время отхода ко сну, а Лань Чжань, занявший свою старую спальню, все никак не мог очистить разум и наконец выспаться. Досадуя на себя самого в девственной ночной тишине, нарушаемой разве что мерным дыханием спящих, он даже испугался, что успел привыкнуть к пошлым звукам из-за стены. Неужели его режим сна, старательно культивируемый всю жизнь благодаря суровому воспитанию дяди, теперь разбит вдребезги какими-то шумными молодоженами? Когда продолжать ворочаться с боку на бок стало совсем невыносимо, он рывком поднялся с кровати и рискнул сделать вылазку к домашней аптечке — как он знал, всегда хранившейся в шкафу над холодильником. Стараясь передвигаться тихо и даже не включая свет на кухне, чтобы не перебудить весь дом, он благополучно завершил миссию — выпил таблетку от головной боли, подумав немного, подготовил овощи для утреннего смузи (как говорил дядя, «польза должна быть во всем!»), полистал ленту новостей в смартфоне и наконец почувствовал себя более-менее готовым вернуться в постель. Но проходя мимо спален мальчиков по пути к себе, он заметил, что дверь комнаты А-Юаня закрыта неплотно. Он вовсе не хотел подглядывать, но так вышло, что, стоило только бросить взгляд, как он увидел, что А-Юань не спит, а что-то смотрит на своем ноутбуке, зевая в вебку в больших наушниках. Свет, бросаемый на юношу ярким экраном, мерцал — очевидно, на нем менялись изображения, а значит, это было какое-то видео. «Это не мое дело», — решил Лань Чжань, внутренне досадуя на то, что после всех этих ночей его первую мысль насчет того, что именно в ночи тайно смотрел А-Юань, никак нельзя было назвать приличной. Он поспешил проскользнуть в свою комнату, ощущая, как от смущения горят уши, сразу же рухнул в постель, и усталость наконец дала о себе знать — он почти мгновенно уснул. Да так крепко, что наутро проснулся позже обычного. Так что на кухне был только А-Юань, доедавший свой завтрак — остальные, очевидно, уже разбежались по своим делам. Правда, налив себе чашку травяного чая и присев за стол, Лань Чжань понял, что что-то не так. А-Юань тут же заерзал на стуле и бросал на него какие-то странные опасливые взгляды. Сделав небольшой глоток зеленой горьковатой жидкости, Лань Чжань спросил: — Ты не опаздываешь на учебу? — Мне сегодня ко второй, — поспешил заверить его А-Юань. Лань Чжань не стал его торопить, спокойно попивая свой чай в ожидании, когда тот заговорит сам. И точно: — По правде сказать, я специально остался, чтобы попросить вас не рассказывать учителю, что я не спал после положенного часа! — зажмурившись для храбрости, выдал он как на духу. Учителем все привыкли называть Лань Цижэня, и только братья обращались к нему как к «дяде». Лань Чжань не спеша опустил чашку на стол и лишь затем произнес: — Хорошо. Он не видел никакого смысла в том, чтобы выдавать парнишку дяде, тем более, что непонятно было даже, что именно тот делал и сколько правил дома Лань нарушил. — Хорошо? Правда? — обрадовался А-Юань. — Я так испугался, что учитель посадит меня писать строчки накануне экзамена по игре на цине. Если я не успею подготовиться, будет очень нехорошо. Еще мне нужно сдать проект в университете и… Про себя Лань Чжань от души посочувствовал горе-студенту. Но проступок есть проступок, и наказание — это часть обучения. — На первый раз я не стану говорить дяде, — честно признался он. — Но впредь ложись спать вовремя, и у тебя не будет неприятностей. — Да как же, — вздохнул А-Юань, мнущий в руках уголок скатерти, — я бы только рад, но ведь накануне экзамена я никак не могу заснуть. К счастью, у него не вызвало никаких вопросов то, что Лань Чжань тоже бодрствовал в необычный час. Тот вспомнил прочитанное не так давно в предложенных новостях новомодное исследование: — Говорят, если вечером смотреть кино, особенно с большим количеством событий или экшном, можно получить проблемы со сном, — мягко пожурил он. — Я и не смотрю кино перед сном, — возразил А-Юань, поняв, что его видели с ноутбуком в руках. — Просто единственное, что помогает мне уснуть, чтобы встать вовремя — это видео с АСМР. — АСМР? — переспросил Лань Чжань, старательно наблюдая за плавающими в чае вытянутыми листьями, точно те собрались сбежать из кружки в плотном кольце рук. — Что это? Глядя на честное и открытое лицо А-Юаня, так переживающего из-за будущего экзамена, он не мог допустить и мысли, что названное им непонятное название — какой-то малоизвестный жанр порнографии. — Ну… — протянул А-Юань, явно не зная, как лучше подать информацию, — если вкратце, это когда люди шепчут или создают всякие звуки — постукивания, шелест, шум воды. В общем, все, что убаюкивает и помогает заснуть. А, еще говорят, что от некоторых звуков бывает эффект, как будто по телу бегут мурашки. Но у меня такого пока не случалось… — И это правда помогает заснуть? — Лань Чжань с сомнением поднял на А-Юаня взгляд. Чай в его кружке давно закончился, но он решил закончить разговор прежде, чем идти за новой порцией, иначе было бы невежливо прерываться. — Правда, — кивнул А-Юань. — Я… скину вам ссылку на статью про этот эффект. Ну или поищите в интернете такие ролики. Можно и аудио, но залипать в видео как-то лучше расслабляет… Много позже Лань Чжань искренне посчитал, что лучше бы А-Юань в ту ночь смотрел боевик. Или что-нибудь другое, тоже с рейтингом 18+. Что угодно, кроме треклятого АСМР. Но тогда он об этом, разумеется, еще не знал. *** Этим же вечером Лань Чжань-таки не смог сдержать любопытство. Поворочавшись под одеялом минут пять для приличия, он достал смартфон и загуглил аббревиатуру, которую А-Юань скинул ему в мессенджере. Пару статей о незнакомом доселе АСМР он успел прочесть еще за обедом. Собственно, от всем известных успокаивающих дисков с «шумом моря», «звуками природы» или «звуками леса» АСМР-видео отличались, во-первых, эффектом, а во-вторых, тем самым пресловутым чувством мурашек, который вызывали некоторые определенные звуки у некоторых (далеко не у всех) людей. А люди, которые создавали такой контент, поэтично назывались АСМР-истами — АСМР + артист. Надо признаться, что как человек, всю свою жизнь посвятивший звукам и их извлечению, хоть и на струнах, Лань Чжань был немало заинтригован. Раньше он не знал, что подобное существует, но если подумать, иные звуки и впрямь обладали особо приятным эффектом — например, постукивание ногтями по стеклянному стакану, шуршание пены от шампуня на волосах или клацанье старенькой клавиатуры с высокими клавишами. Такая была у Лань Чжаня, еще когда он учился в школе — лежала на столе в этой самой комнате. Решившись, он ввел в строку поиска «известные АСМР-исты», но запрос, видимо, был не самым популярным. Лежа держать телефон перед собой было неудобно, в какой-то момент его рука соскользнула, и одна из выданных ссылок открылась. Он хотел было поскорее закрыть незнакомый сайт, но взгляд привлекло превью оказавшегося вверху экрана видео. На нем некто поднес к губам поперечную флейту ди, причем держа ее правильно, как и нужно для музыкальной игры. Лица видно не было, только челюсть, а еще скрытые черной одеждой плечи да руки. Было очевидно, что это — молодой мужчина, и что флейта — не просто аксессуар для видео; автор действительно умеет играть на инструменте. Под видео белыми буквами на черном фоне сайта было написано, что АСМР-колыбельная этого популярного АСМР-иста «поможет уснуть и расслабиться со 100% результатом — полное удовлетворение!». А буквами поменьше — что это специальное видео, доступное всем желающим только на несколько дней, чтобы поскорее пополнить армию «живых мертвецов», то есть тех, кто оформил подписку на сайте «АСМР по-взрослому» и может считаться фанатом исполнителя. И что в конце зрителей ждет приятный сюрприз. Лань Чжаню почудилось, что губы флейтиста, сложенные в дежурной улыбке, будто таят в себе издевку, едва заметное, но все же ощутимое чувство брошенного вызова. Изящные музыкальные руки незнакомца уверенно касались черного дерева. Подумав, что колыбельная в любом случае не помешает, Лань Чжань наконец ткнул в середину изображения, на призрачную кнопку «play». Да, незнакомец действительно сыграл тихую расслабляющую мелодию, пальцы так и порхали по резным узорам старинного инструмента. Лань Чжаню она напомнила о детстве. О материнских напевах у колыбели. Он болезненно четко помнил каждую деталь о своей матери. Точнее, она была матерью и для брата, но Лань Сичэнь не любил вспоминать о печальном прошлом их семьи. Тогда именно на него легла и ответственность, и грусть, и боль. А маленький Лань Чжань еще не понимал, что такое смерть. Мамы не было в доме, но что с того, разве это было впервые? Он верил, что ее просто забрали на очередное обследование, как обычно, и скоро их оденут в парадные костюмчики и приведут в ее палату, заставленную любимыми цветами, названия которых Лань Чжань не знал, а если вести себя хорошо, то даже разрешат обняться перед уходом. Родители поженились вопреки воле семьи. Даже до маленького Лань Чжаня, даже после ее смерти долетали слухи. Говорили, что она была охотницей за наследством и вышла за деньги их отца, а не по большой любви. Что она захомутала его и заставила жениться, забеременев Сичэнем. Или что он принудил ее силой и не позволил избавиться от ребенка. Что он словно обезумел и поставил будущее на карту ради не пойми кого. Говорили, говорили, говорили… А отец так и не оправился после всего случившегося. Он словно и сам умер в тот день, когда Лань Сичэнь и Лань Чжань впервые остались дома одни. После этого дня в доме не бывало цветов. Это неправильные, уродливые мысли, но порой где-то на краешке сознания Лань Чжань думал, что, возможно, это было к лучшему. То, что его убили какие-то грабители, бесславно, в темном переулке, забрав недорогие часы и почти пустое портмоне, как будто теперь его сыновьям суждено стать китайскими Бэтмэном и Человеком-пауком. Возможно, некоторым душам нельзя разлучаться надолго и быть в разных мирах. Как глупо и постыдно. Глядя на человека, вдумчиво и даже виртуозно исполняющего незнакомый отрывок, Лань Чжань ощутил странное чувство. Казалось бы, зачем смотреть на нечто столь не захватывающее, как обычная игра на флейте. Он видел флейтистов и флейтисток всех мастей много раз и слышал самые разные мелодии. Но улыбка по ту сторону экрана зачаровывала, не давая оторвать взгляд. А-Юань был прав: несмотря на то, что по сути своей АСМР — это аудиоформат, смотреть его на видео тоже приятно. Артист совершал плавные тягучие движения руками, насколько ему позволял кадр, головой, всем торсом, то покачиваясь, то словно кивая. В конце юноша точно играючи отвел инструмент в сторону, вытащил откуда-то сбоку массивный необычный микрофон, поделенный на две стороны (бинауральный, догадался Лань Чжань), поправил волосы и вдруг начал постукивать ногтями по флейте. Лань Чжань невольно вздрогнул и поежился, поспешив поправить наушники. Нежно, это было очень нежно. Еще флейтист издавал ртом какие-то звуки, которые в обычной жизни точно следовало посчитать если не отвратительными, то как минимум неприличными. Можно было услышать, как он дышит, как глотает слюну, причмокивает или порой цокает языком. Он перемещался от одной половинки микрофона к другой — от одного уха Лань Чжаня к другому, точно будучи позади. И хотя тот лежал в постели и за его спиной находилась разве что подушка, ощущение было столь реальным, что он закрыл глаза, покорно окунаясь в него всем своим разумом. Только сейчас понимая, что тот горел в огне, все это время, так долго. Музыка, работа, гастроли, недосып, перелеты, выступления, репетиции, снова репетиции, шумные соседи, порванные струны, опять гастроли… С каких пор музыка и работа стали для него синонимами? Когда в последний раз он играл, потому что хотел играть, а не потому, что надо? Если задуматься, то никогда вовсе. Его первый гуцинь подарил еще отец. Никто даже не спрашивал, хочет ли он стать музыкантом. Его спросили, флейта или гуцинь. Но на флейте уже играл старший брат, он делал успехи, и Лань Чжань не хотел с ним соревноваться. Он выбрал гуцинь тогда. И продолжал выбирать его раз за разом, какой бы выбор перед ним не ставила судьба. Все это появилось в странно опустевшем мозгу разом, за пару минут, и, подавив усмешку, Лань Чжань снова вздрогнул и резко распахнул глаза. Вокруг по-прежнему была ночь, полоски теней вперемешку со светом привычно украшали стену напротив. А ему на ухо кто-то влажно шептал невнятные фразы приятным мелодичным голосом. На видео парень почти вплотную склонился к микрофону, будто желая его поцеловать, и теперь было заметно, что верхняя половина его лица спрятана под грубоватой работы маской с такими же узорами, что были и на флейте. А еще что у него есть челка, и длинные волосы перевязаны красной лентой. И что его губы по-прежнему едва-едва улыбались. Наверное, его лицо само по себе обладало счастливой способностью казаться улыбчивым. И, должно быть, оно было красивым, по крайней мере настолько, насколько можно было сказать это по видимому на экране. Юноша не поднимал глаз, и их цвет был скрыт от жадного зрителя под густыми ресницами. Лань Чжань даже перемотал обратно, на те моменты, когда лежал с закрытыми глазами и размышлял обо всяких глупостях, но он не пропустил ничего существенного. И когда юноша тем же приятным шепотом с придыханием попросил нажать на кнопку подписки и «сделать ее белой ради него», Лань Чжань почти не раздумывал. Вдруг, закрыв сейчас это видео, он больше никогда не сможет найти его снова? Наверняка АСМР-флейтистов было не так уж много, но Лань Чжань не хотел рисковать. Легкое покалывание где-то на затылке, будто кто-то родной взъерошил тебе волосы — вот каким был АСМР-эффект для него. Юноша еще немного повздыхал в обе половинки микрофона, пожелал сладких снов и поблагодарил за то, что Лань Чжань составил для него компанию и послушал его игру, а затем видео закончилось. Палец Лань Чжаня сам по себе дернулся к заветной кнопке. Привязав систему оплаты, он еще немного бездумно посмотрел на последний стоп-кадр — на нем крупным планом в профиль были показаны неплотно сомкнутые лепестки губ, почти касающиеся сетки микрофона. Затем проверил уведомления, заблокировал смартфон — и погрузился в сон, как только сжимающая гаджет рука упала на подушку рядом. *** Даже А-Юань за завтраком отметил, что Лань Чжань, должно быть, действительно хорошо отдохнул этой ночью. Он проспал до самого утра как убитый, даже не запомнив, что снилось, а затем весь день нет-нет, да и возвращался мыслями к непонятному ему самому предвкушению. Так что вечером он, не колеблясь ни секунды, взял телефон и зашел на сохраненный в закладках сайт, чтобы… наткнуться на гигантский баннер весьма откровенного содержания. Мало того, что он занимал весь экран, так еще и нужно было подождать 15 секунд, чтобы «продолжить просмотр сайта, спасибо за понимание, реклама помогает нам работать лучше». Досадуя, что его угораздило наткнуться на непонятный ресурс вместо какого-нибудь проверенного видеохостинга, Лань Чжаню оставалось лишь понадеяться, что он не станет жертвой мошенников или вирусов. Как только видеобаннер застыл и снизу появилась долгожданная кнопка его закрытия, Лань Чжань поспешно на нее нажал, и сразу же — на аватарку с флейтой и хитрой улыбкой. Ему тут же открылась страница АСМР-иста под названием «Пещера Усмирения Демонов» (устрашающе!) с приветливой надписью «Добрый вечер, мой дорогой подписчик!». Причем слово «дорогой» было выделено красным цветом, а кнопки снизу предлагали стать «ценным подписчиком», «страстным подписчиком» и, наконец, «любимым подписчиком» — каждая ступень за энную сумму. Лань Чжань удивился — похоже, зайти в профиль можно, только оформив платную подписку и получив личное одобрение от автора канала. К счастью, он поспешил оплатить свою еще вчера, поэтому одобрение успело прийти на почту. А около его аватарки пользователя, автоматически перетянутой из почтового аккаунта при регистрации, красовалась насмешливая подпись «Ханьгуан-цзюнь» — то есть, «благородный господин». Поначалу его невольно бросило в жар — что это за издевательство такое? На старой, еще очень давно выбранной аватарке ожидаемо был гуцинь на его коленях, хотя в обрезанный кадр попали только руки и кусочек белых традиционных одежд с узором из облаков. Он вспомнил, что это был образ для промо какого-то концерта несколько лет назад. Тогда на нем также была налобная лента, а на поясе висела красивая нефритовая подвеска, которую, конечно, не было видно во время игры сидя — к большому сожалению стилиста. Занимаясь столь традиционным и старинным инструментом, как гуцинь, нужно быть готовым к сложностям — на сцене в основном использовали образы в ханьфу, которые не смотрятся органично с короткими волосами, поэтому в какой-то момент Лань Чжаню надоело мучиться с париком и он перестал стричься коротко. Должно быть, именно из-за длинных волос на него порой оборачивались на улице — так полагал он сам. Другие люди, даже если спросить напрямую, обычно смущенно хихикали и спешили сменить тему. А ведь если подумать, Ханьгуан-цзюнь — это одно из не самых распространенных прозвищ персонажа легенд о бессмертном музыканте-даосе, живущем в облаках и появляющемся «всюду, где царит хаос», чтобы помочь простым людям. Лань Чжань хмыкнул, снова открыв аватарку флейтиста. Похоже, тот довольно умен и обладает обширным кругозором (он или его менеджер, отвечающий за регистрацию подписчиков — если он был достаточно популярен для того, чтобы иметь менеджмент, конечно). В школьные годы Лань Чжань запомнил эту легенду только из-за изображенного за спиной мудреца гуциня на иллюстрации. Но даже так он, хоть убей, не мог вспомнить других имен этого персонажа или какие-либо подробности его «борьбы с силами зла волшебными чарами музыки». Посмотрев на часы и подумав, он вновь выбрал видео по стоп-кадру на обложке. И уснул прямо под новую мелодию, тягучую, точно волны далекой памяти, как минимум о смутных прошлых жизнях. Ему снилась какая-то чехарда — он в расшитом облаками ханьфу с сияющим гуцинем в руках сражается со злодеем в маске, преследуя его по всему Китаю, но не помня, зачем и почему. А у того — ухмылка да флейта. И красная лента в волосах. *** К концу недели Лань Чжань пересмотрел множество видео этого Призрака (хоть и называть его так было как-то неуютно, поэтому обычно он использовал слова вроде «флейтист», «АСМР-ист» или просто «парень»), и все равно точно мазнул по поверхности. Обычно юноша играл либо на флейте, либо шептал, бессвязно или что-то милое, либо издавал звуки — ртом, руками или посторонними предметами. Лань Чжань выяснил, что А-Юань больше всего любит мукбанги — когда в АСМР едят что-то вкусненькое, зачастую с громким чавканьем или разговорами о всяком. Но его АСМР-мания не записывал мукбанги. Особенно Лань Чжаню нравился шепот с ушка на ушко, и особенно — когда флейтист говорил при этом что-нибудь милое. Иногда это были комплименты, иногда — чуть ли не вдохновляющие лозунги. Это называлось «комфортинг», и Лань Чжань поражался, что у вещей, которые все, кого он знал достаточно близко, считали излишеством и глупостью, имеется название. В семействе Лань ты либо хорош во всем, либо… второго варианта попросту нет. А раз ты во всем хорош, какая похвала тебе подойдет? Дядя практиковал особую систему наказаний, но до системы поощрений почему-то не додумался. С самого детства все говорили, какой Лань Чжань талантливый, сколько у него достоинств и как он прекрасен лицом и душой. И это всегда воспринималось как должное, будто иначе и быть не может. А вот тихие слова незнакомца в маске, шепчущего с лукавой улыбкой дежурное «молодец», «ты справишься» и «я в тебя верю», почему-то пробуждали в груди нечто необычное, напоминающее… щекотку. Это пугало и окрыляло одновременно — засыпать с новым чувством было куда приятнее, чем анализируя свои ошибки и просчеты за прошедший день. Через некоторое время Лань Чжань, кажется, понял, почему страница с шепотом и игрой на флейте перед камерой называлась «Пещера Усмирения Демонов». Видимо, именно в роли усмирителя и выступал АСМР-ист. В тот же день, желая подтвердить догадку, он поискал на странице и наконец нашел графу «Об этом профиле», где в числе прочего было сказано следующее: «Надеюсь, все ваши демоны будут усмирены моими непревзойденными навыками» (и эмодзи поцелуйчика). В целом, манера изъясняться у этого очевидно талантливого взрослого юноши напоминала скорее дневничок школьницы, а каждая вторая, а то и первая фразы содержали в себе скрытый или неприкрытый флирт, двусмысленность или же шутку. Но при этом они не казались надуманными, и не было похоже, что автор долго ломал над ними голову. Вероятно, это была всего лишь особенность общения. Как-никак, публичность вынуждает угождать фанатам. Несмотря на четкое понимание этого простого факта, доброжелательность артиста, пусть и порой несколько чрезмерная, по-настоящему подкупала Лань Чжаня, как и многих других зрителей. Если подумать, получать в уведомлениях разные глупости вроде «Спокойной ночи, дорогой мой подписчик! Пусть тебе приснится бескрайнее звездное небо и, конечно же, я! ~ (миллиард эмодзи со звездами)» или «Доброго утречка, гэгэ! ~ Сегодня мы должны хорошенько постараться, чтобы вечером без сожалений насладиться новым видео этого недостойного! ;)» оказалось действительно приятно, хотя поначалу они скорее раздражали. Но в какой-то момент он поймал себя на том, что улыбается, глядя на очередной букет эмодзи — на этот раз цветочных. Пришлось наказать себя отсутствием полдника и репетировать на час дольше, чтобы преподать себе урок и заодно немного отвлечься. Когда в субботу вместе с новым видео (нежное, почти оглушительно чувственное поглаживание бархатистой ткани одежд, а затем — прикосновения шуршащей мягкой губкой прямо к оголенному точно нерв микрофону) на экране появилось приглашение расширить свой уровень доступа «для более волнующего контента», Лань Чжань подумал только, что это практически совсем бесплатно, прежде чем нажал на кнопку согласия. Он редко тратил деньги на себя, а зарабатывал вполне неплохо. Достаточно для того, чтобы позволить себе подобную «роскошь» без долгих раздумий. Этот юноша трудится не покладая рук, чтобы обеспечить своим подписчикам здоровый сон! Определенно, Лань Чжань не пожалел бы для него даже суммы побольше. — Не пропустите воскресную трансляцию, — мурлыкал мелодичный голос, в одно ухо, а затем в другое: — Пора поднять мертвецов из могил, как считаете? Я… так… давно, — и снова в другое, — не проводил трансляций, мы не виделись с вами вживую, — тихий вздох, — с позапрошлых выходных, верно? Я должен… загладить свою… вину. Постукивания по микрофону во время пауз между словами. Звуки дыхания. Звуки глотания. Поигрывания языком, желваками. Как если сосать конфету. Звуки сминающейся одежды, кажется, что-то наподобие шелка, бездонно черного, обнимающего по-юношески широкие плечи. Ни секунды без какого-то звука, то расслабляюще резкого, то оглушающе немого. Лань Чжань оказался захвачен этим целиком. Даже в горле встал ком. Даже нёбо пересохло, и перехватило дыхание. Даже… это было чувство растворения в звуках, только сейчас он слушал не захватывающую профессионализмом игру или полюбившуюся мелодию, а мерное сопение в странный бинауральный микрофон. Как же чудно… и приятно, так приятно! Подушка показалась ему необычайно мягкой, словно он провалился в нее с головой. Повернувшись в сторону, он увидел книги, стоящие на полках, одинокую семейную фотографию и старомодный будильник на тумбочке. На фотографии не было дяди — тогда он еще не жил с ними. На будильнике не хватало секундной стрелки — упала и где-то потерялась, еще когда он ходил в школу. Он вставал сам по себе, повинуясь внутреннему распорядку дня, и будильник давно стал просто элементом интерьера. Голос в мыслях, будто не разговаривая, а посылая нервные импульсы прямо в уставший мозг для сокращения пути, щебетал что-то о прелестях прямых эфиров на его странице. «И они исчезают, прямо как настоящие призраки, сразу после завершения, так что увидеть их могут только те, кто присутствует с нашей армией здесь и сейчас — правда, прекрасно?». Похоже, он любил задавать вопросы, на которые ему и не требовался ответ. Если Лань Чжань правильно понял, на миг вынырнув из полудремы, то ли за присутствие на этих призрачных стримах нужно было платить еще, то ли за то, чтобы пообщаться с АСМР-истом лично. В груди что-то зашевелилось сквозь сон — этот человек и вправду бесстрашно общается с таким количеством людей? Как, а главное, зачем? Он действительно отвечал на большинство комментариев под роликами… иногда насмешливо, иногда самоуверенно, а иногда — благодарно. Сколько из этих людей хотят его…? Лань Чжань не стал заканчивать фразу, но она вызывала беспокойство. Ну конечно, быть хоть сколько-нибудь известным — опасно, уж он-то знал. Однажды в отеле какой-то мужчина хотел прищемить ему руки дверью, чтобы он больше не мог играть на цине — это было на гастролях, кажется, в Чэнду. С тех пор ему пытались навязать охрану, но постоянное присутствие посторонних выматывало Лань Чжаня даже больше, чем возможная опасность ситуации, поэтому студии пришлось отказаться от этой идеи, и охранники сопровождали его только в пути из точки А в точку Б, не далее. Еще его караулили в аэропортах, правда, довольно мирно, хоть и назойливо. Внимание других людей ему не нравилось. От взглядов казалось, будто по коже бегают насекомые. Но нравилось выступать, разучивать новые концерты, находить новое звучание. Как этот голос, который заманивал куда-то в бездну между бодрствованием и темнотою. Интересно, как много людей слушают его сейчас? Слушают его вообще? Лань Чжаню нравилось представлять, что есть только он и человек перед микрофоном. Если думать о сотнях, тысячах просмотров… все равно, что спать под светом софитов и вспышек камер! — Итак, настала пора прощаться до нашей следующей ночи. Приходите на мой, — глухое цоканье языком с плотно закрытым ртом, — пр-р-ризрачный, — он повторил это слово трижды, — эфир, или стрим, или тр-р-рансляцию. Только, — быстрое потирание ладонями, сухое, жгучее, — не пропустите! Вы ведь придете? Ты ведь… придешь? Придешь? — прозвучало совсем близко, почти вплотную где-то позади, поднимая волны мурашек по загривку. — Приду, — пробормотал Лань Чжань перед тем, как из последних сил заблокировать телефон и убрать его вместе с наушниками на тумбочку от греха подальше, а затем закрыть глаза и наконец позволить тьме победить. Голоса и флейты с ним больше не было, но это ненадолго. Скоро он услышит их вновь. Нужно лишь поскорее проснуться утром, а затем дождаться вечера. С этой мыслью и легкой улыбкой на устах он и погрузился в сон. Ему приснились руки, высекающие искры, и губы, выдыхающие огонь. ***