Vertigo

      Сергей медленно склонил голову на бок, скользя взглядом по лицу Грома. Тот безмятежно спал, укрытый тонким одеялом, которые чуть сползло, открывая плечи усыпанные следами ногтей. Царапаться не было привычкой Разумовского, он дернул бровью.       В комнате как будто стало темнее, прохладнее. Сережа замер, на секунду ему показалось, что он слышит звуки моря. Вода в сознании все прибывала и прибывала, топила, удушала…       Он вскочил с кровати, ступив на холодный пол босыми ногами, оболочку буквально выгнуло от боли и иррационального страха. Его пошатывало и пришлось ухватиться за тумбу рядом с кроватью, чтобы позорно не бухнуться на пол. Тонкие, цепкие пальцы схватили халат, накинули его на зябко дрожащее тело.       Безумное безумство.       Разумовский загнано огляделся. Он не в башне. Не в офисе. Не дома. И Грома рядом нет. Так где же он, черт возьми?!       Из горла вырвалось задушенное карканье. Было больно. Дело даже не в том, что Игоря, единственного человека, который принял, пусть со всем безумством, не было рядом, а потому что снова остался один. Если остался один — ОН вернется. ОН вернется и снова начнется кошмар.       Звуки наполняли сознание, пугали, заставляли загнанно дышать. Сереже хочется кричать. А еще спрятаться куда-нибудь в угол и закрыться от всего мира. И чтобы как раньше. Тихо, спокойно и Марго приветливо улыбается. Так страшно. Боже, как же страшно.       Взгляд в сторону кровати и из уст вырывался свистящий хрип. Стало спокойнее. Разумовский обнял себя руками, скользнул пальцами выше и сжимал волосы, пытаясь выдохнуть. Глаза закатились почти сами по себе. Молодой человек буквально на секунду взял себя в руки и поднял глаза.       Дикий ужас. ОН прям перед лицом. Смотрит и улыбается. — Соскучился по мне?       Губы напротив превратились в ломаную линию, обнажая зубы. — Кем мне стать для тебя сегодня? Хочешь Олегом? Как раньше, — голос шипел, оседает на сердце. — Тогда я решу проблему жестко и радикально. А знаешь из-за кого Олег умер? Ты его погибель, мой хороший. Ты его погибель. И мента своего поганого уничтожишь тоже ты. Он кричать будет. А ты с него кожу снимать, — губы, что извергали из себя все эти слова, почти касались уха Сережи.       На лице Сережи священный ужас. Почему этот человек с его, Серёжиным, лицом сейчас смотрит глаза в глаза и холодно, но с таким безумным наслаждением, шепчет эти слова. Сил нет. Бороться уже и не хочется. Но Игорь, Игорь лежит буквально в паре метров и, Сережа с ужасом сглатывает, возможно, не дышит. Он мог и такое совершить.       Но ОН или он? Кто мог убить, опять взяться за это?       Решение пришло в голову почти на автомате: Сережа вырвался из оков страха, спотыкаясь, рванул к кровати, упал сверху на Игоря и забирался к нему под одеяло, прижался и начал молиться, как умел, чтобы тот жив был и защитил. Ему ведь немного надо — чтобы рука на плече сжалась, нос в шею куда-нибудь уткнулся и все. За-щи-та. Всегда была нужна только защита. Игорь пошевелился и медленно обернулся, а Сергей упал в темноту.

***

      Перед ним женщина. В руке ее весы, а во второй, согнутой в локте, она держит меч. Лицо ее искажено злобой и ненавистью, замахивается она мечом. Сережа падает на колени, голову руками от меча закрывает, но удар не опускается. Молодой человек голову поднимает, закрывает его другая женщина. У нее в руках тоже меч и весы, да только глаза завязаны, но метко и точно отбивает она удары ужасного божества — Немесиды.       Сама Фемида, богиня правосудия, убийцу защищала от древнего ужаса отмщения за преступления. Пронзила богиня правды Немесиду, та закричала громко, за израненную грудь схватилась, да рассыпалась темной пылью, в землю ушла, сверкнув рыжиной знакомой напоследок.       Обернулась богиня, руку протянула Сереже, подняться помогла, ладонь прохладную на голову положила, легко толкая парня. Снова во тьму. Снова в тишину.

***

      Игорь плеснул в лицо воды из чашки. — Сереж? — беспокойно спросил майор.       Разумовский закашлялся, вскочил и ошалело огляделся. Убедившись, что он дома, в своей спальне, Игорь сидит рядом, взволнованно заглядывая в глаза, Сережа откинулся на влажную подушку и тяжело задышал. — Игорь? — Да, родной? — Давай ко врачу сходим?