Временные рамки

      Если бы у Локи спросили, как бы он мог описать своё состояние, он бы ни за что не признался в том, что чувствовал отчаяние.       Находиться рядом с Мобиусом с каждой секундой становилось всё невыносимее и труднее, ведь Локи на собственном опыте знал, каково это — целоваться с агентом, быть прижатым к дивану его телом, чувствовать его дыхание на своей шее и лёгкое покалывание от усов и небольшой щетины. Лафейсон был рад, что ему никогда не снились сны — он был уверен, что даже ночью его будут преследовать все эти ощущения в качестве кошмаров.       Он пытался сдерживать себя и каждый раз, когда норовил нарушить допустимые рамки, обрывал себя. Локи с отвращением к себе думал, что начал становиться мягкотелым рядом с этим человеком, который пробуждал в нём самые слабые эмоции. И, в добавок ко всему этому коктейлю безобразия, низменные желания.       Единственным, что выбивалось из общей неурядицы, было поведение Мобиуса, когда Локи дерзко и откровенно нарушал личное пространство агента и лез с недвусмысленными намерениями. Мужчина не отталкивал его, не плевался яростными возгласами от наглого поведения аномалии, а наоборот отвечал взаимными действиями. Сначала шокировано, потом неуверенно, но с каждой минутой всё более пылко, с небывалым рвением и желанием чего-то большего. Каждый раз, когда Локи думал об этом, ему становилось душно, воздух вокруг будто нагревался от раскалённых и жарких мыслей бога, и вдыхать его было трудно, но жизненно необходимо.       С чего бы Мобиусу, всегда такому собранному, сообразительному, привлекательному и, – Локи не мог соврать в этом самому себе – идеальному мужчине хотеть чего-то от Лафейсона — беспорядочного, запутавшегося в себе бога обмана, который упрямо считал, что не достоин светлых чувств от окружающих.       Насчёт своих ощущений к агенту Мобиусу Локи всё понял. Вернее, думал, что знал, откуда взялись эти непривычные, будто бы чужие чувства в его анархичном мозгу. Он никогда по-настоящему не любил кого-то, кто не являлся его родственником, и тут, нежданно-негаданно, в его жизни появляется человек, который видит в нём светлое и изначально верит в него. По-настоящему верит, когда остальные косятся с подозрением и недоверием, как и всю жизнь Локи до УВИ.       Хоть в чём-то Локи мог быть мало-помалу уверенным.       Отчаяние вылилось в яростное зажимание Мобиуса тут и там. Если бы Локи мог, он бы остановил всё это чёртово время на многие-многие годы, чтобы просто целоваться с мужчиной в перерывах между работой. А лучше вообще убраться подальше из УВИ, чтобы не было никакой аномалии, никаких великих хранителей времени и прочего. Интересно, а Мобиусу бы понравилось в Асгарде? Локи ставил на то, что нет ни единого человека, который бы не хотел побывать там.       Лафейсону, который сидел напротив мужчины в его кабинете, тотчас захотелось убедиться в своих мыслях:       — Мобиус, ты бы хотел отправиться в Асгард?       Мужчина оторвался от изучения нескончаемых документов и поднял взгляд от листа бумаги:       — Только если с тобой, — у Локи почти перехватило дыхание, а короткая улыбка Мобиуса чуть ли не добила трикстера. Он постарался, чтобы вечно выдающие его состояние руки не дрогнули, а подвижные брови не поднялись в изумлении.       — Естественно только со мной! Иначе тебе просто туда не попасть, — Локи надменно фыркнул и отвернулся к панорамному окну, чтобы скрыть румянец.       Локи краем глаза видел долгий взгляд Мобиуса, который превратился в немного смеющийся:       — Хотя, я тут подумал, — он отложил документ и усмехнулся, — если я заявлюсь туда с тобой под боком, меня тут же запрут в камере.       Локи оскорблённо повернулся, открыв рот, чтобы ответить на небрежное «с тобой под боком».       — Но, знаешь, всё будет не так плохо, если нас посадят в одну.       Брови Локи предательски дрогнули, выдавая то, насколько он поражён и, в некоторой мере, даже восхищён такой простой фразой Мобиуса. Кажется, впадать в экстаз от любых слов мужчины становится странной традицией, которую Локи никогда не ждал.       Бог глупо захлопнул рот, впервые в жизни не найдя достойного ответа, и опустил взгляд на губы Мобиуса. Ему захотелось немедленно поцеловать этого невыносимого, хитрого, прекрасного, идеального мужчину и наконец забыть этот чёртов тачпад, чтобы Лафейсону больше ни разу не пришлось его использовать. Никогда больше не заводить надоевший таймер, не считать минуты, которые ему остались и не бояться, что что-то пойдёт не так.       — Углубляясь в твой вопрос могу сказать, что да, Асгард является таким местом, в котором бы я хотел побывать. Само устройство этого мира поражает воображение, — Локи знал это выражение лица – Мобиус говорил о чём-то, что его поистине увлекает. Помнится, он так же рассказывал про гидроциклы, хотя Локи подумал, что сравнение какой-то железки и мира богов было недопустимым.       — Я знаю, что Асгард это не планета и не искусственно созданный мир.       — Почти верно. Асгард можно назвать планетой или, вернее, планетарным телом, — Мобиус внимательно слушал Локи, отчего в груди трикстера разлилось тепло. Ему было приятно, что мужчине был интересен Асгард. Хотя, рассказывать о своём мире было горько, но Локи было наплевать. Мобиусу было интересно.       Однако, видимо, мужчина заметил нечто, промелькнувшее в глазах Локи, и прервал его.       — Слушай, если тебе... некомфортно об этом говорить, то ты не обязан...       — О, нет-нет-нет, — Локи помотал головой, — я сам начал этот разговор. К тому же, мне приятно вспомнить родной дом. — Локи нагло врал, но в этот раз в убыток себе. Кто бы мог подумать.       Мобиус недоверчиво поджал губы, но кивнул, побуждая продолжать.       — Так вот... В Асгарде есть цепь естественных порталов, появившихся в связи с залежами кристаллов, чувствительных к кротовым норам. Биврёст, к слову, сделан из этих кристаллов.       — Радужный мост, — Мобиус усмехнулся и помотал головой, — который могут пересекать только боги.       — Это неправда, на самом деле. Поэтому у тебя всё ещё есть шанс, — Локи усмехнулся и добавил, — взять отпуск в асгардские темницы.       Мобиус тихо рассмеялся и покачал головой. Локи замер и наблюдал за прекрасной картиной под названием «Смеющийся агент Мобиус». Губы невольно растянулись в ответную улыбку. Это был ещё один момент, который Лафейсону хотелось навсегда запечатлеть в памяти, чтобы когда его вернут в Мидгард или прямиком в Асгард, вспоминать времена, проведённые рядом с Мобиусом.       Локи был безнадёжно, глубоко влюблён, и это по-настоящему пугало. Богу хотелось выть от бессилия перед этим мужчиной, который, вероятно, имел над ним больше власти, чем думал.

***

      Бог обмана проклинал тот день, когда он нашёл тачпад, а в голову пришёл гениальный способ воспользоваться им.       Локи стал зависим от близости с Мобиусом. Это была катастрофа. Полнейший хаос в его чувствах и голове, подстёгиваемый всеми этими добрыми фразочками Мобиуса, которые выворачивали душу Лафейсона наизнанку и заставляли заржавевший механизм под названием «чувства» вновь заработать. Механизм был таким громоздким, что перед глазами стоял лишь один образ, производил так много лишнего шума, что уши закладывало и единственное, что мог слышать Локи – это его голос.       Голос, который сейчас настоятельно рекомендовал сосредоточиться на деле. Локи пару раз моргнул. Верно. У него есть работа. Лафейсон понуро обвёл взглядом папки с подробными описаниями всех мест преступлений другого Локи.       — Ты ведёшь себя странно, — Мобиус сделал паузу и поправился, — страннее, чем обычно. — Он, вроде как, собрался уходить домой. Локи же вызвался ещё немного посидеть над делом.       По всей видимости, спустя неделю Мобиус вновь захотел поднять вопрос поведения трикстера. Только этого Локи и не хватало для полного счастья.       — Магия, Мобиус, — Локи был раздражён. Снова.       — О, давай же, Локи! — Мобиус вскинул руки, — не будь таким... собой.       — Странно, обычно люди говорят оптимистичное «будь собой».       — Ты понял, что я имел в виду!       — А ты, видимо, нет, — Локи не хотел обсуждать это с Мобиусом, ведь причиной был именно он. — Да, возможно, я изменился, но я не обязан озвучивать тебе причины. Почему ты всегда пытаешься влезть мне в голову? Я думал, что с психологическими сеансами покончено, но тебе, кажется, снова хочется сунуться туда, куда не просят! Ты и так достаточно много обо мне знаешь, и мне это не нравится! — Глаза бога метали молнии, а в порыве неожиданной ярости он вскочил с офисного кресла.       — Видимо, я всё-таки знаю тебя не так хорошо. — Мобиус закончил складывать файлы и, взяв пиджак со спинки стула, широким шагом покинул кабинет.       Локи проводил удаляющуюся фигуру Мобиуса тяжёлым взглядом. Когда он остался один, напряжение отпустило тело, а голову заполонили сердитые мысли. Ему жутко не нравилось, когда кто-то пытался брать на себя слишком много, связанное с его мотивами поведения.       Он уселся обратно, пытаясь восстановить дыхание и вернуться к работе, отогнав от себя все мысли, набатом стучащие в голове. На смену им пришла оглушающая, горькая тишина, в которой витал отголосок неприятного разговора, который даже разговором назвать было трудно.       Спустя пол часа бесплодного корпения над бумагами, буквы начали разбегаться, путаясь перед глазами. Локи любил тишину, но эта конкретная явно хотела его смерти.       Лафейсон вернулся в квартиру Мобиуса. Он и не думал извиниться или что-то вроде, — Локи не видел своей вины в произошедшем — он просто хотел убедиться, что всё не так плохо. Злость на мужчину постепенно спадала, оставляя шлейф недопонимания и неодобрения. Локи порой был импульсивен, но так же резко остывал.       Квартира встретила его гробовой тишиной. Лишь часы в гостиной, на которых была изображена Мисс Минутка, мерно тикали в темноте. Мобиуса не было дома. Локи решил, что его это не особо волнует и, умывшись, лёг спать на диван, убаюкиваемый тиканьем часов.

***

      Мобиус возвращался домой непривычно поздно. После малоприятного диалога с Локи ему надо было немного пройтись. Он заглянул в отдел кадров, потом направился к хранилищу доказательств и улик, поздоровался с Кейси, получил из пункта выдачи продовольствия продукты и, когда уже стало темнеть, наконец взял путь в квартиру.       Что Мобиус любил в своём обиталище больше всего, так это то, что на всём этаже высотки была только его квартира. Идеальная тишина, благодаря звукоизолированным потолку и полу, создавала прекрасное место для отдыха. Хотя, до Локи, когда Мобиус жил один, огромная квартира нагоняла больше тоски, чем спокойствия.       Сейчас он испытывал именно тоску. После, — Мобиус решил звать вещи своими именами — ссоры на душе было мерзко, поэтому вернуться домой и обнаружить темноту и безмолвие было досадно.       Локи нашёлся в гостиной на диване мирно спящим. Хотя, его брови натруженно хмурились, будто он видел нехороший сон. Мобиус задумался. Лафейсон как-то упоминал, что не мог видеть снов, так как являлся божественным существом. Видимо, долгое отсутствие магии начало влиять на него, и такая человеческая штука, как сон, настигла трикстера.       Мобиус глядел на белоснежное лицо Локи, подсвечиваемое бликами разных источников света за окном, и ему стало невыносимо жаль асгардского принца, который каждую ночь теснился на узком диванчике гостиной. В квартире мужчины была пустая комната, — много пустых комнат, на самом деле — которую можно было обставить, как спальню. Ему следовало подумать об этом раньше, но мысли о неуловимом варианте Локи каждый день занимали его. Сейчас, столкнувшись с проблемой лицом к лицу, он решил завтра же пойти к Равонне и просить у неё содействия в задуманном. Так как квартира ему предоставлялась непосредственно ею, женщина могла всё устроить ради старого друга и, – Мобиус надеялся на это – любимого агента.       Мобиус не смог подавить порыв и обошёл диван, присев на корточки около лица Локи. Волнистые пряди волос, кажущиеся ещё более чёрными в полутьме, чувственно обрамляли острые черты лица бога. Мужчина легко, чтобы ненароком на разбудить чутко спящего Локи, убрал мягкую прядь с его лица, заправив её за ухо. Лафейсон сначала нахмурился ещё больше, но потом морщинки разгладились, и на их место пришло выражение умиротворения. Локи глубоко вдохнул во сне.       Мобиус тепло улыбнулся. Такое хаотичное существо, как Локи, во сне выглядело подобно ангелу. Буквально час назад он был готов рвать и метать от задетого самолюбия, а сейчас был таким тихим и мирным, что вызывал умиление. Если бы бог узнал о том, какими эпитетами Мобиус награждает его в своих мыслях, он бы точно разозлился.       В последнее время это происходило довольно часто. Агент не мог найти точку, с которой всё это началось. Какое-либо событие, после которого Локи изменился не в лучшую сторону. Они стали более близки, несомненно, но это не отменяло того факта, что Лафейсон, бывший поначалу похожим на Локи до нападения на Нью-Йорк, стал походить на Локи после нападения.       Мобиус пытался дать ему столько тепла, сколько мог, чтобы Лафейсон чувствовал себя комфортно в его присутствии и не думал много о том, что с ним станет после. Иногда попытки были удачными, агент мог видеть это по подвижному лицу бога, а иногда приводили к перепалкам и недопониманию. Мобиус порой ругал себя за неосторожность – с таким существом как Локи, нужно вести себя предельно осторожно и не налегать.       Если бы он только мог до конца понять этого самого настоящего мальчишку, то, может быть, ему удалось бы излечить все те раны, кровоточащие и не заживающие до сих пор. Локи не подпускал его близко, хотя оставалось буквально несколько шагов, которые Мобиус силился преодолеть. Жаждал.       Что же не давало покоя Локи? Может быть то, что его родной мир больше не был для него приветлив? Возможно, но маловероятно. Без сомнений, эго Лафейсона порядочно пострадало от поражения перед Мстителями, но ведь сначала это не тревожило его должным образом, значит, тут дело в другом.       Мобиус, уже лёжа в постели, продолжил размышлять о дёрганном поведении Локи. Однажды, когда они сидели в гостиной, – Локи работал с делом, а сам агент пил газировку напротив – Лафейсон в момент изменился. Странно посмотрел на Мобиуса, будто видел его впервые, и оглядел себя с непонятным выражением лица.       Мобиус бы не придал этому значения, будь это единичный случай. Но подобных инцидентов было море. Взять тот момент у аппарата с газировками, когда Локи вздрогнул и нелепо упёрся взглядом в спокойно выбирающего напиток мужчину. Бог обмана пригладил и без того нормально лежащие волосы и поправил идеальный воротник рубашки.       Момент, когда они были на месте преступления – Локи оборвался на середине фразы и изменился в лице. Он резко зажмурил глаза и выдохнул сквозь зубы, но потом, как ни в чём не бывало, продолжил ходить вокруг и изучать улики.       Это было странно, но у Мобиуса пока что не было предположений насчёт этого, а сам Локи раскалываться не собирался. На плечах агента мало того, что сидел неуловимый вариант Лафейсона, так ещё и загадка странного поведения его собственного Локи оставалась нераскрытой.       Кажется, в жизни Мобиуса становилось слишком много Локи, и агент не мог решить для себя, нравилось ли ему это или нет.