До смерти

            Птица весело мотал ногой, развалившись поперек кресла. Поза - надругательство над мебелью, пережившей войны и революции, но Птице всё равно. Ему удобно. Почти уютно. Только это имеет значение. Тряпка с ним не согласился бы. Они оба любили историю и искусство, но делали это по-разному. Тряпка смотрел и восхищался, стараясь не дышать. Вдруг ценность сдует? Как девочка, затравленная строгими родителями и жестокими сверстниками, ей Богу. Вон, Птица, как нормальный мальчик, хотел трогать и вертеть, а лучше - разобрать, стать частью. Участие в исторической реконструкции - мечта, которую нехотя отложили в дальний ящик. Дела не ждут. А, нет. Ждут. Им за это платят.             Грозного вида мужчина терпеливо дожидался, когда Птица поднимет глаза и отложит телефон. Последнего так и не произошло. С любимыми игрушками добровольно не расстаются. — Никакого вреда Юле, — в который раз повторил Птица, чем заслужил странный взгляд, в котором чудилось не то понимание, не то насмешка. — Гром и Дубин нужны мне живые и в сознании, но не на долго, — улыбается мерзко. Да-да, он больной, но не из «этих».             Слишком многие нелюди сомневались в его ориентации. Особенно в тюрьме. За что расплачивались жизнью и здоровьем. Жаль, что последнего добить не дали... В психушку перевели.             Получив пару необходимых уточнений, наемник ушёл, оставив Птицу в гордом одиночестве.             Безвкусные настенные часы в виде яблока не развлекали тиканьем: встали три дня назад. Убрать лень. Починки – не стоят.             Заказав все необходимое, Птица стёк с кресла и потянулся: затекшие мышцы отозвались сладкой болью. Движение - жизнь! Верно говорят. Птица поднялся и подошёл к окну. Залез бы на подоконник, да тот завален барахлом: стопка бульварных романов, продающихся у метро за пять копеек, советская настольная лампа, плюшевая сова, коробочки и пакетики. Всё покрыто сантиметровым слоем пыли. Эта паршивая комната, находящаяся у входа на чердак, почти всегда стояла закрытая. Люди, арендовавшие турбазу для пьянок, ей не интересовались. Наверное, именно поэтому Птице она так полюбилась. Не такая пустая и казённая, как все остальные, напоминающие одновременно детдом, СИЗО и дурдом.             Птица посмотрел в окно. За мутноватым стеклом, пел лес, освящённый звёздами и луной, что усыпали тёмно-синее полотно небес серебром и жемчугом. Почти как в ту ночь, когда случился поцелуй, изменивший отношения и жизнь. Птице всегда хотелось иметь что-то своё: привычку, хобби, человека. И он тайком курил, строил планы и встречался с Юлей.             Юля.             Одна мысль о журналистке заставляла сердце биться чаще. Чувства к Юле. Отношения с Юлей. Все это не могло кончиться хорошо. Но игра с огнем завораживает. Согревает, давая силы. Сожжёт. Рано или поздно. Птица отлично осознавал, что она предаст. Не было "да или нет?". Было "когда и как?". Юля превзошла все ожидания. Юля победила в битве, но не в войне.             Птица открыл форточку, и в комнату хлынул свежий воздух.             Месть, тысячи вариантов которой он пересмотрел, близка. Нужно набраться терпения. А потом? После воссоединения и мести?             Будущее тонет в тумане неопределенности.             Избавившись от Олега и Тряпки, Птица получил полную власть над собственной жизнью, и это било в голову не хуже водки, которую Они первый и последний раз попробовали на дикой вписке, что случилась в самом начале первого курса. Возможно, то был посвят. Не важно. Главное то, что Они...             Они.             Слово - паразит, пустивший корни в мозг. Птица один! "Все правильно" – повторяет он, и в груди становиться так тяжело и тесно, что хочется разорвать кожу и ребра. Пусть будет больно! Главное не так – скованно и тошно, как в смирительной рубашке.             К одиночеству просто нужно привыкнуть. Все люди рождаются, живут и умирают одинокими. Ладно, погорячился. Просто без соседа по черепной коробке. Лучше не стало. Они были одним целым. Лишившись Тряпки, Птица чувствовал себя неполноценным. Инвалидом без половины конечностей и внутренних органов. Холодно и беспомощно. Больно до металла на кончике языка. Нижнюю губу прокусил. Так бы Тряпка сделал. Это компенсация потери? Потери, в которой не виноват никто, кроме тебя.             Юля показала, чего Птица лишился, будучи безмолвным защитником Разумовского. У него могла быть своя жизнь, полная приятных мелочей.             Всё будет! Мысль, что не даёт утонуть в вине и сожалении.             Погорячился? Да, но иначе бы не вышло. Сережа сломался и не склеился бы без Олега, обреченного на смерть.             Холодно. Пора закрыть форточку, но Птица в угол забился. Как... Как в худшие моменты.