Smoke on the water

      Железная дверь, впускающая жителей монолитного дома в подъезд, захлопывается, нарушая утреннюю тишину громким лязгом металлических петель. Поджарая фигура проскальзывает в небольшой коридор и направляется в сторону лифта, попутно закидывая пустые бутылки в стоящее рядом мусорное ведро. Кучерявый парень замирает напротив раздвижных дверей и, с силой нажав на кнопку вызова подъёмной машины, ждёт её прихода.       С уставшего от тяжёлой рабочей ночи лица не сходит мягкая улыбка. Несколькими минутами ранее, Йоонас отправил Олли домой, дабы тот пришёл в себя и отдохнул от первого правления алкоголя в его организме в тишине и покое. Всё-таки, с ним последнего не дождёшься, поэтому сам Порко, удостоверившись, что Матела доедет до своей обители живым и целым, решил заскочить к своему товарищу в гости. Завтра снова идти на работу, поэтому перекантоваться можно у родного сердцу друга. К парку, приютившему двух полуночников утром, Йоэль живёт ближе, да и, по правде говоря, Порко соскучился по этому вечно недовольному лицу.       С самого начала их союз казался всем странным и необдуманным. Насчёт второго Йоонас был согласен со своими приятелями: тогда всё произошло спонтанно и инстинктивно. Видимо, сама судьба решила свести их вместе, заставив Йоонаса подняться в тот памятный день с бетонных ступеней. Просто Порко терпеть не может, когда обижают ни в чём не повинных людей. А если к этому прибавляется неспособность несчастного себя защитить, то мозг кучерявого отметает все варианты, кроме как помочь и обезопасить человека, загнанного в угол из своих страхов и неотёсанных громил, давящих мерзкой аурой и противозаконными деяниями. Йоонас часто выручал всяких мальчишек с огромными линзами, едва помещающимися в тонкую оправу очков, странно сидящих на переносицах, и девчонок с железными проволоками на кривоватых зубах. Для Йоонаса это дело было обычное и никакого дискомфорта ему не доставляло. Он привык быть героем с развивающимся плащом за спиной. Правда, невидимым, но явно ощущающимся и дающим больше сил на своеобразные подвиги.       Но с Йоэлем что-то пошло не так. Не по привычному плану, въевшемуся в память на долгое время. Обычно жертвы при первом же отклике своих обидчиков превращаются в разного рода зверей, действующих исключительно на основе своих природных инстинктов. Кто-то прячет голову в песок, прикидываясь страусом, а кто-то царапается как озлобленная кошка. Но так нельзя. С такими людьми эти приёмы не срабатывают. Им нипочём поверхностные ссадины и тем более сверкающие пятки. Наоборот, это действует как зелёный свет, как красный флаг для гигантского быка, которым махают перед перекошенной от злости мордой. Для них это больший повод зацепиться и въесться под кожу, проникнуть в сознание, чтобы несчастный козёл отпущения думал о них постоянно. Чтобы, считая секунды до их встречи, крутил головой туда-сюда и в беспамятстве срывался на бег при отголосках гортанного смеха, отражающегося от любых стен. Эти подонки упиваются страхом и беспомощностью, наслаждаются отчаянием и непониманием. «Животные», — скажут многие, проходя мимо несчастного, загнанного в круг проблем, и даже пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Порко скажет «Подонки» и, засучив рукава, кинется в гущу событий.       Хокка сломал давно отстроенную систему «жертва — охотник», разобрав её до последнего кирпичика, перестроив так, как нужно именно ему. Йоонас искренне удивился, когда понял, что Йоэль своих досаждателей не боится и даже пытается дать отпор. Пусть и не кулаками, а словами, но делает это как хирург, ударяя в самые шаткие точки, заставляя плохишей копаться в своих атрофированных мозгах, чтобы дать более-менее достойный ответ, который, если сравненивать с ядовитыми комментариями блондина, выходит из рук вон плохо.       Когда Йоэль сказал, что трясся там, как листья на ветру, Порко не поверил. Хокка стоял твёрдо и вызывающе, будто говорил, что таких идиотских нападок не боится и даже смеётся над ними. Он хищно ухмылялся, предупреждая о том, что предъявления толстяка без ответа не останутся, и выжигал в нём дыры своими ярко-голубыми глазами. Йоэль всё это отрицал, да так рьяно, что Йоонасу пришлось согласиться, а про себя невольно подумать, что Хокка навязывает себе страх перед этими остолопами. Так ему привычнее и понятнее. Он жил с этим бок о бок много лет и понять, что страха больше нет, а есть только презрение и саднящее ощущение спящей ненависти, он не может.       А вот с первым высказыванием своих давних знакомых Йоонас не был согласен, да и сейчас считает, что это полный бред. Сыновьям богатеньких папочек не нравилось, что Порко связался с парнем, который остался один на один с враждебным миром. Один из парней откровенно осудил ни в чём неповинного Йоэля и отказался принимать его в свой круг общения, на что другие ребята промолчали, а после покинули эту компанию, за секунду прогнившую насквозь. Тогда Йоонас был в полнейшем шоке и не мог понять, как общался — и даже дружил! — с таким чёрствым человеком. Но в одном он был с ним согласен. У них с Йоэлем был союз. Настоящая дружба, братство, пусть и в лице двух человек. Они готовы были пожертвовать ради друг друга всем, в отличие от других, убегающих при появлении малейшей опасности и не думающих о состоянии своих «друзей». Йоэль и Йоонас были тем самым дуэтом, который и огонь, и воду, и медные трубы. Всегда вместе, всегда рядом, всегда на стороне своего друга.       — Ты кого к нам притащил, Йон? — паренёк с рыжеватыми прядями усаживается на серое, слегка потрёпанное временем кресло и, закидывая ногу на ногу, откидывается на мягкую спинку. Он заинтересованно глядит на Йоэля, укрывшегося за моей спиной, и мотает конечностью в разные стороны, пытаясь хоть чем-то себя занять. Его лицо выглядит скучающим, так и ищущим какого-нибудь веселья, в отличие от медовых глаз, хранящих в себе множество грешков этого с виду милого парня.       — Это Йоэль, Иро, — я слегка отхожу в бок, показывая парня в полной красе. Краем глаза замечаю, что как только Хокка остался без моей защиты, то тут же вытащил свои заточенные иглы. Во взгляде вновь промелькнули блики надменности и холодности, которые пытались перекрыть море недоверия, опаски. Хокка словно прекрасно отлаженный механизм, срабатывающий чётко по нажатию маленькой кнопочки где-то в его голове, которая незамедлительно активирует некую вторую сущность, до последнего защищающую свою покалеченную душу. За несколько недель нашего с ним знакомства, это его лицо я видел крайне редко, и успел от него отвыкнуть, а теперь, вновь столкнувшись с ним, вспомнил, что Йоэль за свою недолгую жизнь повидал достаточно дерьма, и убрать свою маску безразличия и пренебрежительности до конца он не сможет. Этот оскал белёсых зубов въелся в кожу намертво, периодически прикрываясь дружелюбной улыбкой, но всё равно именно он правит положением и в праве в любой момент вырваться из-под ширмы благосклонности и миролюбия.       Не успевает Иро и слова сказать, как ближе к нам подходит растрёпанного вида парень, до этого сидевший на небольшом диване в тени дерева, и отодвигает кареглазого назад, щуря свои болотного оттенка глаза. Как только здоровяк в потёртых джинсах — Реко Каллио — поднялся с нагретого места, оперевшись ладонью о плечо второго мальчишки — Нуа Юсси, то тот тут же уселся удобнее, заняв пространства намного больше, чем занимал до этого. Всё-таки Реко больше него, да и намного наглее. На этом-то они и сошлись. Две противоположности. Две грани одной медали. Два абсолютно разных парня, проводящих вдвоём дни за днями.       — Твой друг? — Нуа интересуется тихо и даже робко, слегка привставая с потрёпанной временем обивки. Его чёрные волосы всколыхнулись от лёгкого движения, роняя убранную назад чёлку на аквамариновые глаза. Юсси сдувает мешающие пряди наверх, а после возвращает их на прежнее место быстрым движением руки. Реко обиженно зыркает на скромнягу, а тот извиняюще пожимает тонкокостными плечами за то, что отобрал право вопроса первым. Блондин понимающе кивает, выдавливая мягкую улыбку, которая тут же исчезает при повороте головы в сторону Йоэля.       — Да, — я с улыбкой смотрю на Йоэля, встрепенувшегося от вопроса, заданного чернявым. — Мой друг.       Глаза Хокка расширяются, а ладонь тянется к сердцу. Зажившие пальцы хватаются за тёмную ткань, скрывающую гулко вздымающуюся грудь, сжимая её до побелевших костяшек. Сейчас Йоэль выглядит как будто он выиграл миллион: глаза размером с блюдце, сбивчивое дыхание. Что это с ним? Не верит в мои слова или не знает, каково это — иметь друга?       — Друг, значит… — Иро, растягивая гласные, неотрывно следит за опешившим Хокка. Он стоит прямо напротив него, присев в коленях и положив на них ладони, и как-то странно улыбается. Как-то дискомфортно и отталкивающе. Йоэль снова напрягается, шире расправляя плечи и выпячивая грудь колесом, очерчивает своё личное пространство. Всё ближе подходящий Реко моментально останавливается, не заходя за границу дозволенного, но всё равно во все глаза наблюдает за Хокка, дёрнувшимся от резкого поднятия ладони. Задиристый блондин хмыкает и переводит взгляд на меня. Его движения быстры и даже импульсивны, но, встретившись с ним взглядом, я невольно различаю на дне зелёных глаз блики отчаяния и отголоски страха, рокочущего где-то на подсознательном уровне парня. Что за ересь?       — И откуда же ты, друг? — тон зеленоглазого насмешлив и презрителен. Прямо сейчас Реко походит на гиену, как я его величаю, ещё сильнее. Увёртливый хищник, оскорбляющий и кусающий других, лишь бы спасти свою пятнистую шкуру, попутно прихватив дорогих сердцу людей.       — Я из… — моя рука молниеносно вскидывается вверх и замирает напротив губ Хокка. Парень тут же замолкает, не успев договорить болезненную для него фразу, а я подхожу ближе, загораживая его своей спиной. Отчего-то дыхание становится тяжелее, а брови сами собой недовольно хмурятся. Словно в ответ на мою мимику, Иро ухмыляется и вальяжно делает от Йоэля шаг назад, наклоняя голову в мою сторону.       К этому времени Реко уже сидит на своём месте, снова оттеснив Нуа к подлокотнику. Со стороны дивана слышится выдох облегчения, а позже видны ладони черноволосого, аккуратно поглаживающие спину товарища с отчётливо видным позвоночником. Юсси что-то шепчет блондину, а тот ластится к тонким бледным пальцам, обмотанным пластырями, сильнее утыкаясь в них головой. Выглядит он как побитый и отвергнутый всеми пёс, наконец нашедший руки, которые аккуратно перебирают выцветшую на солнце шерсть, а не бьют кулаками да палками. Нуа являлся для Реко всем тем единственным и любимым, поэтому он всегда безоговорочно бросается в пекло, если там находится Юсси. Их взаимоотношения были возведены на шатком фундаменте глупых детских обид и неприязней, а теперь переросли в какое-то уединение душ и сердец. Сперва я удивлялся от того, как они понимают друг друга по еле заметным жестам, с полуслова или глубокого вдоха, но сейчас я осознаю, что по-другому быть не могло. Противоположности притягиваются и всё в таком духе.       — Он из этих, да? Брошенка? — рыжий замирает напротив и задаёт свои вопросы с ноткой угрозы и презрения. Глаза горят огнями азарта, а я ловлю себя на мысли, что эти вспышки хочется затушить.       Йоэль отходит на шаг назад, а затем передумывает, возвращаясь на прежнюю точку. Вроде осторожничает, а вроде и готов вступиться. Я вижу, а больше чувствую, как ему неприятно и обидно. Он не понимает почему, но, кажется, понимаю я. Не нужно было приводить сюда Хокка, зная, как Кетту относится к детдомовским. Я совершил огромную ошибку и прямо сейчас корил себя за такую идиотскую оплошность. И чем я только думал, когда вёл его в лапы монстра?       — Иво, угомонись. Какая, к чёрту, разница кто он и откуда?       — Я не приму озабоченных. Я не мамочка, чтобы ходить подтирать ему сопли и оберегать от любой пылинки. Он сломан, Йоонас, никому не нужен. Сам себе не нужен. А мне — тем более. Пускай проваливает, — Кетту выплёвывает эти слова мне в лицо, будто они адресованы моей персоне. В отличии от спокойного, пронзающего насквозь тона Йоэля, голос Иро пропитан истерическими нотками. Он думает, что это может напугать, но не знает, что такие всплески эмоций должного эффекта не производят. Людей пугает неизвестность и поддельное миролюбие, за которыми кроется ворох опасностей. Синонимы к парню со спутанными волосами, земеревшему около нас с рыжим.       Реко и Юсси сидят молча, но я вижу, что даже непробиваемый хулиган в зелёной кепке с козырьком назад, осуждающе смотрит на рыжего. Нуа спрятал лицо в ладонях и прижался к зеленоглазому, явно не желая смотреть и слушать наши пререкания. Как я и думал, они не знали, что будет именно так. Иро всегда любил быть выше и главнее остальных. Любил играть и превосходить. Реко с присущим ему пофигизмом, принимал эти правила, порой вставляя в разборки свои короткие, но острые словечки. Но так было только тогда, когда у Каллио был азарт. Чаще всего он отсиживался рядом с Нуа, который никогда не влезал в дела Кетту. Юсси миролюбивый и душевный парень, привязанный к этой компашке исключительно из-за Реко, скучающему от таких задалбливающих дней сурка.       Каким ветром занесло сюда меня, я до сих пор не понимаю. Вроде бы я встретил как раз таки Нуа, а познакомившись и пообщавшись с ним пару недель, был принят со всеми почестями. Помню, я понравился Иро сразу, как только мы обронили с ним пару слов. Помню, как радостно светились его глаза, как он заламывал руки от накатившего восторга, от того, что его гнездо, как он прозвал небольшой участок рядом со своим домом, пополняется новыми лицами. Тогда всё было прекрасно, и я был счастлив, что обрёл таких друзей. Но потом в Кетту будто бы что-то сломалось. Щёлкнуло и перевернуло его мир с ног на голову. Как выяснилось позже, его сестру жестоко избили, да так, что она очень долго боролась за жизнь в реанимации. Иро постоянно был рядом, слушая капание препаратов и критичный стук родного сердца, отбиваемый на экране прибора. Она выжила, но это событие повлекло за собой ряд других.       После выяснения, что весь этот кошмар произошёл по вине беспризорников, Иро словно сорвало крышу. Он не упускал возможности унизить, оскорбить, влепить пощёчину даже тем детям, которые и знать не знали про случившееся. Делал это и знал, что мы если что заступимся, спасём. Мы же друзья, братья, члены одного гнезда. Вот только всё чаще мы оставались позади, угрюмо переглядываясь, а после и вовсе уходили прочь. Все наши попытки вернуть того прежнего Иро Кетту рушились буквально на глазах. После каждых наших нравоучений рыжий понимающе кивал и клялся нам, что больше такое не повторится. Не стеснялся врать нам в лицо и продолжать свои грязные игры за нашими спинами. Мозг осознавал, что Иро, как друга и товарища, у нас больше нет, но сердце всячески протестовало, заставляя нас с парнями оставаться глухой обороной за щуплой спиной рыжеволосого.       — Пошёл ты. Судя по твоему концерту, отбитый здесь только ты. И, ребят, — я направляю ладонь в сторону дивана, скрытого тенью, из-за которой почти ничего не видно. Но я знаю, что прямо сейчас Нуа резко поднял голову, да так, что шаловливая чёлка вновь оказалась на глазах. Он обязательно смахнёт её и будет внимательно наблюдать за моими действиями. Юсси парень хороший. А Реко наверняка сжал руки в замок и опёрся на него своим острым подбородком, вместе с этим отстукивая по земле быстрый ритм. Он так успокаивается. — Валите от него, пускай и дальше дружит только с богатыми кошельками да своими чертями.       Я нервозно разворачиваюсь к моему бывшему другу спиной и, хватая Йоэля за руку, удаляюсь прочь. Слыша, как прощается Каллио, перерубая все реплики Иро своим бархатный голосом, а после то же самое делает и Нуа, только тише, я облегчённо выдыхаю и улыбаюсь. Я знаю, что Реко не даст в обиду Юсси, да и связь с ними поддерживать я буду обязательно. Хоть это радует. Только это. Больше я не чувствую ничего. Ни злости, ни жалости. Лишь ощущаю, что называть Иро другом, пусть и бывшим, противно. Как будто жуёшь песок, неприятно хрустящий на зубах и липнущий к дёснам. Так же мерзко и повторять больше не хочется.       Йоэль плетётся за мной как тряпичная кукла, шёпотом уточняя какие-то моменты, на которые я не отвечаю. Не могу, не слышу, не понимаю. Только что я осознал и наконец-таки увидел, что общался с тем ещё отбросом. Мой небольшой мирок раскололся, намереваясь придавить своими осколками моё долго и счастливо, но все они пролетели мимо, крошась под ногами и никакого вреда не доставляя. Я уверен, что это Йоэль не даёт им пришибить меня. А ещё я уверен, что с Хокка мы ещё натворим дел. Вместе. Как братья.

***

      — Хокка, едрить твою налево, у вас лампочки в подъезде предусмотрены вообще? — мои руки цепляются за стены, а ноги отодвигают небрежно брошенные тапочки. Вот свинья. — У меня нет ночного зрения! Я тебе не кот и не гад ползучий.       В ответ на мою подколку раздаётся полнейшая тишина. Неужели не смешно? Да быть такого не может, я прекрасный шутник! Ботинки отправляются в угол прихожей, а я захожу в просторный коридор и, не замечая Йоэля, спотыкаюсь о пустую бутылку из-под… Да не важно чего, я чуть свой нос не сломал!       — Йоэль, блять, первое апреля прошло и тебе не пять лет, чтобы в приведение наряжаться. Ты где? — подняв бутылку и поставив её на комод, от греха подальше, я поворачиваю голову в сторону гостиной. Ах вот он, голубчик.       Йоэль сидит посередине зала, спиной к арке и больше не делает ничего. Абсолютно ничего. Если бы я не знал, что Хокка порой может усердно заниматься самокопанием и ловить мотыльков сомнения за их невесомые крылья, то испуг и хватание за сердце не заставили бы себя долго ждать. Хоть бы отозвался, гадёныш.       — Хокка, я с кем разговариваю? — подойдя ближе, я кладу руку на плечо блондина, слегка потряхивая его. Йоэль ведёт им, но больше ничего не предпринимает. Ну хоть живой. — Змеюка, ты чего? Патроны подорожали, а ты мазилой стал? Я хмыкнул, обводя комнату беглым взглядом. Шторы задёрнуты, от чего в комнате царит полумрак, рядом с сонным парнем валяются пустые пачки из-под сигарет и несколько таких же чисто вылизанных бутылок. На полу красуются разноцветные стекляшки, скорее всего принадлежавшие вазе, в которой хранились всякие безделушки, также разбросанные по паркету. В голове пробегает мысль, что руки Йоэля определённо пострадали, а повернув голову в их направлении, я убеждаюсь в этом. Руки парня, словно полотно художника, запечатлели на себе ссадины и сбитые костяшки — отметины «весёлого» вечера. С моих губ срывается истерический смешок, а глаза бегают по стенам, но, несмотря на наличие в комнате бедлама, не знают за что зацепиться. Хех, что за фигня?       — Йоэль, что за хрень, кого хороним?       Хокка шумно вздохнул, опуская голову вниз и позволяя отросшим прядям закрыть лицо, а затем, для пущего эффекта, укрыл его ладонями. Следом послышалось тихое шипение. Видимо, застывшая кровь неприятно оттянула бледно-вампирскую кожу. Я уселся рядом, отодвигая сигаретные пачки куда подальше и приобнял Йоэля за плечи. Да начнётся сеанс терапии от Йоонаса Порко.       — Мою адекватность и умение держать себя в руках, — Хокка говорил тихо, да ещё и мешали его прижатые к губам руки, поэтому я наклонился ниже и сосредоточенно ловил каждый шорох с его стороны. — А что их хоронить? Их же нет!       — О-о, тяжёлый случай. Давай так: я сейчас пулей перекушу, после чего ты всё мне расскажешь, идёт?       Йоэль согласно кивнул, а я поднялся с тонкого ковра. Хокка следом поравнялся со мной ростом и я наконец-то увидел его лицо. Хотелось прикрикнуть со страха, но я удержал свои бестактные порывы, про себя сравнив Йоэля с вурдалаком. Кто-то явно не спал этой ночью, в принципе, как и я, но я хотя бы отдалённо напоминал человека.       — Порко, не делай такое лицо и иди ешь уже, — Йоэль доковылял до дивана и, упав на него, схватил пульт, желая включить телевизор, но, не успев нажать на красную кнопку, откинул его в угол дивана и прикрыл глаза.       Повторять два раза мне не надо, поэтому сейчас я стою рядом с холодильником, рассматривая его содержимое. К слову, ассортимент у данного ресторана скудный и очень грустный. М-да, теперь неудивительно, почему Хокка худющий, как шпала. На одних яйцах да колбасе много не наберёшь. Так, стоп. А это у нас что?       — Йоэль, а откуда у тебя тортик? Поклонница заходила? — прокричал я, доставая красочную коробку со второй полки. — Ты чего даму не угостил? Жадоба.       — Это не твоей морде, — Йоэль возник в проёме слишком неожиданно, отчего я вздрогнул и обматерил его на всех языках, известных моей памяти. Он со своей снайперской наукой телепортации научился? — Положи на место и возьми что-нибудь другое.       Хокка с грохотом отодвинул стул, садясь на него, и указал ладонью на графин с водой. Я злорадно усмехнулся, хватая с верхней полки стакан и, периодически посматривая на запретную сладость, начал его наполнять.       — Вас приветствует авиалиния «American Airlines», пожалуйста дождитесь ваших заказов, не строя такое лицо, словно по нему проехался асфальтный каток! — я поднёс наполненный до краёв стакан к Йоэлю, глядевшему на меня из-под сведённых бровей. Как только его трясущаяся ладонь подорвалась, чтобы схватить посуду, которая спасёт его от неминуемой борьбы с сушняком, я отдёрнул руку. Теперь он выглядел как ребёнок, которого лишили новой игрушки. Месть удалась. — Ну ладно, ладно. Держи, я сегодня добрый.       — А я сегодня злой, поэтому не умничай, — Йоэль прилип к стакану, но всё ещё следил за мной, пока я продолжал рубрику «Холодильник лучшего киллера в городе».       — «Что-нибудь другое» — это что? Кусок лука засохшего? Это у тебя что, оберег от недовольных клиентов с того света? — я вылез из недр холодильника, держа в руках многострадальную луковицу. Хокка скептически сморщил нос и поставил осушенный стакан на стол. — Ой, бля, — я скрючился от собственного хохота, — у тебя колбаса — единственный питательный продукт, да и та просрочена. Зато пива полный набор.       — Ё-моё, хватит хернёй маяться! — блондин всплеснул руками и, подорвавшись со стула, оказался около меня. — На, возьми конфетку и иди спать.       — А я хочу разобраться, а не спать, — я закрыл дверь холодильника и оперся о неё скрестив руки на груди. — Например, какого хрена у тебя тут такой срач, а твоё лицо можно на обложку фильма ужасов ставить. Или откуда у тебя торт, который ты сам не ешь и мне не даёшь, а я, между прочим, голодный!       — Хорошо, я расскажу, — Хокка, не сводя с меня глаз, уселся на табурет. Снова включил режим хищника, прожигая меня стальным взглядом. — Но сначала сходи за сигаретами. Уж очень курить хочется.

***

      — Ромми, я скоро вернусь. Мне нужно по делам, — я присел на корточки и, почёсывая кота за ушком, рылся в сумке, в поисках ключей. Вчера с досады, я кинул их в направлении чёрной холщовой материи, совершенно не задумываясь о том, как буду искать их в последующем. Да и думать о такой мелочи тогда вовсе не хотелось. Вчера во мне кипела злость и обида, а понять на кого именно я не мог. Как бы я не хотел разобраться даже в такой крохе своего вороха проблем, у меня просто не получалось. Мозг всячески отнекивался и ограждался от любых мыслительных процессов, за место них посылая картины давнего времени, которые мне так хочется забыть. Как только я вспомнил незначительную часть событий вчерашнего вечера, в горле начал зарождаться противный ком, перекрывающий проход кислорода и заставляющий собираться предательскую влагу в уголках глаз.       Я мотнул головой, прогоняя то, что придётся выбросить из памяти. Я снова доверился слишком рано. Обжёгся о свою наивность и простодушие. Надорвал нить доверия людям, оставив крохотный волосок на последнюю попытку. Я горько усмехнулся. Вся моя жизнь своими тонюсенькими кривоватыми дорожками сходится к оглушающей боли и пьянящему рассудок отчаянию. Они соревнуются между собой за право того чувства, вызывающего сильнейшее ощущение сквозной раны в районе груди, так неприятно тянущей покалеченную кожу и нервы. С каждым днём существовать становится всё труднее. Проснувшиеся после долго сна призраки прошлого явно набрались сил и теперь бьются о рёбра с двойным энтузиазмом.       Наконец пальцы нащупывают холодящий кожу металл, и я вытаскиваю ключи, как какой-то приз: высоко подняв их над головой и хвастаясь Ромми своей скорой находкой. Кот на это только мявкает и, вильнув на прощание хвостом, уходит в глубь квартиры. Я поднимаюсь с пола и, на ходу подхватывая сумку, выхожу из прихожей, окутанной темнотой.       Сегодня выходной, да ещё и ранее утро, так что шум в доме сведён к минимуму. Только кое-где порой слышатся плач проснувшегося ребёнка или скулёж собаки, желающей выйти на улицу как можно скорее. Закрывая дверь, я невольно перевожу взгляд с замочной скважины на дверь сто третьей квартиры. Она, как и остальные, открываться не собирается, что несказанно меня радует. Отныне пересекаться с жильцом данного помещения не хочется совсем.       Этот парень, имя которого я не хочу произносить даже в мыслях, появился как-то беспричинно, ураганом ворвался в мою только начавшую успокаиваться жизнь, оставив после себя разбросанные мысли и чувства. Да, все незнакомые люди появляются в жизни других именно так, но с ним было что-то не то. Как-то по-другому.       Чёрт, да я даже не видел, как он выбирал эту квартиру! В мою дверь стучались многие, уточняя какие-то моменты, но среди тех людей Йоэля не было.       Ну вот, он снова в моей голове. И как его выкурить оттуда?       На последнем обороте ключа я слегка отхожу от двери и до моего слуха доносятся характерные звуки, словно хозяин одной из квартир на лестничной площадке скоро выйдет из её уютных стен, оказавшись рядом со мной. Рефлекторно все мышцы разом напрягаются. Сказываются годы жизни в вечном опасении за свою сохранность.       — Сигареты, видите ли, ему подавай. Паровоз! Нашёл дворецкого… — из сто третьей квартиры доносится протестующее бурчание, а я вздрагиваю, резко меняя свой маршрут. Да, голос этот Хокка не принадлежит, он более высокий и наполненный жизнью. Я точно помню, что у блондина он другой: с хрипотцой от вечного курения, порой переходящей на сипы, а затем долгое откашливание. Сквозь стену, граничащую с одной из комнат Йоэля, я нередко слышал приступы сухого кашля, как правило начинающиеся после громкого хлопка входной двери, оповещающем о том, что на одну сигарету в его пачке стало меньше. Его голос с нотками дерзости и скрытой, еле пробивающейся ласковостью, стоящими рядом друг с другом и ходившими по лезвию ножа. Проникающими внутрь, в кровь, расползающимися по телу ядом, заставляя верить любым его словам, словно гипнотизирующим. С чем-то ещё, что я не могу понять или даже подсознательно не желаю. Наступать на грабли прошлого будет ещё больнее.       Кто именно выходил из квартиры, я не видел, но, в любом случае, сталкиваться с товарищем Йоэля не хотелось абсолютно. К тому моменту, как дверь захлопнулась, мои ноги уже несли меня по лестнице вниз, к спасительному утреннему городу.

***

      Ослепляющий свет сочился из всех щелей, освещая огромное помещение с множеством отсеков и извилистых коридоров, хранивших в себе всё нужное для жизни. В некоторых просторных залах было чертовски холодно от работающих на всю мощь холодильников, поэтому, скрестив руки на груди, дабы не растрачивать ценное тепло, я уходил дальше от этих проклятых машин, которым дай волю и они заморозят всю планету. Точного списка покупок в моей голове не было, как и тележки или на крайний случай корзинки, поэтому я мысленно отговаривал себя брать много. В принципе, мне многого и не надо было, как и Хокка, который попросил только сигареты. Какой у меня, однако, экономный друг.       Выйдя из зоны вечной мерзлоты и вздрогнув от резкой смены температуры вместе с накатывающими мурашками, я направился в сторону хлебобулочных изделий. Раз Йоэль не хочет делиться тортом, я куплю себе свой. И почему он так им дорожит? Это же совершенно обычный торт, встречающиеся на полках всех масс-маркетов, но, судя по реакции Хокка, я могу быть неправ. Мой мозг активировал нереальную деятельность, пока ноги шли по указанному маршруту.       Йоэль не особо любит сладкое и относится к нему нейтрально. В его корзине с вкусняшками всякие конфеты и снеки могли валяться годами и быть вовсе нетронутыми. Обнуляли вечные запасы только я с нашим общим приятелем, а по совместительству и единственным человеком, которому Йоэль доверил латать себя — Томми Лалли. По началу Хокка, как и обычно, скептически относился к моему любимому великану, но после неудачной стычки с посредником доверился ему, оголив свою пятую точку, причём в прямом смысле. Сколько я помню Лалли, а это достаточно много, он всегда был невозмутим и спокоен вне зависимости от того, что происходит рядом с ним. Я всегда удивлялся его выдержке и душевной силе. Ну да, рядом с Томми я выглядел сумасшедшей чихуахуа, вертящейся вокруг ног. Но, несмотря на всё это нюдячество, как может показаться с первого взгляда, великан был юморным и падким на подколки. Может, на этом мы и сошлись, а затем втянули Хокка в свой дуэт.       Но что-то я отвлёкся от своего недорасследования. Как я и говорил, к сладкому Хокка относится спокойно и драться за него не будет точно, но вот за этот торт я мог и получить, значит, его ему подарил кто-то важный для него. Таких людей в его окружении можно пересчитать по пальцам, даже лишние останутся. Хокка не самый общительный и коммуникабельный человек, поэтому даже обычных знакомых — если не считать тех, кто покинул эту землю — было мало. А может ему его и не дарили, а он сам его купил? Я же могу и ошибаться…       Наконец, захватив всё что нужно и даже чуток больше, а вместе с этим одиноко стоящую корзинку (да простит меня её хозяин), я направился на кассу. Остаётся только взять новую порцию никотина для страдающего змеёныша и можно будет со спокойной душой идти есть. М-да вчера была особенная ночь, перетёкшая в особенный день. В обычные выходные я бы уже тихонько посапывал в подушку, периодически просыпаясь от толчков в бок. По мнению Йоэля, моё тихое, незаметно сопение является храпом. Но кто ему поверит? Я-то знаю, что не храплю… Наверное.       Проходя мимо ряда с товарами для питомцев, моему взору представилась уж очень знакомая спина, пытающаяся достать что-то с верхней полки. Парень привстал на носочки и вытянулся как струна, но всё равно не дотягивался до того, что так хотел получить. После нескольких секунд и неудачных попыток, он опустился вниз и понуро опустил руки. Не долго думая, я направился к длинноволосому, чтобы помочь. Может, Нико знает, что происходит с Йоэлем.       — Что, высоко? — я подошёл к Моиланену слишком тихо и неожиданно, отчего он дёрнулся, а затем медленно обернулся назад. Вид его был какой-то шуганный. Смотря на меня снизу вверх, он отошёл назад, врезаясь спиной в пакеты с кормом. Машинально я сделал шаг назад, давая плюшевому больше пространства. Интересно, а с Йоэлем они так же общаются?       Ответом на мой вопрос послужил быстрый кивок, а после Нико отодвинулся в бок, словно прося ему помочь. Замерев напротив стеллажа и подняв голову вверх, я заметил целое разнообразие кормов для котов.       — Что именно тебе надо? — на мой быстрый переход на «ты» Нико никак не отреагировал, хотя по рассказам Йоэля я понял, что ко всем незнакомым людям плюшевый относится крайне настороженно и те прикольчики, что я вытворял с Олли, с ним не пройдут. Йоэль точно такой же, но его причины я знаю вдоль и поперёк. Пришлось обучаться некоторым приёмам из психологии, дабы вытащить Хокка из его купола и хоть как-нибудь встроить его в систему обычной жизни. Вот это парочка параноиков, конечно. Судьба явно подшутила над ними. Да что там, откровенно поржала.       — Консервы, — Нико остановился рядом со мной и, подняв голову вверх, указал носом на нужный ему товар. Да, даже для меня это высоко. И это при том, что Моиланен значительно ниже, чем я. Мне тоже пришлось встать на носочки, но, в отличии от плюшевого, прикладывать все свои силы, вытягиваясь на столько, на сколько они позволяют, мне не нужно было. Схватив первую консерву, не смотря с чем она и как именно приготовлена, я передал её Нико, ощущая на себе его изучающий, словно сканирующий, взгляд. Тот задумчиво выхватил её из моих рук, как будто это не он только что прожигал меня взглядом, и, прокрутив несколько раз, поднял на меня свои глаза, в которых плескалось недовольство. Я непонимающе выгнул плечи и принялся ждать объяснений, что же ему не угодило.       — Вы не ту достали, — шепнул Моиланен, передавая мне баночку с красочной этикеткой. Я поднял одну бровь, принимая товар в свои руки и развернулся обратно к серым полкам. — У меня кот любит с курицей.       Принимая новый заказ и вместе с этим закатывая глаза, я поставил консерву на её законное место и потянулся к ряду с курицей, прихватывая сразу несколько. Получив свои банки, Нико благодарно кивнул и робко улыбнулся мне, словно прощупывая почву для дальнейших действий. Он вёл себя настороженно, но в то же время заинтересованно, будто бы он уже где-то меня видел, а теперь пытался вспомнить, где именно. Вместе с ним этим занимался и я, копаясь в своей памяти, стараясь вспомнить наши пересечения гораздо раньше Нико. Да, с Олли было намного проще.       А что же с плюшевым? Когда Хокка проезжал по моим ушам своим «С Нико что-то не так…», я отрешённо поддакивал, не обращая на это должного внимания и никак в разговоре не участвуя. Но сейчас я кожей чувствую, что тут нечисто. Йоэль зациклился на Моиланене. Казалось бы, очередной заказ. Проследи, выстрели, перед этим сказав пафосную речь, и забирай награду. Но нет же! Куда же Йоэль Хокка без приключений на свою костлявую задницу?       Йоэль ждёт. Правда, я уверен, что сам не знает чего, но делает это упорно и старательно, сидя на камне задумчивости до последнего. Да и я чего-то жду, тоже не осознавая, чего именно. Словно где-то там, вдали, виднеется расплывчатый силуэт, дожидавшийся нашего с Хокка озарения. Поскорее бы оно уже пришло, иначе мы пополним список пациентов какого-нибудь известного психотерапевта.       Слегка помедлив, Нико протягивает мне руку, которую уже успел освободить от таких драгоценных вещей, как кошачий корм. Поначалу я мешкаю, не зная какой реакции ожидать, но Моиланен, не дождавшись моего ответного жеста, сам хватает меня за запястье, звеня своими браслетами. К слову, они очень привлекательные, поэтому я, как главная сорока со стажем, с восторгом смотрю на них. Плюшевый, увидев, куда направлен мой взгляд, тихо хмыкает, а затем отпускает мою руку, отодвигаясь назад. Я словно отмираю от созерцания красивых побрякушек и перевожу взгляд на лицо парня.       Нико определённо красив. Красив как-то по-особенному, по-простому. Без всего этого пафоса и мажорства, присущего людям его возраста. Светлого оттенка кожа, которая может посоревноваться в бледности даже со старательно нанесенным гримом мима, аккуратные нос и губы, ровные брови и глаза, смотрящиеся на его лице, как дует колдовских озёр, в которых плещется блекло-зелёная вода.       Только вот всю эту красоту портит невидимая маска боли и сожалений. Из-за неё и уголки губ подрагивают, и на лбу пролегают морщинки, и глаза тусклые-тусклые, словно неживые. Да, они видят, отвечают на порывы ветра шустрым морганием, сужаются от яркого света, но того уникального огонька внутри уже нет. Он потух от неиссякаемого потока страданий и тревог. Теперь взгляд измученный и держится только на силе духа да чьей-то незримой поддержке.       Что ж, теперь хотя бы слегка, но я что-то да понял. Лица этих двоих можно вешать на плакаты, дабы выпрашивать деньги для нагнутых жизнью. Оба какие-то заторможенные, словно они находятся в другом месте. Знают друг друга, что ещё больше упрощает мне ситуацию. Значит, они поругались. Только этого нам не хватало.       Обернувшись назад, я хотел было что-то сказать Нико, но рядом его уже не было. Покрутив головой по сторонам, знакомую шевелюру я не увидел, а затем она показалась на подходе к кассе. Я пулей рванул туда, намереваясь догнать Моиланена во чтобы то не стало. Пора бы познакомиться с ним наедине.

***

      — Ну не надо! Спасибо, конечно, но я сам справлюсь, — Моиланен укладывал в пакет последние продукты и всячески отмахивается от моего любезного предложения помочь эти самые пакеты донести. Я же скакал вокруг него как ужаленный, периодически пытаясь подцепить толстые ручки, но это мне не удавалось: Нико словно чувствовал, когда я тяну руку, поэтому тут же закрывал пакеты преградой в виде своего тела.       Я раздосадованно выдохнул, отчего Нико на секунду обернулся и смерил меня укоризненным взглядом. В нём проскользнуло совершенно нескрываемое осознание того, кто стоит перед ним, пытаясь предложить свою помощь.       Нико узнал меня, понял чей я друг, но я мастерски не подал виду, продолжая свои манипуляции. Что ж, логики тебе не занимать, но и я не пальцем деланный.       Похоже, теперь ему были неприятны мои жалкие попытки посодействовать. В принципе, как и мне. Моя кучерявая башка считала, что это будет просто. Знакомиться с новыми людьми я люблю и делаю это почти каждые выходные, чувствуя себя как рыба в воде. Мой разум привык, что после первой улыбки вся напряжённость рассасывается и дальнейшая беседа проходит без всяких подводных камней. С Нико же дела обстоят по другому. В нём словно живут два человека: один обрубает все контакты, закрываясь в своём разуме, и никак не реагирует на протянутые руки, а второй наоборот — тянется к ним. Прорывается сквозь терновник недоверия и страхов, царапая тонкую кожу, стараясь выйти из мрака своей души на свет других. Пытается поверить и простить, изо всех сил стараясь смотреть прямо в глаза, не содрогаясь от внутренней боли.       Йоэль завязал с ним разговор точно так же и сработало это на ура, только вот у меня это никак не выходило. Моиланен избегал любого моего контакта, а в особенности встречи глазами, убирая пакеты всё дальше и дальше, словно они были не обычными, а самыми ценными на Земле. Может это какая-то особенная аура? Может киллерские штучки? Я понять не могу, как замкнутому Йоэлю удалось так быстро наладить контакт с этим запуганным парнем и так же быстро этот контакт просрать. Тут нужно великое умение и долгие годы тренировок, иначе ну никак не выйдет. Мозгов не хватит да и совести, чтобы ломать так аккуратно выстроенные лестницы и коридоры, ведущие к сердцу Моиланена. Но у Йоэля, судя по всему, это вышло на ура. Остаётся только похлопать маэстро и взять парочку уроков по проёбыванию жизни.       Я перестал пытаться вырвать пакеты из рук плюшевого и просто двинулся рядом, ожидая, когда из его музыкальных пальцев выскользнут ручки одного из них. Тактика сменена и ждёт своего часа. Нико шёл уверенно, словно не обращая внимания на меня, крутившегося вокруг него, как коршун. Я же двигался плавно, словно являлся охотником, выслеживающим свою добычу. Я был уверен, что он уронит все свои сумки и в игру снова ворвусь я, но уже со словами «я же говорил».       Выйдя из стен магазина, который находился неподалёку от дома Моиланена, а по совместительству и моего пристанища на сегодняшний день, Нико двинулся к парковке, вдалеке которой виднелся тротуар, ведущий прямиком к жилому району. Я преданно шёл следом, не отставая ни на шаг и не сходя с маршрута. Я чувствовал, что Нико это не нравится и он всё больше напрягался, когда, поворачивая голову, встречался со мной взглядом. Его можно было понять. Никто не любит слишком давящую настойчивость и тем более преследование, но я должен с ним подружиться. Хотя бы показать, что я хороший парень и со мной можно общаться.       — Может тебе всё-таки помочь? — я первым нарушил молчание, надеясь, что Нико молча согласится и передаст мне пакеты. Сам я шёл почти налегке: всё нужное лежало в рюкзаке, так что руки мои были свободны и в данный момент были спрятаны в карманы куртки.       Нико ничего не ответил, а лишь ускорил свой и без этого быстрый шаг. Того и гляди, он перейдёт на бег и на нас будут косо глядеть прохожие. Хотя, почему это «будут»? Они и сейчас без зазрения совести занимаются этим. Согласен, выглядит это всё странно и, может, даже смешно, но вот плюшевому сейчас наверняка не до шуток.       Вскоре парковка была преодолена и теперь мы двигались по наспех выложенной тротуарной плитке. Она не совпадала в узоре, кое-где была потрескана, но не это главное. В некоторых местах она торчала и если сейчас таких участков было немного, то впереди они увеличивали своё количество. Вот тут я напрягся. Нико свою скорость сбавлять явно не собирался, а поэтому рисковал расквасить свой ровный нос. Тут же по моему телу прошла ещё одна волна мурашек. Хокка будет очень зол, когда узнает о повреждениях своего человека.       — Эй, может ты притормозишь? Там неровная дорога, — незначительное расстояние, которое разделяло нас с плюшевым я преодолел быстро и теперь шёл с ним бок о бок, периодически поглядывая под ноги. Нико не обращал на меня внимания, продолжая идти всё так же, не меняя темпа. — Ты чего молчишь? Я не шучу.       Моиланен повернул голову, взмахнув своими волосами и явно решил высказать мне пару ласковых. Я был готов к этому и надеялся, что ради такого момента, он остановиться или хотя бы пойдёт помедленнее. Губы Моиланена сжались в тонкую полоску, а после он втянул грудью больше воздуха, продолжая идти также быстро. А может я зря волнуюсь? Может, у него мегакоординация и суперловкость, именно поэтому он движется так уверенно?       Но… Нет. Все мои надежды рухнули, не успев поувереннее встать на ноги. Нико споткнулся. Собственно, этого и стоило ожидать. Удивительно, что это не произошло раньше. Видимо, невидимый хранитель отвлёкся всего лишь на секунду, но и этого хватило, чтобы пошатнуть твёрдую походку упёртого Моиланена. Я молниеносно остановился, готовый ловить длинноволосого парня в его печальном полёте. Коленки начали дрожать. Да мне же Йоэль голову оторвёт, если с его плюшевым что-то случиться!       На злосчастном асфальте распластавшегося Нико я не замечаю. Даже наоборот, на нём разбросаны только так трепетно охраняемые им пакеты. Сам же плюшевый остолбенел, ошарашенно глядя на свои покупки. Слава Богу! Всё-таки я был прав насчёт его ловкости. Ведь как-то же он удержался на ногах и не оказался в лежачем положении, а мне не придётся скрещивать за спиной пальцы, стараясь не проболтаться Йоэлю о ситуации, из-за которой произошли травмы.       Отреагировал я быстрее, чем Нико и, пока тот всё ещё приходил в себя, быстро закидывал выпавшие продукты обратно. На этот раз я оказался шустрее, и теперь в моих руках покоился один из виновников торжества. Второй пускай плюшевый несёт, я всё-таки не грузчик, а просто отзывчивый человек. «Случайный» незнакомец, знающий о парне, который «впервые» меня видит почти всё.       — Спасибо… Снова, — Нико, на этот раз аккуратно, просчитывая каждый шаг, подошёл ко мне и забрал один из пакетов себе. Весь его геройский настрой быстро улетучился и теперь он был похож на потерянного котёнка. Не уверен, что и как нужно делать, но всё равно пытается казаться большим и сильным.       — Да не за что. Снова, — на мою маленькую подколку, Моиланен замкнуто улыбнулся. Ну, уже хоть что-то. Теперь он хотя бы не пытается от меня удрать да и в принципе у него это не получится, часть его продовольствия теперь полностью в моей власти. — Ну что, теперь я могу тебе помочь?       Нико кивает головой и слегка подталкивая меня в плечо, делает первый шаг вперёд, будто бы всё ещё дожидается моего уже давно озвученного согласия. Неприязнь в изумрудных глазах растворяется, оставляя после себя крупинки бдительности. Моя рука неловко похлопывает Моиланена по лопатке. Такие плавные движения для меня непривычны. Я всегда был шустрым и буйным, а всё моё окружение привыкло к этому, считая это своеобразной изюминкой. Но с Нико так нельзя. Это чувствуется с первого взгляда и с первого слова. С ним нужно как с крохотной пташкой: мирно, шаг за шагом отвоёвывать такое хрупкое доверие. Нужно показывать, что никакой опасности ты не несёшь. Благо опыт, пусть и давно забытый, но он есть. Йоэль был такой же.       Обернувшись назад, дабы убедиться, что мы ничего не забыли на символичном асфальте, глаза наткнулись на парня, который тут же отвернулся, заприметив поворот моей головы. Наученный рассказами Йоэля, я мгновенно сконцентрировал всё своё внимание на нём, не забывая про плюшевого, который так и норовил узнать, что же такого интересного я там увидел, что даже не смотрю под ноги. Ему не следует видеть явную слежку. Ну что же, пришло время поиграть и дать поразвлечься моему скучающему другу.

***

      — Ещё раз большое спасибо, Йоонас, — Нико замер в дверном проёме, держась пальцами за железную ручку. Пакеты стояли чуть дальше него и уже изучались его котом, который обнюхивал их так тщательно, словно был полицейской собакой. — До встречи.       — До скорой встречи, Нико, — я радостно поправил Моиланена, на что тот смешно закивал головой, не переставая улыбаться. Вся неловкость и напряжённость между нами испарилась быстро. Похоже, мои чары всё ещё работают, раз смогли растопить такой толстый слой льда, ограждающего Нико от незнакомых людей. Хотя, по-другому и быть не могло: чтобы запутать нашего преследователя и убежать от него незамеченными, мне буквально пришлось протаскать плюшевого по всем ларькам и круглосуточным магазинчикам, переходя от одного к другому через петляющие дворы и улочки.       Аргументировал такое приключение я довольно просто, мол, услуга за услугу, да и к тому же, закрутившись в попытках войти в круг доверия Моиланена, я забыл про обещанные Йоэлю сигареты, так что повод не заставил себя ждать: выбирал их я скрупулёзно и привередливо, перескакивая с одних на другие, а затем и вовсе разворачиваясь к выходу, направляясь к другому магазину. Нико не возражал, а только интересовался моментами из моей жизни. По нему было видно, что он рад обзавестись новым знакомым, поэтому не упускал возможности узнать как можно больше. Я никак не препятствовал такому порыву, увлечённо отвечая на все вопросы, начиная моим возрастом и заканчивая моей любимой работой.       Оторвались от преследователя мы скоро, да и ближайшие к дому Моиланена магазины начинали подходить к концу, поэтому, заскочив в последний и выбрав несколько пачек, которые прилюбились Йоэлю (к слову, они были абсолютно во всех точках наших остановок, но Нико, слава Богу, этого не заметил), мы двинулись к пункту назначения.       Как только дверь за плюшевым закрылась, я подождал ещё несколько минут, а после направился к сто третьей, попутно открывая недавно сделанные снимки. Каким именно образом мне удалось вырвать момент и сфотографировать преследователя, я не знал, но был несказанно этому рад. Через пару секунд телефон вновь оказывается в тёплом кармане. Теперь мне хотя бы есть что показать Йоэлю, чтобы его растормошить, но для начала, нужно привести его в чувства и прежнюю форму непробиваемой глыбы. Видать, в игру вступил кто-то ещё и кто именно, нам нужно узнать как можно скорее. Теперь не только Хокка контролирует жизнь Моиланена и это ой как нехорошо.